Конец первой книги. 6 страница

К черту мою предрасположенность к быстрой регенерации. Хрень какая-то.

Он снова подносит острие своего клинка к моей болячке, на этот раз расположенной в области голени. Обезболил этот участок практически полностью, но на меня действует не боль, а чертов клинок. Мне невыносимо смотреть, как лезвие рассекает мою плоть... думать, как оно заново вскрывает раны, которые уже зажили. По крайней мере, визуально.

Я начинаю сопротивляться, выгибаясь, и мое колено попадает прямиком Аэро по яйцам.

Лови, сукин сын.

Он взвывает, как белуга, а затем переходит на шипение, зажмуривается и, дабы успокоить свои шары, делает глубокие, размеренные вдохи, словно вот-вот родит кого-то.

― Святые небеса, ты убьешь меня такими темпами, дорогуша.

Он открывает глаза, и в них отражается затаившаяся внутри Бога тьма, которая снова дает о себе знать подобным образом.

Я вздрагиваю. Хотя... возможно, я могла бы направить эту его энергию в какое-то другое русло?

― Делл... ― предупреждающе рычит он, хмурясь и нависая своим роскошным телом надо мной.

Мои запястья связаны у меня над головой, из одежды на мне только легкая ночнушка, которая едва прикрывает мое тело, чтобы Аэро имел доступ к тем частям, которые нуждаются в обеззараживании.

Ухмыляюсь, так как то, что задумала, выходит у меня превосходно, даже если я не прикладываю к этому особых усилий. В данный момент, я искренне полагаю, что это меньшее из двух зол: куда хуже было бы наблюдать за тем, как Аэро ковыряет раны на моем теле, выскребая из них грязь своим кинжалом. Нет уж, спасибо.

Я извиваюсь, совершая манипуляции бедрами, чтобы сдвинуть подол ночнушки и засветить свои кружевные трусики с высокой посадкой, которые я очень кстати обнаружила в одном из шкафчиков. Если бы Аэро не мечтал увидеть их на мне, то он не положил бы их туда. Так что пусть винит только себя.

Распласталась на кровати с присущей кошке грацией, соблазнительно изгибаясь. Дабы усилить эффект, я даже слегка постанываю, закрыв глаза и прикусив нижнюю губу, словно поймана в сети удовольствия. Приоткрыв один глаз, я отмечаю, что он смотрит на меня голодным заинтересованным взглядом, но его глаза не темнеют. Хм-м.

― Прекрати сейчас же.

Я улыбаюсь.

― Прекратить что, большой мальчик?

Он приближается ближе, и белки его глаз наконец-то начинают заливаться чернилами.

Ага. Вот цель и достигнута...

Он останавливается настолько близко от меня, что я в состоянии разглядеть каждый завиток его ресниц. Не заметить прилично подросшую выпуклость в его кожаных штанах не представляется возможным.

Твою ж мать.

Черт, это нечто.

Возможно, я нарвалась на нечто гораздо более серьезное, чем рассчитывала, потому что я не удивлюсь, если эта штуковина в буквальном смысле разорвет меня пополам.

― Я не стану отрицать, что тебе будет больно, но эта боль принесет тебе наслаждение.

Аэро оставляет свой клинок на тумбочке, перегруппировывается и устраивается на кровати так, чтобы было удобнее наблюдать за моим распластанным, но слегка напуганным его огромным членом телом.

Несмотря ни на что, я чувствую, как то, что находится у меня между ног, исходит слюнями.

«Иди ты к черту, вагина. Ты не знаешь грань того, что будет для тебя хорошо».

Но, да, я готова дать ей очки за храбрость, так как эта дорога ведет прямиком к ее кончине.

Возможно, я даже произнесу речь на ее похоронах. Я скажу что-то типа: «Она была очень отважной вагиной...»

Вау, похоже, у меня бред.

Аэро склоняется чуть ниже, приближая свои губы к моему уху, вызывая во мне трепет. Хотя, наверняка, я просто настолько напугана размерами его орудия и разочарована в своих жизненных решениях, что мое тело стало слишком чувствительно ко всему.

― Просто запомни, Делл, ― прошептал он, ― то, что твое тело изнывает от желания, которое ты не в силах контролировать, это... это только твоя воля.

Я нервно сглатываю. Громко. И молюсь всем богам вагины, чтобы та выжила. И тут он исчезает. Словно... его и не было.

