Керчь-42

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 9

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]

Peклaмa:

Литературные конкурсы на Litnet. Переходи и читай!

Конкурсы романов на Author.Today

Конкурс фантрассказа Блэк-Джек-21

Поиск утраченного смысла. Загадка Лукоморья

Peклaмa

Комментарии: 139, последний от 20/04/2021. © Copyright Гость С Правого Берега (sovet8ov54@gmail.com) Размещен: 26/01/2018, изменен: 21/07/2018. 221k. Статистика. Глава: Проза Скачать FB2
Аннотация: Здесь будет выкладываться альтисторический роман. И автор никуда не спешит.

БЕРЕГ ЖИЗНИ, БЕРЕГ СМЕРТИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. На берегу Ахерона

Зима в Краснодарском крае может стать испытанием на прочность. Для Андрея Михайловича Вязникова эта зима стала испытанием вдвойне. Две недели праздников - это такой вал пациентов, что хоть вообще не уходи домой. Коллеги по работе тоже праздновали и при этом явно перегибали палку, тоже простужались, и дети их ...

А значит, глаза всех останавливались на непьющем и пока не простудившемся докторе, у которого в доме не семеро по лавкам, а всего лишь один кот, и в глазах читалось: 'Мы на тебя рассчитываем!' Да и вслух такое говорилось, в том числе заведующим отделением и главным врачом. Андрей Михайлович входил в положение всех, для кого мог это сделать без нарушений действующего законодательства, пока однажды в пятницу не ощутил, что ему очень сильно не по себе. Он весь месяц это ощущал, а сегодня так, что аж не в силах держать голову прямо. Руки, лежащие на столе, отчего -то дрожали крупной дрожью, не мелкой, как положено человеку 53 лет от роду, а совсем крупной. Если бы он писал сейчас про себя карту больного, то надо было так: тремор рук крупноразмашистый, но признаков интенционного не имеющий, поскольку сохраняется в покое. При попытке пощупать лоб, не жар ли приключился, выходило, что нет, не приключился, есть лишь холодный пот на лице и нету сил удержать руку возле лба, она падает обратно на стол и совершено не хочет сдвинуться и пощупать пульс. Нарастает слабость во всем теле.

Когда-то его племянник в школе вел дневник наблюдения за кошкой. Им на природоведении это для чего-то задали, вот Виталик и сочинял: 'Вижу Мурку. Мурка волнуется. Конец наблюдений'. Все это пахнет падением давления. Сейчас отключится голова и, здравствуй, обморок, коллапс или кома. Отчего это все - времени анализировать уже нет. Конец наблюдений.

Правда, сознание мерцало, но полностью не отключалось. Оттого Андрей Михайлович слышал, как причитает Нина Васильевна, как в дело вступил реаниматор Кирилл Федорович-его бас пробился даже сквозь туман в сознании. А вот тело уже не чувствовалось. Оттого он не понимал, лежит ли носом в недописанной карточке, или уже переложен на кушетку, а может, и уже в Кирилловых владениях подвергается разным мероприятиям - сложно было сказать. Также не чувствовалось, что его лечат, применяя весь арсенал того, что для оживления придумано... Хотя, конечно, если бы они зашли после смены, то можно было и не стараться. Или все это шутки отключенного мозга-тухнет медленно, но надежно?

А вот и этому пример, ибо в ушах звенит песня. Хоровая, мужские басы:

'Прокличет с небес господен глас:

'Ино еси, собака, крымской царь!

То ли тобе царство не сведомо?

А еще есть на Москве Семьдесят апостолов

опришенно Трех святителей,

еще есть на Москве православной царь!'

Побежал еси, собака, крымской царь,

не путем еси, не дорогою,

не по знамени, не по черному!'

[1.]

Это он уже серьезно поплыл, потому как слушает очень старую песню, хотя и широко известную по комедийному фильму. Только там звучала ее первая часть, а не эта. Что именно за фильм - не стоит тратить последние минуты на копание в именах и названиях.

Но все равно Андрею Михайловичу думалось, что так лучше, чем вышло прошлогоднему Александру, которого в минувшем августе нашли на Гнилых Ставках. Лежал в больнице пять дней и помер, придя в сознание буквально на минуту перед смертью. Смог сказать, что он Саша, говорил еще что-то, но губы и язык шептали уже совершенно непонятно.

А так его никто не знает, документов в карманах нет, о себе ничего не сказал, кроме последних слов, ставших последними в жизни. Есть тень надежды, что когда-то кто-то признается, что убил его, потому как помер Саша от избиения, причем убивали его активно и долго, переломав большую часть ребер. Вот и есть та самая тень, что это все было не случайно, а с целью, а, значит, кто-то здесь его знал.

