Кортни Аламеда, Валинн Метани «Семь опасных теней» 2 страница

Я с визгом отодвигалась на коленях и ладонях.

- Бесполезное создание, - заявила фигура трупу. – Я приказал не трогать девушку.

«Я знаю этот голос», - я слышала его в залах храма, даже когда он был не громче шепота. Белые лисьи уши почти сияли неземным светом. Черные пятна крови растянулись на его кимоно. Если Широ источал солнце смехом, то его старший брат, Ронин, мог источать тьму взглядом.

Его взгляд наполнил всю мою душу страхом.

- Ч-что происходит? – прошептала я, ощущая потрясение из-за катаны в его руке. Клинок сиял приглушенным серым светом, словно лампочка, покрытая грязью. Кицунэ не использовали катану – было невозможно колдовать, пока держал меч, а магия была особенностью кицунэ. Я быстро моргала. – Я не понимаю, к-как ты…

- Ронин! – крикнул кто-то за нами. Я удивленно обернулась, Широ стоял на дорожке за нами, его лицо и грудь были в крови. Чернильная жидкость капала с его пальцев, которые венчали длинные когти. Голос Широ звучал ниже, грубее, словно он стал глубже в своем облике ёкая, оставив человеческое позади. – Отпусти Киру.

- Я не собираюсь ей вредить, брат, - рявкнул Ронин.

- Я тебе не верю, - сказал Широ. – Ты всех нас предал.

Ронин смотрел на Широ свысока.

- Я не ожидаю, что ты поймешь…

- Не нужно играть, как злодей манги, - рявкнул Широ. – Из-за тебя гибнут люди!

Всхлип вырвался из моего горла, и братья посмотрели на меня.

- Уходи, Кира, - Широ перевел взгляд на брата. – Я разберусь с Ронином.

Ему не нужно было повторять. Я повернулась и побежала, чуть не споткнулась об свои ноги. Странные темные комки теперь обрамляли дорожки храма, кровь текла под их безжизненными телами.

«Из-за тебя гибнут люди!».

Еще всхлип вырвался из моего горла, обжигая.

«Прошу, береги себя, дедушка, - умоляла я его в голове. – Ты мне нужен».

Я подбежала к дому дедушки, распахнула входную дверь.

- Ами! – закричала я. – Ами? Где ты? – я увидела брошенные тетради сестры на столе на кухне, услышала ее рыдания из одного из шкафов. Ами заскулила, когда я открыла дверь, посмотрела на меня, моргая. Сопли текли из ее носа, засыхали над губой.

- Кира? – спросила она слабым голоском, звуча младше своих шести лет. Не важно, как она умела раздражать, она все еще была моей младшей сестрой. Ее страх что-то ломал во мне. – Что происходит? Террористы напали на храм?

Откуда шестилетняя знала о террористах? И как мне ответить? Я не могла сказать ей, что монстры напали на храм нашей семьи. Во-первых, меня не простит мама. Во-вторых, это звучало безумно даже для меня. Храм должен быть защищен. Безопасен.

- Как-то так, - я опустилась на колено рядом с ней. – Дедушка хочет, чтобы мы спрятались в мотомии, пока они не прекратят. Нужно идти, хорошо?

Она кивнула, вытерла нос ладонью. Я подняла ее на ноги. Пригибаясь, чтобы нас не увидели в больших окнах дома, я повела сестру из кухни в прихожую.

Обувь – дедушки и Ами – стояла аккуратно у стены. Я посмотрела туда, поняла в панике, что забыла разуться, войдя в дом. От этого нарушения горло сжало сильнее.

- Скорее, - шепнула я сестре. Ами сунула ноги в обувь, слезы лились по ее лицу. – Не издавай ни звука снаружи, ясно?

- Ладно, - она шмыгнула носом.

- Раз, два… - я произнесла «три» губами и открыла дверь. Я сжимала руку сестры, мы вышли наружу. Небо было таким темным, что проглатывало весь свет, включая звезды. Я не знала, зачаровали ли ёкаи как-то небо, или звезды отвернулись от нас.