И теперь я здесь, привязанная к чертовой кровати, что сделана из розового мрамора. Я слегка дергаю за веревки, связывающие мои запястья, и хмурюсь.

Да, вероятно, мне придется провести так некоторое время.

Глава 11

― Так-так... и что здесь у нас?

Дрейк, черт возьми, появляется словно из ниоткуда, весь такой сияющий и таинственный.

Твою ж мать. Еб*ный п*здец.

Я дергаю свои оковы, которые все также крепки. Пошел ты, Аэро, вместе со своим умением вязать морские узлы.

Аэро возникает возле меня.

― Можно же попросить вежливо, ― поправляет веревки. ― Только тебе придется поторопиться, пока здесь не объявились остальные.

Я чуть не давлюсь собственным возмущением.

― Прости, что?

Тут же появляются Кэл и День, выглядя весьма раздраженными.

― Слишком поздно, ― стонет Аэро.

― Сегодня явно не мой день, ― ворчу я, окидывая взглядом сборище Солнечных Богов возле моей кровати.

― Во всяком случае, пока точно нет, ― огрызается День, и, на мой взгляд, звучит это пугающе.

Кто-то явно не в духе. Должно быть, Аэро вырвал его из моря женщин, в котором плескались его яйца. Я бы тоже была в ярости, если бы мне обломали такой кайф.

Аэро пытается подавить улыбку, но ему это не удается.

― С чего это ты лыбишься, Рассвет? ― спрашивает Кэл. ― С моей колокольни выглядит так, что все летит к чертям с того момента, как ты взял ситуацию под свою ответственность.

Внимание Кэла переключается на меня, он изучает буквально каждый сантиметр моего тела. Подол моей ночнушки все еще задран до моей талии, так как после моих попыток возбудить этого придурка, я была не в состоянии привести себя в порядок без помощи рук.

Его брови нахмурены, а взгляд совсем не такой, какой я ожидала поймать, будучи привязанной к гребаной мраморной кровати с выставленными на всеобщее обозрение прелестями.

― И чем я обязана оказанной мне чести? ― откашлявшись, интересуюсь я с самым серьезным тоном, на который только способна сейчас.

― Я полагаю тебе прекрасно известно, почему мы здесь. Как насчет того, чтобы поспособствовать нам в этом? ― рычит Аэро, приближаясь ко мне. Как впрочем... и все они.

Дерьмо.

Если член Аэро на что-нибудь намекает, то меня либо разорвут на куски, вертя на четырех х*ях одновременно, либо, что еще ужаснее, они применят на мне свои способности, чтобы обработать раны. И все это против моей воли.

― Просто чтобы вы были в курсе, ― заявляю я, сглатывая комок в горле, ― чуть ранее я так вдарила Аэро по яйцам, что, почти уверена, теперь он бесплоден. Это так, к слову.

― Чтобы совладать с такими большими мальчиками, как мы, нужно нечто большее.

Аэро подмигивает мне, побуждая остальных ухмыльнутся. По крайней мере, Дрейка и Кэла. День лишь слегка хмурится.

Ну да, конечно. Кто бы сомневался. А у Аэро, должно быть, уже несметное количество детей от его миллион подружек, у каждой из которых бессмертные вагины чудесным образом остаются целыми просто вторжения его огромного члена. Все же логично. Но почему мысль об этом причиняет мне боль? Наверное, потому что я бесповоротно бесплодна. Безусловно, причина в этом.

Аэро едва сдерживает свое рычание, а его глаза начинают заливаться чернилами, прежде чем он хватает меня за одну из ног, тут же получая удар в челюсть второй, которая все еще свободна. Прямо в яблочко.

Дрейк чуть не захлебывается смехом. Родственная душа. Но в этот момент он замечает, что я наблюдаю за ним, и тут же принимает серьезный вид. Похоже, он по-прежнему прется от меня.

Аэро привязывает буйную ногу к изножью кровати. День ухмыляется и тут же обездвиживает мою второю ногу. Похоже, он не настроен получать по лицу, хотя имел возможность заставить меня не дергаться с самого начала. Засада. Теперь я абсолютно беспомощна.

― Какого черта вы делаете? Зачем связывать меня, если все равно собираетесь подчинить меня своей воли? ― кричу я, будучи не в восторге от грядущих перспектив.

― В целях безопасности. К тому же, мне нравится видеть тебя привязанной к кровати, ― заявляет День с властным блеском в глазах. Ублюдок.