На работе будет чуть легче с опознанием и отсутствием криминала. Жил-был старый доктор, иногда жаловался на сердце, вот и оно его прихватило. Следователь полиции огнестрельных ран не найдет, потому и дела не будет. Главному врачу Галине Сергеевне будет, правда, немного стресса, но не лишат же ее кресла за то, что ее старенький подчиненный на работе отдал концы? Наверное, нет. Ведь случилось все в обычной обстановке, и главный врач доктора ни публично, ни келейно не ругала на все корки, чтобы провести логическую связь между критикой подчиненного и его уходом за черту?

Нет. Андрей Михайлович был человеком старательным и опытным, оттого его главные врачи регулярно просили поработать еще, потому как персонала не хватает, вот хоть до конца лета, когда обещали из Краснодара прислать юную девицу после интернатуры, и он, вздохнув, соглашался. Временно или постоянно.

Так что это январское утро не принесло ничего необычного, если взглянуть на это с вершин Олимпа- был человек, и нет. Тихо и мирно ушел. Но, опять же, с Олимпийских снегов глядя: не он один даже в родном Краснодарском крае, а на всем земном шарике счет ушедшим вообще пойдет на десятки тысяч.

Такими мыслями себя успокаивал дух Андрея Михайловича, готовясь отойти в то, что в переводных романах называется 'пустошь за концом тропы' и смиряясь с произошедшим. И раньше он иногда об этом думал, потому как профессия обязывала- смотреть и слушать не только пенсионера Вротмненоги, но и себя, и оценивать риски и перспективы.

Но он зря рассчитывал, что через несколько минут сознание его угаснет окончательно, а потом он пойдет 'путем всея земли'. На него были чуть иные планы.

Отчего? Ну вот когда-нибудь станете богом и взглянете на мир с Олимпа, так и познаете, отчего понадобился Андрей Михайлович, а не менеджер по персоналу Андрей Михайлов, который сегодня опаздывал на работу и очень неудачно перебегал улицу Красную в областном центре. Поэтому олимпийский взгляд оценил его как обалдуя, на серьезные дела не пригодного, и позволил водителю 'Авео' выкрутить руль подальше от Андрюшиного организма. А с Андреем Михайловичем занялся кое-чем другим.

Кто или что правит миром? Миром правят люди, а людьми - тенденции. А тенденции отражаются кино, литературой и настроением людей. Даже темы разговора они выбирают в зависимости от тех же тенденций. Вспомните конец восьмидесятых - как часто люди сворачивали на тему разоблачений партноменклатуры и ее привилегий даже на дне рождения у родственников?

Как часто в девяностые года звучали слова, что все пропало? Теперь сравните с современностью. Потом вспомните темы фантастических книг, которые ныне встречаются чаще, чем нефантастические. Как и когда шел вал книг о постапокалиптических приключениях группы чудом уцелевших на пепелище бывшего мира? И куда ушел этот пласт? Нет, он, конечно, полностью не смылся, еще сияют некоторые опусы ветеранов темы. Но уже давно не то, что было прежде.

А чем это все сменилось? Тем, что называется Альтернативная история. То бишь история, которая пошла как-то не так, нежели мы привыкли знать. Не то провалился из будущего Потрясатель Вселенной, в своем времени по недоразумению работающий продавцом пылесосов, не то свои дрожжи накопились и забродили во всю силу, так что прощай, границы, ибо не удержат, прощай, небеса - аж до них взойдет квашня!

И в этом есть какая-то сермяжная правда. Любой из нас, слегка подумав, может сказать, что были в его жизни несколько моментов, когда он выбирал и его выбирали, и от этого выбора зависело его будущее. Ведь не все с детсадовского возраста начинают понимать, кем они дальше будут, и не все в первом классе выбирают себе будущую жену.

Некоторые еще и потом испытывают муки выбора: в какой пойти вуз и кого из девиц выбрать для более тесного знакомства, плавно переходящего в законный брак на всю жизнь. Поэтому и большие человеческие коллективы тоже должны проходить такие же точки выбора: направо пойдешь - по башке получишь, налево пойдешь- тоже самое случится, а стоять на месте будешь - тумаки придут к тебе, а не ты к ним. Поскольку в некоторых странах регулярно случаются выборы- это лишний повод подумать, что раз в четыре-пять лет они выбирают свою судьбу.

