Не сотвори себе кумира. 3 страница

Еле справившись с замками и распахнув дверь он отступил, в квартиру влетел Вован.

Ты что, охренел, тебя Петр по всему городу ищет, всех на ноги поднял, ты где был?- орал он.

Паша поморщился, громкий голос Вована звучал как набат.

-Заткнись, лучше скажи какой сегодня день, - спросил Паша.

-Ты что запил? - удивился Вован, - суббота, тебя уже три дня ищут, придурок.

-А что, что случилось то, неужели я так долго пил? -и не дожидаясь ответа Паша медленно пошел в ванную и включил воду. Струя лилась на затылок, в его голове отдавала шумом большого водопада.

- Как же там Настя, как он мог так себя повести? - мысль о Насте пронзила его насквозь. Не снимая халата, он встал под струю холодной воды, стоял так, пока голова не начала работать.

Быстро приведя себя в порядок , Паша пил крепкий кофе, сваренный Вованом.

- Собирайся. Поехали к Петру, он там рвет и мечет, -торопил приятель. А мысли Павла были рядом с Настей. Как он мог так поступить, зачем он напился.

Сев в машину он скомандовал: «В клинику»

-Ты что охренел? - удивился Вован, - Петр ждать не любит. Кореш, что был с нами на последнем деле арестован, никто ничего пока не знает за что. Петр думает, что мы где - то наследили.

- Ничего, три дня ждал, еще час подождет. В клинику, я сказал, - и это было произнесено таким тоном, что ослушаться Вован не решился.

Настя действительно очень волновалась, не зная почему не приходит Паша, она уже думала, что он не придет совсем, что он, выполнил свой долг, помог ей, устроил на лечение, поэтому ушел и не вернется. Спрашивать медицинский персонал, где его искать она считала неприличным. Что они подумают, он платит за ее лечение, а она даже не знает, кто он и где живет. Настя стояла у окна и смотрела, как медленно в их жизнь начинала входить осень. Было еще тепло, но первые желтые листья, появившиеся на верхушках деревьев, говорили о том, что лето устало, из последних сил радует разноцветьем клумб и зеленью парков, но уход что называется не за горами.

Мысли о Паше не давали ей покоя. Где он, почему не приходит, если занят, то хотя бы мог позвонить и предупредить. А вдруг что то случилось? Очень хотелось плакать, но она сдерживала слезы, так как врач сказал, что волноваться и плакать ей нельзя, может повториться обморок.

Никто из знакомых не знал, что она в больнице. Девчонки из группы все разъехались, мама думает, что она ищет работу, поэтому не звонит ей.

За этими мыслями и застал ее Павел, он шумно влетел в палату, обнял ее крепко – крепко. Настя, оказавшись в его объятьях, сразу было успокоилась, почувствовав его силу и его решительность защитить ее от всего, что может причинить ей боль. Они понимали друг друга без слов. Их тела никогда еще не знавшие настоящих чувств так влекло друг к другу, что слова были лишними. Только запах спиртного, что так активно исходил от Павла, ее немного удивил. Она же нарисовала себе идеального мужчину.

Подняв глаза, Настя увидела улыбающееся лицо Павла, его глаза показались ей почему-то грустными.

-Что то случилось? –тихо спросила она.

-Нет, просто был занят, прости, позвонить было не откуда, - говоря так, Паша отвел взгляд, и это ее насторожило. Будучи довольно неглупой, она не стала настаивать и спрашивать об истинной причине его исчезновения. Он был рядом с нею, и все остальное ей казалось неважным. Хотя запах спиртного все же напрягал. Она всю жизнь видела как страдают от пьянки женщины, живущие по соседству и была уверена, что ее муж не будет пить спиртное, пусть не совсем, но уж записаться им точно не будет.

Посадив Настю на кровать и присев перед нею на корточки, Паша смотрел на нее с такой нежностью, что глаза девушки наполнились слезами.