Было тихо. Я повела Ами мимо дома дедушки, держась теней, прислушиваясь. Мы скользили мимо кустов, нас не замечали и не преследовали.

Мотомия стоял в стороне от остального храма, скрытый в роще деревьев. Деревянное строение тридцать на пятнадцать футов с глиняной черепицей и решеткой на внешней стене. Веревка шименава висела над дверью, отмечая, что место священно. Мы с Ами прошли через порог, на носочках пробежали по полу, который почти пел. Я бегло взглянула на алтарь внутри.

«Скорее», - прошипела я себе. Я опустилась на колени, провела ладонями по половицам, кривясь от уколов щепками. Я вздрогнула, когда ладонь задела труп мыши. Я оттолкнула кости, пальцы отыскали нужный узел на дереве. Я скользнула руками к коленям, считая доски: один, два, три.

Я впилась ногтями между третьей и четвертой досками, потянула скрытый люк. Холодный воздух встретил меня. Я погнала Ами по лестнице вперед, скользнула за ней, осторожно опустила люк над головой. Он опустился со стоном.

Мы сжались на ступеньках под дверью. Свет почти не проникал сквозь половицы. Грубые ступеньки были вырезаны из камня много веков назад, их холод лишал мое тело тепла. Воздух тут пах плесенью и гнилью, почти как в гробнице.

- Кира? – прошептала Ами. – Ч-что происходит?

- Тише, - прошептала я, сжав ее пальцы. – Нам нужно оставаться тихими. Понятно?

Ами кивнула в мою руку, ее щеки были мокрыми, как мои. Мы замерли. Тянулись долгие минуты. Я нервничала. Может, демоны не найдут нас тут, в мотомии, под слоем защитных чар, которые были старее камней. Этот храм был особым местом, которое мог когда-то благословить сам Абэ-но Сэймэй. Эта сила была древней. Огромной. Когда остальной храм сгорел пять веков назад, только мотомия уцелел.

Я пару мгновений верила, что мы были в безопасности… а потом еще крик раздался из сада снаружи. Крик резко оборвался влажным свистом. Кривясь, я зажмурилась и закрыла руками уши Ами. Она упрямо убрала одну мою руку. Ей не нравилось, когда к ней относились как к ребенку, даже если она вела себя так.

Голос пел в саду, доносился до нас. Он уже не звучал как детский, этот трещал, как горящие кости. Звук шуршал по коже:

- Ushiro no shoumen daare? Кто теперь за тобой?

Воздух стал с шипами в тенях. Ток трещал в моих ушах, как электричество, свет между досок мелькнул и погас.

Тяжелые шаги шаркнули по половицам сверху. Запах ёкая проник в мой нос, сильный, как гниющие летом сливы. Немного пыли посыпалось в трещины в полу, попало мне на волосы и ресницы. Мой браслет обжигал кожу. Я прикусила язык, чтобы не закричать. Я не могла двигаться, даже снять браслет. Если существо найдет нас, мы не сможем убежать.

Кладовая под мотомией была ненамного больше этого храма.

Тук-тук. Эхо стука когтей разносилось по подвалу. Ами задрожала и обвила руками мою талию. Моя голова кружилась, я думала о молитве, которой меня научил дед, и это остановило головокружение на пару вдохов.

Тук-тук, посреди пола храма.

Тук-тук, у алтаря.

Тук-тук, возле люка.

- Ибараки-сама, царь огров, - сказал кто-то. Несмотря на хрип дыхания, я узнала бы голос дедушки всюду. Он звучал так, словно был сильно ранен. Мое сердце сжалось, но он хотя бы был жив.

«Ибараки, - подумала я, прикусив язык. – Почему имя звучит знакомо?».

Дедушка продолжил:

- Ты спустился… с гор… но для чего?

- Не притворяйся, что ты глупый, жрец, - сказал огр. – Ты знаешь, почему мы тут.

- Я… точно… не… - прохрипел дедушка.

- Ложь! – заявило существо. – Ты скрывал последний осколок священного меча в этом месте почти пять веков. Мой хозяин, король демонов Шутен-доджи, получил все куски, кроме одного. Где последний осколок Кусанаги но Цуруги, меча Богини солнца?

