Украденный нож

21. Украденный нож

Придя в Ивановку, Тарас постучался в первую попавшуюся хату и попросил пустить его переночевать. Хозяйка – старая женщина – сумрачно оглядела хлопца и в знак согласия молча кивнула головой. Кроме старухи, в хате был мальчик лет семи. Он сидел на лежанке, подобрав под себя босые ноги, и с любопытством смотрел на незнакомого хлопца.

– Как тебя дразнят, казак? – спросил Тарас.

Мальчик закрыл рот ладошкой. Глаза его смеялись.

– В школу ходишь?

– Какая теперь школа? – недовольно отозвалась старуха. – Букварь – и тот сожгла в печке.

– Это почему? – взглянул на нее хлопец.

– Запрещают. Там, говорят, про колхозы и Советскую власть написано.

Тарас неопределенно хмыкнул. Он снял с себя ватник и подошел к лежанке.

– Что же ты босой сидишь? А где сапоги? Украли?

– Н-не, – усмехнулся мальчик и, проворно спрыгнув на пол, вытащил из-под лавки сапоги. У одного из них была оторвана подошва. Показав сапоги Тарасу, мальчик сообщил:

– Меня Федько звать, а по фамилии Голобородько.

Мурлыкая себе под нос что-то веселое, Тарас осмотрел порванный сапог и спросил у хозяйки, нет ли у нее какого-либо сапожного инструмента.

– А ты что – сапожник?

– Да так, всего понемножку…

Хозяйка нашла “лапку”, молоток, тонко отпиленный кружочек сухого дерена.

– Старика моего запас. Годится?

– Пойдет. Ножичек бы…

Нож у старухи был самодельный, из обломка косы, похожий на кинжал, но очень тупой. Тарас старательно наточил его на бруске и принялся за работу.

Старуха, одев рваный кожушок, вышла из хаты. Тарас, отколов от кружка несколько тонких ровных пластинок, заострил один край у каждой и начал дробить их на мелкие деревянные гвозди. Он шутливо балагурил с мальчиком, задавая ему вопросы, и узнал, что Федько, не боясь заблудиться, бегает летом в лес за грибами и ягодами, что дедушка с мамой уехали, а он уже полгода живет с бабкой, которая зовется Петровной.

Старуха внесла в хату вязанку соломы.

– Ходят, ходят… как волки рыскают, – сердито ворчала она, сбрасывая солому у печи.

– Вы что, мамаша? – поднял голову Тарас.

– Ничего, не к тебе это… – сердито ответила Петровна. – К Оляне, соседке нашей, два полицая зашли. Так и жди – сюда нагрянут, аспиды.

– Часто заходят к вам? – равнодушно спросил хлопец и со вкусным причмокиванием вогнал первый гвоздь в подошву одетого на “лапку” сапога.

– Полицаи? Не забывают, чтоб их гром побил, а дождь высушил. Раньше бывало день у день в хату лезли. “Ты, старая большевичка! Давай самогон, а то повесим”. “Где сало старик закопал? Где мед?” Десять ульев забрали, одежа какая теплая была – унесли.

– Чего это они вас не взлюбили?

– Старик-то мой эвакуировался, на восток колхозный скот погнал, – сказала Петровна. – И невестка с детьми, и дочка с ним уехали. Этот внучек Федько больной был, остался. Ну, и сыновья… Трое их у меня. За сыновей они больше всего.

– Дела… – качнул головой Тарас.

Он умолк и не сказал ни слова, пока не забил последний гвоздь в подошву.

Мальчик одел сапоги и прошелся по хате.

– Ну вот, теперь ты казак, а то сидишь на печке… Дудку вырезать?

– Ага! – блеснул глазами Федько.

Тарас вытащил из вороха соломы камышинку и, найдя крепкое, не потрескавшееся звено, начал вырезать дудочку.

– Вижу, ты на все руки мастер, – одобрительно сказала Петровна.

– Был бы инструмент – табуретку, и ту сделаю.

– С документами ходишь?

– Показать?

– Что ты! – махнула рукой старуха. – Не мне. Зайдут полицаи если. Скажут – зачем ночевать пустила? Им только прицепиться.

– Документ у меня железный, мамаша, – хвастливо заявил Тарас, – две печати и две подписи. И маршрут – направление указано. Не подкопаешься, все по форме.

– Они и с пропуском берут. Слыхал, в Ракитном… Проходил Ракитное?

– Вроде был…

– Так вот, в Ракитном, люди рассказывают, двух молодых хлопцев поймали. Один постарше, видит, что гибель пришла, не будь дураком, выхватил у немца автомат и давай косить. Половину комендатуры положил. Ну, кончились патроны… И его – тоже.

– Ха! – изумленно покачал головой хлопец. – А второй?

– Второй сидит у них. Под следствием.

