Глава 6. Интерлюдия 2

Глава 6

Мы ухитряемся сохранить наше перемирие до конца недели. Роб приходит по средам в «Баккинос» на ланч, и хотя я копаюсь, обслуживая его, он не пытается смутить меня или сделать что-то странное.

Саша удивилась, что я не возражала против того, чтобы он с нами остался. Она задала мне кучу вопросов типа: «Тебе что, сделали трансплантацию мозга?» или «Роберт тебя шантажирует?» Потом она, наконец, убедилась, что я сказала правду и ничего плохого не происходило.

Я не виню подругу за то, что её смущает наше внезапное решение поладить. Но я продолжаю напоминать себе, что теперь мы взрослые люди. И это совместное проживание не должно закончиться слезами, как это случалось, когда мы были подростками.

День в Брайтоне быстро приближается. Саша невольно проговаривается, что Кара и Гари собираются на пятничный вечер. Роберт сжимает челюсти от такой новости, но не комментирует.

В этот день он повезёт нас с Сашей к остальным, кто приедет к Алистеру. Путешествие займёт около двух часов, поэтому я убеждаюсь, что упаковала кое-какие закуски.

В субботу утром я надеваю купальник под своё кремовое хлопковое платье, чтобы избежать переодевания перед всеми на пляже. У меня простой чёрный купальник с обольстительным винтажным вырезом в стиле пятидесятых и вшитым бюстгальтером. Упаковывая полотенце и некоторые необходимые вещи в сумку, я спускаюсь вниз, где Саша наполняет сумку-холодильник напитками.

Я выхожу и бросаю свою сумку в багажник, прежде чем запрыгиваю на заднее сиденье. Роберт уже сидит впереди с открытыми окнами и оглушающей «Uprising» от «Muse» через довольно впечатляющие динамики. Он фокусирует на мне свой взгляд и отбивает ритм на приборной панели. Всё это в сочетании с песней вызывает у меня мурашки на коже.

— Прекрасно выглядишь, Красная Шапочка! — говорит он мне, поворачивая звук на секунду вниз перед тем, как переключает его обратно.

Я наслаждаюсь его замечанием, но не желаю, чтобы он знал об этом, поэтому закатываю глаза и смотрю в открытое окно. Это первый комплимент, который он делает мне со вторника, и я бы солгала, если бы сказала, что не заметила его.

Наконец, когда Саша появляется, расставляет последние вещи в багажнике, проскальзывает на пассажирское сиденье рядом с Робертом, и мы отправляемся в путь. Заднее сиденье полностью предоставляется мне, и я стягиваю свои босоножки, вытягивая ноги вверх. Я замечаю, как Роберт смотрит на меня в зеркало заднего вида, но никак не комментирует. Как я и ожидаю, он не отводит взгляда, пока момент не становится достаточно напряжённым.

Через некоторое время мы выезжаем на шоссе. Спустя несколько минут позади нас шумно сигналит автомобиль. Я оборачиваюсь и вижу Алистера и Сандру, сидящих на передних сиденьях чёрного минивена. Они ускоряют движение и оказываются с другой стороны от автомобиля Роберта. Теперь я могу увидеть, что Виктор, Джейкоб, Кара, Гари и блондинка, которую я не знаю, сидят на задних сиденьях.

Через минуту звонит телефон Саши. Видимо, это Алистер, так как я вижу, что он держит свой телефон около уха. Другая его рука расслабленно лежит на руле. Моя мама сошла бы с ума, если бы увидела его говорящим по телефону во время вождения. Она всегда ловила таких людей, когда возвращалась домой с дежурства.

— Эй, Ал, ты — маньяк, — отвечает Саша по громкой связи, смеясь.

Он смеется вслед и отшучивается:

— Разве вы не слышали о группе преследования? Это такая новая штука. — Его голос чётко доносится через Сашин айфон последней модели.

Я замечаю Кару, которая сидит у окна и её глаза метают молнии в сторону Роберта. Кажется, он игнорирует её, нажимая кнопки на док-станции айпода, которая находится в приборной панели. Саша всё ещё общается с Алистером, когда начинает играть знакомое вступление к песне «She Fucking Hates Me» группы «Puddle of Mudd» (прим.пер.: «She Fucking Hates Me» — «Она, блин, ненавидит меня»). Я смотрю на Кару и вижу, как расширяются её глаза, когда она понимает, что это за песня. Когда доходит до припева, Роберт поворачивает громкость вправо и начинает петь во всё горло. А у него на самом деле не плохой голос. Он высовывает руку в окно и показывает ей палец, а затем прибавляет скорость и сигналит, проезжая мимо машины Алистера и нахмурившейся Кары.

Он смеётся, когда Саша вешает трубку и пихает его в плечо.

— Это было грубо, — говорит она, делая ему замечание.

Роберт продолжает петь, но теперь уже отворачиваясь от дороги на секунду, и поёт Саше в лицо. Мои губы дрожат, так как я стараюсь не рассмеяться.

