СТАРШИЙ КАПИТАН 3 страница

"Один из кораблей достиг чисского пространства", — ответил Траун. "К сожалению, они были атакованы и уничтожены, не успев доставить ваше послание. Гиперпривод второго корабля дал сбой в выбранной ими точке встречи и обрёк их на гибель".

"Значит, все мертвы", — проговорил Уингали, уронив взгляд на пол. "И надеяться было, действительно, не на что".

"Вовсе нет", — возразила Талиас. Самакро заметил в её голосе и грусть, и сострадание. "Благодаря им, мы смогли найти вас, а с вашей помощью мы нашли и победили генерала Йива". Она повела рукой в сторону разрушенного города. "И несмотря на цену, вы смогли прогнать их с вашего мира".

"И по пути захватить один из их кораблей", — добавил Самакро. "Разрешите поинтересоваться, как вам это удалось?"

Уингали снова поднял глаза, его оперённый хохолок зашевелился будто от несуществующего ветра. "Простите меня, но это останется паккским секретом. Теперь, когда весь Хаос знает о нас и о нашей уязвимости, эта техника может нам снова потребоваться".

"Понятно", — ответил Траун. "Однако, я не думаю, что Рапакк известен настолько широко, как вы боитесь. Никардуны мертвы или раздроблены, а укрытые вами беженцы вряд ли представляют угрозу".

"Тем не менее, угрозы могут иметь много обличий", — заметил Уингали, его хохолок снова зашевелился. "Но теперь я в самом деле должен открыть, что цель моего приглашения была не только в выражении благодарностей от народа Паккош. Возникла проблема с беженцами, и я надеялся на вашу помощь в её решении".

Он обратил взгляд на Талиас. "Или, пожалуй, на вашу помощь в её решении".

Талиас удивлённо выпрямилась в кресле и уточнила, поглядывая на Трауна: "Мою?"

"Именно", — подтвердил Уингали. "У беженцев, судя по всему, матриархальный строй. Их возглавляет женщина, которую называют Мэгис. Есть надежда, что к вашим советам она прислушается больше, чем к нашим".

"Почему не попросить одну из ваших женщин?"— поинтересовался Траун.

"С этим... сложно", — неохотно ответил Уингали. "К сожалению, имевшие место инциденты подорвали отношения между Мэгис и Паккош. Да, порой мне казалось, что уже никогда не смогу вернуть их доверие".

"Инциденты какого рода?"— уточнил Самакро.

"Недопонимания", — сказал Уингали. "Конфликты на почве культуры. Вопросы, в которые мы не можем посвящать окружающих".

Он посмотрел на Талиас. "Но когда я заговорил с ними об инородцах, интересующихся сохранением нашего искусства, которым я доверил ценное кольцо субклана, Мэгис это явно заинтриговало. И я надеюсь, заинтриговало достаточно, чтобы она с вами поговорила".

"Я не знаю", — проговорила Талиас, неуверенно посмотрев на Трауна. "Я ведь не дипломат и не советник. А они инородцы. Я ничего не знаю о том, как с ними общаться". Она снова взглянула на Трауна. "И даже могу ли я с ними общаться?"

"У вас хорошие инстинкты на подобные вещи", — заверил её Траун.

А ещё вы последние несколько месяцев общаетесь с десятилетней девочкой, мысленно добавил Самакро. Дети в этом возрасте инороднее всего, что есть в Хаосе.

Вслух он этого сказать, конечно же, не мог. Даже перейдя с тааржа на чеюнь. Только не в присутствии инородцев. Впрочем, Талиас и сама должна была прийти к этой же мысли.

А может и нет. Её лицо по-прежнему выражало неуверенность. "Я не знаю", — повторила Талиас. "А о каком совете идёт речь?"

"Как уже было сказано, беженцы прибыли на Рапакк под предводительством Мэгис. Многие хотят вернуться домой, но только Мэгис может принять такое решение. Также только она может предоставить навигационные данные их мира".

"А она лететь не хочет?"— предположила Талиас.

"Она не хочет уходить", — подтвердил Уингали. "Но и оставаться она тоже не хочет". Он помолчал. "Она хочет только умереть".

