М.Х. Боросон «Девушка без лица» («Хроники даоши» - 2) 2 страница

- В Китайском квартале мало умелых чтецов Гуа Минь, - сказала я. – Вы доверяете суждениям того чтеца настолько, что можете принимать важные решения?

- Да, - сказал он и резко посмотрел на меня. – Доверяю.

Я глядела на него еще миг, пытаясь понять, что он пытался передать мне без слов. Почему он скрывал имя?

- Предсказатель, - сказал мистер Сю с акцентом, - сказал, что брак с этой девочкой наполнит мою жизнь удачей, направил меня к ней.

- Где проводили чтение?

Неловкость пропала на его лице и в теле. Этот вопрос он от меня и ждал.

- В храме на Дюпоне.

- Дюпон? – сказала я, а потом поняла. Я знала, почему мистер Сю не сдержался. Да, им читал эксперт, этот мужчина был известным, уважаемым и опытным, мастером чтения судеб, и он больше не считал меня его дочерью.

Чтению моего отца можно было доверять. Если отец сказал мистеру Сю жениться на девочке для удачи, то было бы глупо отказываться. Но тут, в морге, если бы Сю Шандянь упомянул имя моего отца, он бы унизил меня. Потому он молчал, пытаясь защитить меня от смущения.

Не многие старались бы избавить меня от унижения. Мне нравился Сю Шандянь.

Я поймала его взгляд, передавая, что поняла, что он делал, зачем, и ценила это.

В нашем обществе такие мелочи и плата за них порой становились сетями доверия, социальных связей, названных гуаньси. Чужакам они казались невидимыми, но если кто-то старался сохранить вам лицо, это имело значение. Если им отплатить добром, те люди становились союзниками, друзьями и семьей. Нюансы отношений переплетались в обществе. Сю Шандянь постарался избавить меня от позора, когда редким было бы дело до такого, и я ощущала тепло и благодарность.

- Анцзинь хотели выставить на аукцион, - сказал мистер Сю. – Предсказатель показал ее данные, сказал, что она привлечет ко мне невероятную удачу. Я купил ее, заботился о ней. Давал ей еду и одежду, отправил ее в школу. Мы играли музыку и катались вместе. Я дал ей плюшевого зайца, которого она везде носила. Она была моей женой на бумаге, а в реальности была моим талисманом, и я растил ее как свою дочь.

- Так он выиграл так много денег за столом Си Лянь, - буркнул мистер Пу.

Мистер Сю словно резко проснулся.

- Ли-лин, дух Анцзинь будет в безопасности? – с тревогой спросил он. – Она будет счастлива?

Я смотрела в глаза вдовца, обдумывая его вопросы. Хан, высшая душа, состояла из трех частей, которые двигались в разные стороны после смерти. Одна часть души отправится с именем Сю Анцзинь, одна останется с трупом, а третья, самая важная, уйдет в иной мир. Все три части ее высшей души были моей ответственностью. Я должна была почтить ее имя, отыскать идеальное место для ее трупа и доставить ее невредимой к Нито и Мамиану, солдатам с головами быков или лицами лошадей, которые сторожили врата следующего мира.

Я повернулась к Сю Шандяню и сказала:

- Я добавлю табличку с именем вашей жены на почетном месте в моем Зале предков. Я найду место на кладбище, что лучше всего ей подходит. Я исполню похороны с музыкантами и плакальщицами, и я проведу процессию по деревянному мосту тринадцать раз, чтобы отправить вашу жену невредимой в иной мир.

- Что мне делать? – сказал он.

- Вы можете поучаствовать в ее похоронах, - сказала я.

- Я не об этом, мисс Сян, - сказал он. – Что мне делать без нее?

Я долгое время стояла в потрясении.

- Вы говорили, что она – жена лишь на бумаге.

- Да, - сказал он. – Но она живет в моем доме. Жила. Будет так тихо без нее и ее музыки.

- Она играла на инструменте?

- Нет, - сказал он.

Ответ меня запутал. Я бы попросила его объяснить, но в его глазах стояли слезы, он хрипло дышал, почти плакал. Прошел долгий миг, я не могла отыскать слова, чтобы утешить бедного мужчину. Можно было подумать, что я, столько всего потеряв, научилась говорить что-то важное другим во время горя, но потеря не давала четких уроков или легких ответов. Порой жизнь казалась чередой катастроф, которые мы не могли предотвратить. Ужасное происходило, а мы продолжали существовать, жить, дышать, просыпаться, видеть мир. Я всегда ощущала себя запачканной кровью матери, мужа, словно их смерти отметили меня, и ничто не могло смыть ту кровь.