Кэл раскладывает инструменты на прикроватном столике. Он берет небольшой пузырек и выливает небольшое количество ароматной жидкости на тряпочку, которой смазывает все мои нелицеприятно выглядящие болячки, обезболивая их. Аэро стерилизует четыре небольших клинка с помощью огня.

Черт.

Мое тело обливается потом.

Каждый из них берет по клинку.

Полное дерьмо.

Это куда хуже, чем быть трахнутой против воли четырьмя ху*стыми самцами.

Хотя, стойте... это тоже ху*во.

От напряженности ситуации в моей голове прокручиваются все варианты развития событий. Я ловлю себя на том, что не могу дышать... мне банально не хватает воздуха...

― Кэл, ты должен сделать что-то. Немедленно. Тебе стоило предпринять что-то сразу, как только ты объявился здесь, как и договаривались, ― рявкнул Аэро, когда они собираются возле меня, держа клинки наготове.

Мои глаза мечутся по сторонам, так же беспорядочно, как и мои мысли.

Кэл обнажает клыки, одарив Аэро суровым взглядом.

― Если бы ты справлялся со своими обязанностями на должном уровне, мы бы не оказались в подобной ситуации, и мне бы не пришлось снова прибегать к своей магии. Теперь я навсегда останусь в ее списке ублюдков. Так что, засунь свои претензии себе в ж*пу.

― Просто сделай это, черт возьми, ― рычит День, еле сдерживая себя.

Кэл швыряет через всю комнату что-то очень тяжелое. Я не могу увидеть что, но оно с грохотом разбивается.

Кажется, я являюсь причиной многих драм...

Затем лишь темнота.

Глава 12

Я просыпаюсь в незнакомой постели, вся в бинтах.

Изголовье кровати блестит, словно чистейшее стекло. Я протягиваю руку назад и щелкаю по поверхности ногтем.

Дзинь!

Так, это не стекло, но что-то очень похожее. Что-то более роскошное, по крайней мере, на вид.

Вся комната обделана тем же материалом, включая полы и потолки, все переливается, словно ночные звезды, вдруг засветили днем. Это просто волшебно. Безусловно, даже небольшого фрагмента этих стен предостаточно, чтобы обеспечить мое скромное существование где-то на Востоке... мысли вслух.

Я ощупываю свои бинты и абсолютно не чувствую боли. Либо я спала настолько долго, что раны успели зажить. В этом случае я без колебаний кастрирую Кэла и скормлю его яйца свиньям. Либо я настолько обработана и напичкана чудодейственными эликсирами, что боль заглушена полностью.

Потянувшись, я сажусь на кровати. Черт, а я проголодалась. Откровенно говоря, я просто подыхаю с голоду. Размотав один из бинтов, я вздыхаю с облегчением. На самом деле нет никакой причины лишать Кэла самого дорогого. Раны чистые и уже практически затянулись. Помня о своей склонности к быстрому исцелению, я полагаю, что выпала из реальности лишь на пару дней.

Я возвращаю повязку на руке на место и откидываю одеяло, обнаружив на себе белое полупрозрачное платьице. Миленько. Тот кто подобрал его для меня, получает балл за старание. Но тут же теряет его, так как видел меня голой, пока я была в отключке. Ублюдок.

Нахожу туалетную комнату, чтобы справить нужду, и рассматриваю себя в зеркало, пока мою руки. Что за хрень?

На моих щеках красовался румянец, кожа цвета слоновой кости приобрела здоровый блеск, а губы кажутся более пухлыми, чем обычно, имея темно-красный оттенок. Но самое странное, что мои непослушные локоны были аккуратно причесаны и убраны в элегантную прическу. Кто-то своевольно уделил больше внимания моему внешнему виду, чем я когда-либо в прошлом.

Я разворачиваюсь спиной, чтобы оценить глубокий вырез своего платья, который откровенно демонстрирует мой шрам, выставляя его на всеобщее обозрение. Будет крайне неловко светить им, бродя в поисках еды по абсолютно незнакомому мне месту, хотя, полагаю, это королевство Дня, потому что уж слишком оно светлое и сияющее. С таким же успехом я могла нарисовать себе клеймо бунтаря на своем чертовом лбу. Это крайне неудачная идея, учитывая, что высшие создания ― это те, кто поддерживает законы, об угнетении прав женщин, особенно из низших слоев, и сосредоточения власти в руках мужчин.