Талиас расширила глаза. "Она хочет умереть?"

"Да", — ответил Уингали. "Оставить всякую надежду и умереть".

"А она не может назначить новую Мэгис?"— спросил Траун.

"Подождите", — сказала Талиас, удивлённо глядя на него. "Вы хотите сказать, что нам следует просто дать ей убить себя?"

"Если она решает умереть, этим она по сути сдаёт свою власть", — пояснил Траун. "В таком случае, она должна признать своё обязательство передать власть. Учитывая утверждение, что некоторые из её народа хотят вернуться, им следует дать ей умереть и выбрать нового лидера вместо неё".

"Попытаться переубедить её, вот что им следует", — возразила Талиас.

"Полагаю, именно эту возможность вам Уингали и предлагает", — напомнил ей Траун.

"Отлично", — вздохнула Талиас. "Значит, теперь я не просто совет даю, а пытаюсь спасти чью-то жизнь".

"Всё гораздо сложнее", — сказал Уингали. "Она желает смерти не только себе. Она желает её всем беженцам".

"Она что?"— выдохнула Талиас, уставившись на него. "Всем?"

"А что говорят остальные на этот счёт", — спросил Траун.

"Как я и говорил, многие хотят жить и вернуться домой", — ответил Уингали. "Но у них также есть нерушимое обязательство подчиняться своим лидерам. Если Мэгис решила умереть и приказала то же остальным, уж поверьте, они подчинятся".

"Будто мы такого раньше не видели", — буркнул Самакро.

"О чём вы?"— спросил Уингали. "Вы знаете этот народ?"

"Не народ, но позицию", — объяснил Самакро. "Старший капитан, помните, как никардуны с захваченного нами фрегата предпочли убить себя, чем попасть в плен?"

"Ситуация едва ли похожа", — возразила Талиас.

"Я этого и не говорил", — ответил Самакро. "Я просто указал, что это та же позиция выбора массовой смерти вместо любых альтернатив".

"На самом деле, средний капитан, вы с Талиас подняли интересный вопрос", — задумавшись, сообщил Траун. "Если Мэгис предпочла смерть возвращению домой, значит ли это, что ситуация действительно схожа с захваченными никардунами? Может ли она бояться того, что возвращение приведёт к пленению или допросу?"

"В этом есть смысл, сэр", — согласился Самакро. "Они улетели от планетарной гражданской войны. Мы не знаем, что их может там ждать". Он поглядел на Талиас. "Думаю, и не узнаем, если кто-нибудь с ней не поговорит".

Талиас поначалу смотрела на него, но затем уронила взгляд в пол. Самакро видел, что она хочет помочь, отчаянно хочет. Мысль, что кто-то может намеренно выбрать смерть для себя и своего народа, её просто ужасала.

Но Уингали подал ей идею о помощи слишком резко и слишком быстро. Талиас к такому не привыкла, поэтому её разум и эмоции просто застыли.

Конечно же, Самакро не мог её винить. Будучи военным офицером, ему довелось принять немало тяжёлых решений, необходимость в некоторых возникала так же без предупреждения, как сейчас у Талиас. Но он достиг этого уровня ответственности постепенно, со временем и опытом, ориентируясь на пример других.

"Да, кому-то надо с ней пообщаться", — нарушил молчание Траун. "Уингали, вы сказали, что она заинтересовалась, когда вы заговорили про искусство. Вероятно, мы с ней сможем найти общий язык".

"У них матриархальный строй", — напомнил ему Уингали. "Она может не захотеть говорить с вами".

"Будем надеяться, я смогу её убедить", — ответил Траун. "Полагаю, они говорят на одном из торговых языков?"

"Мэгис говорит на тааржа", — подтвердил Уингали.

"Отлично. Где они находятся?"

"Они на некотором небольшом расстоянии", — уклончиво ответил Уингали. "Ваше прибытие и возможности, которые оно предоставило, были неожиданными. Но их могут привести сюда".

"Вы сказали, что они прибыли за три месяца до нашей первой встречи", — уточнил Траун. "То есть, здесь они уже семь с половиной месяцев?"

"Да, приблизительно".

"Они всё это время жили в этом же месте?"

