ТЕПЕРЬ. Часть восьмая

ТЕПЕРЬ

Каждый номер в гостинице был тщательно декорирован в духе своего времени. Номер Писателя – уютный, с отреставрированными картинами, умывальником и ванной на лапах. Расположенный на западной стороне здания, он освещался лучами заходящего солнца, из окон был виден берег, поросший ивами. Высокая старинная кровать покрыта лоскутным одеялом, на подушках такие же накидки. Номер для человека, занятого творческим трудом. В небольших размеров комнате стоял компактный письменный стол, стул с овальной спинкой когда‑то принадлежал самому Джеймсу Фенимору Куперу.

В гостинице не применялись современные средства по уходу за мебелью, потому что они содержали продукты переработки нефти и другие токсичные растворители. Смесь готовили сами – с маслом жожоба, лимонным маслом и лимонным соком.

Глава 13

Грег и Нина начали спорить, как только Грег тронул с места свой фургончик.

– Мы едем в Нью‑Платц, он ближе.

– Но скобяная лавка есть и в Райнбеке. Это совсем рядом.

– Там нет того, что нам надо. – Грег повернул в сторону шоссе 28. – Раз ты только что взяла на работу Уолтера, пусть он займется всякой мелочью.

– Но…

Он заметил, как она оделась сегодня, – красное летнее платье из легкой ткани, такое короткое, что не могло скрыть стройных загорелых ног, и с таким смелым вырезом, что невозможно было не заглядывать туда, что Грег незаметно и делал. Может быть, она оделась так для него? Или просто привыкла так одеваться. Впрочем, какая разница. За три недели совместной работы он не мог ни на что пожаловаться, дела шли хорошо, они отлично сработались, хотя постоянно спорили. Вернее, спорила она. По своему темпераменту она была просто противоположностью тех сухих, застегнутых на все пуговицы деловых леди, с которыми он раньше работал, но, несмотря на легкомысленное платье и вырез, сто очков могла дать им по жесткости и непримиримости суждений и отстаиванию своей правоты.

Сейчас Нина поставила целью открыть гостиницу в срок. Не замечая его взгляда, она внимательно изучала свой блокнот и список необходимых закупок.

– Кроме магазина надо заехать на рудник в Марблтаун – договориться о поставке камня и гравия. Боюсь, что нам не успеть сегодня.

– А кто сказал, что мы должны все успеть?

– Никто. Впрочем, это твое дело. Можешь тянуть с открытием сколько угодно. Мне все равно.

– Нет, не все равно.

Грег мог прекратить эту перепалку, рассказав ей свой секрет. Он передал Уолтеру и Аните, новым сотрудникам, чтобы они занялись закупками, и тем временем договорился о встрече с антикварным брокером. Теперь можно было поехать на склад и закупить все сразу с большой скидкой. Но ему нравилось ее разыгрывать.

Хорошее шутливое настроение – это было для него что‑то новенькое, такого он еще никогда не испытывал. До Нины он и не представлял, что на работе может быть так весело. Ее реакция вызывала в нем желание прикидываться тупым, валять дурака, он получал громадное удовольствие, когда удавалось ее одурачить. Так он мог расслабиться от семейных неурядиц, от трудностей с детьми и груза ответственности за них.

– Ты меня нанял работать и сам же препятствуешь этому.

– Неправда. Просто я не даю тебе возможности делать все по‑своему, и это тебя бесит.

– Ничего подобного. – Она вздернула подбородок.

– Тогда почему ты все время лезешь в драку?

– Ты называешь это дракой? – Она засмеялась. – Поверь, ты еще не видел, как я дерусь.

– Жду не дождусь. Тогда что ты делаешь сейчас? Споришь?

– Я тебе высказываю свое мнение, а ты его игнорируешь. Послушай, ты клялся, что тебе необходим партнер. Так и обращайся со мной как с деловым партнером. Твоя манера вести дела меня не устраивает.