-Ты что плачешь?- удивленно спросил Паша, - не сердись, я больше не буду исчезать, - как ребенок твердил он одно и то же, при этом поглаживая ее по руке и заглядывая в глаза, как ребенок, но провинившийся.

-Нет, вернее, да, но это от счастья, - потрепав его по усыпанной веснушками щеке, объяснила она.

-Вас не поймешь: плохо – ревете, хорошо тоже ревете, - смутившись, произнес Паша.

-Ну ладно, мне пора, - виновато произнес он, - на работу пора.

-А кем ты работаешь? - поинтересовалась как бы между прочим Настя, она же не знала о Паше практически ничего, кроме его имени, а хотелось, чтобы он все ей о себе рассказал.

Вопрос прозвучал как удар хлыста. Парень сразу посерьезнел, Насте показалось, что по его лицу пробежала дрожь.

- Что, я что- то не то сказала? - испуганно спросила она.

- Давай сделаем так, я приду и мы с тобой обо всем поговорим, хорошо? - с этими словами Паша закрыл за собой дверь больничной палаты, как будто спасался бегством, не зная как вести себя дальше. Нежное чувство, поселившееся в его душе после встречи с этой девушкой вдруг забилось куда то в угол , злость захлестнула его, злость на себя, на Петра, на весь белый свет. Со злой улыбкой на отрешенном лице он и появился у своего наставника.

Петр сидел, укутавшись в плед, спиной к двери, грел руки у камина. Не оборачиваясь, жестом показал Павлу на стул около себя. Тот сел.

Мирно потрескивали дрова в камине, блики пламени плясали в хрустальном бокале, который держал в руках Петр, отпивая из него красное вино. Павел обратил внимание, как постарел его покровитель. Седина на висках, так украшавшая его когда - то, теперь затронула всю голову и говорила о нелегко прожитом времени.

Оба сидели и молчали. Павел в отличии от других, из их окружения, не боялся Петра, тот считал его своим подшефным, опекал, но и спуску не давал, если тот в чем- то оказывался повинен. Но он все равно щадил его, сильно не обижал.

Павел не подозревал, что все эти годы он поддерживал связь с его отцом, обещая присмотреть за ним. Не знал он и того, что обучение его в системе компьютерных технологий тогда еще почти никому не доступной, было не блажью Петра, а далеко идущей его задумкой. У Петра был нюх на деньги, на чужие деньги и на то, как эти деньги преобразовать в свои. Отнимать открыто последнее время стало все опаснее, надежнее стало банкротить фирмы, а на это его теперешние братки вряд ли могли потянуть. Преступления в компьютерных технологиях были еще непаханым полем, и это поле Петр планировал начать осваивать с помощью Павла. Где идет развитие, где общаются люди, там и можно заработать. Как любил говорить он:

- Лохи везде есть и они ждут когда же их кинут.

Отпив очередной глоток вина из сверкающего от огня камина бокала, Петр внимательно посмотрел на Павла.

- Ну и видок у тебя, чего раскис? Баба что ли мозги пудрит? – поинтересовался Петр.

Павел знал, что наставник был в курсе всех дел и о каждом в своей команде. Не мог он не знать и о том, что в больнице Павел оплачивает лечение Насти.

Павел продолжал молчать, зная характер Петра, ждал, что тот скажет еще.

- Знаешь, мне все равно на кого ты тратишься, только в душу их никого не впускай, суки они все, поверь мне, суки, - начал поучать Петр, - Дело надо делать. Бабы деньги любят, выбрось ты все из головы, у меня к тебе дельное предложение есть, - и замолчал.

Молчал и Паша. Ему не хотелось говорить о Насте ни с кем из своих знакомых и с Петром тоже. Она должна принадлежать только ему. Даже в мыслях он не хотел, что бы кто- то да упоминал ее имя.

Петр и не предполагал, что творилось в Пашкиной душе, как серьезны были его мысли о Насте и о том, как ему жить дальше.