- Этот храм… много раз отстраивали… - ответил дедушка. – Все… потеряно. Ты… должен… уходить.

Ёкай зарычал, но не как волк. Этот звук был смешан с криком. Он терзал мою душу шипами, разбивал мою смелость. Половицы скрипели, монстр бросился вперед.

Дедушка прокричал первый слог изгоняющей мантры.

Еще вопль раздался в ночи.

А потом стало тихо.

Половицы подпрыгнули, что-то тяжелое упало на них. Я вздрогнула, зажала рукой рот Ами. Ее тихое скуление осталось под моей ладонью. Дедушка стонал. Кровь капала сквозь пол, попадала на мои колени и голову, остывая на моей коже. Я зажмурилась, но слезы текли. Я не могла их сдержать, ужас, боль и стыд пронзали меня.

Я думала, что моим худшим врагом была Аяко.

Я ошибалась.

- Мы найдем последний осколок, - сказал Ибараки. – Следующее полнолуние будет кровавой луной, и сила Богини солнца в этом мире ослабнет. Когда это произойдет, мой хозяин, Шутен-доджи, вернется в этот мир смертных, чтобы Свет пострадал за подавление нашего народа.

Ответ дедушки умер с его последним выдохом. Слезы покалывали уголки моих глаз. Я слушала последние минуты жизни дедушки, и я никак не могла его спасти. Если дедушка не смог одолеть этого демона, разве у меня были шансы?

Шаги ёкая хрустели гравием снаружи, утихли в тени.

«Ибараки, - я посеяла имя в своей памяти, повторяла его снова и снова. – Ибараки убил моего деда, - мысль стала холодным угольком ненависти в моем сердце. – Ибараки убил моего деда. Его хозяин – Шутен-доджи».

Я заставлю их заплатить за преступления против меня, моего деда и этого храма. Но сначала нам с сестрой нужно было пережить эту ночь.

Прошло несколько минут. Пять или десять. Ёкаев не было видно. Сирены полиции выли вдали. Я отпустила Ами, открыла глаза и вытерла щеки ладонями. Я прижала ладони к люку над нашими головами, охнула, когда что-то задело мою ладонь. Это было мягче щепки дерева или гвоздя, кожу не пробило. Я вытащила маленький предмет между досок. Я провела пальцами по острым окровавленным углам и охнула, поняв, что держала.

Лиса-шикигами в крови дедушки. И где-то вдали ёкай пел:

- Кагомэ, Кагомэ. Kago no naka no tori wa… окружу, окружу. Птица в клетке…

Голос ёкая перекрыли сирены полиции. Я смяла лису в кулаке, уголки пробили нежную кожу моих ладоней. Мой браслет перестал гореть. Я с трудом удерживала себя от желания закричать, пока стены не рухнут, придавив меня вместе с горем и стыдом.

Кагомэ, Кагомэ. Мы – птицы в клетке.

И монстры придут за нами.

Четыре

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Я бросила смятую лису-шикигами на землю.

- Идем, - шепнула я Ами. – Нужно идти.

- Кира? – прошептала Ами. – Ты уверена? Где дедушка?

- Думаю, он… не в порядке, - как мне объяснить шестилетней сестре, что нашего дедушку убил монстр?

- Что это был за голос? – спросила Ами. – О-он будто царапал в голове.

- Хотела бы я знать, - я толкнула люк, но он не двигался. Кровь капала между досок на ступеньки из камня. Я скривилась, когда она попала мне на щеку, еще теплая. – Нужно идти, хорошо? Я отвечу тебе позже, обещаю.

- Ладно, - шепнула она, хотя я не знала, сдержу ли обещание. Отныне мое горе будет скрыто за шоком и ужасом. Как только я доставлю Ами в безопасное место, я смогу обдумать боль и выбрать следующие шаги. Но до этого нужно было выжить. Я изо всех сил толкнула люк, уперлась спиной в доски. Петли скрипели, тело дедушки скатилось с тяжелым стуком.

