Аналитическая психология 13 страница

Признание собственной тени ведет к той скромности, которая требуется для осознания собственного несовершенства. Оно необходимо для установления человеческих отношений, поскольку они покоятся не на дифференциации, которая подчеркивает различия по степени совершенства и порождает противоречия, но на признании слабости, несовершенства, нужды в помощи и поддержке. Таковы мотивы и основания взаимной зависимости. Совершенному не нужны другие люди, а слабый ищет к кому прислониться и не противопоставляет себя партнеру. Противопоставление оттесняет его в подчиненное положение, унижает моральным превосходством другого. Это происходит там, где играют свою роль явно завышенные идеалы.

Размышления такого рода не следует относить к избыточной сентиментальности. Вопрос о межчеловеческих отношениях и внутренней связности нашего общества важен уже в силу атомизации сбитых в массу людей, личностные отношения которых подточены ширящимся взаимным недоверием. Там, где нет правовой безопасности, где работают полицейская слежка и террор, обособление неизбежно. К тому же оно является целью диктатуры, которая заинтересована в приумножении бессильных социальных единиц. Чтобы противостоять такой опасности, свободному обществу нужны средства взаимосвязи, обладающие аффективной природой, т.е. некий принцип вроде Caritas, христианской любви к ближнему. Но такая любовь страдает как раз от взаимонепонимания, вызванного проекциями. Высший интерес свободного общества требует поэтому психологического понимания человеческих отношений – на них строится социальная связь, а тем самым и сила общества. Где убывает любовь, там приходит власть насилия и террора.

Эти размышления не являются призывом к идеализму, речь идет об осознании психологической ситуации нашего времени. Я не знаю даже, что сегодня слабее: идеализм или разум публики. Я понимаю, что для существенных перемен в душе требуется прежде всего время. Медлительный рассвет понимания кажется мне поэтому более действенным в длительной перспективе, чем блеснувший на миг недолговечный идеализм.

ЗНАЧИМОСТЬ САМОПОЗНАНИЯ

То, что в виде «тени» кажется сегодня примером неполноценности человеческой психики, содержит на деле не только негативное. Уже тот простой факт, что путем самопознания, т.е. исследования собственной души, человек натыкается на инстинкты с их образным миром, высвечивает те дремлющие в душе силы, которые редко себя обнаруживают, пока не нарушился порядок. Они содержат в себе возможность большей динамики. Все зависит от подготовленности и установок сознания: пойдет ли прорыв таких сил и связанных с ними образов к духовному росту либо обернется катастрофой. Только врачам сегодня известна по имеющемуся опыту вся недостаточность психологической подготовки сегодняшнего человека, поскольку лишь врач вынужден искать в природе индивида те вспомогательные силы

и представления, которые оказывают помощь на пути сквозь тьму и опасности. В требующей терпения работе он не может взывать к традиционным «ты должен, «ты обязан». Врач не может переложить все муки на плечи другого, а сам довольствоваться дешевой ролью увещевателя. Толку от проповедей мало, но общая беспомощность столь велика, требования столь суровы, что часто и врачи повторяют старые ошибки, не ломая долго голову над субъективными проблемами. Кроме того, он имеет дело с отдельным индивидом, а не с сотней тысяч. Ничего не совершится, пока не изменился индивид, но старания считаются оправданными лишь там, где речь идет о массах.

Воздействие на всех индивидов, которые нуждаются в духовном воспитании, недостижимо и в сотни лет. Духовные перемены происходят почти незаметно, малыми шагами на протяжении тысячелетий. Их не ускорить и не сдержать рациональными рассуждениями, не говоря уж об осуществлении чего бы то ни было в пределах одного поколения. Достижимо изменение индивидов, которые могут затем оказать влияние на широкий или узкий круг себе подобных. Я имею в виду не проповеди, но тот установленный на опыте факт, что индивид, нашедший доступ к бессознательному, незаметно воздействует на свое окружение. Углубление и расширение сознания производят то, что дикари называли словом «мана». Происходит непроизвольное воздействие на бессознательное других, индивид обретает какой-то неосознаваемый престиж среди других, сохраняющий эффективность до тех пор, пока им не начинают преднамеренно злоупотреблять.