Извлекаю из волос заколку в форме ракушки, позволяя свои локонам ниспадать на мою спину, скрывая мой шрам и доходя практически до задницы. А теперь, еда.

Побродив по лабиринту стеклянных коридоров и не обнаружив абсолютно никого, я, наконец, натыкаюсь на запах чего-то съестного. Как голодная собака, я вожу носом, взяв след и спускаясь вниз по лестничным пролетам. Я отмечаю, что после третьего ряда ступенек в отделке помещения начинает преобладать камень, как раз оттуда, где находился вход на просторнейшую кухню.

Я чуть не теряю свою челюсть.

Какого хрена тут творится?

Преобладающая часть поваров являлась мужчинами, по локоть в муке и тесте или протирающими посуду небольшими полотенцами, накинутыми на плечи.

Мужчинам не свойственна такая работа, по крайней мере, на тех землях, откуда я родом, и, насколько мне известно, в Высших Королевствах существуют те же порядки. Но здесь же мужчины и женщины работают бок о бок и, кажется, получают удовольствие от происходящего...

Я массирую виски. Так, либо у меня конкретно поехала кукушка, и все это извращенная игра моего воображения... или я просто чего-то не догоняю. Полагаю, что в данном случае, скорее последнее... Солу придется мне кое-что объяснить.

Улыбающийся мужчина с накаченными руками и рыжей щетиной на подбородке двигается в моем направлении с кухонным полотенцем в одной руке и тарелкой, которую он протирает, в другой.

― Ты что-то хотела, милая?

Милая? Не шлюха, не дырка, не спермоприемник?

Я бормочу что-то нечленораздельное. Они, вероятно, не признают во мне низшее создание, когда я одета вот так. Очевидно, что ни у кого на этой кухне нет раскинутых крыльев за спиной. Полагаю, что здесь они не уместны, так как это пожароопасно и так далее.

Мужчина выглядит слегка озадаченным.

― Что ты сказала, дорогая? Я не совсем понял тебя.

У него прослеживается приятный акцент, который придает ему шарма, делая его голос подобным плутовскому мурлыканью.

― Эм-м, у вас найдется что-нибудь съестное? ― мямлю я.

― Конечно, милая! Что же ты сразу не сказала! Некс!? ― кричит он, и в дверь вваливается мальчишка с черными как смоль волосами, облаченный в фартук, замызганным едой.

― Да, сэр?

Его юношеское лицо, покрытое подростковыми прыщами, заливается краской.

― Девушка валится с ног от голода. Организуй ей шикарный обед в столовой. Только поторопись, пока она не сожрала свой собственный кулак.

Я краснею и убираю ото рта пальцы, ногти на которых были сгрызены мной напрочь.

Уже спустя пять минут я нахожусь в невероятно просторном и крайне сверкающем помещении, одна стена которого отсутствует, благодаря чему открывается превосходный вид на голубой океан. Меня усаживают за длинный стол, уставленный блюдами с омарами, приготовленном на пару лососем, тушеными овощами и огромным куском торта, который сочится густым шоколадным кремом.

Я беру горсть кедровых орешков из небольшой пиалы, обильно посыпаю ими поверх овощей и по-хозяйски приступаю к обильной трапезе, которая длится минимум полчаса. Завершаю свой обед тортом, хотя к тому моменту, когда я вылизываю тарелку из-под него, меня настолько переполняет сытость, что я едва могу пошевелиться, а все мои руки и лицо испачканы в коричневом креме. Не исключено, что позже, я буду мастурбировать, вспоминая об этом моменте.

― Я удивлен, что в такое хрупкое создание, как ты, могло вместить столько еды.

Выпрямляюсь, насторожившись, окидываю взглядом помещение и натыкаюсь на прислонившегося к стене Дня.

― И давно ты здесь стоишь?

Чувствую, как вспыхивают от стыда мои щеки. Глупо спорить, что я сожрала все, словно изголодавшееся животное. Я осматриваю себя сверху вниз. Фу... на платье никаких пятен. Эм-м, чего, однако, не скажешь о повязках...

Он пожимает плечами и, оттолкнувшись от стены, неторопливо и крайне самоуверенно направляется в мою сторону. Я уже могу сделать выводы, что антураж этого Королевства ему, безусловно, к лицу.