— Фу, прекрати своё чёртово пение, Роб. Это ужасно.

Это вовсе не ужасно, но я не собиралась показывать, что не согласна с ней. Он продолжает петь ей в лицо, пока она, наконец, не сдается и смеется.

— Ты — идиот.

Он доходит до второго припева и стучит головой о спинку сиденья, выкрикивая тексты вместе с Эдди Веддером и подражая ему.

— Пой со мной, сестрёнка. Ну, ты знаешь, тебе этого хочется,— ободряет он её.

Саша пожимает плечами и начинает петь, сдержанно улыбаясь. Роберт встречает мой пристальный взгляд в зеркале.

— И ты, Лана. Мне нужна вся поддержка, которую я могу получить, если собираюсь провести день с этой стервой и её комнатной собачкой.

Моё сердце замирает в ответ на его просьбу. Иногда я не пою в присутствии других людей, так как это совсем не то, что мне хочется делать. Я стремлюсь сменить тему и говорю:

— Не могу поверить, что эта песня есть в твоей коллекции. Как не стыдно, Роб. — Я игнорирую его замечание о стерве Каре и Гари — её комнатной собачке.

— Что? Это классика.

Он подмигивает мне. Я слабо ему улыбаюсь и мычу вместо того, чтобы запеть, как следует. Он одобрительно кивает, и мы отправляемся вниз по дороге к пляжу, высовывая руки из окон и чувствуя, как ветер проносится сквозь наши пальцы.

Как ни странно, Алистер и остальные, в конечном итоге, приехали в Брайтон на пару минут раньше нас. Он звонит Саше, чтобы сказать, что они уже припарковались и спускаются к пляжу. Роберт видит их чёрный автомобиль и припарковывается на соседнем месте, и мы идём доставать наши вещи из багажника. Увидев, как я вытаскиваю свою сумку, Роберт отнимает её у меня и закидывает себе на плечо.

— Я понесу,— говорит он мне, подмигивая. Очень благородно.

— Хм, ладно.

— Ой! Как это мило, Роб. В таком случае ты можешь понести и мои вещи,— говорит Саша, нахально толкая сумку-холодильник и свой рюкзак ему в руки.

Она берет меня под руку и направляет в сторону пляжа, щёлкая пальцами Роберту.

— Шевелись, братишка. Мы не хотим упустить все хорошие места.

Захлопывая багажник, Роб включает сигнализацию и идёт следом за нами. Он выглядит слегка раздражённым, но, кажется, не испытывает никаких трудностей с тем, что несёт все сумки.

Хотя было только пол-одиннадцатого, пляж был набит людьми. Думаю, потому что хорошая погода. Я достаю телефон, чтобы сделать несколько снимков красочных теней в районе пляжа. В это время Саша фотографирует остальных и собирается присоединяться к ним.

Через несколько секунд я чувствую чьё-то дыхание на затылке.

— Что ты задумала?— спрашивает Роберт, нежно кладя руку на моё бедро.

— Просто несколько снимков,— отвечаю я, констатируя очевидное. Дрожа, я щёлкаю ещё пару кадров и убираю свой телефон в передний карман платья.

— Не хочешь помочь мне с этими сумками?

— Нет, мне и так хорошо, — отвечает он и идет дальше.

— Freunde! Wilkommen! (прим.пер.: Друзья! Добро пожаловать!) — Алистер машет нам с того места, где стоит на песке, одетый в яркие шорты-бермуды. У него очень волосатая грудь, но я стараюсь не глазеть на неё.

— Наверное, это самый дерьмовый немецкий акцент, который я когда-либо слышал, — говорит Роберт, прикрывая рот рукой.

Через минуту мы присоединяемся к компании. Кара, одетая в крошечный персиковый бикини, вскакивает со своего полотенца на песке и дефилирует в сторону Роберта.

— Ты забрал DVD-проигрыватель из гостиной. Я хочу его назад, — вопит она, показывая на него пальцем.

При пронзительном звуке её просьбы пара любителей солнца поблизости вытягивают шеи, чтобы увидеть, что происходит. Роберт тянет время, пока ставит сумки, а потом тяжело вздыхает.

— Иди ты со всем этим дерьмом, Кара. Я не в настроении. Я его купил, поэтому он мой.

— Не разговаривай с ней так, приятель, — предупреждает его Гари, который сидит на одном из складных шезлонгов.

На нём только узкие синие плавки, а его мускулы выглядят громадными, не говоря уже о э-э… кое-чём ниже. Я удивляюсь, что складной шезлонг может его выдерживать.

— Держи её на поводке, и я буду только рад уступить, — жалит в ответ Роберт, разглядывая Гари, когда тот проходит мимо Кары. — Ах да, и почему бы тебе не вытащить свернутые носки из штанов? Ты этим никого не обманешь.

Все тихонько хихикают над шуткой Роберта. Гари краснеет, но больше от злости, чем от смущения. Роберт хватает наши вещи и ставит на пустое место на песке.

