М.Х. Боросон «Девушка без лица» («Хроники даоши» - 2) 3 страница

- Меня позвали изгнать призрака, - сказал он. – И тогда я встретил девочку, которую ты знаешь как Сю Анцзинь. Ей было шесть, милая, печальная и одинокая. И она, если честно, напоминала тебя.

Я молчала.

- Я посмотрел на девочку, увидел лицо моей дочери в этом возрасте, когда твои глаза были полны удивления. Ее сердце было открытым, как у тебя до гибели твоей матери и смерти твоего мужа, до череды плохих решений, сделавших тебя наглой, вспыльчивой, грубой и постоянно злой.

Во рту пересохло, эмоции бурлили. Удивительно, но он мог в один миг заставлять меня ощущать себя ценной, а в другой – жалить.

- Так что пойми, Ли-лин, я не мог оставить ее той судьбе. Я увидел девочку, которой нужен был тот, кто позаботиться о ней, и я увидел неженатого мужчину, которому нужна была удача. Я соврал ему об их совместимости, чтобы он купил ее и дал ей лучшую жизнь.

- Но, Шифу, - сказала я, - Сю Шандянь стал удачливым в играх. Его удача – легенда. Как это произошло, если его жена – его талисман – не принесла баланс его жизненной энергии?

- Как только я поженил их, я начал колдовать для его удачи.

- Но все равно не понимаю, шифу. Его удача невероятна. Говорят, он никогда не проигрывает.

- Ты сомневаешься в моих способностях?

- Шифу, - сказала я, - Бог игры… Говорят, он играл в кости, где нужно было выбросить значение как можно ниже, и он проиграл бы, если бы было поровну. Его противник бросил шесть костей, и на каждой выпало по единице. Мистер Сю не мог победить, но… когда он бросил кости, на пяти была единица, а шестая разбилась. Он победил, хотя это было невозможно.

- Я слышал об этом, - сказал мой отец.

- Твои чары удачи могут усилить шансы на победу, шифу. Они не творят чудеса.

- По какой-то причине, - сказал он, хмурясь, - мои чары удачи работали на Сю Шандяне лучше, чем на ком-либо еще.

- Он мог использовать еще чью-то магию удачи? Испорченные чары другого волшебника?

- Ли-лин, - сказал мой отец. – Сю Шандянь порой играет в залах, где висят мои талисманы. Если бы кто-то пронес с собой амулет, его сила угасла бы из-за моих оберегов. Или ты думаешь, что проклятье волшебника сильнее?

Я покачала головой, чтобы не развивать конфликт.

- А Сю Анцзинь, шифу? Мне нужно провести ритуал ее похорон.

- Тебе нужны Восемь деталей, - сказал он. – Настоящие.

Я кивнула.

Он вытащил из кармана бумагу и карандаш.

- Не хочешь свериться с записями? – сказала я. – Ты точно не помнишь ее Восемь деталей.

- Конечно, я их помню, Ли-лин, - сказал он. – Думаешь, я сделал бы такое легко? Я не из тех, кто обманывает кого-то, не переживая из-за своих действий долгое время. И я обманул Сю Шандяня, подделав дату и место рождения девочки, соврав о ее Восьми деталях. Это было серьезным решением для меня, Ли-лин. Теперь я напишу детали для тебя, чтобы ты помогла ее высшей душе.

Я скривилась.

- Насчет высшей души… - сказала я.

Я несколько минут объясняла ему. Нас окутала тишина, и отец долго хмурился.

- Шифу, когда я пришла, ты думал, что я исполняла Главный ритуал. Какой именно?

Отец отошел на пару шагов и вернулся.

- Ритуал Облачения, - сказал он.

Я повернулась к нему.

- Кто-то пытается призвать божество? В Сан-Франциско? Без твоего разрешения?

- В том и дело.

- Что за божество?

Он поджал губы.

- Туди Гон.