― Я заглянул сюда, когда ты только расправлялась со своим первым блюдом, поэтому сполна вкусил калейдоскоп услаждающих слух звуков, которые ты издавала, уплетая остальные восемь. Должен отметить, что эти звуки, вероятно, будут преследовать меня сегодня ночью, когда я буду коротать время в одиночестве в своей постели.

Мое лицо выражает возмущение. Необязательно посвящать меня, на что ты дрочишь. Я стонала, как сучка в экстазе, на протяжении практически всей трапезы. И я прекрасно знаю, как воздействуют эти звуки на мужчин. У них встает по стойке смирно.

Я слизываю остатки крема с пальцев, делаю глоток воды и довольная ставлю стакан обратно на стол, ощущая, что теперь спокойно смогу проспать еще несколько дней. Хотя, наверное, мне понадобится человек, который отнесет меня обратно в постель. Я зеваю так, что чуть не сворачиваю себе челюсть, и тут две сильные руки опускаются мне на плечи.

― Об этом не может быть и речи, ты уже и так два дня спишь у меня во дворце. Тебе необходим солнечный свет. Цветы не распускаются в темноте, Делл, ― заявляет День.

Я запрокидываю голову и сурово смотрю на него.

― Что ты несешь? Я уже видела себя в зеркале. Я похожа на гребаную цветущую невесту.

Его хватка крепчает, когда он склоняется ближе.

― Это потому, что я подпитывал тебя дневным светом, маленькая смертная. Ты изголодалась по пище, солнечному свету и некоторым другим вещам, полноценной заменой которых я не могу стать, ― он указывает на девять опустошенных тарелок передо мной, которые были полны, пока я с остервенением не набросилась на их содержимое. ― Все очевидно. Поэтому мне даже не требуется твое согласие. Я всегда могу заставить тебя сделать что-то помимо твоей воли.

Он отстраняется, убирая руки с моих плеч, и с пронзительным скрежетом отодвигает стул.

Я тут же разворачиваюсь к нему.

― Не порти пол, мать твою! Я присматривала себе этот кусок для обеспечения своего существования на восточных землях!

Это был действительно восхитительный кусок напольного покрытия, а теперь он весь в потертостях, и, наверняка, уйдут годы, чтобы отполировать его до прежнего блеска.

Он приподнимает бровь.

― Ты планировала украсть фрагмент моего напольного покрытия?

Упс. Я медленно поднимаюсь со своего места.

― Нет... Конечно, не собиралась.

Он качает головой, а на его чертовски идеальных губах читается ухмылка.

― Почему я здесь? Ты что выкрал меня у Аэро?

Глаза Дня переливаются на свету всеми оттенками голубого.

― Нет, у него появились неотложные дела, и он не мог нянчится с тобой в своем дворце, чтобы он непременно делал, останься ты там, так как он крайне привязался к нашему смертному питомцу, и игнорирование своих обязанностей на рассвете тому показатель.

Придурок. Я никакой не питомец, и уж точно не их.

Он хватает меня за запястье и тянет в сторону отсутствующей стены. Внизу, переливаясь в лучах солнца, раскинулся мегаполис, состоящий из скопления ослепительных зданий разной высоты и ширины, очень похожих на коллекцию блестящих остроконечных членов.

Лучше оставить эти ассоциации при себе.

Голубая вода омывает береговую линию белоснежных пляжей, которые, как я могу рассмотреть, простираются в обе стороны от нас.

Я высовываюсь наружу в попытках рассмотреть, насколько высок дворец. У меня закрадывается дерзкое предположение, что, возводя столь высокие шпили, Сол намекает на размер своего полового органа. Его хватка крепчает, и он с силой прижимает меня к себе.

Бросаю язвительный взгляд на него.

― Что ты так вцепился в меня? ― это даже немного больно. ― Ауч!

― А у тебя нет никаких предположений по этому поводу? ― спрашивает он властным тоном, который, наверняка, заставляет женщин опускаться перед ним на колени, чтобы взять его член в рот.

Безусловно, вся причина состоит в том, что он был свидетелем того, как я сиганула с проклятого утеса. Это дурацкая выходка будет преследовать меня до скончания моих дней.

― Если не считать угроз магического воздействия, тебя мало волнует что-то, связанное со мной, ― я смотрю на него, прищурившись. ― Постой, так вот почему я очутилась здесь? Потому что тебе наплевать на меня, и ты не станешь убиваться о простом смертном и игнорировать свои обязанности?