— Тьфу, ты этого не достоин, — говорит Кара, спеша подарить Гари страстный поцелуй, на мгновенье усаживается к Гари на колени и поглаживает рукой его грудь.

Как только она заканчивает уверять своего бойфренда в его мужественности, то ложится обратно рядом с Сандрой и блондинкой, которую я не знаю. Она загорает в таком же крошечном бикини, как и у Кары.

Саша закатывает глаза и качает головой в сторону Кары, как бы говоря Роберту игнорировать её — «она просто ищет внимания и поэтому обрушивает свою жестокость тебе на плечи». Они могут долго спорить, но когда доходит до дела, Саша и Роберт всегда поддерживают друг друга. Это штучки близнецов.

Я скидываю сандалии и опускаюсь на колени в песок, чтобы распаковать сумку, достать большое полосатое полотенце и расстелить его. Саша делает то же самое перед тем, как стягивает с себя футболку, под которой у неё надета майка. Она остаётся в ней и коротеньких джинсовых шортах, втирая лосьон для загара в руки. Я понимаю, что она не собирается надевать купальник, и немного смущаясь, нерешительно стаскиваю платье через голову.
У меня глаза на лоб лезут, когда я слышу тихий свист и хихиканье. Когда оборачиваюсь, то понимаю, кто свистит — либо Виктор, либо Джейкоб, потому что оба выглядят крайне веселыми.

Девушки тоже улыбаются, но слегка различимо. Выражения их лиц трудно разглядеть за массивными солнцезащитными очками. Я рассеянно размышляю, что это за повальное увлечение крошечными бикини и массивными солнечными очками. И действительно не понимаю их развлечений, но, наверное, что-то есть в том, что мой скромный купальник показывает лишь небольшой кусочек ложбинки на груди.

Когда я смотрю в сторону, то замечаю горящие глаза Роберта. Я кашляю, чтобы дать себе возможность собраться с мыслями. И мне кажется, я слышу, как он ругается себе под нос, но не совсем уверена в этом. Есть ещё тихие бормотания двух братьев, пока Саша не прикрикивает на них.

— Вы оба, закройте свои рты, пока я их вам не закрыла.

Оба сразу бледнеют от её угрозы и успокаиваются. Румянец окрашивает мои щёки, потому что я, очевидно, и есть тема их разговора.

— О чём они говорят? — шепчу я Саше, нанося лосьон на ноги, и она отвечает: — Глупости, не о чем беспокоиться.

Ладно, теперь я знаю, что это было что-то плохое.

— Ну же, просто скажи мне, — настаиваю я с лёгкой дрожью в голосе. Саморазрушение — это моя ужасная часть психики, которая заставляет меня узнать даже те вещи, которые я на сто процентов уверена, больно ранят мои чувства.

Я всё ещё чувствую на себе взгляд Роберта. Он был настолько поглощён разглядыванием моей груди, что я не думала, что он тоже слышал, о чём говорили Виктор и Джейкоб. Этого факта уже самого по себе было достаточно, чтобы почти заставить меня забыть текущие проблемы.

— Лана, курочка, они просто пара мудаков. Не обращай на них никакого внимания, — говорит она мне, и её взгляд смягчается.

Я смотрю ещё раз на братьев, не понимающих своей низости. Они ничего, воспитанные и вежливые, как и в прошлые два раза, когда мы с ними встречались. Виктор замечает мой изучающий взгляд и краснеет от стыда. «Иногда люди говорят гадости от неуверенности», — напоминаю я себе. — «Саша права, мне не стоит беспокоиться».

Я сдаюсь, вздыхаю и тихо отвечаю:

— Ладно, тогда.

— Эй, что с тобой? — спрашивает меня Роберт, вдруг отрываясь от рассматривания моего тела. — Ты так побледнела.

Саша смотрит на него и качает головой, как бы показывая не вмешиваться в это дело. К сожалению, Роберт не понимает её молчаливого предупреждения.

— Что? Я что-то пропустил? — громко спрашивает он.

— Ничего, — говорит Саша, когда я поворачиваюсь к нему, отворачиваясь от всех остальных.

— Виктор и Джейкоб сказали что-то грубое обо мне, а Саша не хочет говорить, что именно.

Я говорю таким тихим голосом, чтобы никто кроме него не слышал. Роберт смотрит на меня долгим изучающим взглядом своих карих глаз, прежде чем склоняет голову к парням и кричит:

— Эй, долбанутые, если у вас есть, что сказать Лане, сначала скажите это мне. Всё ясно?

Братьев смущает внезапная агрессия Роберта, но они не отвечают ему. Вместо этого, парни кивают и возвращаются к предыдущему разговору. Ощущение тепла проносится сквозь меня. Роберт защитил меня, к чему я совсем не привыкла. Обычно он тот человек, от которого меня нужно защищать.

— Обо всем позаботился. Теперь ты можешь наслаждаться пляжем, — говорит он, накрывая тёплой ладонью мою руку. Несмотря на жару, меня бросает в дрожь. Надеюсь, Роб не заметил.