Я притихла. Туди Гон был богом места, у каждой зоны была своя версия Туди. Местное воплощение действовало и говорило от лица популярного божества, но было со своими качествами, действовало независимо. Его статуи украшали многие залы городов в Китае, были во многих зданиях правительства, и многие статуи возвели на площадях, где люди украшали их лепестками цветов, прося об удаче.

В городах Туди был известен как Городской бог, в деревнях он был Земным богом, но, как бы его ни звали, все его воплощения были с милосердной улыбкой. Туди был посредником между людьми и богами, и то, что Туди не было в Сан-Франциско, печалило. Людям вдали от дома тоже нужен был бог-посланник, который обращался бы к богам от них.

Я взглянула на разобранные части алтаря отца, все было уже аккуратно сложено, перевязано бечевкой. Отец все убрал и не собирался задерживаться на улице за разговором с женщиной, которую уже не считал семьей. Он скрестил руки перед собой.

- Похолодало, - сказала я. – Тебе нужно одеваться теплее.

Он посмотрел на меня, и я надеялась, что он меня услышал. Эти последние месяцы были для него одинокими, ведь некому было теперь заботиться о нем.

Это был мой момент. Шанс протянуть руку, быть дочерью, хоть он и отказывался.

- Шифу, - сказала я напряженным голосом. – Ты, похоже, получил важное задание, пока я разбираюсь с маленьким. Мы могли бы работать вместе.

- Работать вместе? – повторил он.

Я покраснела.

- Я о том, что могу помочь тебе, и раз тебе не безразлична судьба Сю Анцзинь, ты мог бы расследовать ее смерть, и я помогла бы и с этим.

- Как ты помогла бы мне, Ли-лин?

- Мелочами, как и раньше, - сказала я. – Я могу готовить твои талисманы, точить оружие, сметать пепел, зажигать свечи и жечь благовония.

Я видела, что предложение было заманчивым. Никому не нравилось заниматься одним и тем же, и мой отец считал такие низменные дела неподходящими ему.

Он какое-то время думал об этом. А потом сказал:

- Позволь кое-что спросить, Ли-лин.

- Продолжай, пожалуйста.

- Ты понимаешь, что кто-то занимается неразрешенными ритуалами, - сказал он. – Ты могла бы исполнять мелочи для меня, если бы я не рассказал тебе ничего больше о происходящем?

Мои глаза расширились.

- Ты хочешь держать меня в неведении?

- Это я и сделаю, - сказал он. – Если я позволю тебе помогать мне, ты будешь меня слушаться. Ты не будешь задавать вопросы, и я не буду делиться с тобой знаниями или информацией. Ты можешь принять такое, Ли-лин?

- Но зачем тебе это? Ты не доверяешь мне, отец… Шифу?

- Доверяю? – он нахмурился, но выглядел и удивленно. – С чего мне доверять тебе?

- Не знаю. Почему не доверять своей дочери?

- У меня нет дочери, - сказал он.

- Но ты меня знаешь, - настаивала я. – Ты знаешь, какая я.

- Я знаю, что ты работаешь на мусор, - сказал он. – А твои действия, Ли-лин! Ты нарушила правила нашего рода и традиции. Ты исполняла грязную магию.

- Из лучших побуждений, - сказала я. – Шифу, ты поднял меня только до Четвертого ранга, а сам на Седьмом. Ты хоть раз сражался, будучи слабее врага? Бился с противником, который сильнее тебя? Легко оставаться чистым, когда можешь победить без обмана.

- Даже если это так, Ли-лин, ты доказала, что готова злоупотребить силой, и я не дам власть в твои руки. Знания могут сделать тебя опасной. Я не подпущу тебя близко, чтобы ты узнала то, что не должна знать. Я дал тебе Восемь деталей Сю Анцзинь, ответил на вопросы. Я найду того, кто исполняет Ритуал Облачения. Я сделаю это сам, если ты не примешь неведение.

- Ты согласишься на мою помощь, только если я соглашусь идти за тобой слепо?

- Иначе я не буду доверять твоей помощи, Ли-лин.

Я сглотнула, поклонилась отцу и пошла прочь.