Дверь закрывала худшие раны дедушки, хотя его руки и ноги были выгнуты странно. Мое сердце сжалось. Казалось, не все части тела остались на месте. Черная лужа растекалась по полу из-за глубоких ран от когтей огра. Воздух ощущался слишком теплым. Меня мутило.

Звук сирен стал ближе.

Я сглотнула. Мои последние воспоминания о дедушке будут жестокими, но Ами не обязана была видеть это.

- Закрой глаза и держи меня за руку, - сказала я Ами. Мы стали подниматься, она споткнулась, не видя. Я потянула ее через последнюю ступеньку и ближе к себе, закрывая ее от трупа дедушки.

Мы с сестрой выбрались из мотомии. Хоть я их не видела, я слышала, как полицейские кричали друг другу резкими голосами. Они спешили. Я не знала, обрекала ли их на ту же судьбу, что и жрецов, если ёкаи задержались после атаки… но я никак не могла их спасти. Мое предупреждение не стали бы слушать. Что я могла сказать полиции? Что на храм моей семьи напали ёкаи, и они искали меч, который должен был храниться в храме в сотнях миль отсюда?

Что сказать, когда правда звучит как вымысел?

- Куда мы идем? – слабым голосом спросила Ами. – А дедуля?

- Дедуля хочет, чтобы мы бежали, Ами, - прошептала я, кусая губу, чтобы сдержать слезы. – Нет! Не открывай пока глаза. Держись.

Мы с Ами обошли маленький храм. Наши шаги хрустели по гравию и сухим листьям. Раздался вопль. Я застыла, боясь, что полиция заметила нас, но нет. Они звали подкрепление, скорые. Наверное, нашли пострадавшие тела жрецов, а не меня и сестру.

Сестра всхлипывала, но послушно шла за мной. Я вела ее к задним вратам, скрытым в высокой живой ограде. Только моя семья знала о тех старых вратах. Они застонали, когда я открыла их, прутья ломались и сыпались на мои руки и грудь.

- Ладно, - сказала я, - можешь открывать глаза.

Глаза Ами раскрылись так широко, их белки будто сияли во тьме. Я попыталась потянуть ее в рощу, но она уперлась пятками, отклонилась и потянула меня за руки.

- Нет, нет, - плакала она. – А если там монстры?

Я сама думала о таком. Ради Ами я взяла себя в руки.

- Я думала, ты не боишься монстров?

- С-сейчас темно, - она потерла свободной ладонью под носом. – И я все еще слышу тот голос в голове… Кира, он не пропадает…

- Тихо, - я опустилась на колени и прижала ладонь к ее рту. – Слушай, другой выход из храма только через главные врата, тогда придется идти по храму. Храм сейчас опасен, Ами. Нужно увести тебя. Сейчас.

Ами покачала головой так сильно, что слезы летели в стороны.

- Я боюсь.

- Я тоже, ясно? Ты можешь быть смелой со мной?

Она кивнула и яростно сжала мою ладонь. Мы пробивались сквозь заросли, используя фонарик моего телефона, чтобы разогнать тени. Я отодвигала ветки от лица руками, радуясь перемотанным ладоням. Прутья впивались в одежду пальцами. Я пробивала путь для Ами, чихая от пыли в воздухе. Листья и ветки падали за воротник, и что-то двигалось у поясницы. Смола липла к коже. Я скрипнула зубами.

- Кира, что-то в моих волосах! – закричала Ами.

- Тихо! – звук едва сорвался с моих губ, и что-то пронзило мою спину и конечности. Что-то щелкало и рычало за нами. Я вздрогнула, телефон упал на большой камень. Раздался треск стекла. Фонарик погас, оставив нас во тьме. Ами всхлипывала.

Я выбралась из кустов, волочила сестру за собой.

- Идем, - шепнула я ей. Кусты дрожали и шелестели потусторонней силой.

Мы побежали.

Дорога изгибалась вокруг горы, вела в город через половину мили. Я вела Ами за собой быстрее. Мы миновали пекарню, ресторан, заправку. Две автобусные остановки пронеслись мимо, усеянные блестящими фотографиями певцов и актрис, а потом мои мышцы охватил огонь, сжигая желание идти дальше. Легкие, казалось, были полны слюны и грязи. Я не дышала, а кашляла.