Он располагается на полотенце, но ещё не снимает джинсы и футболку. На его фоне я чувствую себя голой. Я сажусь, а Роб встает на колени возле меня, и это значит, что я могу заглянуть ему в глаза. Так близко, что чувствую запах Роберта. Мужчина пахнет чистой кожей с нотками лосьона после бритья. У меня появляется внезапное желание узнать, какой маркой он пользуется.

Ещё я хочу пробежаться руками по мышцам его шеи, просто чтобы понять каково это. Я никогда не чувствовала такого сильного желания. На мгновение, мы остаёмся наедине, глаза в глаза, и это странным образом романтично. Когда мы были маленькими, я осознавала, насколько он был привлекателен, но сейчас это нечто большее — в нем было что-то первобытное. Каждый, даже самый крошечный волосок на моём теле в том месте, где Роб касался меня, вставал дыбом. Возможно, я ошибалась, но мне показалось, что он тоже это заметил.

Внезапно, у меня пересыхает в горле, и я судорожно сглатываю.

— Да, эм, спасибо.

Он убирает руку, и я перестаю ощущать прикосновение и эту связь. Затем он снимает рубашку через голову и футболку. И хотя я видела его без рубашки в ту первую ночь в ванной, грудь Роба в этом золотистом солнечном свете выглядит ещё великолепнее. Когда он берётся за пряжку ремня, я отворачиваюсь.

В следующий раз, когда я смотрю на Роберта, он только в чёрных плавательных шортах. Боже, я чувствую румянец, который расплывается у меня по щекам. Я должна постараться не пялиться на него. Тело Роба такое... идеальное. Для меня, во всяком случае. Грустно осознавать, что он — единственный человек, от которого я совсем потеряла голову. Конечно, я находила других парней привлекательными, но ни от одного из них у меня не сжималось всё в животе от смеси бабочек и томительного страха, как это было с Робертом. Это не совсем приятное ощущение, но оно такое непривычное.

Я всегда выбирала его. Даже, когда ненавидела, глубоко под этим чувством была зарыта любовь. Теперь, когда казалось, он искренне хотел быть моим другом, любовь поднималась на поверхность. Мне нужно найти способ, чтобы держать её там глубоко зарытой.

— Эй, Саша, пойдём, поиграем во фрисби со мной, — зовёт Алистер, — никто из этих ленивых придурков не хочет играть.

Саша вскакивает на ноги.

— Конечно, Ал.

Они находят участок на песке, чтобы можно было играть, и начинают бросать фрисби друг другу. Роберт достаёт дорогую на вид цифровую зеркальную камеру из сумки и начинает делать снимки каждого. Я думаю, возможно, он делает это, чтобы позлить Кару, потому что мужчина включил вспышку, хотя мы находимся на улице и когда снимает, звук щелчка очень громкий.

Через минуту он шлёпается рядом и забрасывает свою руку мне на плечо.

— Скажи «сыр», — говорит он мне и улыбается во весь рот, поднимая камеру вверх и снимая нас вместе.

— Хм, — говорю я, не зная, как реагировать. Наверное, у меня глупое и смущённое выражение лица на этом фото.

В пику Роберту с его шумной фотосъёмкой, Кара берёт свой телефон в руки и включает очень громко танцевальную музыку, прежде чем продолжает загорать.

— Боже, я никогда не замечал какой дерьмовый у неё вкус, — тихонько бормочет мне Роберт, доставая бутылку с солнцезащитным кремом из своей сумки и втирая его в свою голую грудь.

Я пялюсь на его пальцы, прежде чем перевожу взгляд на лицо Роба.
И с лёгкой улыбкой отвечаю:

— Да, но ты считаешь дерьмовым вкус любого, кроме твоего собственного.

Он усмехается.

— Неправда.

— Очень, даже, правда. Ты разгромил всю мою коллекцию, когда просматривал мой айпод.

— Я всего лишь пытался разозлить тебя. Я совсем не считаю твой вкус дерьмовым. На самом деле, он восхитительно оригинален.

— Это сарказм сейчас?

Его ухмылка становится шире.

— Не-а, иногда мне нравится набрать пенную ванну и врубить что-нибудь из «Тори Амоса» примерно начала девяностых, особенно, если это раз в месяц.

Я ухмыляюсь и пихаю его в плечо.

— Иди ты.

— Что? Я серьёзно!

— Конечно.

Он смотрит на меня, улыбаясь, и заканчивает втирать остатки крема себе в грудь. Затем начинает делать вид, будто не может дотянуться до плеч. Я игнорирую его. Проходит пара секунд, прежде чем Роб просит:

— Ой, Лана, ты ведь не будешь против того, чтобы намазать мне спину, не так ли?

— На самом деле, я против.

— Ну же, я не хочу обгореть.

— Тогда надень футболку.

— Я думаю, мы оба знаем, что ты не хочешь, чтобы это произошло, — лукаво говорит он.

Я прищуриваюсь.

— Что?

— Я видел, как ты смотрела.

— И?