ПЯТЬ

- Ее душа еще существует, - сказала я мистеру Янци. Голос дрожал от облегчения.

Я поспешила в покойницкую, чтобы узнать, что могла сделать для мертвой девочки. Теперь я использовала ее настоящие Восемь деталей, и послание отвечало, гудело под моими пальцами.

- Ты можешь этим ее найти? – спросил дух-глаз.

- Это не для этого, мистер Янци, - сказала я. – Это почти то же самое, что таблички, чтобы почитать мертвых. Послание связано с человеком близко, и часть высшей души связана с именем и указывает, что она есть. Но это не призывает духовный маяк и не привлекает душу.

- Так ты подтвердила, что часть ее души еще существует, - сказал он. – Как ты ее найдешь?

Я улыбнулась.

Семнадцать лет назад Чжугэ Лян, величайший стратег эпохи Трех царств, носил одеяние даоши и веер из перьев журавля. Его звали тогда Конминь.

Как-то раз Конминь попал в ловушку, его отряды были задержаны врагами в холмах Пиньян. Ему нужно было послать сообщение с просьбой о подкреплении, но послание нужно было как-то передать за линии врага. Стратег создал подобие шара из бумаги со свечкой в нем. Свеча нагрела воздух, и бумажный фонарик поднялся. Конминь написал зашифрованное послание на сотни фонариков и запустил их в воздух. Враги атаковали стрелами, но некоторые фонарики миновали их, и союзники прочли его сообщение и пришли на помощь.

Прошли века с тех пор, как фонари Конминя изменили курс истории Китая, изобретение улучшили, сделали красивее. Даоши развили методы, как с их помощью отыскать души мертвых.

Мой фонарь Конминь был высотой в два фута. Тонкая проволока придавала ему форму гриба, чтобы удерживать горячий воздух. Месяцы назад я покрыла его бока замысловатыми магическими словами с завитками, рисунками созвездий, которые я наделила силой, танцуя их форму, именами и датами рождений божеств. На пустом месте я записала правильные Восемь деталей миссис Сю, которые дал отец.

Свеча из пчелиного воска была толщиной с мой мизинец, скрывалась в кабинке размером и формой напоминающей перевернутый наперсток. Вечерний воздух был холодным, я зажгла спичку с белым фосфором, перевернула, чтобы огонь стал сильнее, и зажгла свечу.

Шли минуты, пока я ждала, что свеча нагреет пойманный воздух. Фонарь подпрыгнул и вернулся на землю через миг. Он попытался во второй раз – неудачно, и в третий тоже неудачно.

На четвертый раз он остался парить. Четыре – си - было плохим знаком, ведь было созвучно со словом смерть, ши. Но я не дала себе переживать из-за цифр. Тут было логично говорить о смерти, это был полет к смерти, поиски души мертвой девочки.

Мой маленький фонарь поднялся в ночном воздухе и полетел вдоль дороги. Я пошла следом, стуча по доскам подо мной.

Другие вокруг меня замечали фонарь, провожали взглядами, глаза сияли радостью. Кто не любил смотреть на фейерверки или фонари в воздухе, крупицы красоты, созданные людьми, чтобы соперничать с красотой луны и звезд? Я следовала за фонарем, пока он вел меня к частице души мертвой девочки.

Мой фонарь летел мимо Тихой авеню, мимо продавца фруктов, расставляющего коробки абрикосов и инжира у его магазина. Он заметил фонарь, невинно улыбался, пока тот пролетал над его головой. Фонарь завис над перекрестком на миг, ветер трепал его, толкая в стороны. Он медленно крутился, а потом полетел по Колумбус-авеню.

Из Китайского квартала.

Я выругалась.

- Что такое, Ли-лин?

Порой я забывала, что на плече почти все время ехал мистер Янци.

- Фонарь сдуло из Китайского квартала, - сказала я.

- Ты знаешь чары, которые позволят пересечь границу, Ли-лин?