- Мистер Пу, мистер Сю, - сказала я, окинув их взглядом, - вам будет опасно проводить тут время, пока я не подготовлю ее. Но пока я не запечатаю нижние души в ее трупе, вы оба можете пострадать от болезни или неудачи.

Сю Шандянь стоял, будто в трансе. Мистер Пу прижал ладонь к спине вдовца и вывел его из комнаты. Двое принесших тело ушли следом, оставив меня с трупом.

Через миг мистер Пу подошел к двери, гладя рукой белую бороду.

- Мисс Сян, - сказал он. – Вы не считаете себя частью Си Лянь, так ведь?

- Я не член банды, мистер Пу.

- Я не о формальностях, мисс Сян. Вы не считаете себя частью этого общества, а просто выполняете условия контракта, и когда три года пройдут, у вас не будет связей. Да?

Я не хотела признаваться в этом.

- Почему вы спрашиваете, мистер Пу?

- Из-за нее, - он указал на труп. – Как и ее муж, Сю Анцзинь была под защитой банды. Если бы вы были одной из нас, ощутили бы связь с девочкой, как со своей кузиной. Но раз вы не член общества, а просто работник…

- Мистер Пу, - сказала я, - думаете, я не позабочусь о ней, потому что я не из ее группы?

- Я такого не говорил, мисс Сян, - сказал он со сталью в голосе. – Я бы хотел дать совет работнику банды Си Лянь, если она хочет узнать причину смерти этой девочки.

Я смотрела на него, и мне не нужно было кивать или говорить.

- Будьте осторожны, мисс Сян, - сказал он. – Босс не просил узнать причину, так что все действия ваши будут без поддержки банды Си Лянь. Я не могу влиять на ваши действия… хотя я могу ими восхищаться.

- Это все, мистер Пу?

- Еще одно, мисс Сян. Что бы вы ни сделали дальше, я был бы рад, если бы вы выжили. Считайте это личной услугой, - и на этом он ушел.

Я осталась в тишине со свечами и мертвой девушкой, дышала в пустоте. Лицо миссис Сю все еще был скрыто. Я отодвинула ткань и впервые увидела ее лицо.

Что можно было сказать о трупе? Я не видела девочку, пока она была живой. Она была милой? Смеялась и улыбалась? Любила пряную лапшу? Это не было ясно при виде пустого мертвого лица и неподвижного тела на столе.

Я пыталась ощутить, кем она была. Короткая жизнь, и она умерла. Может, ее родители умерли, может, продали ее, или ее похитил, а потом она как-то миновала Тихий океан и попала на аукцион. Ее купил хороший мужчина и отправил в школу. А потом в девять лет у Сю Анцзинь выросли цветы изо рта и носа и убили ее.

Моя жизнь была схожей, но и отличалась. Я потеряла маму и дом. Пересекла океан. Но прожила дальше девятого года, встретила своего мужа.

Жизнь ни у кого не была простой. У каждого из нас было лицо, судьба, слова и руки, чтобы создать себе жизнь лучше. Но слова девочки не влияли на жизнь, ведь девочек часто заставляли молчать, и ее ладони не могли создать свою судьбу.

Жизнь девочки была неплохой. Может, нет. Она не принимала решения. Она была маленьким бумажным корабликом, потерянным в море, бумажной женой, попавшей из рук одного мужчины к другому. Мой отец и Сю Шандянь решили курс ее жизни. А теперь она была мертва. Девять лет, уже мертва.

Что-то в трупе вызвало дрожь отвращения на моей коже. Я месяцами работала тут, годы провела с отцом за схожей работой, и нам попадались мертвые дети. Но это было другим, как-то отличалось от остального. Что-то в этом трупе – ощущение пустоты – вызывало дискомфорт.

Я заставила себя прижать палец ко лбу мертвой девочки. Ничего.

Я коснулась ее горла. И там ничего.

Я подвинула ее тунику и прижала ладонь к холодной коже ниже пупка, ощущая ее нижний дантян, где тело человека создавало энергию ци. Ничего.

Я сняла ее туфли и посмотрела на ее носки, известные как Бурлящие источники. И там ничего.

