Жизнь и смерть

Жизнь и смерть

Революцию Шухов принял относительно спокойно.

«Мы должны работать и работать независимо от политики. Башни, котлы и стропила нужны, и мы будем нужны»,

– писал он в своём дневнике. И правда, большевики отнеслись к нему довольно лояльно, даже несмотря на то, что инженер благословил сыновей на участие в Белом движении. Контора Бари была национализирована и превращена в организацию «Стальмост» (сегодня ЦНИИ «Проектстальконструкция»). Рабочие избрали Шухова директором. Молодое государство сразу завалило компанию заданиями на постройку новых башен, мостов, перекрытий, резервуаров, трубопроводов, буровых, кранов и прочая. И как бы ни пытались его противники во все следующие годы обвинить «буржуазного спеца» в саботаже или промышленной диверсии, им это так ни разу и не удалось: во всех работах Шухова буквально не к чему было придраться. Поэтому придирались к другому. Ему припоминали и то, что он дружил с Колчаком, и то, что сыновья сражались с большевиками, а один раз едва не расстреляли. Спасла башня.

Первую башню Шухова после закрытия Нижегородской выставки выкупил и перевёз в своё поместье Полибино под Липецком богатый помещик Нечаев-Мальцев. Там она стоит и по сию пору, охраняемая государством как памятник архитектуры и техники

Молодой Республике Советов срочно требовался рупор, с помощью которого она смогла бы доносить свои идеи до мирового пролетариата. В самом конце июля 1919 года тёзка Шухова Владимир Ленин подписал постановление Совета рабоче-крестьянской обороны, по которому Народному комиссариату почт и телеграфов предписывалось

«для обеспечения надёжной и постоянной связи центра Республики с западными государствами и окраинами Республики установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию».

За несколько месяцев до этого Шухов предложил правительству проект девятисекционной гиперболоидной башни высотой 350 метров и весом 2200 тонн. Для сравнения: Эйфелева башня имела высоту 305 метров, а весила в три раза больше. Проект был принят, но в усечённом варианте. В стране было тяжело с железом, поэтому решено было ограничиться шестью секциями общей высотой 150 метров. При этом вес всей конструкции сокращался до почти символических 240 тонн.

Но даже 240 тонн хорошего металла в воюющей стране достать было крайне сложно. Начало работ постоянно откладывалось. Потребовалось личное указание Ленина для того, чтобы Военный комиссариат начал выделять необходимые материалы. Работы начались только 14 марта 1920 года.

Секции, каждая высотой в 25 метров, собирались на земле и потом с помощью лебёдок поднимались наверх. В своих тетрадях Шухов писал:

«Прессов для гнутья колец нет. Тросов и блоков нет. Дров для рабочих нет... В конторе холод, писать очень трудно. Чертёжных принадлежностей нет... (Бригадир) не скрывает своего насмешливого презрения ко мне как к лицу, не умеющему наживать и хапать... Верхолазы получают один миллион в день. Считая на хлеб, это 7 фунтов (2,8 кг. - Ред.), или менее 25 копеек за работу на высоте 150 метров...»

Тем не менее строительство шло. До тех пор, пока не пришло время подъёма 4-й секции.

«29 июня 1921 года, – записал в дневнике Шухов. – При подъёме четвёртой секции третья сломалась. Четвёртая упала и повредила вторую и первую в семь часов вечера».

По счастливому случаю, никто из рабочих не пострадал. А вот строительство надо было начинать практически заново.

Башня после аварии

Комиссия, созданная для расследования аварии, пришла к выводу, что причиной стало плохое качество металла. В акте прямо записано: «Проект безупречен». Но для новой власти мнение «спецов» значило мало, и Шухова начали вызывать на допросы в ВЧК. Наконец 30 июля 1921 года он записал в дневнике: «Приговор Шухову – условный расстрел». Это значит одно: пока достраиваешь башню, живёшь, а там посмотрим. Теперь любая ошибка могла стоить инженеру жизни. Но ошибок не было, и 19 марта 1922 года работу с успехом приняла государственная комиссия.