Он притягивает меня к себе еще ближе, и я делаю глубокий вдох, так как теперь расстояние между нами минимально, и я не уверена в своих ощущениях в связи с этим.

― Я притащил тебя сюда, так как из вех Богов Солнца я лучше всех контролирую свое тело и разум. Ну и... все остальное.

Он скользит по мне взглядом сверху вниз.

Мое дыхание становится сбивчивым, но я стараюсь не показывать этого, что мне вряд ли удается.

― А еще, я предпочитаю держать свое при себе.

Я пытаюсь вырваться, но его хватка слишком крепка. Ублюдок. Сука, я абсолютно ничейная. По крайней мере, сейчас. Если они, конечно, не вернут меня обратно к дверям Кроу.

В глазах Сола появляется озорной блеск, и он расправляет свои огромные серебристые крылья, крепче прижимает меня к своей груди и взмывает прочь с балкона.

Я вскрикиваю, но потом заливаюсь смехом, когда ветер хлещет мне в лицо, а мое тело практически прирастает к мускулистому торсу Дня. Его хватка усиливается, когда мы пикируем вниз, огибая остроконечные, блестящие шпили на нашем пути.

Их количество постепенно уменьшается, прежде чем мы проносимся над линией белоснежных песчаных пляжей, скользим над поднимающимися волнами, а затем практически касаемся водной глади, выравниваясь со стаей дельфинов, резвящихся в кристально прозрачной морской пучине, настолько близко с нами, что брызги от их забав танцуют на моей коже. Вскоре мы мчимся, оставив дельфинов далеко позади, так быстро, что ветер крадет мои смех прежде, чем он срывается с губ.

Ох уж эти крылья... Моя вагина жаждет потереться о них всем своим естеством, хотя я изо всех сил пытаюсь игнорировать ее проскальзывающие комментарии, какие они большие и блестящие. Она рыдает от счастья, что имеет возможность разглядеть их вблизи, и это чертовски сбивает с толку. Мне бы очень хотелось, чтобы вагина держала свои слезы радости при себе.

Мне начинает казаться, что Боги Солнца кайфуют, выставляя свои огромные божественные крылья напоказ передо мной, сверкая и рассекая воздух ими. Если мне придется увидеть еще пару подобных крыльев в ближайшее время, мое сердце может попросту не выдержать. Моя вагина готова порхать от восторга при мысли об этом, но лично я едва могу справляться с присутствием одного высшего создания рядом, не говоря уже о четырех, мать вашу, богах. Это же может запросто убить меня. Эти бессмертные слишком ненасытные для моей скромной смертной вагины, даже если она считает, что способна на многое.

Я оглядываюсь на город, который возвышается на фоне восхитительного горного хребта, выглядящего роскошно и сказочно в лучах полуденного солнца. И еще раз убеждаюсь, что шпили дворца Сола невероятно высоки. Моя подружка между ног падает в обморок от восторга в этот момент, но руки Сола сжимают мое тело крепче, незамедлительно возвращая ее в реальность из забытья. Я слегка извиваюсь, чтобы он ослабил свою хватку, конечно, не настолько, чтобы выпасть из его рук, что было бы крайне невесело, но достаточно для того, чтобы моя вагина могла прийти в себя и собраться своими скудными мозгами.

С усилием втягиваю в себя морской воздух. Да, признаю, что ощущать солнечные лучи на своем лице чертовски приятно.

― Ты расслабилась, ― отметил День.

Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

― А разве это плохо? Мне казалось, что это то, чего ты добиваешься?

Высшее создание с кучей запросов.

Он ухмыляется.

― Да, это именно это. Просто я еще не привык к такому твоему запаху. Мне нравится.

Нравится? Пристрелите меня. Я никак не ожидала услышать такое из его властных уст садиста. Мой взгляд снова падает на морские волны.

― Чуть ранее я спустилась на кухню...

― Я как бы в курсе.

― Я не закончила.

Смотрю на него с раздражением. Должно быть, он мог уничтожить меня за дерзость, но вместо этого он лишь вскидывает бровь, и я продолжаю, как ни в чем не бывало.

― Я отметила, что на кухне трудятся и мужчины, а не только женщины. С чем это связано?

Повисает довольно затяжная пауза, прежде чем День разворачивает меня к себе лицом. Он выглядит довольно суровым, а его глаза слегка потемнели, хоть и быстро возвращаются в свое привычное состояние. Сол пристально смотрит на меня, а затем мотает головой.