Не было следов, что у девочки вообще была душа.

ДВА

- Как? – вылетело слово в тихой комнате.

Вопрос звенел во мне, в моей туманной голове. Как такое было возможно? Меня мутило. Я согнулась, меня чуть не стошнило, и я ощутила кислую желчь в горле. Я не хотела портить труп, так что отошла от стола.

Я дышала быстро и прерывисто. Что произошло с ребенком? Некоторые даоши говорили, что у людей было три хана, высшие души, другие говорили, что душа была одна, но из трех частей. Я не поддерживала ни одну сторону, но было у девочки три души или одна, что-то должно было остаться в трупе или неподалеку, следы человечности, бессознательный гул. Этого не было. Его украли? Уничтожили? Как-то поймали? Я о таком никогда не слышала.

Я поджала губы, пытаясь понять, что делать. Знала ли я ритуалы, которые помогли бы мне отыскать то, чего ей не хватало? В голову пришла мысль. Ритуал Возвращения души исполнялся на похоронах и Фестивале призраков, хоть и не выполнял цели из названия. Зато тут он мог помочь. Я зажгла благовония из сандала, подняла к небу и подула вверх, поднимая дым к потолку.

Я представила иероглиф Печати золотого света, направила его к небу дыханием. А потом представила Печать ароматного облака, выдохнула в последний раз и послала и ее в небо.

И я ждала. Слушала ответ, словно бросила камень с моста и ждала, когда он ударится об воду. Я хотела ощутить ответ. Но законы природы словно нарушились: камень будто падал и падал, не достигая ничего на дне.

Цветы, что росли внутри нее, съели ее душу? Я поежилась от этой мысли. Я не могла терпеть этот ужас. Я росла с даоши, видела много трупов, и этот не отличался. Это был просто мертвый человек, предмет, и во всем этом не было смысла.

Мне нужно было взглянуть иначе. Услышать чьи-то еще мысли, увидеть другими глазами.

Или одного глаза хватило бы.

Из сумки с приборами для ритуалов я вытащила маленькую бамбуковую флейту, зовущуюся коди, и сжала обеими руками. Хоть она была всего в два дюйма длиной, когда я опустила ее между губ и подула в центральное отверстие, свист был четким и ясным. Я наиграла обеими руками мелодию.

Крохотная фигура, не больше моего пальца, вышла из-за свечи. Дух напоминал глаз человека с ручками и ножками. Он театрально поклонился.

- Как могу помочь, Ли-лин?

При виде мистера Янци я чуть расслабилась. Дух-глаз был создан с одной целью: спасти меня. Я была в трансе, сознание было заперто в мире духов. Чтобы спасти меня, отец создал мистера Янци, выколов себе глаз. Жертва отца означала для меня больше, чем я могла сказать, и дух его глаза стал моим самым верным и близким другом.

Я рассказала ему о событиях дня. Он смотрел без слов на пустой труп. Я сказала:

- Во всем этом нет смысла, мистер Янци. Не сходится. Труп мертв сильнее, чем что-либо умершее.

- Вернемся к тому, как она умерла, - мистер Янци потер белок глаза. – Цветы выросли из ее рта и задушили ее. Допустим, это демоническое растение. Оно могло съесть ее души?

- Я о таком не слышала, - сказала я. – Хулицзинь, лисьи духи, пожирают энергию ян живых, но не поедают души.

- Ясно, - глаз сцепил ладошки за собой. Он стал расхаживать по столу. – Ли-лин, тебе точно нужно лезть в эту ситуацию?

- О чем вы, мистер Янци?

- Твой босс приказал тебе расследовать это?

- Нет, - сказала я.

- Тогда он не будет рад, что ты тратишь время вне работы на то, чтобы узнать о смерти этой девочки, когда он тебя не просил и не разрешал пробовать узнать больше.

Я мрачно посмотрела на маленького духа.

- Для меня это важно.

- Почему, Ли-лин? Что такого важного, что ты хочешь рисковать собой и навлечь гнев босса?

- Она важна, - я указала на труп. – Она прибыла в страну одна, или ее купили против воли. Ее передавали между руками мужчин, будто деньги. Она жила в этом обществе, где почти все вокруг нее были мужчинами, и умерла. А теперь ее труп потерял душу. Кто-то должен узнать, что с ней случилось. Кому-то нужно позаботиться. Она не будет забыта. Я узнаю, что случилось с этой девушкой. Если ее душа еще существует, я защищу ее, а если нет – отомщу за нее.