Усилия на пути самопознания небезнадежны уже потому, что действует еще один незаметный фактор, идущий навстречу нашим ожиданиям. Это бессознательный дух времени, компенсирующий установки сознания. В форме предчувствий он улавливает грядущие перемены. Самым очевидным примером тут может служить современное искусство, которое под видом решения эстетических проблем занято психологическим воспитанием публики. А именно оно размывает и разрушает прежние эстетические воззрения с их понятиями прекрасного по форме и осмысленного по содержанию. Привлекательные художественные образы сменяются холодными абстракциями, которые кладут конец наивно-романтической любви к объекту. На весь мир провозглашается, что пророческий дух искусства переходит от прежней привязанности к объектам к темному хаосу субъективных

предпосылок. Но искусство пока что не открыло под покрывалом мрака того, что связует всех людей и способно выразить целостность их души. Для этого нужна рефлексия, а потому подобных открытий следует ожидать от другого опыта.

Великое искусство всегда оплодотворялось мифами, т.е. тем бессознательным символическим процессом, который идет сквозь Зоны. Как изначальное проявление человеческого духа, он является и корнем всех будущих творений. Развитие современного искусства с его по видимости нигилистическими тенденциями распада нужно понимать как симптом и символ характерных для нашей эпохи представлений о мировом закате и мирообновлении. Такое настроение заметно повсюду: в политике, общественной жизни, философии. Мы живем в период «смены божественных ликов» – в Кайрос, когда сменяются основополагающие принципы и символы. Такие устремления не являются делом нашего сознательного выбора, они выражают изменения внутреннего и бессознательного человека. Грядущие поколения должны будут отдать себе отчет об этих чреватых последствиями переменах, если человечество вообще желает спастись от саморазрушения, которое несет мощь науки и техники.

Как и в начале христианского Зона, сегодня мы вновь сталкиваемся с отставанием морали, которая неадекватна современному научному, техническому и социальному развитию. Слишком многое поставлено на карту, слишком многое зависит от психологических свойств человека. Дорос ли он до встречи с искушением – воспользоваться своей мощью для инсценировки мирового заката? Сознает ли он, на какой путь вступил, какие последствия должен вывести из положения мира и собственной душевной ситуации? Знает ли, что он почти утратил жизнеутверждающий миф о внутреннем человеке, сохраненный для него христианством? Представляет ли, что его ожидает, когда на мир обрушатся катастрофы? Может ли вообще вообразить, каково значение такой катастрофы? И знает ли, наконец, индивид, что это он играет решающую роль?

Счастье и довольство, душевное равновесие и смысл принадлежат переживаниям индивида, а не государству. Оно является лишь конвенцией между самостоятельными индивидами, хотя грозит сделаться всемогущественным и подавить отдельного человека. Врач более других знает о душе, и от него многое зависит. Социальные и политические обстоятельства времени, конечно,

играют немалую роль, но безмерно переоцениваются в их важности для счастья или несчастья индивида, пока рассматриваются как единственно решающие факторы. Поэтому все планы страдают от одной и той же ошибки: игнорируется психология человека. Эти планы для него предназначены, но слишком часто они способствуют лишь порождению иллюзий.

Поэтому и врачу, который всю свою долгую жизнь занимался причинами и следствиями душевных нарушений, позволено высказать свое скромное мнение по поводу современной мировой ситуации. У меня нет ни избытка оптимизма, ни восторженности высоких идеалов. Меня просто заботит судьба, радости и горести конкретного человека – той бесконечно малой величины, от которой зависит весь мир, той индивидуальной сущности, в которой – если нами правильно понят смысл христианской благой вести – даже Бог ищет свою цель.