– Сделай вот что. – Он как будто не слышал ее претензий. – Продиктуй свой список Уолтеру, и пусть он все закупит. – Грег протянул ей свой телефон.

Она взяла, но не торопилась звонить.

– Грег, мы должны с тобой разделиться. Ты поедешь по делам в Нью‑Платц, а я…

– Значит, разделиться. Что ж, я польщен, что ты доверяешь мне выбрать антикварную мебель для наших гостиных. – И уголком глаза увидел, как она напряглась.

– Так ты за этим едешь в Нью‑Платц? Купить…

Он наконец вынул из рукава козырного туза.

– Антикварные предметы обстановки, мебель, простыни…

Что там еще говорила Оливия. Оставалось еще с полдюжины комнат, которые надо было обставить.

– Но почему ты не сказал?

– Ты не спросила. Это Оливия устроила мне встречу с брокером по антиквариату.

Грег видел, как у нее загорелись глаза – она проглотила наживку, и он наслаждался эффектом. Как большинство женщин, она не могла устоять перед распродажей антиквариата.

– Ну, что скажешь?

– Сдаюсь. Едем вместе.

Слишком быстро прозвучал ответ? У него зародилось подозрение, но, пока она звонила Уолтеру, он его отмел. Женское сердце невозможно понять. Но одно было неоспоримо – ни одна не позволит мужчине на свое усмотрение выбирать предметы обстановки, и Нина не была исключением.

Он включил радио, нашел станцию, с «Лед Цеппелин», и через открытые окна машины к небу устремились настойчивые оглушительные ритмы и пронзительный вокал. Грег видел, как Нина сдерживается, чтобы не поморщиться. А он отдавался музыке, в этот момент полностью избавляясь от беспокойных мыслей о детях.

– У тебя отличное настроение, – с подозрением отметила Нина, когда он припарковался около антикварного склада.

Она выскочила прежде, чем он обошел кругом и открыл для нее дверцу, но все‑таки успел увидеть мелькнувшие перед глазами загорелые ноги.

– Ты говоришь так, как будто меня осуждаешь.

– Ничего подобного.

– У меня всегда хорошее настроение. – Стоя рядом с ней, он смотрел на нее с высоты своего роста, грудь Нины в вырезе платья представляла заманчивую картину.

Она поймала его взгляд и, вероятно, прочитала на его лице открытую мужскую заинтересованность.

– Прекрати это.

– Что именно?

– Глазеть на мою грудь.

– Я смотрел на список в твоих руках.

Она прижала блокнот к груди.

– Никогда не встречалась с мужчиной, который любит ходить по антикварным лавкам.

– Я и не люблю.

– Тогда почему?

– Ты поймешь.

Он оставил ее стоять в недоумении и пошел искать брокера. Восторга от предстоящего торга не было, но дело есть дело. До открытия оставалось мало времени, а несколько номеров еще не были обставлены. Грег был рад, что Нина согласилась помочь.

Пока он рассеянно смотрел вокруг и не видел ничего, кроме старого хлама, Нина с восторженным видом бродила по просторному складу, как по пещере, набитой сокровищами. Она разыскала кровать на чудовищных ножках, шерстяной ковер ручной работы, старую лампу, высокий умывальник, столики, диванные подушки. При этом так и светилась от счастья.

– Ты нашел что‑нибудь?

Грег, чтобы не выглядеть полным профаном, протянул ей первую попавшуюся вещицу:

– Как насчет этого?

– По‑моему, это оловянная баночка для наживки.

– Ну да. Смотри, один поворот – и червяк у тебя.

– Как оригинально. – Ее улыбка сбивала с толку. Может быть, она действительно находит вещицу оригинальной.

Тогда он ткнул на картину, прислоненную к стене.

– И может быть, это?

Там была изображена задумчивая муза.

Картину Нина явно не так одобряла, как старинную баночку для червяков, но кивнула:

– Гостям может понравиться.

– А тебе вряд ли?

– Немного наивно. Но вещь неплохая.