– Всякие случаи случаются, мамаша. А больше люди наговорят.

Окончив мастерить дудочку, Тарас приложил ее к губам и издал несколько пискливых звуков. В его глазах появились лукавые, озорные огоньки.

– Вроде ничего дудочка. А ну, Федько, подпевай.

Отбивая такт ногой, Тарас с удовольствием заиграл на дудочке. Федько, услышав знакомую мелодию, начал пританцовывать и подпевать:

Ой, ходила дивчина бережком, бережком.
Загоняла селезня батожком, батожком.
Ходи, ходи, селезень, додому, додому.
Продам тебя дедушке старому, старому.

Точно повеселело в хате от этой шутливой песенки, от веселых лукавых глаз Тараса, от счастливых улыбок старой женщины и ее внука.

– На, Федько, – отдал Тарас дудочку мальчику. – Помни Тараса-дударика.

Петровна поставила на стол миску с картофелем, сваренным в кожуре.

– Садись поешь, хлопче. Мы уже вечеряли.

– Неудобно, мамаша, – сказал Тарас, смущенно поглядывая на миску. – У вас самих, может…

– Садись, садись, чего там. Дают – бери…

– А бьют – беги. Это верно! – потирая руки, хлопец уселся за стол. – Ну, разве только, чтоб хозяйка не обижалась…

Петровна присела рядом, подперла голову руками и загорюнилась.

– Ведь как было, – сказала она мечтательно. – Наступит вечер, соберутся все за столом… Электрику зажжешь – в хате ясно, как днем, музыка, радио играет. Тут тебе и разговоры, беседы… – Старуха смахнула горестную слезу с морщинистой щеки. – Все разбили, разрушили, сукины сыны. Холеры на их голову жду не дождуся.

– Бабуня, я на улицу пойду, – заявил вдруг Федько.

– Куда ты, на ночь глядя?

– Я только возле хаты постою, – слезливо затянул мальчик. – На порожке. Хоть снег рукой потрогаю.

– Полицай увидит и застрелит, – пугала внука бабка.

– Не увидит. Я присяду…

– Ну, иди, – разрешила Петровна. – Только на порожке стой, дальше не ходи!

Обрадовавшийся мальчик надел шапку, бабушкин кожушок и поспешно выскочил в сенцы. Старуха посмотрела ему вслед.

– Горе мое. Сынок среднего, Васи. Вот растет сиротой…

– А где отец? – спросил Тарас, с аппетитом поглощая очищенный присоленный картофель.

– Где? Там, где все хорошие люди… – косо взглянула на хлопца старуха. Она о чем-то задумалась, но, не утерпев, достала из-за пазухи несколько фотографий. – Это мой старшенький.

– Ого! Шпала, – удивился Тарас, взглянув на одну из фотографий.

– Батальонный политрук, или как там? О, этот сильную голову к наукам имел. Читал, что ни попадет. Первый в селе в комсомол вступил. А Василий – бригадир трактористов. Этот танкист теперь. Ну и младший, Гриша, в артиллерии… Забыла… Который пушку наводит.

– Бравые какие, – сказал Тарас, рассматривая фотографии. – Один к одному…

Петровна была польщена. Видно, долго она хранила фотографии сыновей у себя на груди, и многое накопилось в ее материнском сердце.

– Младший, Гришенька, карточку прислал, пишет: “Не пугайся, мама, что враг много земли занял. Быстро он к нам идет, а еще быстрее назад бевкать будет”, – старуха всхлипнула и заплакала. – “Ждите, пишет, нас с победой” Ой, сыны мои, сыны… Может, и живых уже вас нет. Может, давно ворон очи ваши повыклевал.

– Вы слезы вытрите… – мягко сказал Тарас. – Да спрячьте эти карточки куда-нибудь подальше и забудьте, куда спрятали.

– Скажешь такое!

– А я вам говорю – так лучше. – настаивал хлопец. – Чтоб и глаз человеческий на них не падал.

– Выходит, я прятаться от людей со своими сыновьями должна? – обиделась Петровна. – Да матери такими гордиться надо.

– Ну вот… – безнадежно развел руками Тарас – Вам про шило, а вы про мыло. Ведь они люди военные, при форме, у одного орден и медаль Вы всем показываете, а люди бывают разные. Ну как же так, без понятия?

– Всем… Кому показала? Я ведь тебе показала.

– И мне не надо, – сердито нахмурился Тарас. – Кто я такой? Неизвестно. Случайный, проходящий человек. Ага!

– Чего там в глаза туман пускать. Пугать вздумал. Я людей с первого взгляда… Меняльщик ты, вот и все.

– Угадали, – засмеялся Тарас.

Выговор хлопца все же подействовал на Петровну. Опасливо поглядывая на него, она спрятала фотографию и перешла к расспросам.

– А где зуб просвистал? Молодой, а щербатый.