Но вот откуда звучит сигнал на смену тенденции? Сверху или снизу? Или небожители чутко слушают, о чем все чаще говорят на Агоре и в Керамике, и, исходя из этого, начинают и сами участвовать? Кто чаще всего говорит с богами? Тихие помешанные и поэты. Возможно, это одни и те же лица, но на разных стадиях. На одних: как Пиндар 'умевший отмерять стихи, не понятные никому, но подлежащие неукоснительному восторгу...', на других - как Василий Блаженный: видят, что на иконе под слоями живописи таится лик дьявола и швыряют камни в икону, ввергая почитателей в когнитивный диссонанс.

Вот такой проводник божественных образов сочиняет пеан, а второй рассказывает, что богородица не велит молиться за царя-детоубийцу. И идея начинает овладевать массами, которым есть то, что сказать по поводу личности нынешнего наварха и фискальной политики Бориса Годунова. Семя засеяно, дальше будут всходы. Иногда-как после посева зубов дракона.

А каково здесь желание небожителей? Отчего они начинают беспокоить почтенного Пиндара или почтенного Василия? Должно быть, у них есть свои желания, споры, заклады и прочее. Вот замыслит Аполлон Гиперборейский кое-что изменить в истории...А отчего он замыслит это? Ну, сколько эпитетов -то у этого бога? Вплоть до 'Мышиного' и 'Дверного', а также много чисто географических. Вот и вспомнил сребролукий бог, что некогда обещал жителям деревни Паррасии помощь и спасение в будущем. Вот и Аполлон -врачеватель, утишающий чуму и лечащий глаза, захотел это сделать. Для первого случая исхитил от порога царства Персефоны старого доктора. А потом начал искать, где же есть жители Паррасии, которых можно спасти и сохранить.

В чистом виде они не находились, но их дальние потомки отыскались, и не во тьме веков, а относительно недавно. Жили они и жили в окрестностях Дельф, в эпоху переселения народов оказались на берегу Понта Эвксинского [2.] и стали с тех пор зваться понтийскими греками. С почитанием Аполлона в османской и послеосманской Турции было слегка сложно, но у многих как бы мусульман в подвалах домов были скрытые молельни, в которых они поклонялись не Аллаху, а кому-то другому. По- научному говоря, криптохристиане, а, может, и криптоаполлониане. Днем он зовется Юсуф, соблюдает внешние признаки навязанного ему ислама, а, когда всевидящее око чуть от него отвернется, так и уже нет.

Впрочем, бывали среди них и не крипто, а обычные христиане. Жили они, жили, и даже не совсем бедно, но пришел на землю двадцатый век от Рождества Христова, и понтийских греков ждала та же судьба, что и армян в Турции. Только греками занялись чуть позже, и их не спасло даже то, что сменился режим в Турции. В итоге большинство понтийских греков было уничтожено, спаслись те, кто как-то успел выехать в Россию или Грузию (тогда еще самостоятельную). Переехавшие в Россию поселились во многих местах, в том числе и в Новороссийске, где образовали целый район, именуемый Трапезунд. На новом месте жилось нелегко, а их желание образования независимого от Турции Понтийского государства вообще не приветствовалось, но их никто не убивал и не отуречивал. Часть из них потом выехали в Грецию, но часть осталась в Новороссийске и иных местах.

Так что потомки выходцев из Паррасии остались жить на Восьмой Предкладбищенской улице, которую потом переименовали в улицу Фриновского, а затем снова переименовали в улицу Леваневского, вместе вели нехитрые мальчишечьи игры, гордились летными подвигами Владимира Коккинаки, который тоже был из греческой семьи...

Если надо-Коккинаки

долетит до Нагасаки

И покажет всем Араки

Где и как зимуют раки. [3]

Поскольку Владимир Константинович специализировался на дальних перелетах, то песенка была кстати. Многие мальчишки хотели в 30е годы стать летчиками, но не у всех получалось, даже когда грянула война, и летные кадры потребовались куда больше, чем раньше. Но в пехоте нужда была большей, поэтому шесть потомков жителей Паррасии попали в Двенадцатую стрелковую бригаду. Ближе к зиме их часть переместилась к станице Фонталовской, и среди бойцов стали ходить слухи о том, что в скором времени они будут освобождать Крым. В пользу этой идеи работали нечастые, но таки бывшие тренировки по посадке и высадке на суда. Командиры и политсостав на заданные прямо вопросы о десанте подобные разговорчики пресекали. Пользуясь близостью бригады к Новороссийску, две мамы прорвались к деткам, привезли гостинцев, а также приветы от тех мам, что не смогли приехать.