- Ли-лин, ты говоришь так, словно она была одна в мире, но ты сама сказала, что Сю Шандянь, похоже, обходился с женой хорошо, пытался создать для нее уютную жизнь.

- Это так, мистер Янци, - сказала я. – Но он не давал ей ничего, лишь забирал удачу. Каждой жизни нужен смысл.

- Да, Ли-лин? – он пронзил меня взглядом. – В чем смысл твоей жизни?

- Я защищаю живых и помогаю мертвым, мистер Янци.

- Порой я гадаю, хватает ли этого, - сказал глаз.

- О чем вы, мистер Янци?

- Ли-лин, - он старался облечь мысль в слова, - разве не проще в чем-то жить ради прошлого? Ты посвятила себя мертвым. Мертвые тебя не подведут, не предадут, не расстроят. Ты горюешь по умершим, носишь скорбь как погребальный наряд. Но ты юна, и горе на твоей душе, Ли-лин, тяготит тебя.

- Мне нельзя почитать мертвых, мистер Янци? Величие моего мужа, жертву моей матери? Мне их просто забыть?

- Забыть? – сказал он. – Нет, не забыть. Но я знаю о твоих кошмарах.

Я подавила дрожь. С детства по ночам порой повторялся сон. Я звала его Кровавым сном, наверное, следствием моего путешествия в Кровавый пруд. Кровавый сон парализовал меня, ранил из-за всех моих потерь. Я видела мертвую маму и ничего не могла поделать, а теперь я три года видела в Кровавом сне, как умирал мой муж, снова и снова.

- Мистер Янци, - сказала я, наконец. – Я выбрала почитать людей, что означали все для меня, но люди, которые заботились обо мне, мертвы.

- Ты говоришь, что все, кто заботился о тебе, мертвы, - сказал мастер Янци. – И твой отец отказался от тебя. Да, он не поддерживал тебя так, как ты хотела. Но ты недооцениваешь его чувства к тебе.

- И все же? – сказала я.

- И все же, - сказал мистер Янци, - я – его глаз, и у моей жизни тоже есть цель. Моя цель – спасти тебя, даже когда тебя нужно спасать от тебя.

Я взглянула на труп на столе.

- Какой была цель ее жизни?

Мистер Янци напрягся на пару мгновений, молчал.

- Может, стоит спросить у нее, - сказал он.

- В смысле?

- Одна из частей ее высшей души должна оставаться в ее трупе, да?

- Да, - сказала я. – И этой части там нет.

- Душа ее трупа пропала, - сказал он. – Но отправились ли две другие части туда, куда должны были?

- Друг мой, - сказала я, - ты только что заработал себе больше времени в теплой чашке чая. Спасибо за идею.

Я переписала Восемь деталей Сю Анцзинь на желтую рисовую бумагу. Я добавила три отметки сверху, оставила свою печать алыми чернилами три раза.

Я поднесла талисман к огню свечи, чтобы он загорелся. Он быстро вспыхнул, пламя было ярким в тусклой комнате. Талисман рассыпался пеплом, став духовным посланием.

Я коснулась его, искала пульс на духовной бумаге.

- Что такое, Ли-лин?

- Ощущения связи нет, - сказала я. – Сю Анцзинь и ее имя с деталями должны притягиваться друг к другу, это духовное послание должно иметь свой пульс, пытаться соединиться с душой человека.

- А это не ощущалось?

- Нет, - сказала я. – Ощущалось неактивным.

- Значит, что-то случилось с ее душой?

- Не обязательно, - сказала я. – Может, Восемь деталей не верны.

- И девушка умерла с цветами, растущими изо рта, - сказал он. – Это первая загадка. Что за растения растут в человеке и удушают его? Ее шихан, высшая душа трупа, отсутствует. Это вторая загадка. И…

- И ее Восемь деталей ни с чем не связаны в духовном мире, - сказала я. – Третья загадка.

- У тебя есть способ узнать, точные ли Восемь деталей?

- Да, - сказала я, но скривилась. – Кое-кто может мне рассказать больше.

Глаз ждал, что я продолжу, но я молчала. Он глядел на меня. Минута прошла в тишине.

- Ты собираешься поговорить с отцом, да? – сказал он.

Я не ответила.

- Ты к этому готова, Ли-лин?

Я не ответила.