- Пригласил я тебя не за этим, бабы дело второстепенное. Предложение есть к тебе, поучиться хочу тебя отправить, - с прищуром посмотрел Петр, произнеся эти слова.

Зная изощренность и хитрость Петра, Пашка насторожился. Не иначе тот понял серьезность его чувств к Насте и собирается его отправить куда подальше. Помнил, как его пальцы касались Настиной руки, как он пялился на нее с вожделением, словно есть хотел всю без остатка.

- Есть возможность послать тебя к умным ученым поучиться уму разуму. Компьютеры они знают как свои пять пальцев, мне эта система непонятна, это ты у нас грамотный. Научишься как банки брать без шума и пыли, -не без смысла пошутил Петр и засмеялся собственной шутке.

- Билет на самолет получишь у моего телохранителя, вылет через 3 часа. Тебе же собраться, только подпоясаться, - да документы возьми свои, аттестаты всякие, зря ль что ли деньги за них плачены.

Все в том же тоне говорил Петр. И Павел понял, что вопрос о его отъезде решен ,а возражения не принимаются. Даже то, что вызвал его шеф не из-за плохо сделанной работы, не улучшило настроения. Мысли о Насте не давали ему покоя. «Что теперь с нею будет, как сообщить ей о том, что он уезжает?»

Словно, угадав, о чем думает Павел, Петр продолжил:

-За девку свою не переживай, пусть лечится, а дальше тоже не оставим, но дело прежде всего,- давая понять, что разговор окончен, Петр закрыл глаза .

Павел не удивился осведомленности Петра по поводу его личной жизни. Не это главное. Встреча с Настей положила начало его ощущениям, что он не одинок, что кому- то нужен и о ком –то должен заботится.

После ухода Павла Петр, продолжая сидеть в кресле у камина, вспомнил себя в том же возрасте, что и его подшефный. Он тоже, будучи молодым и неопытным влюбился в Тамарку. Эта баба из его души свила веревки, она привязала его чем- то невидимым, приковала к себе. Много баб он поимел за эти годы, но не одна не смогла так влезть ему в душу. Были моменты, когда он ненавидел себя за эту любовь, за слепую зависимость от этой женщины, но поделать ничего не мог, как не старался.

Узнав об увлечении Павла, Петр решил сделать для него доброе дело, вовремя разлучить его с девкой, не дать совершить ошибку, которую по молодости совершил он сам. Поэтому и решил отправить его подальше, с глаз долой.

«Поболит да пройдет», - думал он, грея руки у огня, - «трахнет какую нибудь молодку посочнее, а эту пигалицу видеть не будет, забудется.»

Через три часа его подопечный уже сидел в самолете, набиравшем высоту. То, что ждало Павла впереди, не представляло для него никакого интереса. Он терял Настю…И чем дальше летел самолет, тем безысходнее он видел свое будущее. Что он может? Как он справится с этой разлукой? Как не потерять Настю? Он же обещал ей…

Прошло два месяца. Осень пришла как неизбежность, ту, что нельзя предотвратить. Дни стояли сухими, безветренными. Природа посерела и выглядела унылой. Деревья, потеряв былую красу, стояли какими -то мрачными и навевали тоску. Отсутствие дождей вначале всех радовало. Но все хорошо в меру. А меры не знали не только люди, но видимо и природа. Реки пересохли, прогнозы предвещали перебои с водой в городе в предстоящую зиму.

Выписавшись из больницы, Настя пришла в общежитие. Исчезновение Павла было для нее тяжким грузом. Она, потеряв всякий интерес к жизни, не знала, как ей быть дальше.

Вещи Насте вернули, не все, конечно. Часть куда-то затерялась, как пояснила заведующая, при ремонте все вытащили на склад. И с раздражением добавила:

- Хранить ничего не обязаны, благодари, что это цело,- бросив Настину сумку к ее ногам, ушла по длинному общежитскому коридору, давая на ходу какие-то распоряжения кастелянше.