— И если я прикроюсь, ты не сможешь больше смотреть.

Я глубоко вздыхаю.

— Ну, и нахал же ты.

— Жутко сексуальный, — парирует он.

— Ох, твою ж мать, дай мне этот крем, — говорю я, доходя до предела.

Роб протягивает мне бутылку, довольный собой, а потом отворачивается, чтобы подставить свои плечи. Я брызжу немного на ладонь и слегка втираю в одно плечо.

— Ах, как хорошо, — говорит Роберт с преувеличенным стоном оргазма.

Я немедленно убираю руки.

— Эй, почему ты остановилась?

— Больше не издавай таких звуков, — решительно говорю я ему.

Он слегка поворачивает ко мне голову.

— Почему? Неужели это тебя возбуждает?

Я изо всех сил зажмуриваюсь на секунду.

— Нет, просто, просто помолчи, ладно?

Он весело смотрит на меня.

— Тогда ладно.

В конце концов, я начинаю нервничать, заканчивая с его спиной. Кожа Роба удивительная на ощупь, а его плечи такие сильные и рельефные.

Я почти заканчиваю, когда вдруг он хватает мою руку, тянет через плечо и кладет себе на грудь, прямо на сердце. Я ошеломлённо молчу, когда Роб шепчет:

— Мне нравится, когда ты смотришь.

Вдвоём мы тяжело дышим несколько секунд. Затем он отпускает мою руку, и я занимаю себя, роясь в Сашиной сумке-холодильнике в поисках бутылки сока.

— Хочешь, чтобы я намазал тебе спину? — предлагает Роберт, несколько минут спустя.

— Нет, я нанесла крем для загара утром перед нашим отъездом,— спокойно отвечаю я.

— Хорошо, — говорит он, — дай мне знать, если тебе нужно будет добавить.

Всё, что я могу сделать — это кивнуть. Если я положила руки на Роберта — это одно, но если он положит на меня руки — это совсем другое. Кто знает, где его пальцы могут странствовать.

Глотая свой сок, я обращаю внимание на Сашу и Алистера, играющих в фрисби в отдалении, и стараюсь забыть про стройное тело Роберта, который лежит рядом со мной.

Глава 7

— Не смей меня снова обрызгивать, — кричу я Саше, когда она выныривает передо мной из солёной морской воды.

Клубок тёмных водорослей трётся о мою ногу. Он мягкий и пушистый, а не скользкий и мокрый, как можно себе представить. Мы — единственные, кто хочет плавать, но честно говоря, вода настолько забита людьми, что нет никакой возможности нормально поплавать. Вместо этого мы шлёпаем по воде, балуемся и брызгаемся, окуная друг друга с головой, в общем, ведем себя, как парочка пятилеток. Это заставляет меня ностальгировать по тем старым добрым временам, когда мы ходили плавать на пляж возле дома.

Она готовится поднять огромные брызги и засовывает руки под воду ниже своего тела. Я мирюсь с неизбежным и зажмуриваюсь, как вдруг подруга выскакивает, широко раскинув руки в стороны, и брызги летят мне прямо в лицо.

— Ах! — верещу я, и ухожу дальше от неё, на случай, если она снова это сделает.

— Прости, я не смогла удержаться.

Улыбнувшись, Саша падает в воду, чтобы поплавать на доске для сёрфинга Сандры. Я присоединяюсь к ней и наслаждаюсь ярким светом солнца. Когда я впервые зашла в море, то подумала, что вода только кажется тёплой, но теперь, привыкнув к температуре, оно ощущается, как бассейн с подогревом.

— Почему бы тебе не рассказать мне, что сказали Виктор и Джейкоб? Обещаю, я не буду злиться, — небрежно предлагаю я.

Да, я всё ещё хочу знать. Иногда мне кажется, что мой собственный рассудок может быть такой стервой, у которой единственная цель — заставить чувствовать меня дерьмово, цитируя Малькольма из «Малькольм в середине»: «почему бы моему рассудку не позволить мне быть счастливой?»

Саша плещет ногами в воде, толкая нас. В это время какой-то ребёнок бросает большой пляжный надувной мяч у нас над головами. Она приподнимает одну темную бровь, цвет которой, как ни странно, очень идёт к её крашеным светлым волосам.

— Ты действительно хочешь знать?

— Да! — восклицаю я. — Знаю, это плохо, но лучше мне узнать.

Она громко выдыхает.

— Отлично. Виктор пошутил, что вероятно, ты позаимствовала свой купальник у бабушки. А Джейкоб сказал, что ты хочешь скрыть свои... тьфу, господи, не заставляй меня это говорить.

— Говори, — требую я, чувствуя, как стучит сердце.

— Чтобы скрыть свои густые волосатые рыжие заросли.

— Гады!

— Ага, — соглашается Саша с сердитым лицом, продолжая грести.

— И я не позаимствовала его у бабушки. Это винтаж. Боже, почему люди никогда не могут отличить винтаж? — говорю я наполовину грустно, наполовину с сарказмом.