― Я не должен тебе говорить об этом. Это не имеет никакого гребаного смысла.

― А может все-таки скажешь?

― Я не подчиняюсь законам Всевышнего там, где это возможно, и все мое Королевство тоже. Такой же позиции придерживаются Рассвет, Сумерки и Ночь. Мне плевать на это порождение мира с гребаными белыми крылышками. Этот душка ― психопат, и настанет тот день, когда я прикончу его.

Ух, бл*ть, ох*енный поворот.

― Прикончишь его? А разве без него этот мир сможет существовать... ну типа... я имею в виду, все останется или полетит к х*ям?

― Он только и делает, что катит к чертям мир, который даровал ему жизнь. Разве ты не заметила, что он гниет? И люди вместе с ним? Мне известно, что ты мало что видела, кроме дерьмовой дыры, где родилась, но повсеместно все увядает, и только его старческие, нечестивые маразмы крепчают.

Еб*ть. Я ощущаю, как кровь отливает от моего лица, моя вагина прячется под одеяло, а сердце буквально выпрыгивает из груди. Это... слишком х*ево.

Я мотаю головой. Это выше моего понимания...

― Почему никто не слышал ничего об этом в землях смертных? ― мой голос дрожит, так как если это правда, то это откровение. Для многих.

И для меня.

Сол хмурится.

― А зачем ему доносить это до земель смертных? Этим он лишь посеет семя сомнений в умах каждого. Породит бунт. Трущобы, в которые превратились ваши земли, не представляют особой угрозы, но все же... может он и псих, но не идиот.

― Я не говорю сейчас про него, Сол! Вас же четверо, а он один? Я наслышана, что Всевышний могуществен, но, судя по тому, что я видела, вы четверо тоже непромах! Так какого хрена, вы молчите? ― срываюсь на крики, так как зверь внутри меня пробудился и уже готов к прыжку. Его цель, черт его подери, ― День.

Он хмурится, его ноздри расширяются, а грудь напрягается, прижимаясь к моему телу.

― А ты не думаешь, что если бы мы могли, то так и поступили бы? Не допускаешь мысли, что уже пытались? Мы стали никем, по сравнению с тем, какими были ранее, Делл. Можно сказать, что мы гребаные тени самих себя. Ты даже представить себе не можешь, чего мы лишились и продолжаем терять каждый еб*чий день из-за этого бессмертного ублюдка, который не достоин зваться Всевышним!

День тоже кричит. По всей видимости, это заразно. Ярость захлестывает его, заставляя мою вагину съеживаться, даже не смотря на то, что она и так забилась в уголке. Подлая киска. Я делаю серьезное лицо в надежде компенсировать ее несобранность.

― Он наложил заклятие, заставив всех забыть основополагающую истину; слова, которыми ты призвала нас в тот день, когда сиганула с утеса.

Мерзавец нанес сокрушительный удар.

― Зачем ворошить прошлое, Сол?

Он рычит на меня. Дикарь.

― Оно ох*енно влияет на настоящее! Ты не должна была делать этого! Никаких еб*чих желаний не должно было быть!

П*здец. Озверевший, дикий Сол реально на взводе.

― Эти слова имеют огромное значение, Делл. Они являются ключом к передаче и обменом силами между существами, населяющими этот мир, и солнцем. То есть нами, порожденными им. Без этого мы не имеем возможности восстановить наши силы, равновесие, которое держит мир в гармонии. В противном случае, мы вынуждены держать под контролем солнечный цикл, используя свои ресурсы, которые уже критически на исходе.

Ни х*я себе... приехали.

Это уже выше моих сил. Меня даже немного подташнивает. Вообще-то... меня реально тошнит.

― Он сделал так, чтобы мы не могли пользоваться этим и даже помышлять о подобном за пределами наших королевств, которые уже настолько ослаблены, что если мы пойдем против него, мы в буквальном смысле уничтожим себя. Вот почему все до сих пор уверены, что мы с ним заодно.

Уничтожат себя? Еб*нный п*здец, это уже чересчур. Я не желаю больше вдаваться в подробности, но не осмеливаюсь остановить его...

Он мотает головой, а затем разминает шею, словно пытается избавиться от напряжения, сковывающего его мышцы.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 789 10 11 Следующая ⇒