Постояв немного в вестибюле общежития, она вышла на улицу. В сумке отыскалась кофточка, но она не спасала от холода. Не обращая внимания на прохожих, Настя побрела в сторону вокзала. Люди, спешившие каждый по своим делам, оставались к ней безучастны.

Обессилевшей от долгой болезни Насте, дорога до вокзала показалась довольно длинной, хотя и располагался он совсем рядом с общежитием. Раньше она с девчонками мигом долетала туда, срываясь с лекций, боясь опоздать на последнюю электричку.

В помещении вокзала было тепло. Остановившись у буфета, Настя жадно смотрела на то, как незнакомые ей люди едят булки, пьют кофе. Совсем раздавленная, она не знала, что делать. Денег у нее не было, была только надежда, что кто-то из знакомых увидит ее и одолжит на билет до дома. Ей было невдомек, что все это время она находилась под пристальным вниманием Петра. Тот, как и обещал Павлу, интересовался как протекает ее лечение. Приехал к больнице в момент выписки, затем на машине ехал за ней до самого вокзала. Жалкий вид девушки не вызвал в нем никаких чувств.

Все женщины для него были гнусными, алчными предательницами, готовыми использовать мужиков, тянуть из них деньги и предать при первом же удобном случае. И Настя для него не была исключением. Ехал он за ней не из жалости, а для того, чтобы быть уверенным, что девка села на поезд и уехала из города.

Настя все стояла и стояла у стойки железнодорожного буфета. Народ, как в муравейнике, каждый шел своей только ему одному ведомой дорогой и тащил свою ношу, иногда казалось, неподъемную. Грязь и суета раздражали Петра. Он давно не пользовался общественным транспортом, не появлялся в толпе незнакомых ему людей.

Его жизнь настолько была другой, чем жизнь всех этих куда-то уезжающих людей, что он и не задумывался над тем, что кто-то живет иначе. Судьбы многих людей были в его руках, он решал, жить им на этом свете или нет, оставаться богатыми или быть ограбленными, обманутыми. Вот и судьбу этой испуганной, растерянной девчонки сегодня решал он.

«И долго она тут будет торчать?» - с раздражением думал Петр и неожиданно для самого себя, подошел к Насте.

Наигранно весело, чуть тронув ее за хрупкое плечо, произнес:

-А что тут делает эта девушка, кажется, мне знакомая?

Настя от неожиданности вздрогнула, подняв на мужчину, обратившемуся к ней, свои голубые глаза, обрадовано вскрикнула:

-Ой.

-Петр, Вас ,кажется , Петр зовут, я не ошиблась? Вы сын тети Клавы, да?- без остановки все спрашивала и спрашивала она, боясь ошибиться, боясь, что мужчина вдруг скажет, что это он ошибся, отвернется, уйдет и она снова останется одна.

Приобняв Настю за плечи, Петр взял из ее руки сумку и повел к выходу.

-Как ты здесь оказалась, девочка?- делая вид, что встреча их была неожиданной, поинтересовался Петр, глядя прямо в Настины глаза.

Крупные слезы медленно потекли у нее по щекам, капали и капали без остановки, превращаясь в ручейки на бледном, исхудавшем лице.

Усадив Настю в машину, Петр скомандовал водителю: -Трогай.

- Куда? - спросил бритоголовый верзила.

И Петр на минуту растерялся, неожиданно для себя осознав, что не представляет, зачем он все это делает. А Настя сидела на заднем сиденье машины и молчала, даже не спросив куда и зачем ее везут.

-Куда?- повторил свой вопрос водитель, трогаясь с места.

-За город, - раздражаясь на самого себя, произнес Петр. Он еще и сам не знал, что он собирается предпринять и чем все это закончится.

Машина, миновав городские пробки, ставшие обычным явлением и съедавшие у их заложников уйму времени, неслась по автомагистрали.