"Да, кроме первых трёх дней", — ответил Уингали. "В это время мы их расспрашивали. Когда же впервые пoявились корабли никардунов, беженцев увели из Боропакка, чтобы их было труднее найти".

"Тогда мы отправимся к ним", — заключил Траун. "То, как они адаптировались и организовали проживание, может сильно помочь в понимании подходов к разговору с ними".

"Отлично", — ответил Уингали, вставая с кресла. "Мне присоединиться к вам на вашем челноке или взять свой?"

Глава Три

Беженцев разместили в городке в четырёх часах лёта от Боропакка. Талиас, Траун, Самакро, Уингали и бойцы с «Реющего ястреба» летели на чисском челноке, а группа паккских чиновников сопровождала их на своём транспорте. Уингали весь полёт рассказывал о Рапакке, его истории и культуре. Траун внимательно слушал, иногда что-то уточняя, а Самакро занимался в квестисе своими делами.

Талиас же весь полёт слушала их разговор, чувствуя себя жалкой и виноватой.

Она пыталась убеждать себя, что винить себя не за что. Подобные задачи выходили далеко за рамки всего, что она знала и умела. Ни Уингали, ни Траун, ни кто-либо ещё и не ожидали, что она спокойно со всем разберётся.

Но Уингали знал Мэгис, гораздо лучше, чем Талиас. Что если он прав, и она откажется общаться с Трауном или Самакро? Чиссы просто развернутся и уйдут, предоставив беженцев любому лежащему перед ними будущему?

В таком случае, не стоит ли Талиас хотя бы попытаться?

Логика и здравый смысл подсказывали ей, что стоит. Но одно дело стоять в стороне, допуская развитие кризиса, и совсем другое — вмешаться, попытавшись решить проблему, и потерпеть неудачу. Эти два подхода отделяла целая эмоциональная пропасть.

Всё будет хорошо, говорила она себе снова и снова. Траун хорош во всём. Он придумает, что делать.

Она повторяла это про себя, пока они наконец не прибыли.

Беженцев разместили в строении, похожем на школу или офисное здание, со множеством комнат среднего размера, выходивших в одинаковые коридоры, выложенные плиткой. В настоящий момент все обитатели собрались в помещении, соответствовавшем актовому залу в одной из старых школ Талиас. Они, скрестив ноги, сидели на полу, расположившись концентрическими окружностями.

Пока Уингали вёл своих гостей к инородцам, Талиас постаралась их рассмотреть. Они были существами с коричневой морщинистой кожей, меньше и худощавее чиссов. Их головы украшали струящиеся белые волосы, подрезанные в ассиметричной, но, очевидно, выверенной манере. Их одежда состояла из свободных рубашек и штанов разных цветов и форм, а также обуви в виде ткани, обёрнутой вокруг широких ступней. Кожа на их лицах была тугой, будто её натянули на щёки и раздельные челюсти.

Талиас, нахмурившись, внимательнее посмотрела по какому принципу инородцы образовали окружности. Кто какого возраста и пола сходу определить не получалось, но...

"Как видите, они встречают нас, расположившись особым образом", — тихо произнёс Уингали, когда группа приблизилась к внешней окружности. "Начиная с внешнего ряда, сначала идут молодые мужчины, затем старые мужчины, затем старые женщины и, наконец, молодые женщины и дети. По центру сидит Мэгис".

"Тактика отчаяния", — задумчиво проговорил Траун. "Любопытно".

"Что вы имеете в виду?"— поинтересовалась Талиас.

"Во внешнем ряду находятся те, кто лучше всего способен сражаться и защищать остальных", — объяснил Траун. "За ними идут старые мужчины. Если первый ряд падёт, наиболее пригодными в защите будут они. Затем идут женщины, причём старые и менее ценные прикрывают тех, кто может вынашивать детей. Затем дети и, наконец, Мэгис".

"Которую убьют только, когда не останется ни одного подчинённого", — пробормотал Самакро.

"Как я и сказал, тактика отчаяния", — подтвердил Траун. "Полагаю, Мэгис ждёт нас?"