Сестра рухнула на землю. Под ее носом снова были сопли. Я дала ей потрепанный платок из своего кармана. Она взяла его, не глядя на меня. Я согнулась, упираясь ладонями в колени.

- Идем, мы почти дома, - тихо сказала я ей, выпрямилась и оглядела тени вокруг нас. Ничто не двигалось, но мне все еще было не по себе. Я подняла сестру на ноги. Мы пробежали еще пару улиц и добрались до нашего дома.

Наша семья жила в одном из старых районов города, где грубые каменные стены стояли веками. Многие дома, хоть и новые, были построены в стиле строений древней Японии. Наш дом был на маленьком холме, за одной из больших каменных стен. Моя семья владела землей много поколений, но мои родители построили изящный дом на холме. Свет в окнах сиял, кабинет отца был темным. Родителей могло не быть дома.

Я пару мгновений убирала прутья из волос Ами, поправляла ее хвостики и школьную форму. Она дрожала. Я стряхнула прутья со своих волос, а потом поправила кимоно. С кровью ничего не поделать. Она залила мою одежду. Я потерла красное пятно на лице Ами, она хотя бы не знала, что на ней была кровь дедушки. Нет, этот ужас буду нести только я.

«Наш дедушка мертв», - адреналин выветрился, слова разносились эхом по сердцу. Его кровь затвердела на моем кимоно. Храм нашей семьи разбили демоны, наше доверие предал кицунэ, который должен был защищать нас. Я потеряла многое из того, что любила, из-за Ронина и его товарищей, и пока я не знала, что с этим делать, но я не могла оставить это без ответа.

«Ронин, Ибараки, Шутен-доджи, - я перечислила их имена в голове, чтобы не забыть. – Ты заплатишь за свои преступления».

- Когда войдешь внутрь, не пропусти вечернее купание, или мама снова меня отругает, - сказала я Ами, нажимая кнопки кода на калитке. Пальцы дрожали на клавишах, и было сложно нажать их в правильном порядке.

Она шмыгнула носом.

- Но, Кира, я так устала…

Я заставила ее замолчать взглядом. А я не устала? Что бы ни случилось этой ночью, я был старшей сестрой. Мое слово было законом. Я понимала, что Ами было всего шесть, но она не могла пойти спать в грязи и с жуками и кровью деда на теле.

Ее ноги дрожали, пока мы поднимались к двери дома. Я обвила рукой ее талию и придерживала остаток дороги.

- Дедуля не будет в порядке, да? – тихо спросила она.

- Не будет, Ами, - сказала я. – Мне жаль.

Она пыталась подавить дрожь губ. В спешке побега я даже не подумала, что мы скажем родителям. Только не правду. Я вряд ли услышу что-то другое, а не надоевшие ответы:

Ёкаев нет.

Они не убивают людей.

Это все в твоей голове.

Люди врали себе, чтобы игнорировать волоски, вставшие дыбом на шее. Их тело знало то, что разум не принимал: что зло не всегда было в облике человека, но всегда было голодно. Атаки террористов были редкими, но я была уверена, что произошедшее в храме спишут на что-нибудь подобное местные власти. Они не поймают настоящих монстров, сделавших это.

Это была моя работа.

- Я разберусь с твоей одеждой, - сказала я у двери. – Когда мама с папой вернутся, скажи им, что ничего не видела. Мы убежали до того, как случилось что-то плохое, хорошо?

- Но, Кира…

- И ничего не слышала, - сказала я ей, может, слишком напряженно. Она замкнулась и опустила взгляд, слезы блестели на ресницах. Мама и папа хотя бы не станут внимательно слушать Ами. Решат, что это ее воображение, чтобы справиться с кошмарами, которые она увидела в храме. Какой еще у них был выбор? Они не видели этот мир так, как видела я.

