Алексей Прасолов

Алексей Прасолов

Глубокой осенью, в сумерках, в комнате загородной дачи сидели семь человек.

- Итак, господа, мы не зря собрались здесь. Вопрос, который волнует хозяина дома, необычен и, думаю, интересен не только для него, - высокий, слегка сутулый человек, в коем присутствующие узнали великого Бора, медленно опустился в кресло.

Все обернулись в сторону хозяина.

Темные волосы, тронутые сединой, спадавшие вихрами на крутой лоб, он изредка откидывал назад. Умные печальные глаза внимательно всматривались в присутствующих. Он встал, чиркнул спичкой, закурил:

-- Жаркий летний день. Цветут ромашки, зеленеют березы и лиственницы, пахнет медуницей. Жужжат над полянами золотые пчелы, собирая цветочную пыльцу в еще уцелевшие улья. В воздухе не пахнет грозой, но черные тучи уже клубятся на западе и двигаются, двигаются по горизонту на восток ... И это дальнее темное небо говорит о чем-то жутком, приближающемся не по дням, не по часам, по минутам ...

Мы, трое молодых бойцов, попали в окружение. Перебежками, лесами белорусскими пробираясь к своим, вышли к хутору.

Один из нас остался в засаде, двое, в том числе и я, решили прокрасться к избе и посмотреть: не найдется ли там чего? Третьи сутки - ни крошки.

- Тьфу ты, сколько крапивы! - чертыхнулся сержант. Остановившись, произнес задумчиво:

- Странное растение. В наших местах крапиву по-разному называют: и жигалой, и жгучкой, и жиговкой. И мостится-то она все ближе к человеку у заборов, на пустырях, по обочинам дорог... В детстве не раз бабка порола меня этой самой жигалой, когда

лазал с соседскими ребятишками в чужие сады за яблоками. Чужое всегда кажется вкуснее и слаще. Вот сейчас хоть бы одно такое яблочко! - размечтался сержант. - Смотри-тса, уже зацвела крапива. Вон, видишь стебель и листья покрыты жгучими длинными волосками, они-то и жалят человека. А цветы мелкие, зеленоватые... - и вдруг замолчал, насторожившись. - Слышишь? - он дернул меня за плечо.

- Чего?! - выдавил я приглушенно. Прислушавшись и ничего не услышав, мотнул головой.

- Мотоциклы на проселочной! Немцы! Сейчас здесь будут! Мы отступили в лес. Залегли. Приготовились к бою.

Мать честная! Из избы выбежала молодая женщина. Простоволосая, в одной сорочке, босая. Замерла на крыльце. Бросилась в избу и тут же выскочила, прижимая двух младенцев к груди. Малыши в распашонках сучили голыми ножками. Женщина заметалась по двору из стороны в сторону, где бы спрятаться? У хутора пустошь. Чуть поодаль, с человеческий рост, возвышались заросли крапивы. И такой панический страх охватил все существо ее, что разверзнись земля - и она прыгнет в ее чрево!

Мотоциклетный рев нарастал... Молодая мать вместе с детьми кинулась в июльскую жалицу!

На хутор въехали немцы.

У меня волосы на голове дыбом встали. Я, молодой боец, ждал мгновения, что вот сейчас закричат несмышленыши, завопят во весь голос от жалящей крапивы. Выдадут себя. Над лесом стояла мертвая тишина.

"Задушила она их что ли?" - мелькнуло у меня в сознании.

Каратели вошли в избу. Кто-то крикнул:

-Niemand!¹

Обшарив постройки и не найдя обитателей, облили хутор бензином, подожгли. Он вспыхнул как спичка ... Фашисты с хохотом прыгнули на мотоциклы, взревели моторы, и они снова ринулись в путь...

Женщина выползла из травы, протянув руки, кинулась к охваченной пламенем избе, но, увидев нас, вышедших из леса, снова попятилась назад. Мы заговорили, осторожно пробираясь к

^!Niemand! - Никого! (немец.)

зеленому змеиному острову, который жалил незащищенные детские тельца тысячами жал ...

... На обнаженных младенцах и их полуодетой матери я не увидел ни единого пятнышка. А тело мое под гимнастеркой горело огнем, усыпанное красными волдырями!

Сколько минуло с тех пор! Много я видел смертей, развороченных окопов, сожженных деревень, но эту картину не забыть, не вытравить ничем.

Мне не дает покоя один и тот же вопрос: почему дети молчали? Что почувствовали? Приближение опасности? Сработал инстинкт самосохранения, который в одно мгновение передался от матери к детям? Или слились воедино их сердца, души во имя продолжения рода человеческого, жизни на Земле? Что это за таинство природы?

... В комнате на мгновение воцарилось глубокое молчание. Отсвет луны проникал в полумрак, высвечивая бледные лица.

- Случай этот не единичен, подобных - великое множество, -первым нарушил тишину Нильс Бор. - На свете есть столь серьезные вещи, что говорить о них можно только шутя ...

- Если говорить о серьезных вещах только шутя, - прервал его Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, - первая заповедь, прежде всего, друзья, пытливое изучение природы! Господин Паскаль, не могли бы Вы разрешить недоумение нашего гостеприимного хозяина?