В конце декабря их второй батальон вышел в море для участия в десанте. Судьба пока хранила жителей Трапезунда. Отряд кораблей, на которых они шли, по непонятной причине сначала провел ночь на якоре в виду крымского берега, а потом вернулся. Немного не повезло той роте, что шла на тральщике 'Кизилташ', где были убитые и раненые при налете авиации. Их же рота имела только двух заболевших, а других потерь не было. В первый день нового года они снова отплыли в десант.

но на следующий день корабли встретили в Арабатском заливе сплошной лед и тоже вернулись. На Крымскую землю они попали после пешего перехода по льду пролива. В январе сорок второго года Керченский пролив то замерзал, то очищался ото льда, поэтому подкрепления пересекали его то на борту судов, то пешком по льду.

Так что нужный человек есть, поле деятельности для него - тоже, осталось совместить героя и поле боя. Тут, надо признаться честно, у самого Аполлона сил не хватило бы, поэтому пришлось задействовать своих родичей из олимпийского пантеона, а также обращаться к неолимпийцам. Подробности процесса навсегда останутся тайной для публики, но, разумеется, сил на это требовалось поменьше, чем переместить, скажем, Харьковскую область из нашего времени в 1940 год, и сильно поменьше. Хотя есть свой график, когда перемещения людей туда-сюда облегчаются, но... Извините, это автор проболтался. Вернемся к рассказу.

А к Андрею Михайловичу сознание вернулось когда-то позже, и он сам не понял, когда именно и где. Было темно и сыро, неподалеку плескалась вода, шелестело что-то, словно листья тополя под несильным ветром. Постепенно сквозь плеск воды и шепот листьев стали прорезаться звуки человеческой речи. Но доктор никак не мог понять, что ими говорится в этой тьме. Так, отдельные слова будили старые воспоминания о мединституте и изучении медицинских терминов, но на морг категорически не было похоже. В разговоре можно было понять лишь то, что один из говорящих говорил много и с экспрессией, а второй редко, помалу и с ленцой. Ну прямо как контрабандисты из аптеки, ждущие своего 'Черт побьери!' Может, даже они так и выглядели, но тьма была непроницаемой. Устав в попытках разобрать диалог, Андрей Михайлович попытался понять, что с ним. Увы, тело его не слушалось. Совсем. Словно он не имел тела. То есть, если бы его связали, заковали в наручники или целиком в гипс упаковали, то ощущалось бы, что он пытается пошевелить рукой-ногой, а ей что-то мешает. А тут - как будто он отдает приказ хвосту, которого у него не было и нет: пошевелиться!

Все это наводило на скорбные мысли вроде полного паралича. Андрей Михайлович по привычке начал высчитывать, на каком уровне у него произошел инсульт или перерыв спинного мозга, но почти сразу решил, что это совершенно излишне, если не сказать резче. Поэтому продолжил вслушиваться в перебранку обоих голосов. Отдельные слова продолжали быть знакомыми, но они не складывались в какую-то картину. Да и слушать разговор на языке, который плохо знаешь - совершенно не годится. Пока ты вспоминаешь, что это за знакомое второе по счету слово - разговор уходит вперед.

Андрей Михайлович попытался подвигать мимической мускулатурой и не преуспел в этом. Попытался что-нибудь сам сказать-то же самое. Словно от него осталось только сознание, а больше ничего нет. С точки зрения медицины - это невозможно. Но в реальном ли он мире? Или каком-то магическом, если не побояться этого слова?

Нет, даже если исключить Толкиеновские миры и всяких там чеберяйчиков -то, скажем, он сейчас лежит на берегу Стикса или Леты, слушает плеск ее воды, шелест белокорых тополей и перебранку Харона с Цербером по поводу того, кому из них ловить вон ту заблудшую душу - это ведь тоже какой-то волшебный мир, а именно Аид?

А если не Аид, то какой-то другой Мир -За-Чертой? И какой именно?

Ладно, хоть думать ему не запретили, так что можно провести остаток времени, разгадывая загадку - если это Аид, то почему именно он, а не Валгалла?

Ибо сколь Андрей Михайлович не вспоминал, то никаких родственников-греков у него не было. Разве что в таком историческом тумане, что ему это недоступно. Ладно, предположим, что он потомок грека, переехавшего в Россию при Екатерине Второй и с тех пор даже забывшего, что такое когда-то было. Ну, не думать же про то, что между вместилищами для покойников существует программа обмена, и тип, умерший в 13.50 21 января получает шанс попасть в японский ад? А если он упорно не согласен, то может обменять этот шанс на древнеегипетское царство мертвых? Поскольку про древнеегипетское посмертие наш герой знал только то, что было в фильме 'Мумия', то есть, возможно, и полную чушь, он решил обратить свое внимание на именно греческий вариант загробной жизни.

