Неудобно. Поропласт «Золушка»

Неудобно

Маршрутка раскалилась, как конфорка. Вылей на неё хоть целое ведро, вода закипела бы, зашкворчала и вмиг испарилась. Людей – не протолкнуться, как будто водитель, играя в свой беспощадный тетрис, заполнял всё свободное пространство изогнутыми фигурами пассажиров. Кто-то согнулся под тяжестью сумок, кто-то выгнулся животом вперёд к сидящим, кто-то вжался по дуге в дверь.

На очередной остановке никто не вышел, зато женщина в летах попытала удачу протиснуться внутрь с ящиком рассады. Ни с чем не сравнимая сила, известная как желание побыстрей попасть домой, втолкнула её в салон, как в заполненный чемодан курортника, и плотно защёлкнула замок.

Пассажиры ужались. Женщина обвела сидящих взглядом голодной кошки, ищущей о чьи ноги имело бы смысл потереться. Но утомлённое большинство, растёкшееся творожной массой по сиденьям, явно не подходило на роль умилившегося хозяина. В этот момент с кресла скромно поднялся южанин, мимикой показав «Присаживайтесь». Женщина, не веря своему счастью, начала просачиваться между другими пассажирами. Села с невыразимой улыбкой блаженства, «усадив» рассаду, как ребёнка, на колени.

- Спасибо тебе родной, спасибо, - погладила она южанина по рукаву морщинистыми пальцами. – От русских-то мужиков не дождёшься, только вот вы и уважаете женщин да стариков.

Русские мужики, честно отработавшие целый день, криво подёрнулись.

- А какой ты национальности? Азербайджанец? Чечен?

Южанин, без явного желания отвечать, тихо и вкрадчиво, промямлил:

- Таджик.

Он и так стоял, весь согнувшись под напором других пассажиров, а здесь как будто бы ещё сжался и уменьшился в размерах. То ли от такой нечаянной благодарности, поток которой на него так щедро изливался, то ли, испытывая неловкость перед взглядами обиженных русских мужиков. Но женщину уже было не остановить.

- А мне 68 лет. Три дочки у меня. За русскими замужем. Но путя нет. Плохие зятья, нет в них, как в вашей нации, уважения к женщине, к старшим...

На мосту, как рабочий день на ненавистной работе, растянулась пробка. Горячий воздух, щедро напоенный запахом пота и дешёвого парфюма, извивался вертикальными змейками. Южанин уткнулся в одну точку и принял максимально безразличное выражение.

- Зарабатывают мало, а всё потому что ленивые. Да и пьют, чего там скрывать? В семью не приносят почти ничего. Это не то, что ваши. Один уезжает на севера, работает там на вахте, как приедет – месяц пьёт. Ну заняться-то нечем. Где это видано, чтоб мужик столько времени без дела? Галка ему говорит, давай дом строить будем. Что месяц-то пролёживать? Кредит возьмём, будем потихоньку выплачивать. А то мыкаемся по съёмным квартирам. Куда там? Варежку откроет: «Я там без выходных батрачил и дома отдохнуть не могу?». Шелуху от семечки сплюнет, да и перевернётся на другой бок. Дальше лежит. Ну у вас-то таких нет. Вы годами без выходных работаете и ничего, не жалуетесь.

Повествование велось под «аккомпанемент» шансона. И русские мужики, пытаясь оградить себя от реалистических подробностей женской жизни, жадно вслушивались в романтические подробности жизни тюремной.

Оливковый лоб южанина покрылся крупными и частыми каплями пота, как конденсат на стекле. Глаза всё так же смотрели в одну точку.

- А в советские-то времена как хорошо было. Всё по распределению. Все при работе. Если уезжаешь куда, то уж всей семьёй, а не вахтуешь где-то один. Денег вроде немного было, да на всё хватало. А сейчас что? Тьфу да и только, - и женщина в сердцах плюнула на рассаду.

- А вот слушай, я тебе про второго зятя — Игоря, расскажу. Этот ремонтами занимается, шпаклюет, штукатурит, плитку кладёт. Ну руки у него, золотые, здесь я ничего не скажу. Но пьянь пьянью.