— Они просто придурки. Ты когда-нибудь слышала поговорку: «Средняя школа никогда не заканчивается?»

— Да, и это правда. Почему ты вообще с ними дружишь? Алистер крутой, но остальные ни о чём.

Она пожимает плечами.

— Ты не понимаешь, что общего у каждого человека, кто пришёл с нами сюда, не так ли?

Я приподнимаю бровь.

— Эм, нет. Что у них общего?

— Богатые родители. Конкретно, богатые родители, которые дружат друг с другом. Люди из круга общения моего отца никогда даже случайно не отдаляются от собственного круга. Поэтому мы все друзья с детства. Мы с Робом немного отдохнули от этого, когда мама увезла нас в Ирландию. Но, в принципе, в основу всего положена смесь снобизма, элитарности и страх того, что простолюдины пытаются украсть — наши деньги, — последний кусочек она проговаривает шикарным голосом королевской особы.

Я смеюсь вслух.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Что ещё хуже, так это неуверенность и злословие, происходящее в нашем кругу. Каждый хочет быть лучше, чем все остальные. Владеть ещё парой домов или загородных вилл. Иметь самую лучшую сумочку от дизайнера или более дорогие туфли. Поэтому я ношу простые джинсы и футболки, чтобы они знали, что я не участвую в соревновании.

— Да, но твои джинсы и футболки все дизайнерские, — возражаю я, смеясь.

Она широко улыбается.

— Ну, я должна идти на некоторые уступки.

Я ухмыляюсь.

— Что? Я люблю качественные вещи, хорошо?

— Хорошо, — отвечаю я, поглядывая на загорающих на пляже.

Похоже, что Роберт и Кара затевают ещё одну ссору, и мне не хочется присутствовать при этом. Они сидят лицом к лицу, а Гари выглядит так, словно готов ударить Роберта в живот.

— Кто эта блондинка? — спрашиваю я Сашу. — Та, которая сидит рядом с Сандрой.

— Это Мишель.

Выждав момент, она смотрит на неё, решая, что может мне рассказать.

— Не обманывайся её скромностью и тихим поведением. Она — полная сука и лучшая подруга Кары. Просто Кара ещё не знает, что в прошлом году она ухлёстывала за Робом на дне рождения Алистера.

— Правда? И что сделал Роб? — с интересом спрашиваю я.

— Он сказал ей, что так не пойдёт. Знаю, для меня это большое потрясение, что Роберт отказался от симпатичной девушки, которая предложила ему себя на блюдечке. Полагаю, он думал, что с Мишель получит больше проблем, чем оно того стоит. Если бы она всё рассказала Каре до конца, то вызвала бы драму. Это было не так очевидно, когда мы были моложе, но всегда между девушками была большая конкуренция, чтобы подцепить Роберта. Я сама не могу этого понять, но всё же он — мой брат.

Саше этого не понять, но совершенно понятно мне. Роберт — один из тех парней, которых больше всего хотят заполучить девушки. Думаю, из-за смеси красоты и шарма, вы можете сказать, что он — мудак. Хорошие ребята и всё хорошо, но есть что-то в женском мозгу, заставляющее нас терять голову от мудаков. Эти девушки получают то, что плохой мальчик куражится над ними. Да, сейчас я использовала фразу «плохой мальчик куражится». Убейте меня сразу.

— Я собираюсь найти место, чтобы сделать себе инсулин, — говорю я Саше. — Что у нас с ланчем?

— Полагаю, мы найдём ресторан где-нибудь в городе. Я возьму ключи от машины Роберта, и ты сможешь сделать это в ней, что думаешь?

— Звучит хорошо, — отвечаю я, пока мы выходим из воды.

Когда мы подходим к группе, слава богу, Роберт и Кара больше не спорят. Роберт лежит на песке, и его мускулистая грудь блестит от пота под летним солнцем. Он выглядит великолепно, и мне хочется, чтобы это не волновало меня, но нет.

— Роб, — зовёт его Саша. — Лана кое-что оставила у тебя в машине. Можно она возьмёт ключи, чтобы забрать это?

Он открывает глаза, заслоняя их рукой.

— Конечно.

Дотянувшись до сброшенных штанов, Роб достаёт ключи из заднего кармана. Я поднимаю полотенце, оборачивая его вокруг себя, и вытираю влажные кончики волос, которые начинают завиваться.

— Держи, Красная Шапочка, — говорит он, протягивая мне ключи.

Я беру их и замечаю, как Кара стреляет в меня взглядом, делая брезгливое выражение лица.

— Красная Шапочка? — спрашивает она.

— Прости, разве я тебе что-то сказал? — сдержанно отвечает Роберт.

— Э-э-э, нет. Просто я удивилась, почему ты её так назвал, — раздражённо отвечает она.

У Виктора и Джейкоба широко раскрываются глаза от предвкушения новой ссоры. Радостно переглянувшись, они снова сосредоточиваются на Роберте и Каре. «Боже, старшая школа никогда не закончится, не так ли?»

