Мы возьмём Петербург, как мы взяли Париж!»

«Мы возьмём Петербург, как мы взяли Париж!»

В конце сентября 1941 г. линия фронта проходила в нескольких километрах от Ленинграда. Великий город на Неве оказался блокированным с суши и с моря. Связь с ним поддерживалась только по Ладожскому озеру и по воздуху. Для непосредственной обороны города был создан Ленинградский фронт.

Ленинградцы героически защищали свой город: строили оборонительные сооружения, сражались в народном ополчении, в партизанских отрядах, становились бойцами отрядов противовоздушной обороны. Корабли Краснознамённого Балтийского флота вошли в Неву и заняли там огневые позиции.

Осенью 1941 г. немецкая газета «Берлинер Берзенцейтунг» писала: «Мы возьмём Петербург, как мы взяли Париж». Немецкие биржевики хвастали. Они не взяли Парижа. Они вошли в Париж, как в гостиницу: нашлись швейцары, которые распахнули перед ними двери. Но Ленинград - не гостиница. Ленинград - гордость России. А немецкие обер-лейтенанты обдумывали, где они разместятся: в Зимнем дворце или в «Астории». Их разместили - в земле.

В немецком военном учебнике было написано: «Ленинград не защищён никакими естественными преградами». Глупцы, они не понимали, что Ленинград защищён самой верной преградой - любовью России. Кого только не посылал Гитлер на приступ Ленинграда! Здесь побывали и горные егеря, и «Голубая дивизия» испанцев, и дивизии СС, и полицейские батальоны, и финны, и телохранители фюрера.

«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли…» - так гласила секретная директива 1-а 1601/41 немецкого военно-морского штаба «О будущности города Петербурга» от 22 сентября 1941 года. Далее следовало обоснование: «После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населённого пункта». Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у её новой границы. Было предложено тесно блокировать город и путём обстрела из артиллерии разных калибров и беспрерывной бомбёжки с воздуха сравнять его с землёй.

«Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты… С нашей стороны нет заинтересованности в сохранении хотя бы части населения этого большого города» - этот документ вошел в материалы Нюрнбергского процесса.

Москва и Ленинград обрекались на полное уничтожение - вместе с жителями. С этого и должно было начаться широко то, что Гитлер имел в виду: «Разгромить русских как народ». То есть истребить, уничтожить как биологическое, географическое, историческое понятие. Но всё это стало известно гораздо позже, уже после победы в 1945 году.

Свыше года шли бои за город. Под Ленинградом сражались все народы России: русские, украинцы, евреи, татары, осетины, грузины, армяне, латыши, эстонцы, литовцы…А женщины, старики и даже дети города продолжали работать, они делали патроны и гранаты для своих мужей, сыновей и отцов.

Немцы пытались взять город измором. Не было света, не было дров, не было воды, не было хлеба. На выручку пришла Россия. Зимой по льду Ладоги грузовики везли хлеб Ленинграду. Летом моряки перевозили груз. Над вражескими орудиями проносили муку, лекарства, письма летчики. Немцы накинули на шею Ленинграда петлю, но Россия не дала им затянуть узел.

Товарищ, ты помнишь блокаду,

Железа пробитого стон?

Из самого смертного ада

Тобою был город спасён.

(А. Прокофьев)

И был незабываемый вечер, когда советские люди узнали, что петля рассечена. Путь на Ленинград свободен. Это произошло 31 января 1943 года. Шли горячие бои у поселка Синявино, были совершены тысячи подвигов. 14 километров казались непроходимыми: немцы укрепили каждый метр. Каждая пядь земли была у них фортом. Наша армия пробила путь и сняла осаду с Ленинграда, сняла камень с сердца России. И что-то треснуло в сердцах вчерашних завоевателей. Немцы ещё отчаянно сопротивлялись. Но минутами их сопротивление уже напоминало упорство самоубийц.

Но осенью 1941-го казалось, что этот день не наступит никогда…

«Это помогло нам выжить…»

Вражеская авиация ежедневно сбрасывала на город сотни зажигательных и фугасных бомб. Тяжёлая и сверхтяжёлая артиллерия повела планомерный обстрел жилых кварталов города. К тому же из-за блокады прекратился подвоз топлива и продовольствия. В ноябре 1941 года рабочие получали по 250 граммов хлеба в день, а дети, иждивенцы и служащие - по 125 граммов. Другие продукты по карточкам почти не выдавались. Бойцы получали немногим больше, чем жители города.