Вся молодёжь уже давно надела наушники и слушала музыку в телефонах. И только женщины 40+ покачивали головами: то ли от потряхиваний маршрутки, то ли действительно соглашались. А пассажирка с рассадой продолжала.

- Недавно заказали ему ремонт в коттедже. Обрадовался, денег же много выйдет. Задаток получил, запил на него с напарником, да так и ушёл в запой на неделю. А люди-то ждать не будут. Они нового исполнителя нашли. А в счёт задатка — не будь дураками- просто инструмент забрали, который Игорь им уже приволок. Сидит теперь без денег и без инструмента. А ваши мужики-то делают ремонт и, пока не закончат, не пригубят даже. Вот тако терпение.

- Конечная, - интонацией, напоминавшей театральное «Антракт», внезапно прервал действие голос водителя.

Зрители начали покидать салон. Южанин вытер со лба пот рукавом и с явным облегчением направился к выходу.

Поропласт «Золушка»

Я уютно устроилась у окна. Достала женский журнал, специально купленный на обратную дорогу. После тяжёлого рабочего дня не хотелось думать о сложном, да и вообще думать. Бегло просмотрела заголовки: «Как грамотно пользоваться эпилятором, чтобы не орать». И тут же: «Как грамотно орать на мужа и пользоваться им». Под такое чтиво даже медитировать можно — в голове, должно быть, наступает идеальная пустота. Поезд тронулся, и я с пока ещё не опустошённой головой ушла в эпиляторы.

Вагон гудел, как старый холодильник — ну вроде как не мешает, просто производит постоянный шум. Кто-то разговаривал, кто-то смотрел видео на смартфоне, не считая нужным надеть наушники. Напротив меня студенты вели диалог, который, судя по накалу, начался ещё до электрички. По левую руку примостилась пенсионерка с вязанием.

- Ты чё, дебил? Ну заплатишь ты налог, а они потом возьмут и долг африканцам простят. Ну или киргизам. Да кому хошь, только не нам, - пламенно говорил студент другу. Задорный чубчик на его почти под ноль выстриженной голове залихватски торчал вверх, будто был возмущён не меньше хозяина. - Вон брательник ипотеку взял, а с работы попёрли. Жена в декрете, не работает. Пошёл он себе долг реструктурировал. Короче, ипотечные каникулы оформил. Теперь за те каникулы расплатиться не может. Процент шёл на процент и процентом погонял. Почему ипотечникам долги не прощают?... (риторическая пауза) То-то, африканцы нашему правительству дороже.

«Вечер - лучшее время для эпиляции. Вы более расслабленны, а любые маленькие повреждения исчезнут к утру и вы проснетесь с самой потрясающей и гладкой кожей! » - статья читалась, как мантра, но не очищала ни карму, ни голову от мыслей. И я невольно слушала столь любопытный разговор.

А вязавшая бабушка, почувствовав атмосферу родной лавки у подъезда, решила даже вступить в беседу.

- Ой правильно, сынок, говоришь. Совсем замучила народ эта ихпотеха. Всё плотют и плотют люди, и всё равно должны остаются.

- Ну а что ты хочешь? - вопрошал друг. - Это политика, а Африка — стратегический партнёр. Значит, прощая ей долги, мы преследуем интересы страны.

- Это страна должна преследовать мои интересы. А мне неинтересно оплачивать долги негров, - он оглянулся по сторонам, видимо, чтобы удостовериться, что в поезде не едут африканцы. - Вот если б я был тебе должен, ты бы мне стал прощать? А я ведь тебе друг, а не просто стратегический партнёр.

- Ты мне, кстати, реально косарь должен, - заметил друг. «Чубчик» театрально скривился, пожалев, что привёл ради красного словца такое сравнение.

- Да верну, верну.

- Уж пожалуйста. Я не Россия, я не прощу, - пошутил второй студент. - А больше стратегических партнёров меня волнует стратегический запас пельменей...

- Тебе бы только живот набить. Никакой гражданской позиции.

- А как надо?

- Надо, чтобы налоговая собирала мнения с населения. Давала бланк, где указано в столбик всё, на что идут наши денежки. Если хочешь отчислять на образование, плюсуешь, хочешь на медицину - тоже, а не хочешь - ставишь минус.

Бабушка, уловив триггер «медицина», мгновенно среагировала.