- Чары не нужны, мистер Янци. Просто мне там неуютно. Это незнакомое место, и мне сложно говорить с людьми там.

- Разве что-то отличается, Ли-лин?

- О чем ты, мистер Янци?

- Ты и тут мало общаешься, - сказал он. Я нахмурилась, но он продолжил. – Когда вы с твоим отцом говорили, вы использовали одни слова, но для вас обоих они означали разное.

- Он раздражает, мистер Янци.

- Он не доверяет тебе, - сказал глаз моего отца.

- Я знаю. Но облачение Городского бога без его ведома или согласия, без разрешения Небес…

- Что это значит, Ли-лин?

- Сама не знаю, - сказала я. – Кого-то сделали божеством, нарушив приказы Небес. Только самые сильные призраки могут стать такими, значит, были вовлечены сильные существа. Он не даст мне помочь ему.

- Хорошо, Ли-лин, - сказал мистер Янци. – Почему сложно общаться вне Китайского квартала?

- Говорить с людьми там, как курицам пытаться говорить с утками, - сказала я. – В их языке есть звуки, которых нет в китайском, и я мало тренировалась произносить их. Мне неприятно, когда я не могу выразить то, что хочу.

- Тебе сложно говорить на английском, но ты понимаешь, когда они говорят?

- В какой-то степени, - сказала я. – В миссионерской школе монахини учили нас английскому по учебникам. И люди… не из школы… говорят по-другому. Они используют сленг и фразы, которые я не понимаю, они говорят невнятно или быстро, и разобрать слова сложно. А я долго собираю звуки, чтобы они напоминали правильный английский, каким я его учила.

- Фонарь все летит, - сказал он.

Я шагнула туда, замерла на краю улицы. Я не хотела покидать знакомые улицы, мир привычных лиц и понятных слов, но мертвую девочку могла убить злая магия, и ее душа пропала. Мне нужно было ее найти. Я пошла по Колумбус-авеню, сжав веревочный дротик в кармане. Я переставляла ноги, покидая свой мир.

Двери хлопали, окна потемнели. Я прошла всего улицу и попала на Монтгомери, улицу, что отмечала границу района, известного как Варварийское побережье. Девять квадратных частей района были центром разврата, белокожие мужчины грубого поведения приходили сюда издалека, чтобы выпить и потанцевать под громкую музыку до поздней ночи, или чтобы снять бледную женщину в соседнем борделе. Это был район, где воры продавали награбленное, а убийцы прятались, чтобы их не поймали. Тут бандитов нанимали, чтобы побить трудяг, которые требовали справедливой зарплаты.

Тут чернильную ночь не озаряли красные сферы на каждом пороге, а белые фонари висели на столбах на каждом углу. Вместо ровного тусклого света каждая часть лабиринта улиц Сан-Франциско была освещена ослепительными сферами, а в углах оставались пугающие тени.

Каждая тень была грозной. Неровные силуэты торчали на улицах. Тут прохожих было меньше, люди не спешили на работу и с нее, бледные обитатели города, которые скрывались в этом районе, были преступниками, пьяницами и дебоширами. Карета с лошадью проехала мимо, пассажиры были уютно скрыты за шторами, так богатые жители Сан-Франциско предпочитали проезжать по этим мерзким улицам.

Прохожие скалились под большими носами. Пухлый мужчина прошел мимо, хромая, на его голове была круглая шляпа. Он глядел на меня.

Мой фонарик был уже в двенадцати или пятнадцати футах в небе, летел по улице, будто опавшие листья с ветром.

Мистер Янци сказал:

- Что это за странные существа, Ли-лин? Какие-то яогуаи?

- Это люди, мистер Янци. Просто отличаются от меня.

- Мне это не нравится, - кисло сказал он. – Они выглядят так странно.

- Точно, - я смотрела, как высокая долговязая фигура в зеленом твидовом костюме прошла мимо меня, приподнимая цилиндр.

- Мнен раися твой летузмей, - сказал он, и я пыталась перевести искаженные слова из учебников.