Прежде чем Уингали успел ответить, двое молодых мужчин из внешнего ряда, находившиеся ближе всего к чиссам, встали и отошли к сидящим рядом, открыв между собой узкий проход. Одна за одной, пары на внутренних рядах также вставали и расступались, пока не образовался открытый путь к центру.

"Думаю, Мэгис приглашает меня внутрь", — сказал Траун. Он двинулся вперёд...

"Погодите", — остановил его Уингали, выставив перед ним руку. Двое детей из центра пришли в движение. Они встали и пошли по открытому другими инородцами пути. Миновав внешний ряд, они отошли в стороны, снова открыв проход.

"Они освободили для вас место перед Мэгис", — продолжил Уингали. "Теперь можете идти".

Траун кивнул и продолжил движение. Талиас следила за ним, чувствуя, как груз ответственности спадает с её плеч. Конечно же Траун справится лучше неё. Она даже подумала, не сможет ли услышать их разговор оттуда, где она стояла с остальной группой. Не то чтобы это было принципиально...

"Нет!"— произнёс трескучий голос на языке тааржа.

Траун остановился. "Я старший капитан Траун из Домин..."

"Нет", — повторил голос. На этот раз Талиас разглядела, что говорила Мэгис. "Не ты". Инородка подняла руку.

И к удивлению и ужасу Талиас указала прямо на неё. "Ты", — сказала Мэгис. "И только ты".

Траун глянул через плечо, чтобы увидеть, на кого указывает Мэгис, и снова повернулся к ней. "Она не подготовлена для разговора с вами", — сказал он. "Её знание языка не соответствует задаче".

"Только ты", — повторила Мэгис.

Траун посомневался, затем развернулся. "Талиас?"— обратился он.

Талиас глубоко вдохнула. Весь груз ответственности, которого она надеялась избежать, вновь обрушился на её плечи. Она не была к этому готова.

И всё же...

В Боропакке, когда Уингали впервые предложил ей поговорить с инородцами, от внезапности просьбы её разум просто застыл. Однако за прошедшие с тех пор четыре часа она более-менее справилась с шоком и избавилась от страха.

Талиас по-прежнему чувствовала, что совершенно не соответствует задаче. Но теперь, хотя бы, хотела попытаться.

Талиас сделала глубокий вдох. "Ладно", — сказала она, начиная идти вперёд. "Я это сделаю".

Траун остался на месте и смотрел, как она приближается. "Вам необязательно это делать", — тихо произнёс он, когда они поравнялись. "Это не ваша ответственность. Это не наша ответственность".

"Я знаю", — ответила Талиас. Она попробовала обнадёжить его улыбкой, но была уверена, что не смогла показать ничего, кроме испуганного лица. "Но я должна попытаться".

"Я понимаю", — ответил Траун. И Талиас показалось, что в его взгляде мелькнула искра одобрения. "Я буду здесь, если понадоблюсь".

"Спасибо", — сказала Талиас и продолжила идти в сторону инородцев. Слова Трауна её успокоили, и она не сомневалась, что сказаны они были совершенно искренне.

Но Траун останется здесь, а Талиас будет там. Так что он вряд ли сможет хоть чем-то помочь или даже дать совет. Как минимум в этот момент всё будет зависеть от неё. Ей придётся и говорить, и слушать, и наблюдать.

Талиас дошла до прохода в рядах. Собравшись с силами, она вошла внутрь.

Проход был узким, плечи Талиас тёрлись обо всехстоящих по бокам инородцев, мимо которых она проходила. Она морщилась от каждого касания, надеясь, что они заметят намёк и разойдутся чуть шире, и думала, не стоит ли повернуться боком и пробраться так.

Но ни один из инородцев не шевелился, а Талиас твёрдо казалось, что поворот боком будет расценен как слабость, оскорбление или оба варианта сразу. Заставляя себя не отступать, но также морщась от всех касаний, она добралась до центра. Мэгис тем временем опустила взгляд на свободное место перед собой, где до этого сидело двое детей.

Талиас подошла к этому месту и опустилась на пол. "Добрый день", — поздоровалась она на тааржа, пытаясь скрестить ноги так же, как инородка. Это было непросто — колени чиссов гнулись не настолько сильно, как у этих инородцев — но ей более-менее удалось. "Моё имя Талиас. А ваше?"