- Правильно, милки. Верно говорите. На энту медицину нечерта и тратиться. Я вчерась к терапевту ходила. Так он мне таблетки прописал за 600 рублёв. Купила я их, домой пришла, очки надела, ну чтобы энтот, состав-то почитать, а там глюкоза одна. И ноль-ноль-ноль десятых ещё какой-то ерундистики. Мне вот с моей пенсии только сахар за такие деньги и покупать. Тьфу, срамота...

На других лавках тоже оживлённо беседовали, кто-то смотрел матч, у кого-то в наушниках, как котёнок из сумки, повизгивал Крид. И вдруг всю эту какофонию звуков прорезал голос, достойный принадлежать диктору советского телевидения.

- Уважаемые пассажиры, постараюсь не потратить вашего времени зря. Предлагаю вам уникальный по своей простоте и гениальный по своей задумке товар — поропласт «Золушка». - Худощавый парень двадцати с хвостиком лет рассказывал, как опытный продавец-консультант, «отмотавший немалый срок» на презентациях продукта.

Чёткий и громкий голос, обращённый к публике, невольно завораживал и создавал ощущение зрительного зала и прикосновения, если не к прекрасному, то хотя бы к занимательному. А занимательным после часа однообразных пейзажей, уже погрузившихся в сумерки, могло стать, что угодно. Даже пьяный мужик, пристающий к пассажирам со своей философией. Что уж говорить про поропласт «Золушка»? В самом названии было столько тайны и интриги, что все взгляды обратились к пареньку.

- Все мы сталкивались с чудовищным нагаром, который не могут отмыть жители не только заморских Вилларибо и Виллабаджо, но и жители российской Твери и Иваново. Теперь проблему можно стереть вот этим серым треугольником, который вы видите у меня в руках. Я специально захватил с собой подкопчённую тарелку, чтобы продемонстрировать вам чудодейственные свойства поропласта.

Парень начал скоблить с помощью треугольника дно алюминиевой миски. «Потрём вот здесь и вот здесь». Он совершал пассы, как молодой фокусник, который собирался вот-вот явить миру второе дно этой затрапезной посудины. Но второго дна не случилось, а вот первое действительно заблестело.

- Стоит эта уникальная вещь всего 100 рублей. А прослужит 100 лет. Кому интересно, я подойду. И он пошёл совершать чёс по вагону. Подошёл и к нашей лавке. Поропластом заинтересовалась бабуля. К моему удивлению, «Золушки» разошлись в вагоне, как горячие пирожки. На подобный успех могли претендовать разве что продавцы хачапури и шаурмы.

Харизматичный продавец, ворвавшийся, как цирк-шапито в серость будней, перешёл в другой вагон, а в нашем все снова вернулись к смартфонам и разговорам.

- Так вот, и страны в этом бланке должны быть проставлены.

- Все 252?

- Если понадобится, то и 252. Ставишь плюсы напротив тех, кому согласен прощать долги.

Теория студента, несмотря на утопичность, казалась мне крайне привлекательной. И я, позабыв об эпиляторах, задумалась о сложном: начала прикидывать, как бы такие новшества принял русский народ. Крутила и так, и эдак. Но вместо ответственного гражданина, ответственно заполнявшего вместе с декларацией бланк, на что он хочет пустить свои налоги, вставал образ соседа Ивана, который не может и не хочет погашать свои 30 штрафов. Берёт Иван в руки бланк и, злорадно похохатывая, минусует всё, что вписано. И даже напротив всех 252 стран не поленился поставить прочерк...

Станция «Железнодорожная» услышала я сквозь мысли. Полноводный Нил пассажиров понёс меня на платформу. Уже на входе в вокзал я заметила знакомых мне по вагону студентов-реформаторов. Они лихо перепрыгнули через турникеты, как два породистых кенгуру, и стремглав умчались в светлое будущее, где люди выбирают, на что пускать налоги.

Парень, торгующий поропластом, остался на перроне. По его заметно сдувшейся сумке было ясно - «Золушек» осталось немного, но для рачительных хозяек ещё одного поезда, пожалуй, хватит.

«Интересно, а он платит налоги с «Золушек»? - подумала я и побрела домой.

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