Я начала говорить:

- Это не летучий змей, - но я не хотела общаться, я хотела найти душу девочки и спасти, не отвлекаясь на ненужных людей. Я постаралась понятно ответить. – Не говорю на английском.

- МНЕН РАИСЯ ТВОЙ ЗМЕЙ, - сказал он.

Мистер Янци сказал:

- Ли-лин, он думает, если повторить те же слова громче, ты их поймешь?

- Не говорю, - повторила я.

- Ниу хау, - сказал он, и я пыталась отыскать в этом английский, пока не поняла, что он пытался поздороваться со мной на китайском.

- Ni zai zheli hen aiyan, - ответила я, - gankuai qu zuo yixie youyong de shiqing ba.

«Ты – помеха. Уйди и займись делом».

Он уставился, но не понял послание. Он нахмурился, выглядя глупо, сказал что-то витиеватое. Мне не нужно было изображать потрясение. Я вежливо поклонилась, сложив ладони, и пошла прочь.

- Чудное место, – сказал мистер Янци. – Это точно не был монстр?

- Не в том смысле, который вложил ты, - сказала я.

- Мне можно такую шляпу? – сказал он.

- Хочешь цилиндр, мистер Янци?

- Думаю, я бы красиво смотрелся с ним.

- Я не знала, что ты такой тщеславный, - сказала я.

В тишине мы шли за фонариком глубже в странный мир за моим. Тени окружали нас, острые, как ножи, но пропадали, когда я ступала в ослепительный круг света на столбе. Белые люди проходили мимо меня, многие были пьяными или пили, все были высокими и чужими. Казалось, я была девочкой, бредущей во сне, который в любой миг мог стать кошмаром.

Или это могло быть в реальности, а мы создали для себя квартал из сна. Китайский квартал не старался напоминать родину. Мы отказались от своей архитектуры, решили импровизировать с хижинами, строили ночлежки, как попало прибивали доски, а недавно стали строить прямые стены из кирпичей. Как получится. Мы оставили красоту в пользу прагматизма. И мы делали это вместе, потому что остальной город казался неуютным.

Я ощущала это сейчас. Даже тот парень, хоть и не желал зла, а вел себя как друг, был частью нависающих бледных лиц и угроз в тени, пугающей неизвестности, что пряталась в переулках.

Белая женщина стояла на пороге, свет падал из-за нее. Лицо искажал гнев, она кричала слова, которые я не понимала, но враждебность была ясной на всех языках.

Она все кричала, пока я шла мимо, пытаясь держаться теней и как можно меньше попадаться на глаза.

Фонарик вел меня по лабиринту тесных улиц Сан-Франциско, и я ощущала себя в клетке. Улицы были мокрыми от дождя, переулки между зданиями расширялись, становясь извивающимися коридорами. Я миновала рельсы, боялась все сильнее.

А потом свеча в фонарике погасла. Она шипела миг, а потом умерла. Фонарь упал на влажную кучу мусора.

- Тут? – прошептала я. – Почему тут?

- Есть догадки, Ли-лин?

- Ну, - сказала я, но тут земля задрожала. Гул становился громче, как и дрожь, и я невольно прикрыла голову руками, защищаясь от падающих предметов, как при землетрясении.

Гул рос, напоминал гром по силе, раздался высокий вой.

- Что происходит, Ли-лин? – завизжал мистер Янци.

- Думаю, - пришлось кричать, чтобы меня было слышно, - едет локомотив.

ШЕСТЬ

Канатный трамвай был обычным явлением в Китайском квартале, каждый день я слышала, как он ездит, как звенит колокольчик в такт. Каждый кабель на конце тянула огромная паровая машина, и сила сотен лошадей крутила кабель. Сами вагоны были большими металлическими отсеками. Чтобы они двигались, водители прицепляли их к кабелю, а когда нужно было остановиться, мужчина силой мышц отцеплял вагон и нажимал на тормоза.

Кататься на трамвае было приключением. Грохот, звон. Но путешествие впечатляло, и хотя трамваи ехали быстрее, чем я ходила, они переносили не настолько быстро.