– Это коняка выбила, – неохотно ответил Тарас. – Подвернулся…

– Глядеть надо.

– Не ожидал – старая, кляча.

– А брыкается?

– Ого! Еще хорошо отделался. Мог бы ноги протянуть. Будь здоров!

– А как же так – зуб выбила, а губы целые? – удивилась старуха.

– Улыбнуться мне пришлось как раз…

– Далеко живешь-то?

– Далеченько…

– Отец, мать есть?

– Нет. В детдоме воспитывался.

– То-то ты бойкий… А так поглядеть – и не подумаешь, что без родителей вырастал. Крепенький!

– На харчи не жаловался. Наш детдом был мировой. Кормили от пуза.

– Как же дальше жить думаешь?

– Видно будет, – Тарас вздохнул. – Раз такое дело – приспосабливаться надо. Подрасту вот – в Германию, может, на работу возьмут. Света увижу, ремесла научусь.

Петровна была поражена. Она даже рот раскрыла от удивления.

– Добровольно в Германию поедешь?

– А что делать, мамаша? ФЗУ, ремесленных училищ, как раньше было, – ничего этого нет.

– Другие находят что делать… – после недолгого молчания сказала старуха с какой-то злостью.

– Какие другие? – заинтересовался Тарас.

– А то ты не слышал… Молодой, здоровый – и фашисту покориться? Да я бы на твоем месте… Нашла куда!

– А-а… вот вы о чем, – хлопец сразу стал скучным. – Мало мне интереса жизнь молодую губить, совать голову в петлю. Мы как-нибудь потихонечку, полегонечку. Человек до всего привыкает.

– Ты в школе учился?

– Учился. Между прочим – круглый отличник. Что с того?

Петровна поднялась и, сокрушенно глядя на хлопца, покачала головой:

– Значит, плохо вас, сукиных сынов, в этой школе учили, плохо воспитывали. Не отличник ты, а дурак круглый!

– Ну, мамаша… – смущенно развел руками Тарас.

– Вот тебе и ну! Гордости у вас, молодых нет. Родину враг топчет, издевается.

– Я к политике не касаюсь.

– Вижу, темный ты. Теленок несознательный.

– Мамаша… – начал было Тарас, но старуха оборвала его.

– Какая я тебе мамаша? Тебя телком – и то грех назвать. Животное свою мать чувствует. А ты человек! Кормили тебя, учили, воспитывали. Кто? Советская власть, Родина матерью была. А ты? Обрадовался фашистскому документу – две печати. Бесстыжие глаза твои!

Тарас уже успел подкрепиться. Преспокойно он встал из-за стола и, поглаживая живот рукой, сказал с веселой усмешкой:

– Спасибо за угощение, мамаша. Накормили, а теперь ругаете…

– Знала бы – не кормила, – кипятилась Петровна. – Картошки, и той пожалела бы для такого.

В хату вбежал испуганный Федько.

– Бабуля, полицай с солдатом к нашей хате идет.

– И солдат? – насторожился Тарас.

– Ага! От Оляны тоже два полицая вышли и на нашу хату все показывают.

– Дверь в сенцах закрыл? – спросила внука Петровна.

– Забоялся…

Петровна быстро вышла в сенцы. Тарас шагнул к двери и замер, прислушиваясь.

– Отпустил… – шептали его побелевшие губы. – Пожалел волк кобылу… Теперь – крышка!

В сенцах раздался стук в дверь. Тарас метнулся к столу и, схватив нож, спрятал его у себя за пазухой. Тут он увидел, что Федько испуганно наблюдает за ним. Тарас усмехнулся и подмигнул мальчику.

– Ты молчи, молчи Федько. Я тебе настоящую дудочку вырежу. Во, дудочку! Раз такое дело – с музыкой!

Послышался скрип отворяемой двери, шаги в сенцах. Тарас сел на солому и накинул на плечи ватник В хату вошли Петровна и полицейский с карабином на плече.

– Чего долго не открывала, старая? – недовольно, простуженным голосом спросил полицай у хозяйки. – Руки дрожат? – Он повернулся к Тарасу: – Собирайся!

– Вы до меня? – удивился хлопец. – Документ? Вот он!

– Собирайся, говорю!

– Так как же так, господин полицейский? – недоумевал Тарас. – Может, ошибка вышла? Только сегодня комендант в Ракитном меня отпустил и пропуск выдал. Вот, поглядите – все написано, две печати.

– А сейчас комендант тебя обратно к себе требует. Одевайся! Солдат ждет.

– Куда его, бедолаху, на ночь глядя, погоните в Ракитное? – вмешалась Петровна, сострадательно глядя на хлопца. – Сердца у вас нет.

– А ты помалкивай! – пригрозил полицай. – Заткну глотку.

