ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ. ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Наташа, Евгения, потом Маланья.

Наташа . Ушли?

Евгения . Ушли.

Наташа . Кажется, здесь все в порядке, все чисто. Бедненько немного, ну да что же делать, пусть в чем застанет, в том и судит.

Евгения . Ведро, самовар… конфузно как-то.

Наташа . Нет, зачем конфузиться! это глупо. Чисто, опрятно, чего ж еще! Мы живем по средствам, трудами; нам и жить лучше нельзя. Он поймет, если у него ум есть. Ну, на какие деньги, на какие доходы мы с тобой можем иметь квартиру хорошую и разодеться по моде? Странно от нас и требовать этого. Бедно, действительно, да откуда ж, Женечка, богатства-то нам взять! Кто посмеет от нас требовать, чтоб у нас богато было! Чисто, опрятно – и довольно. Ты не конфузься, не теряй своего достоинства! Наша бедность – гордость наша! Мы ею гордиться должны. Милая Женечка, мы с тобой хорошие, добрые девушки; что мы бедны – мы не виноваты; забудь эти стены и представь себе, что мы королевны во дворце.

Маланья (таинственно). Едет, едет!

Евгения . Ах, милушка! Наташа!

Наташа . Ну, ты уйди, сначала я с ним одна поговорю.

Евгения уходит. Входит Копров.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Наташа, Копров.

Наташа . Здравствуйте!

Копров (оглянув комнату). Здравствуйте!

Наташа . Садитесь, пожалуйста.

Копров садится.

Давно возвратились?

Копров . Нет, не очень, а впрочем, когда я… (Стараясь вспомнить.)

Наташа . Забыли? Да вы ездили ль куда?

Копров . Нет, не ездил.

Наташа . Разумеется, признаться лучше. Так вы меня обманули?

Копров . Обманул. Много я народу в это время обманул.

Наташа . Вы меня обманули… Что ж вас привело теперь ко мне, я не понимаю.

Копров . Да будет комедию-то играть, Наташа.

Наташа (привстав). Извините меня, я вам прежнего обращения позволить не могу. Вы меня раз обманули, так уж прежнее все кончено. Что же вам угодно?

Копров . Ничего не угодно. Захотел посмотреть на вас, вот и все.

Наташа . Захотели посмотреть? Это непонятно. Не знаю, как вам, а всем вообще порядочным людям обыкновенно бывает совестно смотреть на тех, кого они обманывают.

Копров . Вы бы лучше меня не принимали; а уж от упреков и наставлений увольте.

Наташа . Да это странно.

Копров . Ничего странного нет. Целый месяц я прятался от людей, от ближних, от вас, ну, даже от света божьего, был как в тюрьме; вот вырвался на волю, и рад-радехонек, что могу опять всех видеть. Все так естественно и просто.

Наташа . Зачем же вы прятались?

Копров . Должен был много.

Наташа . А от меня зачем?

Копров . Чтоб вы не узнали правды. Объяснять вам, как я ошибся в расчетах, как запутались дела мои, как я влез по уши в долги, – это было бы и скучно и едва ли понятно для вас. Вы бы увидали только, что человек, который говорил вам о своем богатстве и обещал вам приятную жизнь, вдруг попался в чем-то, что нынче-завтра у него все опишут и самого посадят в долговое отделение: ну, значит, он виноват, он обманщик. Так обыкновенно судят у нас. Не лучше ль было решиться на разлуку с вами, а тем временем устраивать свои дела, платить долги. Так я и поступил; а уж вы судите меня как хотите.

Наташа . Вы все долги заплатили?

Копров . Нет, еще не все; но уж остались пустяки, которые меня не тяготят. Кроме того, у меня в виду выгодное дело. Ну, что ж, вы сердитесь на меня или нет?

Наташа . Сержусь. Сами согласитесь, нельзя не сердиться, когда обманывают. Я не ангел.

Копров . Да сердиться-то, пожалуй, сердитесь, только не переставайте любить!

Наташа . Любить? Любить можно и не уважая человека и не веря ему… да ведь такая любовь – обида.

Копров . Ну, так жалейте меня!

Наташа . Я все еще не могу убедиться, действительно ли вы стоите сожаления.