Да, пара спорщиков продолжала лаяться по поводу чего-то, но все равно их речь не была понятна.

Насколько Андрей Михайлович помнил прочитанное в детстве, греческое посмертие делилось на несколько областей. Самое лучшее -это Острова Блаженных, где души жили в каких-то привилегированных условиях. Был еще Тартар, куда были заключены разные восставшие против богов и старые боги. Вроде бы там мук не было, а их в сей мрачной бездне держали как в тюрьме, чтобы не мешали, но более точных знаний у Андрея Михайловича не осталось.

Был еще самый большой участок, куда угодили большинство умерших. Они просто веками ходили в пустом месте, мукам, кроме как пребывания в скуке, не подвергались. Правда, существовали всякие муки вроде Танталовых и Сизифовых, но в какой области царства Аида они принимали кару- не вспоминалось.

Таким образом, должна прослеживаться некая, хоть и более слабая, чем в христианстве градация. Отдельные, особо хорошие покойники- на острова Блаженных, режим содержания - самый хороший.

Отдельные, особо выдающиеся, преступники - в Тартар, на веки вечные, а основная масса тех, 'кто ни тепл, и ни холоден'- в подземелье теней. Были никакие-получили никакое. Ладно. А куда пойдет сам размышляющий об этом? Путем анализа и синтеза герой решил, что во всеобщую тьму, в форум вечный и никем не модерируемый - ходи из угла в угол и трепись.

Для особенных злодейств всю жизнь не хватало энергии, поэтому Тартара и вечного подъема камня, наверное, не будет. На острова Блаженных-не за что. Разве что за дружбу в средней школе с мальчиком по фамилии Георгиади. Это и все заслуги перед греческим народом, Грецией Древней и современной, а также богами-олимпийцами.

Почему-то кажется, что они недостаточно велики. Ах да, к моменту выпуска из школы был популярен греческий танец 'Бузуки', и Андрей Михайлович его танцевал на выпускном и, кажется, еще потом на дискотеке. Нет, в институте были другие танцы и другие мелодии. Про сыр 'фета' и коньяк 'Метакса' -можно не упоминать, тем более, что совсем не понравилось.

Но ладно, ведь, чтобы получить путевку именно в нужное место, нужно предстать перед судьями мертвых, быть разобранным по косточкам и получить от них приговор.

Звали их Минос, Эак и Радамант. Минос-это покойный критский царь, Радамант - его братец. А вот кем был Эак - Андрей Михайлович не помнил. Но вроде не врачом. Так что вряд ли из профессиональной солидарности они его пристроят на луга, где царит вечная весна.

Худо. Немногим лучше, чем сам повод попадания сюда.

Но что это? Внезапно Андрею Михайловичу стало немного понятно, о чем ругаются эти двое.

Хотя, конечно, не до конца. Ну вот, как если бы человек учил в школе иностранный язык и хорошо учил, а потом попытался заговорить с его носителем, да еще и с любителем простонародных выражений, если не сказать, что сленга.

--Молчи, пятнистый [4]! Кто здесь для этого приставлен - я или ты?

Это тот, который говорил мало и с ленцой.

--Так эта тень с твоей лодки бежала! С твоей, грязный старикашка! На мой берег она не ступила! Виноват именно ты, так я и скажу Неодолимому [5]!

Это тот, второй, что ярится и буквально захлебывается словами. И говорит отрывисто, как будто лает человеческим голосом.

--Хочешь, побьемся об заклад, что Темный [6], когда придет на этот порог, обратит на тебя свое негодование?!

--Какой заклад? Что ты можешь предложить мне - свой грязный хитон? Или свой коричневый плащ? Или свои старые кости, чтобы я сломал об них зубы?

--Не скули, пятнистый, зубов у тебя все равно больше, чем у меня ног, останется, чем пожевать!

--Не называй меня пятнистым!

Дальше 'пятнистый' так стал захлебываться своими ругательствами, что понимать его стало решительно невозможно.

А медленно говорящий все дразнил его, не переставая называть 'пятнистым' и напоминая о каких -то случаях, смысл которых до Андрея Михайловича не доходил, но он догадывался, что за пятнистым были какие -то прегрешения, которыми сейчас его уязвляют, а тот только захлебывается от злости, но ничего убойного в ответ сказать не может. И, чем больше он злится, тем хуже у него получается спорить.

Время текло (вернее, так думалось Андрею Михайловичу по старой привычке).

И вот вокруг явственно стало тише - спорщики заткнулись, да и тополь стал шелестеть слабее, только волна плескала в берег с прежней силой.

--И кто ее упустил?