Три интервью из книги «Юнг говорит...»*

Интервью на берлинском радио 26 июня 1933 г.

21 июня 1933 г.

Юнг дал согласие возглавить Международное медицинское общество психиатрии, объединяющее национальные общества Дании, Германии, Великобритании, Голландии, Швеции и Швейцарии со штаб-квартирой в Цюрихе. Юнг как президент предоставил возможность вступить в Международное общество евреям и антинацистам, исключенным из членов Немецкого психиатрического общества. Несмотря на то что у Юнга в его деятельности на посту президента было много сторонников, он подвергался и нападкам за участие в обществе, имевшем связи с нацистской Германией. Споры вокруг этого вопроса не утихли до сих пор. Документальным свидетельством того времени является интервью, взятое у Юнга Адольфом Вайцзеккером, немецким нейрологом и психотерапевтом, ранее учившимся у Юнга. Оно было записано и передано по берлинскому радио 26 июня 1933 г. Тогда же Юнг провел семинар по сновидениям для группы берлинских психоаналитиков, который продолжался в течение пяти дней. Записи радиоинтервью и лекций, прочитанных Юнгом да семинаре, сохранились до настоящего времени в мимеографической форме.

Вайцзеккер: Сегодня мы с особенным удовольствием приветствуем в нашей студии наиболее прогрессивного психолога современности Карла Густава Юнга из Цюриха. В настоящее время доктор Юнг читает в Берлине курс лекций и любезно согласился ответить на ряд вопросов, связанных с современными

проблемами. Как вы увидите, существует современная школа психиатрии, конструктивная в своей основе. Ни для кого не секрет, что психология и анализ ради самих себя справедливо вызывают сомнения в наши дни. Нас утомили беспрестанное расследование и расчленение по всем интеллектуальным направлениям, и весьма удачно, что здесь присутствует психолог, который подходит к человеческой душе совершенно иным образом, чем другие хорошо известные психологи и психотерапевты, особенно фрейдистского толка. Доктор Юнг родился в семье протестантского пастора в Базеле. Это немаловажно, поскольку во многом определило его подход к человеку на иных, нежели у Фрейда и Адлера, основаниях. Решающим в его психологической теории является то, что доктор Юнг не рвет в клочья и не разрушает непосредственность нашей психической жизни, тот ее творческий элемент, который всегда играл существенную роль в истории немецкой мысли, но относится и нему с величайшим почтением и не обесценивает его, позволяя себе в практическом лечении конфликтов и неврозов руководствоваться конструктивными и позитивными силами, которые дремлют в бессознательной жизни каждого человека и которые могут быть разбужены. Поэтому его психология является не интеллектуальной, но скорее исполненной видения.; она стремится укрепить в человеке конструктивные силы и не останавливается с торжеством на разоблачении негативных элементов, поскольку в действительности это не привносит ничего нового в жизнь личности и общества. Позвольте мне теперь, доктор Юнг, предложить вам ряд вопросов, ответить на которые вы могли бы и как швейцарец, т. е. с определенной долей беспристрастности, и как психолог с огромным душевным опытом. Я хотел бы спросить вас сначала, существует ли, исходя из вашего опыта психолога, принципиальное различие между психической ситуацией в Германии и Западной Европе и в чем оно заключается? Дело в том, что мы в настоящее время окружены глубоким непониманием, и было бы интересно услышать, что, по вашему мнению, может быть причиной взаимных недоразумений.

Юнг: Действительно, существует громадная разница между психической настроенностью немцев и остальных западноевропейцев. Дело в том, что под национализмом, которому отнюдь не чужды западноевропейцы, они понимают собственного изделия

шовинизм, и для них непонятно, каким образом именно в Германии национализм становится национально созидающей силой. Эту особенность немцев можно объяснить только молодостью немецкой нации. Их энтузиазм по перестройке немецкого общества остается непонятным для остальных западноевропейцев: для них эта проблема просто не актуальна, поскольку они достигли национального единства столетиями раньше и в других формах.