Он уткнулся зрачком и радужкой в ладошки.

ТРИ

Я покинула территорию Си Лянь и пошла в район Аншень. Знака границы не было. Те же люди подавали рис и овощи с кусочками мяса, те же парикмахерские, те же маленькие фабрики, где крутили сигары или делали одежду.

Старый дом ощущался нереальным. Я миновала угол, где два мальчика раньше дрались и играли, пока я смотрела. Шагая, я вспомнила те веселые вечера, радостных мальчишек, какими они были за годы до того, как я вышла за одного и покалечила другого. Я повернула за угол.

Я прошла мимо мужчин, читающих новости из Китая или объявления на стене, подождала, пока мимо проедет повозка с лошадью и пошла дальше. Я замедлилась на миг у участка дороги, который всегда будет для меня Местом, где я выбралась из паланкина невесты, и пошла дальше мимо участка, что всегда останется Местом, где убили моего мужа. Я миновала людей, и многие поглядывали на меня, узнавали «девушку, что жила тут», «вдову Ракеты» или «дочь даоши».

Наконец, я подошла к углу Калифорнии и Дюпона, где несколько человек собрались посмотреть на ночной ритуал моего отца.

Отец бросил бумажную лошадь в костер. У огня под светом первых звезд его лицо казалось строгим. Его седеющие усы и брови отражали оранжевый, красный, желтый свет огня, тени были резкими и темными. Он был в наряде даоши песочного цвета, расшитом триграммами из Йи Цзинь. Его черная шапка напоминала крышу. Люди наблюдали за ним, живые и мертвые.

Он, видимо, купил стеклянный глаз, пока мы не виделись. Белый, не видящий, он катался в его глазнице. Рядом с ним был большой мешок, полный бумажных предметов, которых он предлагал духам.

Я смотрела, как бумажная лошадь становится пеплом, а потом духом. Встав в мире духов, лошадь выглядела покорно, она была с седлом, уздечкой и шорами. Худой призрак в поношенной серой одежде увел лошадь.

Дух глаза отца смотрел, как мертвец и его лошадь тают в тенях.

- Тот мужчина кажется счастливым.

- Конечно, – сказала я. – У него теперь есть лошадь, чтобы пахать в Аду. И он сможет ехать на ней, куда захочет, как ты катаешься на мне.

Мистер Янци рассмеялся.

- Моя жизнь была бы лучше, если бы у тебя были поводья.

- Осторожнее, друг, а то в следующей чашке чая может оказаться рыбий жир, - он сделал вид, что задрожал от пустой угрозы, и мы притихли, - Отец не выглядит уставшим для тебя? – спросила я.

- Откуда мне знать, Ли-лин? Я не привык видеть его снаружи.

Когда отец выколол себе глаз и послал духа помочь мне, он ожидал, что я уничтожу духа. Это не вернуло бы ему глаз, но отец хотел, чтобы дух был уничтожен, потому что он был одним из яогуаев, странных монстров. Я отказалась убивать мистера Янци, и отец отказался от меня.

Скучал ли он?

Пепел летел мимо меня с ветерком. Дождь днем оставил лужи среди брусчатки, и пепел падал в воду, таял в жидкости, которая казалась мне знакомой: в детстве папа заставлял меня пить воду с пеплом талисманов. Он пытался исцелить меня от глаз инь. Чтобы я не видела то, что было мне открыто.

Кусочки обгоревшей бумаги разлетались с холодным ветром.

Ветер точно был холодным. Потому что ничто не отвлекало моего отца, он сильно сосредотачивался. Это холодный ветер заставил его поднять голову, отвернуться от костра и пронзить меня взглядом, словно стрелой в сердце.

Он нахмурился.

Я сглотнула.

Воздух между нами словно стал плотным и горел. Мистер Янци юркнул в мой карман, словно отец мог его увидеть.

Отец протянул руку. Он сжал пальцы, и я подумала, что он собрался исполнить проклятие рукой, но нет, он поманил меня.

Мои ноги понесли меня к нему, и вскоре я оказалась рядом, стала достаточно близко, чтобы соприкасаться.

Или ударить друг друга.

Я думала о нем часто за месяцы разлуки. Я подготовила сотню сцен в голове, репетировала их мысленно, а теперь оказалась лицом к лицу с ним и не знала, как себя вести.

- Ли-лин, - сказал он. – Я знаю, что ты затеваешь, и я не позволю тебе осуществить твои злые планы.