Мы с Ами разулись в гэнкане. Отсюда я увидела старшего брата, Ичиго, горбящегося за ноутбуком в темной гостиной спиной к нам. Бумаги и книги университета лежали на столе. Вряд ли он подумал включить свет, когда село солнце. Ичиго поглотила работа.

- Вы поздно, - сказал Ичиго. Он не обернулся, хотя намекал на «снова».

- В храме была проблема, - я повела Ами по коридору.

- Проблема? – пальцы Ичиго перестали стучать по клавиатуре. Он замер, повернул к нам ухо, все еще глядя на экран. Я не стоила его полного внимания. – Что за проблема?

- Дедушка выгнал нас, мы не успели ничего увидеть, - я не стала скрывать дрожь в голосе. – Ичиго… думаю, люди умерли.

Ами посмотрела на меня, подбородок дрожал. Если она понимала, что я врала, она не стала перечить при брате.

Стул Ичиго скрипнул, и он развернулся. Тени были как луны под его глазами.

- Выглядите ужасно.

- Нам… кхм, пришлось ползти через заросли сзади, - объяснила я.

- Ты сообщила полиции?

- Мы слышали сирены.

После долгого молчания Ичиго вздохнул, снял очки и потер переносицу.

- А дедушка?

Мои слезы выступили снова, и я быстро сморгнула их. Я отвела взгляд и покачала головой.

- Я… не знаю, в порядке ли он.

- Я ничего не могу поделать, если полиция уже там, - сказал он и взял мобильный телефон. – Я напишу маме, чтобы они знали, что в храме что-то не так. Позаботишься об Ами? Мне нужно доделать важные бумаги до завтра.

Ичиго отправил сообщение и повернулся к работе, пальцы заплясали по клавиатуре, тук-тук-тук. Я хотела, чтобы он увидел меня хоть раз, мои растрепанные волосы, кровь на одежде, спросил, что случилось. Я хотела бы, чтобы он подошел, обнял, сел на диване и поговорил со мной. Я хотела, чтобы он послушал. Увидел меня. Понял, как понимал дедушка, а не отпускал, окинув взглядом.

Я должна была сказать ему, что дедушка мертв, но слова застряли в горле, не хотели звучать. Если я скажу ему, что слышала, как дедушку убили, Ичиго захочет знать, как. Если я скажу ему, что на храм напал ёкай-паук, и что ёкаи требовали известный меч, он тут же позвонит родителям и пожалуется, что я сочиняю.

«Ёкаи – мифические существа, Кира, - сказал бы он. – И даже если нет, почему их заинтересовал бы такой маленький храм, как наш?».

Храм нашей семьи не был маленьким. Стоило подумать об этом, я поняла, что спорила с ним в своей голове.

- Я должна… - я запнулась, ощущая себя чужой в доме. – Я вернусь в храм и проверю дедушку, помогу полиции. Но сначала я уложу Ами-чан спать.

- Хорошо, - сказал он, не обернувшись, как делала иногда мама. – Это поможет. Хотя, уверен, дедушка уже получил нужную помощь. Вряд ли ты будешь не помехой.

Его слова были солью на сердце. Он не предложил пойти со мной, не поблагодарил меня. Мы с братом были связаны кровью, только и всего.

- Доброй ночи, Ичиго, - сказала я и повела сестренку к спальне. Он мне не ответил.

Он даже не поднял взгляд, когда мы прошли мимо.

Пять

Дом семьи Фуджикава

Киото, Япония

Разобравшись с грязной одеждой Ами, я поднялась в свою спальню.

Моя мама была яростной хранительницей традиций, настаивала на деталях старого мира в нашем доме: татами на полу пахли свежестью, травой. Стены сияли как скорлупа яиц, деревянные балки были потрескавшимися, старыми. Хоть мои родители построили этот дом, они использовали материалы домов, которым уже был век, в Киото, так что все в этом месте обладало длинными воспоминаниями. Этот дом был моим домом всю жизнь, но теперь он ощущался неудобно. Мой мир изменился. Разбился. Старые ступеньки стонали под ногами, но их голоса уже не звучали знакомо. Я добралась до вершины лестницы, я повернула направо и прошла в спальню, которая давно была моей.