"Я — Мэгис", — сказала женщина, подняв глаза. Она говорила на тааржа с сильным акцентом, делая во многом те же ошибки в произношении и грамматике, которые отрабатывала Талиас в первые месяцы обучения этому языку. Означало ли это, что возможность пользоваться торговыми языками этим инородцам выпадала нечасто?

"Ясно", — ответила Талиас. Значит, у женщины не было имени, только титул? Или они просто не представляются незнакомцам? "Мой народ — Чиссы. Могу ли я узнать, как вы называете себя?"

"Я — Мэгис. Мы — народ".

Значит, название своего народа они тоже не сообщают. Ну вот, а ведь Талиас надеялась сблизиться с ними на более личном уровне. "Мне рассказали, что ваш мир пострадал от серьёзного несчастья. Мы пришли, надеясь, что сможем помочь".

"Как?"— возразила Мэгис. "Вы вернёте наши города? Вы вернёте наш народ? Вы вернёте наших детей?"

Талиас поморщилась. "Изменить некоторые вещи за гранью чьей угодно силы", — признала она.

"Тогда не говорите о помощи". Мэгис широко раскрыла рот, и Талиас заметила, что у каждой из двух частей челюсти был свой язык. "Города пали. Народ погиб. Наше время прошло". Она закрыла рот и снова опустила голову. "Для меня и последних из нас осталась единственная надежда воссоединиться с нашими отцами, матерями и детьми".

Талиас взглянула на свои руки и к своему удивлению заметила, что они сжались в кулаки. Она и не подозревала, что так сильно отреагировала на эмоциональную вспышку Мэгис.. "Я понимаю, что вы напуганы и злитесь ", — сказала она, заставив руки расслабиться. "Но вы не должны терять надежду".

"А твои дети мертвы?"— бросила в ответ Мэгис. "Твой отец и твоя мать мертвы? Тогда не надо рассказывать о надежде".

"У меня нет детей", — пробормотала Талиас, вспоминая, как синдик Турфиан пару месяцев назад пытался заставить её предать Трауна. Он тогда бросил насмешливое замечание о её кровной семье, к которой она принадлежала до принятия к Миттам. "И я никогда не узнаю ни своего отца, ни свою мать. Зато я знаю, что нашему миру тоже однажды пришёл конец".

Мэгис, по-змеиному высунув оба языка, выплюнула слова: "Ты лжёшь". И продолжила. "Конец значит конец. Если бы он действительно погиб, никого бы не осталось, чтобы рассказать об этом. Тебя бы не осталось, чтобы рассказать об этом".

"Я не говорила, что народу пришёл конец", — ответила Талиас, чувствуя, как в беспомощность закрадывается раздражение. Её выводили собеседники, педантично прикапывавшиеся к каждому слову. "Я сказала, что миру пришёл конец. Энергия нашего солнца резко снизилась, и из-за падения температуры поверхность замёрзла настолько, что жизнь на ней стала невозможна".

Мэгис снова подняла глаза. Как показалось Талиас, практически против воли. "И что же вы сделали?"

"То, что должны были", — ответила ей Талиас. "Несколько крупных городов оставили на месте, тщательно утеплив здания и транспортную систему, чтобы защитить жителей. Многие живут там до сих пор. Остальные переместились глубоко под землю, где тепло ядра планеты компенсирует холод поверхности".

"Вы что — кроты, что смогли зарыться под землю?"

"Как видите, наши руки не созданы для копания", — ответила Талиас, показав руки ладонями вверх. "Некоторые разместились в существующих кавернах, доработанных, чтобы стать обитаемыми. Но большинство переселили в специально созданные на случай кризиса места — обширные помещения, которые выкопали внутри скальной породы и застроили домами, источниками энергии и системами для выращивания еды и фильтрации воздуха".

"Колоссальные усилия для столь малой отдачи", — сказала Мэгис, снова высунув свои языки. "Ну как много может жить в таком убожестве? Тысяча? Десять тысяч?"

Талиас выпрямила спину от прилива гордости. "Наш мир далеко не убожество. И нас вовсе не тысяча и не десять тысяч. Нас восемь миллиардов".