Голом был мощный, куда громче обоих спорящих, и такой, как Андрей Михайлович слышал в молодости, у военных в немалых чинах -подобным голосом командуют воинским частям, и части по команде идут, куда прикажут. А еще в нездешней литературе для их носителей придумано определение: 'человек длинной воли'.

Оба спорщика наперебой стали пояснять, что 'нет, это не я', причем уже отличить их друг от друга стало непросто - подтянулись к некоему среднему уровню.

'Обладатель длинной воли' долго их не слушал, а через минуту рыкнул:

--Тихо! Растрещались, как Аргиопа[7], узнавшая, что сын ее ослеп!

Парочка сразу же снова умолкла.

--Аскалаф! Аскалаф! [8.] Ты где бродишь, сыч эдакий? Помоги этим бездарным, а потом займешься тем, что под тополем!

Ответом ему был пищащий птичий крик.

-- Да это племянничек пристал, отдай да отдай. Все, занимайся, чем сказано! А ты, щеночек, пойди-ка сюда...

И снова Андрей Михайлович терзался муками узнавания. Все это было так, как если бы пытаешься вспомнить слово или фамилию, вот-вот вспомнишь. Но оно снова ускользает. И такое противное ощущение, словно грызешь вишневую косточку во рту и никак не можешь от нее избавиться, хоть и надоело донельзя!

Миновало или не миновало еще сколько-то времени. И доктор ощутил, что он взмывает в воздух. Очень невысоко, метров на десяток и летит, тоже с небольшой скоростью. чуть больше, чем у 'Жигулей'. Это было как-то незнакомо и не сказать, чтобы неприятно. Немного напоминало молодость, как он прыгал с парашютом, и как поток воздуха нес его над землей прямо перед приземлением.

От ощущения полета дух захватывало, только потом случилось неудачное приземление, когда он подвернул ногу. Тогда юный Андрей ругался и говорил, что имел он в виду этот спорт и больше он ни разу не прыгнет, разве что когда-то в ВВС призовут! И сдержал слово - ни разу снова не попытался. Может, это было и к лучшему, может, и нет. Потом появились всякие парапланы, дельтапланы, мотодельтапланы, кайты и прочее. Но это было на экране телевизора и компьютера, поэтому и воспринималось просто как картинка, не касающаяся лично его.

А вот теперь и пришлось снова взлететь. Правда, был еще опыт полета на разных самолетах от Ан-2 до Ту-154, но это все уже было совершенно не то. Там нравился только полет на небольшой высоте, когда видна земля и то, что на ней. А на том же Ту-134 ты быстро уходил в облака и следовал куда-то, и два часа полета впереди были двумя часами облаков под крылом. Правда, был один такой рейс, когда Ан-24 летел над Азовским морем, и оно все было внизу и ясно виднелся каждый изгиб берега, каждая коса... Глядел на ожившую карту под собой и радовался зрелищу. Андрей Михайлович попытался глянуть сейчас, что видно под ним и впереди, и не преуспел. Бархатная темнота, как ночь на юге и все. Он куда-то следует и не очень быстро, и это все, что пока можно сказать.

Андрей Михайлович снова подумал, что значит то, что у него остался один слух, и размышления эти ему не понравились. Кроме того, полет в темноте-это все напоминало измышления господина Муди [9] по поводу того, что бывает после смерти. Неужели Реймонд Муди был прав, а он лично ошибался, считая это типовыми галлюцинациями, и даже, может, индуцированными галлюцинациями?

--На стыке мира живых и мира мертвых, близ священного Омфала и пепла дракона, где выходящее из недр Геи ощущается целомудренной жрицей как неживое, влияющее на живых, говорю тебе, Андрей, что желаю твоего участия в судьбе людей, требующих моей помощи в землях Таврии [10] и Киммерии [11], а также Меотии [12]!

Ты должен спасти их от неминуемой гибели в водах Боспора Киммерийского [13], а семьи их от горя и ужаса потери детей! Тебе будет дарована нужная помощь и знание, и моя награда будет также достойна твоего дела. В том свидетелями мне будут темные воды реки Стикс [14], от которых ты был так близко.

Если ты считаешь для себя недостойным спасать этих шестерых, то скажи об этом, и ты снова вернешься туда, откуда прибыл, и обол ляжет под твой язык. [15]

Я жду твоего ответа.

А как ответить вопрошающему, если ни язык не шевелится, ни губы, ни все остальное?

Андрей Михайлович попытался напрячься и опять ничего не вышло. Не передавалось желание ответить на исполнительный аппарат. А экстрасенсом или телекинетиком он не был. Попытался глянуть и хоть взглядом ответить- ничегошеньки и никак!