Озираясь по сторонам, Настя поначалу думавшая, что Петр намерен отвезти ее домой, к маме, поняла, что машина едет совсем в другую сторону.

-Куда Вы меня везете?- прошептала она.

Не будучи услышанной, повторила свой вопрос уже громче.

Петр, повернув к ней голову, улыбаясь, успокоил ее:

-Не волнуйся, все будет хорошо, погостишь у меня, придешь в себя и поедешь к маме. Я отвезу тебя позже, все равно обещал матери заскочить на огонек.

А про себя подумал:

«И на черта мне все это надо, одна морока.»

Но привыкший к необдуманным, импульсивным поступкам и одноминутным прихотям, Петр решил не ломать себе голову. Решил и решил. Баста.

Небольшой, загородный дом, которым владел Петр уже многие годы, был известен не многим. Вернее, о его существовании знали только несколько человек из ближайшего окружения: водитель Сергей, повар и горничная Полина, плотник, да еще пару человек, не знавших чем сам Петр занимается, и кто он такой.

Дорога к дому была грунтовой, но достаточно проезжей для этого времени года. С автомагистрали дом не был виден и располагался в нескольких километрах от нее. Лес не только окружал его со всех сторон, но и спасал от шума автомашин. Цивилизация здесь напоминала о себе повсюду расставленными камерами слежения, да автоматически открывающимися воротами. Обнесенный глухим высоким забором дом был практически не виден.

Настя, немного успокоившись, всю дорогу дремала. Открыв глаза, она с любопытством начала разглядывать место, куда ее привезли.

Машина стояла у открытой пасти гаража. Дом, к которому они подъехали, был двухэтажным, бревенчатым, с красивым, резным крыльцом и такими же красивыми ставнями на окнах.

На пороге показалась пожилая женщина. На ее круглом, с двойным подбородком лице, расплылась добродушная улыбка. Настя отметила про себя, что женщина была совершенно круглой. Сложив пухлые руки на животе, она молча ждала, когда все поднимутся на крыльцо. Ее лицо было спокойным, на пухлых щеках и губах была ее заметная улыбка.

-Привет, Полина, обедом накормишь? - проходя мимо ее, спросил Петр.

-Все готово, стынет - закивала головой женщина, приглашая прибывших в дом с таким видом, будто вся эта церемония происходит не раз в два- три месяца, а каждый день.

Посмотрев на Настю, Полина бросила взгляд на хозяина, пытаясь угадать, кто эта девочка и зачем она здесь, но затрапезный вид Насти сбивал ее с толку.

На предмет любовных утех, что привозил сюда бывало хозяин, девушка явно не тянула, больно худа и бледна. Кто на такую то немощную позарится. На гостью тоже она не похожа. «Какие дела у Петра с такой замухрышкой могут быть? Да и не возит он сюда никого по работе и в гости тоже. Здесь он скрывается от всех дел, отдыхает, в бане парится, от пьянок отлеживается, а тут гостья» - думала она, накрывая на стол.

Настя тем временем сидела на краешке стула и наблюдала за тем, как ловко управляется с посудой тучная и на первый взгляд неповоротливая хозяйка. Не прошло и пятнадцати минут, как на столе, покрытой белоснежной скатертью выстроились тарелки, наполненные дымящимися щами, вырос поднос с румяными пирогами, пристроились салатницы и ваза с вареньем.

Петр вышел к столу переодевшись по домашнему, какой –то посвежевший. Увидев Настю, сидящей «бедной родственницей» в гостиной, строго посмотрел на Полину.

-Почему гостью не пристроила, покажи ей комнату, переодень, чего себе думаешь? - сердито обратился он к женщине.

-Сейчас, сейчас, - засуетилась Полина, как будто ждавшая команды, - комнату наверху определить? - обратилась она к Петру, подталкивая Настю к лестнице, ведущей на второй этаж.