Когда они обращают на меня свое внимание, я получаю шанс швырнуть им в лицо то, что они раньше обсуждали обо мне. Как я уже говорила, они мне не нравятся, так как думают, что я тупая и не обращаю внимания на их мужскую стервозность.

Я наблюдаю за ними, пока отвечаю на вопрос Кары.

— Это потому, что у меня был маленький волосатый рыжий кустик, который я прикрываю старым бабушкиным купальником, будто я никогда прежде этого не слышала. А купальник винтажный, вы правы, — выпаливаю я.

Этот единственный момент определяет мою индивидуальность, как вызывающий скромность. Каждое слово для меня как глоток стекла, но я должна была сказать это.

Кара хихикает. Очевидно, она слышала то, что они говорили, и Роберт сразу это понимает.

— Вы и правда, пара ублюдков. Это то, что вы говорили о ней? — спрашивает он.

— Это была всего лишь шутка. Мы не хотели никого обидеть, — объясняет Джейкоб.

— О, конечно же, нет, — сердито бормочу про себя.

— Чтобы этого больше не повторилось, — предупреждает их Роберт, поднимаясь.

С подозрением уставившись на брата, Саша тянет его в сторону и спрашивает:

— Чего это ты вдруг ведешь себя, как рыцарь Ланы в сияющих доспехах?

Он смотрит на неё, изображая непонимание.

— О чём ты?

— Ты что-то задумал. Не так давно ты говорил Лане всякое оскорбительное дерьмо, а теперь ты её защищаешь. Извини, бро, но это просто не похоже на тебя.

Пока я вытираюсь полотенцем и снимаю насквозь промокший купальник, внимательно слушаю разговор Саши и Роберта.

Роберт поворачивается ко мне.

— Скажи ей, Лана. Мы заключили сделку, что поладим, не так ли?

Я киваю.

— Да. Роберт обещал уважительно относиться, если я соглашусь не поднимать шум из-за его пребывания летом.

Роберт не отводит с меня взгляд, пока я пытаюсь под полотенцем надеть чистое сухое бельё, не показав тела. Я отпускаю полотенце на долю секунды, и его жаждущий взгляд упирается в верхнюю часть моей груди.

Он вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть, но я быстро прикрываюсь, и его взгляд тухнет.

— Ну, я полагаю, в этом есть смысл, — говорит Саша, глядя куда-то между нами.

— Не могли бы вы оба отвернуться на секундочку? — прошу я. — Я тут пытаюсь переодеться.

Саша одаривает меня раздраженным взглядом, как бы говоря: «Ничего что я видела это больше миллиона раз», но, тем не менее, она отворачивается. А Роберт, наоборот, остаётся лицом ко мне.

— Ой, а мне хочется посмотреть, — и он с вожделением разглядывает меня.

— Просто отвернись, Роб, — раздражённо говорю я.

Он отворачивается, а я застёгиваю свой бюстгальтер и натягиваю платье через голову так быстро, как могу.

— Хорошо, теперь вы можете повернуться,— говорю я им. — Я собираюсь сходить к машине и забрать то, что я в ней оставила.

Я засовываю вещи в сумку и перекидываю её через плечо.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашивает Саша.

— Нет, я помню дорогу. Я позвоню тебе, если заблужусь.

— Ладно, увидимся.

Роберт молчаливо смотрит мне в след, когда я ухожу через толпу людей на пляже. Спустя несколько минут я добираюсь до машины. Я забираюсь на заднее сиденье и открываю молнию на сумке, чтобы достать упаковку инсулина. Увидев себя в зеркале заднего вида, я гримасничаю. После купания в море мои волосы влажные и волнистые, а на носу и щеках солнечными брызгами выделяются веснушки. Меня поражает контраст между тем, как молодо и свежо я выгляжу, и какой усталой себя чувствую.

Эта рутина, которая длится изо дня в день, оказывает негативное воздействие на человека. Иногда мне хочется вдруг вылечиться, как те бабульки, которые паломничают в Лурд с огромными опухолями, исчезающими чудесным образом. Тогда я могла бы поступать, как все молодые и бесшабашные — жить свободно, не беспокоясь о последствиях пропуска приёма пищи или неверно рассчитанной дозировке.

Убедившись, что никто не крутится около машины, я отдергиваю платье, откидываюсь на сиденье и устало вздыхаю. Странно, как отсутствие одного маленького гормона может означать разницу между жизнью и смертью для кого-то вроде меня.

Спустя пару минут я убираю всё в сумку, как вдруг раздаётся стук в окно. Подпрыгнув от испуга, я поворачиваюсь и вижу Роберта, который смотрит на меня сверху вниз. У меня бешено бьётся сердце, пока он обходит с другой стороны, открывает дверь и проскальзывает внутрь.

— Что ты здесь делаешь? — нервно спрашиваю я его.

— Тебя долго не было, поэтому я пришёл убедиться, что ты в порядке, — отвечает он мягким голосом.

— Как долго ты стоял там?

— Достаточно долго.