До этого момента окружающие инородцы не издавали ни звука и никак не реагировали. Но теперь по ним прокатилась тихая волна удивления и неверия. "Ты лжёшь", — проговорила Мэгис обвиняющим тоном. "Или сказала неверное слово".

"Я сказала верное слово", — твёрдо заявила Талиас. "К тому же, зачем мне лгать? Выжило ли восемь миллиардов или восемь тысяч, это всё равно победа по сравнению со смертью всех. Если нам удалось спасти наш мир, оказавшийся на грани, вы сможете сделать то же со своим".

"Именно на это надежда", — сказала Мэгис. "Вот поэтому мы и должны умереть".

Талиас удивилась. Может, она не так перевела слова Мэгис? Или Мэгис полностью упустила суть того, что Талиас хотела донести? "Если для вашего мира есть надежда, то поэтому вы и должны жить", — возразила она.

Языки Мэгис снова высунулись. "Ты не понимаешь", — сказала она. "Скажи, как давно ты касалась Запредельного?"

Снова не так перевела? "Я не знаю, что это значит. Я не знаю, что такое Запредельное".

"Ты определённо его касалась", — настаивала Мэгис. "Я в тебе это вижу. Именно поэтому я хотела говорить только с тобой. Только ты сможешь по-настоящему понять. Я повторяю вопрос: Как давно ты касалась его?"

И тут Талиас внезапно поняла. "Вы говорите о том времени, когда я была небоходом", — сказала она. "Много лет назад, я тогда использовала Третье Зрение".

"Третье Зрение", — задумчиво проговорила Мэгис, будто вслушиваясь в звучание слов. "Странно ты называешь Запредельное. Но это оно. Ты касалась Запредельного, и в нём же мы вскоре упокоимся. Теперь ты понимаешь?"

"Нет", — ответила Талиас. "Не могли бы вы объяснить?"

Мэгис сделала языками что-то вроде двойного щелчка. Нетерпеливость? Отказ? "Наше время заканчивается", — сказала она. "Народ погиб. Но мы, пожалуй, ещё можем излечить наш мир".

"Да, вы это уже говорили, что ваше время заканчивается", — вспомнила Талиас. "Что это значит?"

"Что нет смысла возвращаться", — ответила Мэгис. "Нет надежды, что кто-то ещё жив. Потому мы умрём и упокоимся в Запредельном, и через Запредельное излечим наш мир".

"Как вы сможете излечить, если народ погиб?"

Языки снова высунулись. "Ты не слышишь даже себя?"— презрительно проговорила Мэгис. "Сама же сказала: мир это не народ. Наш мир был разорён и изранен. Но есть надежда его излечить. Мы сольёмся с Запредельным и совершим попытку".

Талиас нахмурилась, стараясь всё это осознать. Значит, Мэгис верила, что, умерев, она и остальные присоединятся к некоей высшей космической системе, воздействуя через которую, смогут исправить ущерб, нанесённый их гражданской войной? "Но какой смысл излечить мир, если не останется никого, чтобы на нём жить?"

"Мы не одни во вселенной", — ответила Мэгис. "Далеко не одни. И однажды кто-то может прийти на оставленный нами мир, чтобы жить на нём. Почему бы нам не постараться как следует его подготовить?"

"Потому что этот кто-то может как прийти, так и не прийти", — сказала Талиас. "При этом вы со своим народом уже здесь. Не лучше ли направить старания на то, чтобы вернуться и восстановить свой мир и культуру для самих себя? Мы смогли. А что же вы?"

"Нет", — ответила Мэгис. "Мы — не вы. Это невозможно". Она снова опустила взгляд. "Возможна лишь смерть и Запредельное".

Талиас глубоко вдохнула. Вот вам и оптимизм с позитивными примерами из жизни. Дальнейшие споры тоже ни к чему не приведут. Ей сейчас требовалось озвучить какую-нибудь позитивную идею.

Или проще. Что-то, что сможет отложить решение Мэгис до момента, когда эта самая идея появится. "Вы говорите, что спасение вашего народа невозможно", — сказала она. "Говорите, что они погибли. Вот что я вам скажу: докажите".