Поднимаясь по ступенькам, растерянно произнесла:

-А в чего я ее переодену, ничего же нет, только мое, она же утонет?

-Придумай в чего, поищи там – буркнул им вслед хозяин.

Настя оказалась в маленькой комнате, напомнившей ей сказку. На окнах белые, в мелкий горошек занавески, отороченные рюшками. Такого же цвета постельное белье на кровати. Красивое кресло и камин. На полу в тон занавескам овальной формы ковер. Остановившись в нерешительности, она стояла и смотрела. Полина в это время что- то искала в соседней комнате.

-Вот, деточка, примерь, больше ничего нет, - протягивая Насте какую- то яркую одежду, и почему- то смущаясь, произнесла вошедшая в комнату Полина.

Роясь в вещах, она вспомнила, что одна из девочек, ночевавшая с хозяином еще летом, оставила цветастый летний костюм: короткую юбчонку и кофточку на лямках. Она, как рачительная хозяйка костюм состирнула и засунула в комод с постельным бельем на случай «вдруг пригодится».

Зная о том, что костюм с потаскушки и не думая такого о Насте, Полина пришла в смущение, но вынуждена была предложить его бедной девочке.

Настя осторожно взяла в руки шелковые, василькового цвета юбку и кофточку, тоже почему то смущаясь. Произнесла:

-Я такое не смогу надеть, я такое не ношу, не надену, - при этом разглядывая с любопытством, наверное, очень дорогую вещь.

-Иди, прими душ, от тебя лекарствами пахнет, из больницы что ли? - сказала Полина, - и переоденься, другого все равно нет.

Ванная комната оказалась напротив. Кафель блистал белизной, кругом были зеркала, которые привели Настю в еще большее смущение, чем костюм, предложенный Полиной. Раздевшись, она невольно обратила на себя внимание. Лопатки торчали за спиной, как обрубленные крылья, живот впал. Распустив волосы, она спрятала под ними тонкие плечи.

Вода ее всегда успокаивала, она стояла под душем и наслаждалась тем, как ударяются о ее тело теплые струи, смывая больничную грязь и въевшийся запах лекарств. Немного придя в себя, Настя вспомнила о маме. Как ей хотелось домой, «надо сказать об этом Петру, а еще надо спросить у него о Паше, нет, о Паше не надо спрашивать, не прилично, можно подумать, она на него вешается. Пропал и пропал, значит, не очень она ему нужна- думала, обтираясь мягким махровым полотенцем, розового цвета.

Насте и в голову не могло прийти то, что они с Павлом стали живыми игрушками в руках этого взрослого и по ее мнению такого серьезного человека.

Не дождавшись Насти, Петр пообедал, сделал несколько звонков и перенес намеченные встречи на другой день. Что он намерен предпринять дальше, он и сам не знал. Пусть все идет, как идет, сегодня он будет отдыхать, замотался он что-то. Он сам себе хозяин.

Полина убирала со стола, гремя тарелками. Сидя спиной к лестнице Петр почувствовал, как перестала возиться с тарелками горничная, обернувшись, понял почему та замерла. На лестнице стояла Настя. Ничего подобного он еще не видел. Льняного цвета волосы волнами спускались по ее плечам, искрились так, что Петру показалось, что они светятся. Василькового цвета костюм оттенял ее и так выразительные голубые глаза. А ноги, ноги были великолепны, их стройности могли позавидовать кинодивы. Смущаясь короткой юбки, девушка все время пыталась ее одернуть. У Петра закружилась голова.

-Вот это да, - только и смог произнести он, - какие мы красивые, однако, - восхищенно добавил, приведя Настю еще в большее смущение.

Понимая, что такая пылкость ему не к лицу и не привыкший никем восхищаться, он одернул себя и с суровым видом произнес:

-Долго ты прихорашивалась, долго, придется теперь есть на кухне.

Настя насытилась быстро, больничная еда была не плохой, но уж очень однообразной, поэтому она привыкла есть мало. Полина пыталась впихать в нее еще хотя бы булочку, но девушка ограничилась только жарким по-домашнему.