Вайцзеккер: Да, и теперь я хотел бы задать вам второй вопрос, чрезвычайно важный для нас в связи с тем, что новый поворот событий в Германии возглавило молодое поколение. Как вы объясните уверенность немецкой молодежи в преследовании своей достаточно романтической цели и какое значение имеет тот факт, что. старшее поколение не может вполне избавиться от своего рода сдержанности, даже если оно просто Симпатизирует происходящему? Что, на ваш взгляд, необходимо предпринять, чтобы перекинуть мост через эту безнадежную пропасть между поколениями, которая еще более усиливает раскол в нашем национальном единстве? Что является причиной этого?

Юнг: Уверенность немецкой молодежи в стремлении к своей цели представляется мне совершенно естественной. Во времена огромных сдвигов и перемен естественно ожидать, что молодежь захватит власть, потону что только ей присущи дерзость, порыв и вкус к приключению. В конце концов это их будущее поставлено на карту. Это их рискованная затея ,и эксперимент. Старое поколение естественно отходит на задний план, и жизненный опыт должен бы подсказать ему подчиниться неизбежному ходу событий. Пропасть между поколениями обусловлена как раз тем, что старшее поколение не идет в ногу со временем и, вместо того чтобы предвидеть ход событий, оказывается застигнутым бурей новой эпохи. Но не следует думать, что это характерно только для немцев. Сейчас это прослеживается во всех странах. Старшее поколение испытывает громадные трудности в том, чтобы сориентироваться в этом новом мире. Политические перемены идут рука об руку с переменами в искусстве, философии и религиозных взглядах. Повсюду веет ветер перемен. Мне приходится часто, контактировать с людьми старшего поколения, и они признаются мне, что по существу почти не понимают нового времени и страдают от неспособности найти выход из создавшегося

положения. Многие из них даже прямо обращаются ко мне за советом, поскольку считают, что благодаря небольшому психологическому знанию можно было бы лучше разобраться в происходящем, а также предвидеть ход событий. Но я должен сказать, что старшее поколение совершает непростительную ошибку, не умея разглядеть за абстрактной идеей реального человека. Это заблуждение находится в прямой связи с ложным интеллектуализмом, характерным для XIX столетия в целом.

Вайцзеккер: Благодарю вас, доктор Юнг. Мы услышали о вашей позиции по наиболее общим проблемам ситуации в целом. Теперь я хотел бы задать несколько более конкретных вопросов относительно вашей психологии. Какова, на ваш взгляд, позиция психолога в целом на сегодня? Что является ее задачей в такое время – время активности?

Юнг: Как раз потому, что мы живем во время, требующее активности и ответственности, от нас требуются большая сознательность и самосознательность. В наше время огромных политических и социальных перемен, как я говорил, ко мне как к психологу часто обращаются люди, которые испытывают нужду в психической ориентации. Эта потребность обнаруживает здоровый инстинкт. Когда царит всеобщая неразбериха, как сегодня в Европе, когда все увеличивается расхождение во взглядах, инстинктивно возникает потребность, как бы я сказал, в общем Weltanschauung* , которое позволило бы выработать единую точку зрения и ясно увидеть внутренний смысл движения в целом. Если мы в этом не преуспеем, то весьма вероятно, что нас бессознательно увлечет ход событий. Потому что массовое движение, подавляя личность силой внушения, делает ее бессознательной. Политическое или общественное движение ничего не выигрывает, имея в своем лагере толпы загипнотизированных последователей. Напротив, в равной мере существует опасность огромного разочарования по пробуждении от гипноза. Поэтому наибольшую ценность для массовых движений представляют приверженцы, следующие ему не из бессознательных побуждений, но из сознательного убеждения. А это последнее может основываться только на Weltanschauung.