— Итак, ты видел.

Знаю Роберта — он остановится и будет смотреть, вместо того чтобы постучать в окно, когда подойдёт к машине.

— Да, видел. Что ты себе колешь? — спрашивает Роб.

Неожиданно, но, кажется, он расстроен и даже обеспокоен.

— Героин, — невозмутимо отвечаю я.

— Серьёзно, Лана. Что это было?

— Это просто лекарство, Роберт, — отвечаю я, вздохнув и позволив своей голове упасть на спинку сиденья.

На несколько мгновений мое тело становится жёстким как доска.

— Ты больна?

Я грустно улыбаюсь.

— У меня сахарный диабет.

Внезапно он расслабляется.

— Сахарный диабет, это же ничего страшного, да? У многих людей он есть.

— Ну да, у многих людей второй тип. К сожалению, у меня первый тип, а это означает, что моё тело не может производить собственный инсулин, поэтому мне нужны ежедневные инъекции.

У него учащается дыхание, и мужчина придвигается ближе ко мне.

— Ты умрешь, если не получишь его?

Я киваю с серьёзным выражением лица.

— Да, я принимаю его три раза в день.

— Как долго? — настойчиво спрашивает он.

— Как долго что?

— Как долго он у тебя?

Хотя больна я, но пытаясь утешить, кладу руки на его запястья.

— Кажется, целую вечность. Диагноз поставили, когда мне исполнилось семь лет.

— Семь? Получается, когда я впервые встретил тебя, ты была уже больна и даже не сказала мне.

— Почему ты так расстроен? Конечно, я не сказала тебе. Мы никогда не были настоящими друзьями.

Он останавливает свой взгляд на моей руке, касающейся его запястья.

— Но если бы я знал, я бы никогда... — умолкает он.

— Никогда что? Не был таким засранцем? Ну, прости, если я предпочла жестокое обращение отношению, как к инвалиду. И ты преувеличиваешь. Я не больна раком, Роберт. Если буду осторожна, я смогу жить полной жизнью, как никто другой.

— Я не преувеличиваю, Лана. Это ты приукрашиваешь. Ты же сама сказала, что можешь умереть, если не получишь своё лекарство. Разве люди с диабетом не умирают совсем молодыми?

От бессилия у меня опускаются плечи, ведь сейчас он вгоняет меня в депрессию.

— Я умру не раньше, чем другие люди моего возраста. То есть, если меня собьёт машина или убьют, или накроет цунами, или ещё что-то столь же смертельное, это не так уж плохо?

— Это плохо, — скрипит он зубами, плотно сжимая челюсти. — Не хочу, чтобы ты болела.

— Почему? Кажется, когда мы были детьми, ты хотел, чтобы я исчезла с лица земли.

— Это неправда.

— Что тогда правда? — спрашиваю я, замечая слезинку на его щеке.

Громко вздохнув, я тянусь, чтобы вытереть её. Наши лица находятся на расстоянии дыхания, и я с трепетом говорю:

— Ты плачешь из-за меня?

Я ощущаю, словно кто-то, чиркнув спичкой, поджёг моё сердце. Чёрт, чувствую себя так, словно его бросили в бочку с бензином и подожгли. «Роберт плачет из-за меня? Я живу в параллельной вселенной?» Хотя у него и есть талант подделывать слёзы, но эти кажутся настоящими.

Роб берёт моё лицо обеими руками, и глядя мне в глаза, выдыхает:

— Это правда, — и мягко прижимает свои губы к моим.

В этот момент мои глаза закрываются сами собой, и я чувствую себя целой, как никогда в жизни. Это не просто поцелуй, а коммуникация, наивысшая точка всех лет гонений и наигранной ненависти.

Иногда ты можешь быть настолько глубоко увлечён каким-нибудь человеком, что единственный способ справиться с этим — проявить жестокость к нему, чтобы оттолкнуть.

Его губы исследуют мои, а мои губы сливаются с его. Он пьёт меня, и пальцы Роба трепетно перемещаются по моему лицу. Одним настойчивым движением языка мужчина проникает в мой рот, но через секунду пропадает. Его нет, и ощущение целостности пропадает. Словно до этого момента я никогда не знала, что мне нужно в жизни — это Роберт. Мой детский мучитель. Брат моей лучшей подруги. Тот, кого я должна презирать.

Я понимаю, почему он так внезапно остановился, и, наконец-то, пытаюсь собрать свои чувства от этого поразительного поцелуя. Его телефон гудит, высвечивая на экране текстовое сообщение. Пока Роб просматривает сообщение, его грудь рывками поднимается и опускается.

— Это Саша, — объясняет он сиплым голосом. — Я не сказал ей, когда пошёл за тобой. Она хочет знать, где я. Они пошли искать ресторан для обеда.

— О, — говорю я, блуждая взглядом по его джинсам, где могу разглядеть, как он, э-э-э, взволнован этим коротким поцелуем.

От смущения у меня туман в голове. «Что только что произошло? Роберт всегда хотел сделать

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