Грег, расхрабрившись, посмотрел в сторону другой картины – группа собак‑курильщиков, одетых в костюмы, играла в карты.

– Даже не думай, – перехватила она его взгляд. – Все, тогда хватит, пошли отсюда.

Он договорился об оплате и доставке с брокером.

Едва отъехав, он остановился снова:

– Посмотри, что ты видишь?

– «Ранчо Мэтта. Матрасы».

– Мы купим новые для всей гостиницы. Ты выберешь.

– Но…

– Никаких но. Никому не доверю такое важное дело. Если люди не будут хорошо высыпаться, мы их больше никогда не увидим снова у нас в гостинице.

– Прекрасная идея. – Она вышла из машины.

Жаль, что она не ждет, когда он откроет ей дверцу. Во‑первых, ему хочется видеть ее ноги, во‑вторых, она ему нравится.

Вышел Мэтт, которому помощник Грега позвонил заранее, приветствуя их широкой улыбкой. Он явно изображал радушного ковбоя.

– Привет, народ. Добро пожаловать на «Ранчо Мэтта». Мы вас ждали.

– Приветствую.

Мэтт подозвал своего продавца:

– Принеси мистеру и миссис Беллами что‑нибудь выпить.

Нина почувствовала, что краснеет.

– Мы не…

– Мистер и миссис, – закончил за нее Грег. – Это Нина Романо. Мы хотим заказать большую партию ваших изделий.

Помощник принес две ледяные бутылочки воды для покупателей, и Мэтт повел их в выставочный зал.

– Слышала, ты – миссис Беллами, – на ухо Нине шепнул Грег.

– Заткнись. – Она уже осматривала заинтересовавшую ее модель матраса. – Кажется вот этот подойдет. – Она сняла босоножки.

– Шутишь? – Он смотрел на толстый пухлый матрас. – Он слишком мягкий.

– Но многие любят спать на мягком. – И Нина легла на матрас, вытянувшись блаженно, наслаждаясь его комфортом.

Грег, сразу потеряв дар речи, некоторое время просто глазел на ее ноги. Она выглядела сейчас соблазнительно как никогда. Он прилег рядом, они лежали теперь на некотором расстоянии, не касаясь друг друга. И неожиданно он отреагировал, как озабоченный подросток, оставалось надеяться, что она не заметила.

– Ладно, согласен, берем. Действительно уютно и мягко.

– Что я тебе говорила. – Она хотела сесть, но он удержал ее, ему хотелось оставаться с ней здесь как можно дольше.

– Вставай, давай сделаем заказ.

– Сейчас.

Он видел, как она сдерживает улыбку.

– Некоторые на все готовы, чтобы затащить девушку в постель.

– Я готов на все, чтобы затащить тебя в постель.

– Я ухожу. – Она уже надела босоножки. – Так ты идешь?

Он неохотно сел, прогоняя видения разыгравшейся было фантазии.

– Как скажете, хозяйка. Ладно, пойдем. Я куплю тебе ланч.

У нее снова был деловой вид.

– У нас нет времени на ланч.

Насколько сексуальна, настолько упряма.

– Ладно, – отозвался он, – тогда я зайду куплю что‑нибудь для себя, посиди в машине.

– Ну уж нет.

И она промчалась мимо него в направлении кафе «Стар‑лайт», вывеска которого была видна через дорогу.