Вайцзеккер: И вы думаете, если я вас правильно понимаю, что в определенных случаях лучше всего овладеть таким Weltanschauung с помощью психологии – вашей психологии – с тем, чтобы обрести внутреннюю устойчивость и действовать успешно и уверенно во внешнем мире, в противном случае наши бессознательные побуждения, настроения и, я не знаю, еще что-то смогут навязать себя в наших действиях, направленных вовне. Как вы знаете, сегодня в Германии психология во многом не вызывает доверия как раз потому, что она занята саморазвитием так называемой личности и тем самым вызывает подозрения в известном кабинетном индивидуализме или индивидуализме роскоши, принадлежащем веку, который закончился для нас. Поэтому я хотел бы спросить вас: каким образом именно сейчас, когда коллективные силы всего общества взяли на себя руководство в формировании нашего образа жизни, каким образом мы должны определить усилия психологии в ее практической роли, которую она должна играть в жизни и обществе в целом?

Юнг: Саморазвитие личности особенно необходимо в наше время. Когда человек как личность не осознает себя, то и в коллективном движении отсутствует ясное осознание цели. Только саморазвитие личности, которое, как я полагаю, должно быть высшей целью всех психологических усилий, может способствовать появлению сознающих свою ответственность представителей и лидеров коллективного движения. Как недавно сказал Гитлер, лидер должен иметь мужество и в одиночку следовать своим собственным путем. Но если он не понимает самого себя, каким образом он может руководить другими? Вот почему истинный лидер всегда тот, кто имеет мужество быть самим собой и способен видеть насквозь не только других» но прежде всего самого себя.

Вайцзеккер: Теперь я позволю себе коснуться специальной темы. Каково различие – хотя я уже коснулся этого вначале – каково различие между психологией, которая, подобно вашей, исполнена видения, и психологией Фрейда и Адлера, которая всецело основывается на интеллектуальной основе?

Юнг: Как вы знаете, одно из прекраснейших качеств немецкого ума заключается в способности быть открытым для восприятия творения в целом, во всем его неисчерпаемом многообразии – без заранее составленного мнения. Но как Фрейдом, так

и Адлером развивается обособленная частная точка зрения – делающая упор. только на сексуальность или стремление к власти – в противовес целостности феноменального мира. В этом случае какая-то часть феномена обособляется от целого и расчленяется на все более мелкие и мелкие фрагменты до тех пор, пока смысл того, что пребывает только в целом, не оборачивается бессмыслицей, а красота, присущая целому, не доводится до нелепости. Я никогда не смогу доброжелательно принять эту враждебность к жизни.

Вайцзеккер: Я особенно признателен вам, доктор Юнг, за последний ответ. Я думаю, что на многих он подействует освобождающе. И в заключение еще один вопрос, представляющий для нас сегодня особенный интерес, это вопрос о руководстве. Исходя из вашего опыта психолога, что бы вы могли сказать об идее личного руководства и руководящей элиты – идее, которую признают теперь в Германии, – в отличие от избираемого правительства, зависимого от общественного мнения, как это получило развитие в Западной Европе?

Юнг: Сегодня мы переживаем время варварских вторжений, но они происходят в душе человека. Это переломный момент в развитии наций. Время массового движения всегда время вождей. Всякое движение естественно достигает высшей точки в лидере, который олицетворяет собой смысл и цель народного движения. Он является воплощением национальной идеи и ее выразителем. Он на острие пришедшего в движение народа. Потребность народа в единстве всегда порождает вождя, причем это не зависит от формы государственного устройства. И только во времена общественного застоя бесцельно жужжит машина парламентских обсуждений, за которой никогда не чувствуется ни жизненной глубины, ни серьезных причин; даже наиболее миролюбивое правительство в Европе, швейцарский бундесрат, в случае необходимости облекается чрезвычайными полномочиями, демократическими или недемократическими. Совершенно естественно, что лидер должен стать во главе элиты, которая в прежние времена формировалась из аристократии. К аристократии считают себя принадлежащими по праву природы, это аристократизм крови или аристократизм расы. Западная Европа не понимает особого психического и критического положения молодой

немецкой нации, поскольку не ощущает себя в той же самой ситуации ни в историческом, ни в психологическом отношении.