Мэгис опять взглянула на неё, высунув оба языка из приоткрытого рта. "О чём ты?"

"Позвольте нам отправиться на ваш мир и увидеть, что с ним стало", — ответила Талиас, чувствуя, как у неё внутри всё сжалось. Она запоздало осознала, что не имела никакого права делать такое предложение. Если Траун решит, что длинный крюк не вписывается в параметры миссии, он может просто сказать нет, и на этом всё закончится. В таком случае Мэгис почти наверняка примет смерть, а остальные инородцы безропотно за ней последуют.

Впрочем, этот конец так и так грозил им и до прибытия «Реющего ястреба». Так что от попытки хуже не станет, а там и Трауна можно попробовать уговорить. "По вашему рассказу Паккош вы признаёте, что, когда вы улетели, битвы ещё не закончились. Ситуация там может быть не настолько плохой, как вы думаете".

"Время почти на исходе", — тихо произнесла Мэгис. "Ситуация безнадёжна".

"Тогда дайте нам доказать это", — сказала Талиас. "Если это так — если ваш народ действительно нельзя спасти — тогда мы вернём вас сюда, и вы сможете действовать так, как хотите".

"А если вы правы?"

Впервые с начала разговора у Талиас затеплилась надежда. Неужели несгибаемая вера Мэгис в то, что её народ погиб, наконец дала трещину? "Тогда мы вместе разберёмся, что необходимо делать", — сказала она. "Вы отправитесь со мной на ваш мир?"

Долгое время Мэгис просто смотрела на неё. Затем её языки снова высунулись. "Отправлюсь", — ответила она. "К нам присоединится ещё один, как свидетель всего, что случится".

"Конечно", — согласилась Талиас. Её затеплившаяся надежда приутихла. Уговорить Трауна взять на борт своего корабля одного инородца и так будет непросто. А если брать надо двоих, то ей придётся напрячь свою убедительность до предела.

Но она едва ли могла сказать Мэгис, что с собой никого брать нельзя хоть свидетелем, хоть защитником. Во всяком случае, она хотя бы не сказала взять всех двухсот.

"Займусь приготовлениями", — сообщила Талиас, расплетая ноги и поднимаясь. В процессе её колени пронзила резкая боль, будто суставы жаловались на такое к себе отношение. Кивнув Мэгис, она развернулась и направилась в обратный путь между парами молчаливых инородцев.

Траун и Самакро по-прежнему были там, где она их оставила, хотя Уингали отошёл к стене помещения и там общался с двумя из Паккош, которые были тут ещё до их прибытия. "К чему вы пришли?"— спросил Траун.

"Во-первых, причина её желания убить себя сложнее, чем просто безнадёжность", — начала Талиас. "Она верит, что население её мира мертво. Но также она верит, что если она и остальные... умрут... они сольются с чем-то, называемым Запредельным и смогут излечить свой мир. И под миром я подразумеваю материальную планету".

"И как они собираются сделать это", — уточнил Самакро.

"Я не знаю", — ответила Талиас. "Но, похоже, она думает, что это Запредельное как-то связана с тем, что я использовала для навигации, будучи небоходом".

"Это Сила", — задумчиво проговорил Траун.

Талиас удивлённо на него посмотрела. "Это — что?"

"Концепция из Малого Космоса, о которой мне рассказал генерал Энакин Скайуокер, когда мы сотрудничали", — объяснил Траун. "По его определению это энергетическое поле, создаваемое всеми живыми существами, которое может давать ему и другим силы и указывать путь".

"Значит, отсюда и способность небоходов?"— спросила Талиас.

"Вероятно", — ответил Траун. "Концепция выглядела довольно расплывчатой. Но, если живые существа создают Силу, вероятно, это может работать и в обратном направлении. Сила будет создавать или взращивать живые существа".

"С целью излечить планету", — добавила Талиас, кивая. Значит, вот к чему вела Мэгис.

"Всё равно не сходится", — твёрдо заявил Самакро. "Если для восстановления их планеты необходимы смерти этих инородцев и если тех миллионов или миллиардов, погибших в войне, не хватило, почему она считает, что две лишние сотни что-то изменят?"

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