– Это ничего, мамаша, – примирительно сказал Тарас, застегивая ватник и обвязываясь веревочкой. – Проверка… А как же! Господину полицейскому тоже по морозу ходить мало радости. Раз надо, так тут уж ничего не сделаешь.

– Теленок… – с сожалением пробормотала Петровна.

Пока Тарас одевал на себя мешок, старуха вытащила из печки сковороду с жареными подсолнухами, подошла к Тарасу и насыпала ему несколько горстей в карманы ватника.

– На дорогу.

– Что вы… – смущенно сказал хлопец. – Сами говорили, какой я… несознательный…

– Ничего, ничего, – сурово успокоила его Петровна. – Даром, что ли, я с тобой беседу проводила. Будешь дорогой семечками забавляться, вспомнишь старую, слова ее… может, и поумнеешь.

Многое вынес за последние дни Тарас. Пугали его виселицей, били, мучили голодом и холодом. Он знал, что жизнь его держится на тоненькой волосинке, и ко всему был готов. Но тут он не выдержал. Сейчас было другое – старая женщина, мать троих воинов, смотрела на него строго, печально и с надеждой. Она не теряла веры, что и у этого равнодушного хлопца, собирающегося добровольно отправиться в рабство к фашистам, проснется в сердце великая любовь к Родине и ненависть к врагу.

Лицо Тараса искривилось в мучительной судороге подавляемого рыдания. Он быстро наклонился и поцеловал руку старухе.

– Что ты? – выдернула руку удивленная Петровна. – Я не попадья – руки целовать. Слезы?

– Спасибо вам за все. Наша… великая мать, – все еще склонив голову, негромко, но твердо произнес Тарас. И, не давая насторожившемуся полицаю времени призадуматься и вникнуть в смысл этих слов, хлопец обычным своим тоном пояснил ему:

– Эго, господин полицейский, они все учили, заставляли меня, как старших, а особенно, как родную мать уважать надо, почитать во всем… Пойдем, значит?

Словно из вежливости, Тарас хотел было пропустить полицейского вперед, но тот, сняв карабин, подтолкнул дулом подростка к двери.

– Вперед!

Это был опытный полицейский.

Как только полицейский и подросток вышли, Петровна подумала о том, что ей следовало бы дать бедному хлопцу хотя бы небольшой ломоть хлеба. Она начала шарить рукой по столу, разыскивая нож, и не находила.

– Где же он? Лежал ведь только что. Федько, Федько, ты нож взял? Давай сюда сейчас же.

– Не брал… – отводя глаза в сторону, сказал мальчик.

– Тьфу ты! – сердилась старуха. – Куда же он задевался? – Она снова взглянула на внука. – Ты взял, по глазам вижу. Говори!

– Н-не… – нерешительно сознался мальчик. – Это он за пазуху себе спрятал. Дудку, говорит, принесет.

Старуха всплеснула руками.

– Дурень, что же ты мне не сказал? Один нож в хате был, да и тот украли. Догоню! Я ему уши…

Поспешно одев платок и кожушок, старуха бросилась к дверям, но на пороге остановилась, пораженная еще не совсем ясной ей догадкой.

Она вспомнила, как выступили слезы на глазах хлопца, когда он целовал ей руку, его настойчивый совет спрятать и никому не показывать фотографии сыновей, его сдержанные, уклончивые ответы. Нет, не простой хлопец побывал в ее хате. И не спроста он захватил с собой нож. Нужен он был ему! Зачем? А это уж он сам знает…

Старуха подошла к внуку, и Федька увидел, что бабушка плачет. Но бабушка не стала ругать его, а ласково погладила по головке.

– Ничего, ничего, сынок, – сказала Петровна, глядя на дверь. – Это святой нож. Если бы знала – сама тебе в руки его вложила бы.

…Тарас шагал по темной дороге. Позади него, шагах в трех – четырех, молча двигались конвоиры – полицай и солдат, по самые глаза закутанный в платок. Идти было трудно, мела поземка и ноги увязали в сухом сыпучем снегу, как в песке. Встречный ветер забивал дыхание.

Когда от села отошли с полкилометра, Тарас начал замедлять шаги и несколько раз останавливался, чтобы поправить веревочки на калошах.

– Ну, ну! – не подходя близко, прикрикивал на него полицейский. – Ты у меня не мудруй…

Нужная дистанция между арестованным и конвоиром строго соблюдалась.

И вдруг позади Тараса раздался звук глухого сильного удара, и что-то мягкое рухнуло на землю. Хлопец инстинктивно подался вперед, сделал шаг побольше и оглянулся.

Позади стоял только один конвоир, другой лежал поперек дороги и стонал.

В ту же минуту яркий свет электрического фонарика ослепил Тараса. Подросток торопливо спрятал правую руку за спину. В луче фонарика только на одно мгновение сверкнуло лезвие ножа…

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