Что делать дальше Настя не знала. Спросить у Петра когда тот намерен поехать в тете Клаве, она опасалась, и так он разозлился за то, что опоздала к обеду, идти в отведенную ей комнату боялась, так как идти пришлось бы мимо Петра. Пристроившись по удобнее на стуле, девушка наблюдала, как хлопочет у плиты Полина. Засучив рукава кофты выше локтей, повязавшись передником, она разделывала мясо. Куски нарезались ловко и ровно, чем- то посыпались и выкладывались на большой противень.

-Гости будут? - спросила Настя.

-Какие гости, деточка, никаких гостей здесь не бывает,- мягким голосом заговорила стряпуха, и вдруг осеклась, как будто что -то вспомнив.

-Нет, обычный ужин, самый обычный, Петр любит поесть, да и ты у нас в гостях, какие еще нужны гости.

- Как звать тебя, детка? - спросила Полина, меняя тему разговора и как-то по доброму посмотрев на Настю.

- Настя, а Вас? – засмущавшись, спросила в ответ и Настя.

- Полиной все зовут и ты так зови, не бабушка я и не тетя, просто Полина. Эти слова Насте были не понятны, но уточнять она ничего не стала.

Еще посидев немного на кухне, она решила пойти к себе в комнату. Осторожно ступая по мягкому ковролину, она зашла в зал. Петр лежал на диване с закрытыми глазами, видимо спал. По крайней мере так подумала Настя, тихонько пробираясь к лестнице.

Петр же наблюдал за нею сквозь чуть приоткрытые глаза.

«Что-то есть в этой девчонке необыкновенное. Ее кошачьи движения волнуют кровь, а грудь, только сейчас он обратил внимание, какая у нее красивая грудь и как такая пигалица может так красиво нести такую большую грудь,» - провожая Настю взглядом подумал он.

« Давно не было так хорошо, даже весело. Что происходит , что?» - думал Петр.

Проспав до самого вечера, он долго мылся в бане, все поддавая и поддавая жара, как будто пытался выгнать из себя те зарождавшиеся чувства, пугавшие его непредсказуемостью поступков и ненужностью в его давно устоявшейся жизни. Ясно было одно Настя ему нравится. И это совсем не то, что он испытывал к Томке, которая так нагадила в его душе. Но нужно ли ему это чувство, да еще сейчас, для него было загадкой. А загадок он не любил и это его задевало, что называется «за живое», что делать он пока не знал. С разруливанием разных криминальных ситуаций было куда проще, дал команду и все побежали, а тут, сам в себе, гонять некого и некуда, придется все делать самому, а вот что делать, пока было не понятно.

Настя ужинала с Полиной. Не предупредив их об отъезде, Петр вызвал машину и уехал в город. Решил, что надо выбросить девчонку из головы, и первый способ – не видеть ее совсем, по крайней мере, пока. Работы хватало, а уж если приспичит, девахи найдутся, утешат. Так думал он, когда машина вырулила уже на асфальт и понеслась в город. Надежда, что все рассосется и он не увязнет в отношениях не покидала Петра.

Насте снился Павел. Они шли по освещенной солнцем аллее, взявшись за руки, Павел смотрел на нее и улыбался, подошли к реке. Настя хотела сказать ему, что очень соскучилась, попросить, чтобы он больше не исчезал, но вдруг подул сильный ветер, сорвал с ее шеи косынку и унес в реку. Павел бросился в воду. Поплыл, хотя она умоляла его этого не делать. Быстрое течение несло его все дальше и дальше, а она все кричала и кричала.

Проснулась она от того, что Полина трясла ее за плечи. Открыв глаза, полные слез , она ничего не понимая, смотрела на женщину.

Та испуганно смотрела на Настю.

-Господи, как ты кричала, я чуть инфаркт не схватила, - еле отдышавшись, заговорила женщина.