Вайцзеккер: Благодарю вас, доктор Юнг, за готовность, с которой вы ответили на эти вопросы, а также за суть ваших ответов, которые будут иметь огромное значение для многих из наших слушателей. Действительно, мы живем сегодня в период перестройки, когда все зависит от внутренней консолидации, которая достигается и созидается в душе человека. Для этой цели мы нуждаемся, если позволите выразить мое личное мнение, в лидерах, подобно вам действительно знающих человеческую душу, немецкую душу, и чья психология как раз не интеллектуальная болтовня, но жизненное знание человеческой души.

Диагностируя диктаторов

Октябрь 1938 г.

Запоминающийся интеллигентный и неутомимый X. Р. Никербокер был одним из лучших американских иностранных корреспондентов. Родился в Техасе в 1899 г.; в 1923 г. в Мюнхене, где он изучал психиатрию, во время пивного путча Гитлера переключился на журналистику, в дальнейшем большая часть его карьеры связана с Берлином. Но он также печатал материалы о Советском Союзе (премия Пулитцера 1931 г.), итало-эфиопской войне, гражданской войне в Испании, японо-китайской войне, присоединении Австрии, Мюнхенском соглашении. Он писал репортажи о битве за Британию, о войне в Тихом океане: погиб в 1949 г. в Бомбее в авиационной катастрофе.

Никербокер посетил Юнга в Кюснахте в октябре 1938 г., приехав непосредственно из Праги, где оказался свидетелем распада Чехословакии. Это интервью, одно из самых продолжительных, которое дал Юнг, было опубликовано в «Херст Интернейшенл-Космополитен» за январь 1939 г. и в несколько измененном виде вошло в книгу Никербокера «Завтра Гитлер?» (1941). В основу настоящей публикации положена статья из «Kocмополитен», из которой исключили всякий иной материал, кроме вопросов и ответов. В этом же выпуске журнала был помещен биографический очерк о Юнге, написанный Элизабет Шепли Серджент. Эти статьи из «Космополитен» сделали имя Юнга известным в США.

Никербокер: Что произойдет, если Гитлера, Муссолини и Сталина, всех вместе, закрыть на замок, выделиэдля них на неделю буханку хлеба и кувшин воды? Кто-то получит все или они разделят хлеб и воду?

Юнг: Я сомневаюсь, что они поделятся. Гитлер как шаман будет, вероятно, держаться в стороне, не ввязываясь в ссору.

Муссолини и Сталин, каждый по своему собственному праву вождя или сильного, будут, вероятно, добиваться обладания хлебом и водой, и Сталин как более грубый и жестокий, вероятно, получит все.

Существовали два типа сильных людей в примитивном обществе. Один их них – вождь, физически более мощный и сильный, чем все его соперники, другой – шаман, сильный не сам по себе, а в силу власти, спроецированной на него людьми. Таким образом, это император и глава религиозной общины. Император как вождь обладал физической силой благодаря своей власти над солдатами; власть же ясновидящего, которым являлся шаман, не его физическая, а реальная власть, которой он обладал вследствие того, что люди признавали за ним магическую – сверхъестественную способность, могла временами превосходить власть императора. Он мог, например, помогать или, напротив, строить препятствия на пути к счастливой жизни после смерти, мог объявить вне закона личность, общину или целую нацию и исключением из религиозной жизни общины обречь на лишения и страдания.

Муссолини – человек физической силы. Увидев его, вы тотчас сознаете это. Его тело наводит на мысль о хороших мускулах. Он лидер, потому что индивидуально сильнее любого из своих соперников. И действительно, склад ума Муссолини соответствует его классификаций, у него ум вождя.