С дивана поднялся в камзоле цвета бордо, в белом парике, белых чулках философ:

- Материя и во мне, в моем теле и вокруг, - раздумчиво начал он. - Земля-материя так же глубока, как и бесконечность космического мира. Словом, что такое человек в природе? Ничто в сравнении с бесконечностью и все в сравнении с ничем: это середина между ничем и все. Он бесконечно удален от крайних пунктов: конец и начало вещей для него, бесспорно, скрыты в непроницаемом мраке, он одинаково неспособен видеть -то ничто, из которого он извлечен, и то бесконечное, которым он поглощен...

Блики от горевшей свечи вырисовывали длинные тени на стенах комнаты. Блез Паскаль уже вновь сидел на диване, придерживая на коленях трость и широкополую шляпу, погрузившись в глубокие мысли.

От стены отделился мужчина в круглых очках, с окладистой бородой:

- Позвольте мне! - он осторожно поставил на стол чашку с кофе. - Жизнь не является внешним случайным явлением на земной поверхности. Она теснейшим образом связана со строением земной коры, входит в ее механизм и в этом механизме исполняет величайшей важности функции, без которых живой организм не мог бы существовать.

- Владимир Иваныч, - обратился к Вернадскому Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, - Вы хотите сказать, что жизнь - единое целое в механизме биосферы?

- Да, глубокоуважаемый Парацельс.

- Человек должен признать в мире наличие чудесных "высших сил", влияющих на природу, - подхватил мысль Вернадского Теофраст, - а "низшая" природа также в свою очередь влияет на эти "высшие силы". Все в мире находится во взаимодействии и во взаимном притяжении и отталкивании...

- Вы что-то хотели сказать, Вильям? - обратился Бор к Гильберту

- С превеликим почтением. Без участия одушевленной природы не могут происходить столь разнообразные движения, не могут удивительные силы вливаться в другие тела. Природа одушевлена или сходна с душой. Соединяясь с органическим телом, она во многом превосходит человеческую душу. Весь мир наделен душой ...

- Благодарю Вас, господин Гильберт, - чуть наклонившись к собеседникам, держа в руке погасшую трубку, вновь вступил в разговор Нильс Бор. - Это, конечно, безумная идея, но весь вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть верной?

На второй этаж из комнаты вела крутая деревянная лестница, на нижней ступеньке которой сидел молодой белокурый человек в ковбойке и джинсах, внимательно слушая собеседников. Он медленно встал, заложив руки за пояс, прошелся по скрипучим половицам рассохшегося дома, тихо произнес:

- Уважаемые коллеги! Я хочу остаться неизвестным, ибо, если я и назову свое имя. оно все равно пока ничего вам не скажет. Я из Института прикладной молекулярной биологии и генетики. Скажу одно, что речь пойдет об открытии, сделанном советскими

учеными, под руководством академика Муромцева, и что открытие это - еще один шаг в низвержении нашего снобизма в отношении мира живой природы нас окружающего.

На каком основании мы решили, что все эти травки-муравки - существа неразумные, единственное предназначение которых -обслуживать нас? Сегодня о фотосинтезе мы знаем, казалось бы. все. Но ведь растения тоже, как и мы, умеют и творить, и любить. Почему "дружат" жимолость и тополь, и почему "не уживаются" нарциссы и ландыши? О "симпатиях" и "антипатиях" растений писал еще в 1535 году, ныне присутствующий среди нас, отец ботаники Теофраст Парацельс.

- Ну что Вы, зачем так громко, молодой человек! Теофраст Парацельс - отец ботаники? Да знали бы Вы, какие ученые мужи были до нас?! - иронически парировал в сторону оратора Парацельс.

- Но, уважаемый Теофраст, в вашей ботанике описания жизни мангровых растений, индийской смоковницы и других сделаны с такой тщательностью и полнотой, что даже современной науке не остается ничего, как подтвердить эти сообщения.

-Я, кажется, прервал Вашу мысль, молодой человек. Мы ушли в сторону от интересующей нас проблемы. Продолжайте.

- Хорошо. Итак, растения и любят, и творят... Их художественным, архитектурным и прочим способностям остается лишь только позавидовать,- ведь не просто же так возникла бионика. Растения слышат ультразвук. Мы же его не слышим! Растения улавливают малейшие отклонения магнитного поля. Мы же его не улавливаем. Растения предсказывают погоду Их осязательные свойства поражали еще Дарвина! Им органически чужд хаос! К концу двадцатого века мы "доросли" лишь до признания, что растения - это чрезвычайно сложно организованные существа. И, как знать, может быть, они и видят, и слышат нас.

- Браво, молодой человек! - зааплодировал Нильс Бор. - Если говорить о серьезных вещах только шутя, бытуют поверья, что есть растения, которые поникают от близости недоброго субъекта и распускаются в присутствии хорошего человека. Дистанционная передача информации от человека к растениям научно еще не доказана. И кто знает, может быть, завтра новые знания заставят нас выйти за рамки привычных нам представлений? Может оказаться, что некие проявления растений вообще не соотносятся со всем, что нам понятно и известно. Еще в древности один мудрец сказал: 'Чем шире круг наших знаний, тем больше и линия соприкосновения с неизвестным ..."

...Первые крики петухов возвестили о рассвете. Оплыла свеча, оставляя причудливые фигурки на подносе. Дым проплыл по комнате, зависая над столом, за которым сидел, положив на руки голову, хозяин загородной дачи, Проснувшись, осмотрелся вокруг. Таинственных пришельцев в комнате уже не было, на столе лежали старинной работы часы, отстукивая Время...

⇐ Предыдущая 1 2 34