Локомотивы были другим делом. Трамваи возили людей по небольшому маршруту, а поезда могли носить людей по континенту. Требовалось много работы, чтобы достичь такого. Тысячи рабочих умерли, пока строили трансконтинентальную железную дорогу, и многие были китайцами.

Локомотив привел Сю Анцзинь сюда? Поезда манили далью, возможностями. Они были побегом. Поезд мог унести от разрушенной жизни на сотни грохочущих миль. Поездка на поезде вела к новому началу.

Теперь в темноте Варварийского побережья поднялось облако, белая пыль, пар и дым, туман скрывал то, что близилось сюда. Поезд сотрясал землю, гремел рельсами и сгущал туман в воздухе, а потом пелена разделилась, пропуская железный клин у рельсов, черный и решетчатый. Скотосбрасыватель, насколько я помнила. А потом появилось огромное тело черного металлического зверя, выбралось из тумана, будто корабль в море. Не зря люди звали поезда «железными драконами».

Большие белые английские буквы на боку локомотива сложились в «ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ЮГА ТИХОГО ОКЕАНА». Я отметила, что тут не было платформы или станции, так что поезд тут не останавливался.

Значит, моя теория о душе Сю Анцзинь была неправильной. Может, она запрыгнула на поезд. Безбилетный пассажир.

Вагоны с грохотом проезжали мимо, тянули груз в ночь. На боках виднелись буквы компаний на английском: «СОДОВАЯ «ШВЕПС», «ДОБЫЧА УГЛЯ В САН-ФРАНЦИСКО» и другие.

Наконец, мимо проехал тормозной вагон, и я смотрела, как он пропадает вдали.

- Полагаю, ты скажешь, что и это не был монстр, - сказал мистер Янци.

- Точно.

- У тебя странное представление о монстрах, Ли-лин.

- Легко принять незнакомое за монстра, мистер Янци.

- Огромное черное металлическое существо, что пожирает уголь, выпускает дым и звучит как лавина, сотрясает землю и кричит, словно кого-то убили, не считается монстром?

- Как по мне, оно красивое. Как ты, мистер Янци.

Он хмыкнул.

Я пошла дальше, пересекла рельсы и направилась к знакомому пути к Китайскому кварталу.

Мистер Янци опустился на моем плече, отклонился на ладони.

- Что было написано на боках, Ли-лин?

- Названия компаний, - сказала я. – Кока-Кола, «Медь Анаконды», порох и…

- Они продают таких великанов? – его голос был потрясенным.

- Нет, мистер Янци, они…

- Или порошок, от которого все становится огромным? – сказал он. – Можешь мне такой купить? Представь меня в тридцать футов высотой!

Я перестала идти.

- Ты хочешь быть большим глазом?

- Ясное дело, - сказал он, - я не хотел бы быть огромным ухом или носом в двадцать футов высотой, да?

Если бы я рассмеялась, обидела бы его, так что я постаралась выглядеть серьезно. Но я плохо скрыла веселье. Я взяла себя в руки, пошла дальше и сказала:

- Компания с порохом делает кое-что, похожее на фейерверки.

- Да? – сказал он. – Я люблю фейерверки.

- Они делают другие фейерверки, - сказала я. – Их творениями шахтеры и строители взрывают большие камни и разрушают здания.

- Звучит интересно, - сказал мистер Янци. – Ты можешь купить мне такое?

- Ты хочешь, чтобы я купила тебе динамит, мистер Янци? – сказала я. – Можно узнать, зачем?

- Потому что я не могу толком помочь тебе, а хочу, - сказал он. – Я должен тебя спасти, это цель моей жизни. Я должен быть твоим пушечным ядром, мечом в твоей руке, но я все время стараюсь не упасть и не быть раздавленным. Я был бы полезнее, если бы у меня была сила взрывать камни, или если бы я был в тридцать футов высотой.