Сталин принадлежит к той же самой категории. Он, однако, не созидатель. Он просто захватил то, что сделал Ленин, вонзил свои зубы и пожирает. Он даже разрушает не творчески. Ленин снес целую структуру феодального и буржуазного общества в России и заменил ее своим собственным творением. Сталин разрушает его.

С умственной стороны Сталин не так интересен, как Муссолини, которому он подобен в основном типе своей личности, и не имеет ничего общего с таким интересным типом, который представлен Гитлером, – типом шамана, человека-мифа.

Никербокер: Тот, кто захватил власть над ста семьюдесятью миллионами людей, подобно Сталину, не может не заинтересовать, нравится он вам или нет.

Юнг: Нет, Сталин именно животное – хитрый злобный мужик, бессознательный зверь – в этом смысле несомненно самый

могущественный из всех диктаторов. Он напоминает сибирского саблезубого тигра этой мощной шеей, этими разглаженными усами, этой улыбкой кота, слизывающего сливки. Я могу предположить, что прежде Сталин мог быть Чингисханом. Меня не удивит, если он сделает себя царем.

Гитлер совершенно другой. Его тело не внушает представления о силе. В его облике прежде всего обращает на себя внимание полный сновидений, призрачный взгляд. Я был особенно поражен, рассматривая наброски, сделанные с него во время чехословацкого кризиса; его глазами смотрит ясновидящий.

Во всяком случае не возникает сомнений в том, что Гитлер принадлежит к категории действительно мистических шаманов. Ничего подобного не приходилось видеть в этом мире со времен Магомета – так кто-то отозвался о нем на прошедшем Нюрнбергском съезде партии.

В том, что Гитлер поступает, как нам кажется, необъяснимым и странным, алогичным и неразумным образом, проявляется явно мистическая особенность Гитлера. И обратите внимание – даже номенклатура нацистов откровенно мистическая. Взять хотя бы название нацистского государства. Они называют его третий рейх. Почему?

Никербокер: Потому что первым рейхом была Священная Римская империя, второй был основан Бисмарком, третий создал Гитлер.

Юнг: Все так. Но здесь более глубокий смысл. Никто не назвал королевство Карла Великого или державу Вильгельма первым и вторым рейхом. Только нацисты назвали себя третьим рейхом. Потому что это имеет глубокое мистическое значение: в каждом немце выражение «третий рейх» вызывает в его бессознательном библейские ассоциации.

Таким образом, Гитлер, который неоднократно показал, что осознает свое мистическое призвание, предстает для фанатиков третьего рейха чем-то большим, чем простой человек.

Обратимся теперь к широко распространенному возрождению культа Вотана в третьем рейхе. Кто был Вотан? Бог ветра. Рассмотрим название Sturmabteilung – штурмовые войска. Шторм, как вы понимаете, ветер. Точно так же и свастика – вращающаяся фигура, образующая вихрь, с направлением движения всегда в левую сторону – подразумевает в буддистском

символизме пагубное, неблагоприятное, ориентированное на бессознательное.

И все вместе, эти символы третьего рейха, вслед за его пророком под знаменами ветра и шторма и вращающихся вихрей направляют массовое движение, увлекая немцев в урагане безудержных эмоций все дальше и дальше к судьбе, которую никто, вероятно, даже он сам, ясновидящий, пророк, фюрер, не может предсказать.

Никербокер: Но почему Гитлер, который невольно заставляет каждого немца близ себя падать ниц, обожествляя его, не производит почти никакого впечатления на иностранцев?

Юнг: Совершенно верно. Вообще-то некоторые отреагировали точно, так же, как реагирует всякий немец в Германии. Это происходит потому, что для всякого немца Гитлер является зеркалом его бессознательного, в котором не для немца, конечно, ничего не отражается. Он рупор, настолько усиливающий неясный шепот немецкой души, что его может расслышать ухо ее бессознательного.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