Нина пыталась понять, почему ей так хорошо в компании Грега Беллами. Отрицать было бесполезно – он нравился ей все больше. А выбор матрасов обернулся даже волнующим развлечением. Впервые в жизни она испытывала настоящее волнение от присутствия рядом мужчины, и это было здорово, но в то же время неправильно. Потому что ей становилось труднее сосредоточиться на бизнесе. Их отношения перерастали в романтические, он уже не скрывал, что она ему нравится. Это подтверждали его откровенные взгляды. Именно поэтому она не хотела идти с ним в кафе. Боялась большего сближения. Он был очень хорош сейчас, казался совсем молодым в гавайской рубашке и шортах. Смеялся и шутил, но его деловая хватка сразу вернулась, все легкомыслие исчезло, он сразу превратился в дельца, когда добивался от брокера‑антиквара торговой сделки на своих условиях. Она думала, что он ни на что не способный, избалованный городской умник, но он удивлял ее с каждым днем все больше. «Хватит думать о нем. Думай о гостинице и деле». Пока они ели сэндвичи, запивая ледяной кока‑колой, она вернулась к плану действий, которые наметила, чтобы успеть открыть гостиницу ко Дню независимости. Озабоченно нахмурившись, глядя в свой блокнот, она призналась:

– Не представляю, как мы успеем.

– У нас нет выбора.

– Да. У нас каждый номер уже зарезервирован на три ночи, а одна пара из Чикаго остается на неделю.

– Но один номер был свободен?

– Последний заказ поступил по электронной почте сегодня утром.

Он откинулся на спинку, сцепив руки за головой.

– Фантастика. Конкурс был прекрасным решением.

Она не сказала, что давно вынашивала эту идею. Бесплатное пребывание выпадало победителю случайного выбора, отправившего заказ по электронной почте.

– Ты хорошо знаешь свое дело, Нина.

Нина вспыхнула от удовольствия, и снова между ними проскочила искра. Он первый отвел взгляд.

Нина была недовольна собой. Ей не тринадцать лет, когда она смотрела на красивых парней сияющими, широко раскрытыми глазами и сразу теряла голову. Она склонилась над своим блокнотом, чтобы скрыть от него лицо.

– Послушай, – сказал Грег, – я знаю, что это не то, о чем ты мечтала. Ты хотела быть здесь главной, а теперь над тобой я, да еще со своими проблемными детьми.

Она не ответила. Жизнь приучила ее к тому, чтобы не строить планы на будущее, потому что они, как правило, не сбывались, жизнь всегда ставила перед ней препятствия. Грег имел то, о чем она мечтала, – гостиницу. Она должна была его ненавидеть, но странно, она не чувствовала ненависти, а наоборот, ее все более неудержимо тянуло к нему.

Она просмотрела почту, которую они забрали по пути.

– В нашем успехе большая заслуга Дэзи. Ее снимки в рекламном проспекте и веб‑сайт изумительны.

– Ты так считаешь?

– Абсолютно.

– Я рад, что ты о ней такого мнения. Знаешь, она доставляет мне много хлопот. И мне полезно время от времени напоминать, что она прекрасный умный ребенок.

Она хорошо помнила все успехи и провалы Сонет. Ей теперь даже не хватало этих проблем. Каждый ребенок по‑своему труден.

Вот и нашлась слабая струнка у самоуверенного Грега Беллами, перед ней был не партнер по бизнесу и не конкурент, а просто обеспокоенный отец.

– Макс иногда просто ставит меня в тупик, – продолжал он, – он молчит и все держит в себе. Может быть, я сам и пожертвовал счастьем своих детей? Надо было как‑то постараться наладить отношения с Софи, терпеть…

– Послушай, Грег. В таком возрасте дети часто ведут себя, как Макс, в разводе родители или нет. Так называемый переходный возраст. Ты можешь винить себя, но, если хорошенько подумать, неизвестно, что было бы для него лучше… Жить в доме, где родители стали чужими людьми, несчастливы, это действует как медленный яд, разъедая душу ребенка. Ты никогда не спрячешь такие вещи от детей. Они все видят и понимают. Если даже слишком малы, чтобы понять, они чувствуют и поэтому капризничают, начинают поступать назло. Не надо сейчас его ни к чему принуждать, просто создать спокойную обстановку в доме и дать надежду на будущее. Если он не хочет играть в бейсбол, оставь его в покое.

– Ты говоришь, основываясь на собственном опыте?

– У меня было восемь братьев и сестер. Я помню семейные скандалы. Я единственная из сестер не вышла замуж. Я даже ни с кем не встречалась, потому что у меня рано появился ребенок.