- Есть разные способы помогать людям, мистер Янци. Ты хотел бы быть в тридцать футов высотой, но я хочу наши тихие времена, когда я пила чай, а ты купался в другой чашке. Ты все время спасаешь меня, мистер Янци, от одиночества и печали. Моя жизнь имеет больше смысла, потому что ты на нее смотришь, даже когда ты не одобряешь. Приятно, что есть тот, кто меня слушает.

- Даже когда я ругаю тебя за безрассудство?

- Даже тогда, мистер Янци.

- Фонарик не привел нас к ней, - сказал он, - так куда мы пойдем дальше?

Я не знала, что сказать, были лишь вопросы. Что случилось с душой Сю Анцзинь? Почему фонарик привел меня сюда, далеко от Китайского квартала, к рельсам в темном углу Сан-Франциско, где люди бросали мусор?

- Ее душа существует и не пересекала врата иного мира, - сказала я. – Нам нужно попытаться отыскать того, кто ее видел. И мы начнем с разговора с птицами.

СЕМЬ

Я пошла к Китайскому кварталу, держась теней, чтобы не попадаться на глаза. Ночь тянулась, пьяных в этом районе становилось больше, а прохожих – все меньше. Музыка пианино доносилась из-за дверей салуна, ритм марша с неожиданными веселыми нотами и звоном среди смеха, и мужской голос пел на английском:

- Встреча будет в старом городе, где ты знаешь всех, где все тебя знают.

Старым городом, где я всех знала, был Китайским кварталом, и я спешила вернуться.

Голос продолжал:

- Лапка зайца прогонит всякую худу.

Пьяные посетители пропели эту строку за ним:

- Лапка зайца прогонит всякую худу.

В моем старом городе магические нечистоты прогоняли копытом козы, а не лапкой зайца. «Худу» было интересным словом. Оно относилось к магии чернокожих, но я не знала, называли ли они сами ее так, или это слово придумали испуганные чужаки. То, что белокожие пели про худу, намекало, что так они называли в общем ритуалы и проклятия людей, которых считали примитивными, но даже мысль о тех варварских заклинаниях меня пугала. О Гон Тау говорили шепотом и в страшных историях, я слышала о таких жестоких проклятиях с детства, но отец уверял, что почти все истории были выдумкой.

- Как услышишь начало проповеди, склонись и прогони свой грех. Как только отыщешь религию, кричи и пой. В старом городе сегодня будет жарко.

Зрители пропели следом:

- В старом городе сегодня будет жарко.

Ноги несли меня дальше, и я уже не слышала слова, а потом и ритм пианино затерялся вдали. Наконец, я пересекла Колумбус-авеню и вернулась на знакомую территорию. Стало тепло от понятных лиц, аккуратных причесок и постоянного движения людей в неприметной одежде, идущих на работу, домой или развлечься в вечернее время, а еще от параллельных линий красных фонарей и кабелей телеграфа. Надо мной кричали птицы. Я повернулась и поискала взглядом чаек.

Я смотрела на них мгновение, на черные, серые и белые перья, оранжевые клювы и лапы. У них было всего по два глаза. Не мои чайки.

А мне нужно было призвать их, духовных чаек, которые разделяли со мной связь. Давным-давно, когда Беловолосая демоница прошла как болезнь в нашу деревню, убивая всех, даже деревья, даже птиц, я спряталась на дне колодца, но не одна. Со мной была трехглазая чайка. Ее звали Джиуджиу, и мы шептались, пока прятались, поддерживая друг друга во влажной тьме колодца, пока крики умирающих пугали нас всю ночь. Мы обе были бессильными, но было приятнее быть бессильными вместе.

Позже она перелетела Тихий океан и присоединилась к стае духовных чаек. Я думала, так это работало, хотя я не понимала работу этих чаек. Она могла создать стаю и сама.

В прошлом году они прибыли ко мне с предложением: «Защити нас, и мы последуем за тобой». Тогда я была Второго уровня, и для меня было очень важно, что дикие духи природы выбрали меня стражем, хоть я была почти без сил. Верность чаек была очень важна для меня, их доверие ко мне, как их защитнице, было еще важнее.