Моя комната была простой: паркет и мебель в западном стиле, кровать укрывало синее одеяло. Мой стол скрывался под горой книг. Я делила стену-шоджи с Ами, так что у меня не было уединения. Моя сестра отодвигала те двери, когда хотела.

Но пару минут сестра будет в душе – вода уже шумела в ванной дальше по коридору. Я закрыла дверь спальни, повернулась и прильнула к ней. У меня было хоть немного времени пострадать в уединении, хотя бы немного.

Дрожь начала с пальцев, поднялась по ладоням. Тектонические плиты горя двигались во мне, сотрясали меня. Я была ребенком во время землетрясения Сендай в Киото, но я помнила, как в тот день выглядели дороги – сотни мелких трещин в асфальте от сдвига земли. Дыры выглядели как рты, кричащие без голосов. Тогда я думала, что мир кончался, что земля разорвется и проглотит меня целиком в процессе. Теперь я почти желала, чтобы она это сделала.

Я открыла рот в беззвучном крике, сжалась от веса боли. Даже если бы храм не был разрушен, дедушка всегда был моим домом. В отличие от моих родителей, дедушка понимал, что я страдала не из-за разыгравшегося воображения. Я унаследовала его способность общаться с божествами и демонами, способность передавалась в семье Фуджикава вместе с храмом. Дедушка давал мне направление и советы, какие не могли дать родители, потому что они не видели мир так, как видели мы с ним.

Ёкаи не придут искать нас тут – у нас не было мечей известных богинь в доме – но я не могла сбежать от монстров своего разума. Я никогда не смогу оттереть пятно крови дедушки с кожи, по крайней мере, воспоминание о ней. И я не смогу забыть звуки его последних вдохов.

Тень упала на окно спальни. Я вздрогнула и подняла голову, страх звенел на венах, как колокольчики. Юноша сидел на крыше. Его уши подрагивали от ветра. Его глаза сияли как звезды. Он протянул руку и прижал ладонь к окну. Его ногти скользнули по стеклу.

«Широ… Он жив».

- Впустишь меня? – спросил он сквозь стекло, нервно оглянулся. – Прошу? Ронин послал тех паучих-психопаток за мной.

Я была рада, что хоть кто-то выжил в атаке, особенно тот, кто мог объяснить предательство Ронина. Я встала с пола, вытерла слезы с глаз ладонями. Я прошла по спальне, подняла окно. Широ прошел в комнату, тут же закрыл окно за собой и запер его.

- Слава богам, ты в порядке, - прошептал он. Кровь была на его лбу, левый висок блестел красным. Он прижал ладони к моим щекам. Жар от его тела согревал холодное пространство вокруг нас. Я подняла голову к нему, удивленная нежным трепетом в груди. Я была потрясена тем, как хотелось прильнуть к нему. После всего, что я пережила, я почти желала физического утешения. – Я запаниковал, когда не смог найти тебя или Ами возле храма.

- Мы обе в порядке, - я отошла от него, не готовая к этим чувствам сейчас. – Но дедушка…

- Знаю, - Широ опустил уши. – Мне жаль.

- Почему Ронин так поступил с нами? – спросила я. – Зачем предавать все, что он поклялся защищать?

- Не знаю, - сказал Широ, сунул руки в карманы. – Кусанаги – не обычный меч, и новые «друзья» Ронина – ёкаи, которые верны Шутен-доджи…

- Шутен-доджи? Он должен быть мертв, - я понизила голос, взглянула на дверь спальни. Шутен-доджи был одним из Трех великих зол, король огров, который буйствовал в окрестностях Киото, убивая дев и сея хаос. Герой Йоримицу победил его в первом веке и закопал его голову на горе Ооэяма.

- Он был убит раз или два, да, - Широ протер лоб ладонью, размазывая кровь по коже. – Но убить его тело – мало, он сильнее обычного демона, так что нужно уничтожить и душу. А кто-то явно пытается воскресить его в следующую кровавую луну.

- Думаешь, Ронин пытается вернуть Шутен-доджи? – спросила я.