– Но теперь, когда Сонет уехала…

– У меня появился шанс. – Она спохватилась, что он может принять это на свой счет, и сменила тему: – Как дела у Дэзи?

– Она попросила ходить с ней на курсы будущих мам. – Вид у него стал растерянный. – Как я могу быть инструктором при родах собственной дочери?

Пора остановиться. Они давно перешли границу деловых отношений. Но как? Когда видишь перед собой его растерянное лицо, с выражением страха, любви и озабоченности. Она не может оттолкнуть его в тот момент, когда он ждет участия и совета.

Нина помолчала, пытаясь собраться с мыслями и найти правильную линию поведения. На языке вертелся вопрос о его бывшей жене. Но нет, это ее не касается.

Она подумала об этой женщине. Не все женщины способны жить вдали от своих детей. Если бы речь шла о Сонет, Нина смела бы все преграды на своем пути, чтобы только быть рядом с дочерью. Но все семьи разные, у каждой своя история. Не надо никого осуждать. Впрочем, кажется, он сейчас не ждет совета, а просто хочет излить душу.

– И что ты решил?

– Идея показалась мне безумной, я растерялся. Раньше мои обязанности были другими: найти время, чтобы проверить домашнее задание у Макса или отговорить Дэзи красить волосы в голубой цвет. Конечно, сейчас все изменилось, я стараюсь жить для них. Но идти с ней вместе на курсы и слушать про пуповину и вскармливание грудью – это слишком.

Она спросила, пересиливая неловкость:

– А когда Макс появился на свет, ты присутствовал на родах?

– Да, но это совсем другое дело… Я чувствую перед дочерью огромную вину. Ну почему я позволил ей в тот уик‑энд уехать на Лонг‑Айленд с друзьями…

– Здесь нет ничьей вины. Ты должен понять, что никто и никогда не остановит подростка, если им овладело одно желание – испытать на себе, что такое секс. При этом никто из школьниц не хочет забеременеть.

– Я не знаю, что ей сказать. Разве только, что люблю ее и сделаю все для нее.

– Ты сказал ей это?

– Конечно.

Она вспомнила, как реагировала ее семья, узнав о беременности, – они были напуганы, очень ею недовольны, страдали и злились. И помнила, как ей хотелось доказать всем, что она сама справится. И наверняка дочь Грега собирается поступить так же.

– Ты не хочешь об этом слышать, но Дэзи, скорее всего, хочет быть самостоятельной.

– Она никуда не поедет.

– Но послушай, Грег. Не тебе решать. В моей семье каждый хотел мне помочь, я могла работать у своего брата, или помогать папе в школе, или в салоне сестры… И хотя я была им благодарна за поддержку, но захотела самостоятельности. И Дэзи может выбрать тот же путь.

– Но она любит гостиницу и наш город.

– Она любит тебя, – поправила его Нина, – но будь готов услышать, что она предпочитает жить самостоятельно.

– Что ты имеешь в виду «жить самостоятельно»? Она останется здесь.

– Ты уверен, что она этого хочет?

– Разумеется, она этого хочет.

– А ты ее спрашивал?

– Нечего и спрашивать. Я знаю сам, что лучше для Дэзи.

– Тебе виднее. – Ей хотелось прекратить этот разговор. Она чувствовала себя неловко в роли его советчика по личным делам. Что касалось Дэзи, она видела то, что не хотел видеть Грег. Конечно, Дэзи не собирается провести жизнь или даже ближайшие годы в гостинице «Уиллоу». Но не станет ему об этом говорить пока, чтобы не расстраивать.

– Дэзи еще ребенок, – не очень уверенно произнес Грег и признался: – Или мне так кажется. Так и вижу перед собой девочку с косичками, прыгающую через веревочку, кажется, только что она была такой, и вот она ждет ребенка. Я не могу этого принять.