Копров . Конечно, стою. Что я перенес в этот месяц, я не могу вспомнить без ужаса. Доставать деньги, когда они нужны до зарезу, – это значит прямо обречь себя на всевозможные адские мучения. Не говорю уж, что я платил процентов два рубля за рубль, я должен был дрожать, трепетать, унижаться, плакать, чуть не в ноги кланяться перед самыми гнусными личностями.

Наташа . Да, это ужасно.

Копров . Я изломался, изуродовал себя нравственно, я готов был на всякие средства, чтоб только достать денег.

Наташа . Вы прежде имели состояние, имели деньги?

Копров . Имел очень много.

Наташа . Отчего ж вы запутались?

Копров . Оттого, что захотел иметь больше.

Наташа . Зачем же вам больше?

Копров . Затем, что больше – лучше.

Наташа . А потом опять больше, и так далее, где же конец?

Копров . Конца нет. Ведь совершенства тоже нет на земле, а все-таки всякий стремится к нему: умный желает быть умнее, ученый – ученее, добродетельный – добродетельнее; ну, а богатый желает быть еще богаче.

Наташа . Зачем же так уж очень много денег?

Копров . Чтоб иметь возможность удовлетворять всем своим потребностям. Потребности неудовлетворенные причиняют страдание, а кто страдает, того нельзя назвать счастливым. Например, у меня синяя коляска и серые лошади, вдруг мне понравится зеленая коляска и вороные лошади… Конечно, я не умру, если не куплю их сейчас же, но все-таки это причинит мне некоторое страдание. И я тогда только сочту себя покойным и счастливым, когда получу возможность иметь во всякое время всякую коляску, какая только мне понравится.

Наташа . Значит, по-вашему, счастлив только очень богатый? Я с вами не согласна; можно быть счастливым и на небольшие, трудовые деньги.

Копров . Ну, я, признаюсь, в трудовом хлебе особенной прелести не вижу. Либо я во вкус не вошел, либо вовсе не рожден быть ремесленником. Конечно, человек может до крайности умалить свои потребности, может приучить себя ко всяким лишениям, довольствоваться только одной коркой хлеба; но для кого ж тогда будут расти ананасы! Потребности животных однообразны: вода, сено, овес и никакого платья; а у людей разнообразны, и чем человек развитее, тем разнообразнее.

Наташа . Такие рассуждения безнравственны.

Копров . Постойте! Когда я вам обещал обеспеченное состояние, удовольствия и даже роскошь, вы не отказывались, не называли такую жизнь безнравственной; так не судите и других. Трудиться хорошо, но ведь тяжело?

Наташа . Да, не легко.

Копров . Обеспеченная жизнь приятнее?

Наташа . Да, но потому только, что в нас мало…

Копров . Почему бы то ни было, а ведь приятнее?

Наташа . Конечно, приятнее.

Копров . Ну, и довольно. Ваши мнения о трудовом хлебе я уважаю, их нельзя и не уважать, и, пожалуйста, не судите обо мне по моим словам; я очень скромен в моих желаниях. Дня через два-три мои волнения и хлопоты кончатся, я буду иметь ровно столько, сколько мне нужно, и ограничусь этим. Теперь, чтоб мое предприятие удалось вполне, мне нужна очень небольшая сумма.

Наташа . Опять занимать?

Копров . А как же иначе? На улице не найдешь.

Наташа . И платить огромные проценты?

Копров . Да уж не помилуют; ростовщики мягкостью сердца не отличаются.

Наташа . Зачем же у ростовщиков занимать?

Копров . Да у кого же больше? Кто дает деньги, тот и ростовщик. С удовольствием бы я занял у вас, например, да ведь у вас денег нет.

Наташа . Нет, у меня есть деньги.

Копров . Ну, какие деньги! Рублей сто – полтораста.

Наташа . Гораздо больше.

Копров . Уж и гораздо. А если и есть, так они вам самим нужны.

Наташа . Да, эти деньги заветные.

Копров . Всякие деньги бывают, а заветных я не видал. Покажите, пожалуйста, что за диковина такая.

Наташа . Пожалуй, извольте! (Подходя к двери.) Женечка, поди сюда!

Входит Евгения.

Вот сестра моя Евгения Львовна. (Уходит.)

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