Они ощущали все перемены погоды, видели будущее, хоть и ограниченно. Их неясные пророчества часто меня раздражали, но этот вопрос был простым. Из сотен или тысяч чаек-духов в Сан-Франциско хоть одна должна была видеть призрака Сю Анцзинь.

Вызвать чаек будет просто. Нужно лишь сжечь бумажный талисман.

Мне нужно было находиться снаружи, в стороне, и я пошла к моргу, где работала, выбрала проем между этим зданием и соседним. Я вытащила свою стопку талисманов, полистала рисовую бумагу, пока не нашла нужный.

Почти все мои талисманы были на желтой бумаге, некоторые на красной, но лишь один был бирюзовым. Я его теперь вытащила. Маленькие печати в виде птиц рядами покрывали его, их было сорок в каждом ряду, шестьдесят в каждой колонке… Очень много.

Должна признаться, я хотела их снова увидеть, услышать их вопли, которые напоминали людей и нет, шепот и гул, возмущенное хлопанье крыльев в воздухе. Веселое безумие их существования.

Мистер Янци на моем плече ждал, пока я зажигала спичку и поджигала бирюзовый листок. Огонь превратил края в черный пепел, пополз по странице и задел печати птиц. Тут должны были прибыть чайки, моя стая должна была собраться бурей перьев.

Я ждала шум крыльев, который перекрыл бы треск огня и топот людей на дороге, куда открывался этот узкий переулок.

Я ждала головокружительные вопли, блеск крыльев и клювов в тусклом свете.

Я ждала.

Огонь пожирал талисман, пока я ждала своих чаек. Я ждала и ждала, а талисман стал кусочком, огонь стал обжигать мои пальцы. Я терпела боль, а потом бросила обгоревший кусочек на землю.

Мистер Янци тихо сказал:

- Что случилось, Ли-лин?

Я тихо ответила:

- Они не прибыли. Не понимаю.

- Еще загадка?

- Невозможно, мистер Янци. Даже если я сделала что-то не так, даже если бы они злились на меня, талисман должен был позвать их сюда. Что-то вмешивается.

- Ли-лин, чтобы что-то вмешалось…

- Гадаешь, каким сильным нужно для этого быть? Намного сильнее меня, ясное дело, но еще и достаточно сильным, чтобы помешать связи между чайками и моим талисманом вызвать их.

- Насколько сильнее тебя, Ли-лин?

- Намного. Клятвы имеют силу. Чайки – духи природы, и вместе это создает прочную связь.

- Ясно, - сказал мистер Янци. – Ли-лин, думаешь, они могут быть…

- Мертвы, мистер Янци? Думаю, я поняла бы. Я бы ощутила.

- Я не знал, что ты так можешь.

- Не могу, - сказала я, - у меня нет такого дара, такой навык не получить тренировками и внутренней алхимией. Но я думала, что связь между мной и Джиуджиу из колодца, а потом недавняя клятва связывали нас прочно и навсегда. Если Джиуджиу была мертва, я бы ощутила.

Мистер Янци кивнул.

- Что будешь делать с этим?

- Не знаю, - сказала я. – Еще одна загадка, а я еще не справилась с другой. У меня нет решений, - я кусала губу. – Если только это не связано.

- О чем ты, Ли-лин?

- Дерево-вампир убивает девочку, ее душа пропадает, чайки-духи тоже пропадают. И кто-то проводит ритуал Облачения без позволения божеств. Я начинаю подозревать, что у этих проблем может быть один корень.

- Ясно, - сказал мистер Янци, прижал ладонь к глазу, словно смотрел вдаль. – И что теперь?

- Я буду искать, - сказала я. – Пытаться найти призрака девочки и чаек. Наш следующий шаг ясен, но он будет сложным.

- Что сложного, Ли-лин?

- Мистер Янци, - сказала я, - ты когда-нибудь пробовал отыскать кота?

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