Звучавший голос, предлагавший ему спасти шестерых, выразился как-то непонятно и удалился.

И тут произошло непонятное: какая-то вегетативная буря. То есть Андрей Михайлович только что лежал, как труп в пустыне, почти ничего не чувствовал, только слышал, да еще и понимал, что он взлетает и двигается, но при этом пребывая в некоем параличе, не могущий ничего сделать, ибо не чувствовал свое тело и не владел им, а сейчас внезапно ощутил, что оно все дрожит, обливается потом, сердце аж выскочить из груди хочет, да и почки добавляют и добавляют жидкости в пузырь! Что это? Чудеса какие-то! Может, это так оживает тело после паралича? Странно, но никто из больных о чем-то подобном никогда не рассказывал. Максимум то, что, когда шевельнешь ранее парализованной рукою и она послушается, так ощущали мурашки, пробегающие по коже ее.

А сердце давало дрозда: наверное, уже сто двадцать ударов. Как бы еще оно не зашкалило, как говорят в народе. Но странное на этом не заканчивается: он все это ощущает отдельно от себя, словно его мозг не часть организма, а какой-то датчик, что показывает возросшее давление, но не у себя, а в ...ну хоть в кастрюле -скороварке!

Датчик передает сигнал, что в подведомственной среде непорядок, своим скромным аналитическим потенциалом чувствует, что дело плохо, вот это и все.

И тут Андрею Михайловичу пришла одна крамольная мысль, отчего к кипению своей или чужой крови прибавилось и кипение мозгов. Не ждет ли его попадание в чужое тело?! Его это в смысле его сознание, душу или другое эдакое нематериальное?! И, пожалуй, на это похоже. Его 'Я' ощущается себя где-то там, где ругаются странные персонажи и шелестит тополь, то есть явно не у себя дома. В станице, где он сейчас живет или жил, тополей полно, но по случаю зимы шелестеть листовой они никак не могут. То есть он либо в другом времени или другом месте, когда или в котором тополя при листьях.

Далее: ему некто предлагает сделать нечто для спасения шестерых избранных и облегчению жизни их родни, для чего предлагают силы и умения. То есть от него ожидается явно не вытаскивание их из болезни. А из чего? Почему это именно к нему - о причине надо подумать позже. Куда могут вляпаться сразу шестеро не то односельчан, не то родственников? В ДТП, в тюрьму. И, пожалуй, на войну. ДТП -это явно не то. Проще (по его мнению) сделать так, чтобы ребята не выехали в опасный момент, а долго и упорно чинились, пока ужасные обстоятельства не минут. Если не различать тюрьму и войну, то для помощи шестерым надо, чтобы он имел туда доступ и имел там власть. Сесть в тюрьму и быть призванным - на это сил много не надо, само произойдет при благоприятной астрологической картине, но, чтобы иметь власть там, то нужно действительно подготовиться. Поскольку Андрей Михайлович был давно равноудален от обоих министерств, что ими управляют, то сейчас надо стать там персоной определенной важности. То есть либо вернуться в молодость, когда он хотел служить, быть взятым в ряды и сделать карьеру на службе там, или, что условно проще- попасть своей душой в тело носителя власти в МВД или МО. Проще-это в смысле восприятия действий, а не в смысле самих деяний, там все может оказаться не так легко.

Тогда все становится понятнее. Итак, он потерял сознание на работе, потом попал куда-то, и там его переправили уже в другое место, затем ему предложили совершить подвиг, для чего обещали или много хорошего, либо вернуть обратно в мерзость бытия.

При этом он лежит, как пушкинский пророк, трупом в пустыне, только слышит, о месте своем не догадывается, и телом не владеет. Ну прямо какая-то прекома.

И правда, если его сознание или душу из тела вынули, и пока ее носят по этапам душевной эвакуации, ничего другого ожидать невозможно. Телом он не владеет, потому что тела нет, оттого двигать нечем. Из чувств ему оставлен только слух, чтобы выслушал предложение. Потом можно будет и руку вернуть, чтобы подписал некое обязательство. Может, даже кровью. Или язык временно предоставят, чтобы сказал 'да' или 'нет'. И вот теперь его дух или мозг вставляют в чужое тело, которое от того трепещет, кипит и пенится, а его мозг или душа - нет. И не дивно, если сравнить его душу с некими имплантом, что он не дергается, а организм -то будет беспокоиться хоть из-за пересаженного органа, хоть из-за искусственного образования, будь то новый сустав или прибор-водитель ритма! И даже потом иммунологически попытается отторгнуть, отчего чужие сердца долго не живут в теле реципиента. Это своя кожа, пересаженная с заднего места на голову, может нормально прижиться. И пришитый отрезанный палец когда-то заработает. Ну, при ряде условий, но это уже ненужные детали.