- Я не знаю, чего хочет Ронин. Это на него не похоже, - сказал Широ. – Но мама может знать. Если я успею на поздний шинкансен до Токио, я смогу попросить аудиенции с ней ночью.

- Тебе нужно просить аудиенцию, - сказала я, надеясь, что сарказм в тоне показывал, что это не вопрос, - с мамой.

- Если у нас с тобой и есть что-то общее, - вздохнул Широ, - то это проблемы с мамой…

Но он притих, направил уши на дверь спальни. Он прижал палец к губам, а мой брат крикнул:

- Кира? – тонкая дверь приглушала голос Ичиго. Все клетки в моем теле напряглись. – С кем ты говоришь?

Махнув Широ молчать, я прошла к двери. Я приоткрыла ее на пару дюймов, посмотрела на Ичиго. По одному взгляду было видно, что я помешала брату учиться, и он не был рад.

- Родители едут домой, - Ичиго окинул меня взглядом. Он нахмурился. – Это кровь?

- Я зашла за пижамой для Ами, - я легко соврала, словно Широ помогал мне. – Наверное, говорила вслух. Прости, что побеспокоила, брат.

Ичиго поморщился, глядя на красные пятна на моем кимоно.

- Я думал, ты хотела проверить дедушку в храме?

- Я скоро отправлюсь, - сказала я.

- Ладно, - сказал он, будто прощаясь.

Я закрыла дверь спальни, выдохнула, и не понимая, что задерживала дыхание. Шаги Ичиго ударились, Широ вышел из теней комнаты.

- И я думал, что у меня ужасные отношения с братом, - прошептал он.

- Ты все еще побеждаешь в этом, - сказала я.

- Да, ты, пожалуй, права, - Широ неловко попытался улыбнуться, но выглядело и ощущалось это фальшиво. Улыбка пропала с его лица. – Ты не можешь вернуться в храм, Кира. Не этой ночью.

- Знаю, - я покачала головой и отошла от двери. – Но это лучшее место для начала поисков ответа.

- Ну… ты могла бы пойти со мной, - сказал Широ.

- В Токио? – я сморщила нос. – Я не могу так просто убежать. Что подумают родители?

- Храм твоих предков был уничтожен древними врагами семьи, а ты переживаешь, что подумают родители? – Широ нахмурился.

- Ты не знаешь моих родителей.

- Да, но они не могут быть страшнее ёкаев.

Он не знал моих родителей.

- Думаю, последний страж-кицунэ храма Фуджикава был отправлен в Токио, - медленно сказала я, обдумывая идею. – Он может нам помочь. И мои родители доверяют ему.

- Я помню встречу с ним. Пожилой, девять хвостов, хорошее чувство юмора? – спросил Широ.

- Горо. Он охранял храм почти семьдесят лет, - тень Горо была большой, как у дедушки – он был моим защитником и другом. Я ужасно скучала его, когда дедушка заменил его братьями Окамото.

- Тогда мы найдем и его, - сказал Широ. – Хотя у мамы может не быть ответов. Она не любит… твой вид.

Я приподняла бровь.

- Мой вид?

- Людей, - сказал Широ. – Особенно тех, кто видит наш мир, какой он есть, как ты.

- Добрые кицунэ не должны иметь проблем с жрицами синто, - сказала я.

- Это правдивое заявление, основанное на ошибке, - Широ мрачно улыбнулся. – Моя мать – не кицунэ, и ее вряд ли можно назвать доброй. Она родилась леди, но она родилась и ведьмой. Она усыновила меня, когда я был ребенком. Увидишь.

«Звучит чудесно», - я нахмурилась.

- Наверное, это глупая идея…

- Такие идеи лучшие, - Широ открыл мое окно, глубоко вдохнул носом.

«Уверена в этом?».

- Идем со мной, - он протянул руку. – Я не обещаю ответы, но это будет приключение.

Если я хотела понять, что случилось в храме этой ночью - и, что важнее, почему – тогда нужно было выйти в мир и отыскать ответы самой.

Я сжала его ладонь.

- В Токио, - сказала я.

Он улыбнулся.

- В Токио.

Шесть

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