Вот рассказ Вероники Опаховойо тех днях:

«…Вы не видели людей, которые падали от голода; вы не видели, как они умирали; вы не видели груды тел, которые лежали в наших прачечных, в наших подвалах, в наших дворах. Вы не видели голодных детей, а у меня их было трое. Старшей, Лоре, было 13 лет, и она лежала в голодном параличе, дистрофия была жуткая…

А ноги? Это были не ноги, а косточки, обтянутые кожей. Я иногда и сейчас ещё смотрю на свои ноги: у меня под коленками появляются какие-то коричнево-зелёные пятна. Это под кожей, видимо, остатки цинготной болезни. Цинга у нас у всех была жуткая, потому что, сами понимаете, 125 граммов хлеба, которые мы имели в декабре, это был не хлеб - когда его брали в руку, с него текла вода, и он был, как глина.. И вот такой хлеб - детям…

Водопровод был испорчен, воды не было… А слово «кушать» - это было магическое слово в то время… Животики у детей были тогда опухшие и отёкшие… самое страшное - это когда человек всё время хочет есть, а есть ему нечего совершенно. А второе, когда ни руки, ни ноги не действуют и не знаешь, будешь ли ты жить и действовать вообще…Голодающие блокадные дети, мальчики и девочки, рвали, стригли бумажки, сидели, покачиваясь из стороны в сторону, что-то ковыряли непрерывно, методично, стараясь как-то заглушить сводящее с ума чувство голода…

А в декабре мы все слегли, не было уже сил ни бороться, ни желания встать и что-то делать. Двери в квартиру были открыты настежь, входил, кто хотел. А пришла врач, ух, как накричала на меня, отругала - и я опять встала. И в итоге это помогло нам выжить».

Жильё без света, ночи без тепла,

Труды, лишенья, горести, утраты –

Всё вынесла и всё перенесла ты.

Душою Ленинграда ты была

Его великой материнской силой,

Которую ничто не подкосило.

Не лаврами увенчан, не в венке

Передо мной твой образ, ленинградка…

(Вера Инбер)

Скрипят, скрипят по Невскому полозья…

Что было съедобным в голодном Ленинграде? Дуранда - жмых подсолнечный; плитка столярного клея; дециметр шкуры животного (коровы или лошади) - варили студень; ремни; на олифе жарили хлеб; блины из горчицы (от которых были страшные рези в желудке); лебеда, мать-и-мачеха - ели с солью; ели землю - «бадаевскую», сладкую - там были продуктовые склады, которые разбомбили, и земля пропиталась маслом и жиром; конопляные зёрна от птичьего корма и самих канареек, дроздов, попугаев; мучной клей от обоев и из переплётов книг; ворон; технические масла; лекарства; специи; вазелин; глицерин; шубы из сусликового меха…

Скрипят, скрипят по Невскому полозья.

На детских санках узеньких, смешных,

В кастрюльках воду голубую возят,

Дрова и скарб, умерших и больных…

(Ольга Берггольц)

Массовый голод - это тихие смерти: сидел и незаметно уснул; шёл, остановился, присел, упал…Закрыл глаза - и умер…

Птицы смерти в зените стоят.

Кто идёт выручать Ленинград?

Не шумите вокруг - он дышит,

Он живой ещё, он всё слышит:

Как на влажном балтийском дне

Сыновья его стонут во сне,

Как из недр его вопли: «Хлеба!» -

До седьмого доходят неба…

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон - смерть.

(Анна Ахматова)

Блокадный голод, так же, как голод лагерный (и как освенцимский крематорий), числился в арсенале главных средств, с помощью которых фашисты осуществляли свои планы истребления целых народов, «обезлюживания» целых стран.

По воспоминаниям блокадных врачей, в 1942 году «умирали сначала мужчины, потому что мужчины мускулистые и у них мало жира. У женщин, маленьких даже, жировой подкладки намного больше, но и женщины тоже умирали, хотя всё-таки они были более стойкие. Люди превращались в каких-то стариков, все мышцы были видны и сосуды тоже. И все такие дряблые были…Эти страшные лица, эти неподвижные глаза, с обтянутыми носами, при отсутствии мимики. Алиментарная дистрофия 3-ей степени – это не только скелет без мышц (когда сидеть человеку больно), это и пожираемый желудком мозг».

Щели в саду вырыты, не горят огни.

Питерские сироты, детоньки мои!

Под землёй не дышится, боль сверлит висок,

Сквозь бомбёжку слышится детский голосок.

(Анна Ахматова)

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