Все вроде укладывается в такой сценарий без логических несоответствий, но не сошел ли он с ума, а потому и ощущает себя в месте плеска воды и шелестения тополей? Потом его хотят задействовать на спасении шестерых (хоть не мира и не Средиземья, что хоть немного радует). Ну, если в кабинете его одолел инсульт, то сценарий сумасшествия совсем не дивен.

Инфаркт - уже нет. Но хорошо или плохо ли размышление о том, что он сейчас попадет в чужое тело и пойдет спасать кого-то и куда-то? Дурные и сумасшедшие мысли - это еще не так страшно, страшны дурные и сумасшедшие поступки. Даже умный человек не застрахован от дурацких мыслей. Лишь бы он их не стал реализовывать. А в случае сложного и непонятного - а как прикажете реагировать на то, что не укладывается в рамки обыденной жизни? Когда вокруг тебя живут обычные люди, то видеть в них зомби или каких-то пришельцев- это явно плохо и пахнет краевой больницей на улице Красной. [16] Но, когда перед тобой реально появляется зомби, который заедает кого-то другого, то у тебя выбор прост - тебя самого заедят или ты разнесешь башку этой твари. А после можно и подумать, кто именно сдвинулся: ты сам или тот, кто управляет вселенной?

И коль уж сходить с ума и далее, то надо подумать о предложении: сомуститель что за географию упоминал? Так, Босфор Киммерийский, Таврия, Киммерия, Меотия.

Меотия - это часть нынешнего Краснодарского края (Андрей Михайлович не ведал, где она кончалось - на будущем Краснодаре или дотягивалось до будущего Майкопа), Таврия-это Крым. Киммерия - тут знания дали слабину, но это явно то, что севернее Крыма, но не он знает, до каких пределов. Боспор Киммерийский - это Керченский пролив. Греческие названия наводят на одну неприятную мысль, но намек на возможную гибель шестерых в водах Керченского пролива сводят историю и географию к одной дате и одному событию.

Только бы не в Мехлиса!

А, собственно, почему нет? Почему Андрей Михайлович (тут он как бы взглянул на себя со стороны) так захотел отпереться от этой роли, совсем не будучи против спасения этих шестерых? Тем более альтернатива выглядела совсем невкусной, мягко говоря. Разумеется, если он не бредит, но пусть даже и бредит? Ну лежит себя старый человек хоть на месте катастрофы, хоть в реанимации и воображает себя не на койке, а на берегах Боспора Киммерийского и, исходя из своих болезненных переживаний, пытается плевать в его воды- что в том дикого? В белых горячках еще не такое воображают.

Вернувшись к Мехлису - почему он был против? Литература и журналистика, иттить их обоих за ногу, особенно последнюю. Вот принято (согласно написанному сонмом пишущих, от литературных мэтров до паршивцев из желтых газет), что был Лев Захарович душегубцем и кровопийцей, оттого его разум на автомате так отреагировал. А на самом деле? Вот повелось и повелось, что он под Керчь прибыл, всех на уши поставил, наступать велел, а обороняться - нет, оттого и случилась та коллизия. Хотя это не единственная катастрофа 1941-1942 годов, и о многих вообще никто не вспоминает.

Но, если даже не вдаваться в подробности, кто где и как: злобный представитель Ставки, яко дракон рыкающий, явился в Керчь и три месяца там пребывал, запугав до чрезвычайности целый фронт, отчего запуганные фронт и три армии не сподобились ни прорвать немецкую оборону, ни удержать свою. Пусть командующий фронтом Козлов, его начальник штаба (Андрей Михайлович не помнил, кто именно) были запуганы до полного непротивления московским гостем и только претворяли его волю в частные директивы, то остается еще и Москва. Штаб фронта регулярно отправлял в Москву свои планы, отчеты о происходящем, получал оттуда предписания и докладывал об их исполнении.

Кстати, группировка войск, которая как бы была направлена только на наступательные действия, а не годилась для оборонительных - карты в Москву с ее начертанием и расположением, где кто и зачем, должны были отправляться? Должны. Начальник Генштаба (или Шапошников, или Василевский) должен был сам эти карты видеть и об обстановке докладывать Сталину. Если эта группировка была так отвратна, нарушала все мыслимые правила и действующие уставы, то она должна была царапать глаза Генштабу, начиная с офицеров-операторов и заканчивая начальником Генштаба? Коль она так оскверняет чувство прекрасного у товарищей в Москве, то они должны были требовать, чтоб

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 89