Нине было его жаль, но она знала, что сочувствие ему мало поможет. И все‑таки пыталась объяснить:

– Она всегда будет твоим ребенком. Когда я сказала папе, что беременна, он сначала впал в ступор, потом его охватили ярость и отчаяние. – Она до сих пор помнила, как ей было больно его огорчить. Самое страшное – его неодобрительное разочарование. – Помню, как я считала, что все испортила и наши отношения с папой никогда не станут прежними. – Она тяжело вздохнула. – Послушай, я должна бы, наверное, тебя успокоить, сказать, что все будет хорошо, но будет много моментов, когда все будет плохо. Бесконечное недосыпание, плач ребенка, постоянная тревога за него, детские болезни. Но это пройдет, у вас все наладится. Послушай, когда родилась Сонет, папа полюбил ее с первого взгляда, с той секунды, как взял на руки. Вдруг ему стало все равно, что скажут люди, или что они подумают, или как я буду справляться, и какую жизнь я готовлю своему ребенку. И они полюбили друг друга – он и Сонет. Она принесла ему… спокойную радость, которой не могли дать его дети.

Грег внимательно слушал, кивал, потом признался:

– Иногда я чувствую радостное волнение, когда представляю, как маленький ребенок бегает по дому и зовет меня дедом, и это еще до того, как мне исполнится сорок!

Она понимала, о чем он. И подумала, как по‑разному у них складывается судьба. Она только что распрощалась с хлопотами по воспитанию и всем, что связано с ростом ребенка, его учебой. Но вместо того чтобы порадоваться за себя, вдруг почувствовала укол зависти. Но это неправильно. Чему тут завидовать? Он становится дедом, не успев закончить миссию отца. И все же…

– Меня не перестает мучить мысль, что она будет страдать физически. Я раньше никогда не был в отделении неотложной помощи.

– Может быть, все пройдет не так, как ты представляешь. Обойдется без неотложки. Все, что потребуется от тебя, – сидеть с ней рядом и держать ее руку. Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность.

– Прости, что я тебя втянул в свои домашние проблемы. Я справлюсь.

– Ничего, все в порядке.

– Я не ожидал, что ты поделишься со мной своими переживаниями. Это слишком личное. И я тебе благодарен.

Она почувствовала, что краснеет.

– Я просто хотела тебя убедить, что впереди много хорошего, а все трудности проходят.

– Рассчитываю на это. – Он улыбнулся, и его улыбка была как ласковое прикосновение и очень сексуальна.

Она схватила меню в пластиковой обложке.

– Будешь десерт?

– Конечно, это самое лучшее, что здесь есть.

Когда они сделали заказ, Грег заговорил снова:

– Знаешь, что меня особенно грызет в последнее время?

– Что?

– Отец ребенка Дэзи. Она не хочет иметь с ним ничего общего. Но ведь ему надо сказать, верно?

– Да, вероятно.

– Понимаешь, я не испытываю к нему теплых чувств. Этот ублюдок, это ничтожество… Но я думаю, что, если бы Софи так и не сказала мне о Дэзи? Я никогда не смог бы стать ее отцом. И что, если ребенок будет нуждаться в нем, как Дэзи нуждается во мне?

Официантка принесла десерт – огромный кусок ягодного пирога для Грега и дынный сорбет для Нины.

– Не подумай, что я хочу выдать ее за этого парня, потому что у нее будет от него ребенок. Я знаю, что ничего хорошего из такого брака не получится.

Вероятно, из собственного опыта.

– Попробуй ей объяснить.

– Мне трудно найти с ней общий язык на эту тему. Пусть решает сама. – И вдруг спросил: – Могу я задать тебе очень личный вопрос?

Она подняла брови.

– Не могу обещать, что отвечу, но после того, как я тебе рассказала свою историю, можешь спрашивать.

– Какие отношения у тебя с отцом Сонет? Я знаю, что она поехала к нему.

Ну вот. Сама виновата.

– Тебе это интересно? – Она положила локти на пластиковый стол. – Это длинная история.

Часть восьмая

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