В отличие от Эйфелевой башни, которую после постройки почти все жутко ругали, называя безвкусной, уродливой, механистичной и даже позорной, шаболовское творение Шухова было принято практически сразу. Возвышавшуюся над городом, её сразу записали в главные достопримечательности столицы наравне с кремлёвскими Царь-пушкой и Царь-колоколом. Расстрел инженера пришлось отложить на неопределённое время.

Прочность конструкции, созданной Шуховым, была подтверждена в 1939 году, когда почтовый самолёт задел толстый трос, протянутый под углом от вершины башни до бетонного основания. В результате трос вырвало, самолёт упал в соседнем дворе, а башня так и осталась стоять как ни в чем не бывало. Экспертиза показала, что ей даже не нужен ремонт.

Шухов был прекрасным велосипедистом

После окончания Гражданской войны и объявления НЭПа страна начала восстанавливаться. И Шухов активно участвовал в этом восстановлении. С его именем связаны все крупнейшие стройки: Магнитка, Кузнецкстрой, Челябинский тракторный, завод «Динамо». В 1931 году инженер запустил в Баку первый в СССР нефтеперерабатывающий завод «Советский крекинг». Он восстанавливал разрушенные мосты, нефтепроводы, строил для плана ГОЭЛРО гиперболоидные высотные опоры ЛЭП и даже принимал участие в проектировании московского метро. В 1928 году его избрали членом-корреспондентом АН СССР, а в 1929-м – её почетным членом. Тогда же, в 1929-м Владимир Шухов получил премию имени Владимира Ленина (будущая Ленинская) за изобретение крекинг-процесса нефти, в 1932-м — звезду Героя труда. Несмотря на прохладное отношение к большевизму, все свои патенты и гонорары по ним инженер передал государству. Между тем один только патент на крекинг-процесс в США оценили в несколько десятков тысяч долларов (по сегодняшнему курсу – несколько миллионов), которые Шухов принять категорически отказался, заявив:

«Я работаю на государство и ни в чём не нуждаюсь».

Последним крупным проектом Владимира Шухова было выправление одного из двух минаретов знаменитого медресе Улугбека в Самарканде. Построенный ещё в 1417 году, он после сильного землетрясения в начале XX века стал постепенно отклоняться от вертикальной оси. К началу 1920-х годов отклонение составило более полутора метров. Во избежание возможного падения его тогда закрепили тросами. В 1932 году бригада рабочих под руководством Шухова с помощью домкратов, лебёдок и тросов за три дня вернула минарет в строго вертикальное состояние. В каком он пребывает и сейчас.

Медресе Улугбека в Самарканде сейчас и во времена Шухова. Фото: https://s3.nat-geo.ru/

Мама Шухова обладала фантастической интуицией. Незадолго до своей смерти в 1920 году она увидела ужасный сон: склеп, а в нём – объятый пламенем сын Володя. Сон сбылся спустя без малого 19 лет. 29 января 1939 года Шухов, как обычно, утром побрился и обильно побрызгался одеколоном. После чего неловко повернулся и опрокинул на себя горящую свечу. Пропитанная одеколоном рубашка немедленно вспыхнула. 85-летний Владимир Шухов был доставлен в больницу с обширнейшими ожогами. Через пять дней он скончался. Похоронили инженера Шухова на кладбище Новодевичьего монастыря.

Одни из последних селфи великого инженера

А ещё Владимир Григорьевич Шухов любил спорт, велосипедом владел на уровне профессионального спортсмена и участвовал в соревнованиях. Страстно увлекался фотоделом и оставил после себя великое множество альбомов с фотографиями. Был заядлым театралом и даже построил для нового здания МХАТа в Камергерском переулке уникальную многоуровневую вращающуюся сцену.

В Белгороде знаменитому земляку поставили памятник

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 Следующая ⇒