-Ты что, разве так можно, во сне то, чего убиваться? - пытаясь успокоить девушку, говорила она, прижимая трясущееся тельце Насти к своей пышной, теплой груди во фланелевой ночной сорочке.

Несколько дней прошли как один. Настя слонялась по дому, пытаясь понять где она находится. Полина убиралась, стряпала, топила камин, снова стряпала. Куда шла вся эта еда Настя не могла понять. На расспросы о том где Полина жила раньше, чем занималась, она не отвечала, либо говорила односложно, оставляя все Настины вопросы без ответов.

Однажды Настя спросила у Полины не знает ли она Павла. Та посмотрела на нее настороженно, отрицательно мотнув головой.

Однако это было не так. Павла Полина знала еще с тех времен, когда он был совсем мальчишкой. С Петром и Тамарой она жила по соседству. «Мальчишка прибился к ним непонятно откуда, бегал за Петром, бывал у нее дома, играя с ее сыном. Тот хоть и был постарше Павла, но такой же лодырь, в школе не учились оба»- думала о том времени Полина.

Нужда заставляла ее подрабатывать дворничихой. День она в столовой мыла посуду, там и научилась готовить, а по ночам мела дворы. Соседи тоже вели ночной образ жизни. Петр неоднократно видел соседку, когда возвращался с добычей. Не однажды участковый выведывал у нее не замечала ли она чего подозрительного в жизни соседей. Не привыкшая совать нос в чужие дела, она делала вид, что не понимает о чем идет речь и молчала. Визиты участкового к соседке замечал и Петр. В благодарность за молчание подбрасывал ей продуктов, или кое - что из одежды. Сын уже позже беспробудно пил, неоднократно лечился, но все было напрасно. Однажды ночью Полина проснулась от того, что задыхается. Квартира выгорела вся, сгорел и сын, устроивший пожар.

Когда уехали пожарные, разошлись соседи, проклиная ее и сгоревшего соседа, к ней подошел Петр и отвез вот в этот дом тогда еще не достроенный, но жить в нем было уже можно. Так Полина тут и живет. Здесь у нее все и дом и работа, и вся ее жизнь. В городе она больше не бывает, делать ей там нечего. Документы сгорели все, вещи тоже. В общем, ее просто нет.

Ничего такого она, конечно, Насте не сказала, все еще не понимая, кем девочка приходится Петру.

Петр приехал через неделю, был злой. Об этом сразу Настю предупредила Полина, поднявшись к ней в комнату. На улице уже стояли холода, примораживало. Петр привез одежду для неожиданной гостьи.

Большая сумка, наполненная всякой женской всячиной, стояла у его ног. Настя, поздоровавшись уже открыла было рот, чтобы спросить, когда они поедут домой, неожиданно для себя самой промолчала, да и Петр, опередив, почему -то не глядя на нее сказал:

-Одевайся, тут все тебе, - пододвинув сумку ногой, - едем домой, там, там, беда.

От этих слов и то, как они были сказаны у девушки похолодело в груди и затряслись коленки. Опасаясь, что упадет, она вцепилась в поручни лестницы.

-Что -то с мамой? – только и смогла произнести .

-Потом, все потом, одевайся, я жду в машине.

Вещи все были ей впору, дорогие, красивые, но она одевалась почти машинально, даже не обращая на них внимания.

О смерти Настиной матери Петру сообщила тетка Клава – его мать, приехав в гости. Она же, как и все по соседству не знали куда делась Настя.

-Ее мать и так страдала сердцем, - вещала Клавдия, - а тут такое, девка как в воду канула, и в общежитие ездили и в милицию ходили, без толку. В милиции сказали, мол, никуда не денется, нашляется, вернется. А Настя не такая, она серьезная была. Вот баба и не осилила, слегла, а вчерась померла. Охая и ахая рассказывала она, не зная о том, что именно у Петра живет девчонка.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