ЧЕТЫРЕ

- Я не знаю, о каких планах идет речь, отец, - сказала я.

- Не зови меня отцом, - рявкнул он, - бесстыдница! У тебя нет отца, а у меня – ребенка.

Его слова трещали как хлыст.

- Хорошо, - сказала я. – Я буду звать тебя шифу, ведь я многому научилась от тебя, и я тебя уважаю.

Он хмыкнул, звуча как мистер Янци. Это было понятно, ведь дух был в его глазу, но я все еще не понимала, какой была связь между ними.

- Но, - продолжила я, - уверяю, шифу, я не планирую ничего злого. Я только исполняю свой долг и почитаю мужа.

Его человеческий глаз и стеклянный смотрели на меня. Когда он заговорил, голос был тихим, но строгим:

- Ты не проводила Главные ритуалы?

- Говорю снова, отец… то есть, шифу, я не исполняю такое, и я даже не знаю, о каких ритуалах идет речь.

Его человеческий глаз смотрел почти так же строго, как стеклянный. Он ответил:

- Ты уверена в этом, Ли-лин?

Я не смогла убрать гнев из слов.

- Уверена, шифу? Думаешь, я могла исполнить Главный ритуал и забыть? Я могла делать его случайно, невольно запомнив длинные абзацы писания, повторяя их каждый день в одно время, не желая того? О, да, отец… Шифу, если бы я такое сделала, я бы знала.

- Избавь меня от своего возмущения, - сказал он. – Это важно, Ли-лин. Нет времени на женские эмоции.

- А когда-то было?

- Хватит, женщина. Если ты не стоишь за ритуалами, то что ты тут делаешь?

- Новичок пришел просить совета наставника, - сказала я, - надеясь научиться.

Его точеные черты и белые усы на пару мгновений отразили задумчивость. Он полез в сумку, рылся там, пока не нашел то, что искал. Он вытащил четыре деревянных прута, каждый в шестнадцать дюймов длиной. Он протянул пару мне, и я осторожно приняла их.

Он поднял по пруту в руке.

- Хочешь поговорить? Сражайся.

Я скривилась. Я любила сражаться, потому что отвлекалась от мыслей, позволяла телу вести меня. Но говорить во время сражения было печально.

Я смотрела, как он держал прутья, изучала взглядом его стойку.

- Словно это мечи-бабочки? – спросила я. Он кивнул, я заняла боковую стойку лошади и взмахнула прутьями, словно мечами, привыкая к их весу и балансу.

Мы поклонились друг другу, заняли стойки снова и напали. Отец быстрыми движениями взмахивал прутьями и делал выпады, я отбивалась. Наши инструменты стучали, словно барабан. Я знала, что отец обманывал ритмом противника. Как только оппонент думал, что ритм постоянный, отец нарушал его жестоким ударом.

И он пришел сверху. Его прут ударил с силой, прижал мои пальцы к моему оружию. Я отпрянула, кривясь и разжимая пальцы.

Будь это сражение с настоящими мечами, мои пальцы были бы отрублены, а меч выпал бы из руки, и тогда противник убил бы меня. Повезло, что это была тренировка.

- Не нужно быть такой беспечной, - сказал он.

Я опустила голову, он шагнул вперед.

- Задавай вопрос, - сказал он, обрушив выпады (я уклонялась) и удары (я отбивалась).

- Шифу, - сказала я, отражая его прут, - ты знаешь о растении, которое может задушить человека изнутри?

Его защита вдруг оставила брешь, и я сделала выпад, легонько задела его плечо.

Он отступил на шаг. Он смотрел мне в глаза со строгостью в человеческом глазе и пустотой стеклянного, и мне было не по себе.

- Я знаком с таким, - сказал он. – Сисюэмо шу.

От этих слов я моргнула. Первое означало «демон-кровосос», похожее на европейское слово «вампир». Шу просто означало дерево, хотя так часто называли и другие растения.

- Деревья-вампиры? – повторила я.

Он махнул продолжать сражение, и я остановила его прутья своими. Он заговорил, пока мы бились, бросая вызов моей сосредоточенности.

- Я видел раз дерево-вампира, - сказал он, пока наши прутья стучали друг по другу, - когда был в Пекине.

Он не рассказывал, что был в Пекине. Я отвлеклась на информацию, и его прут попал по моему запястью. Он отпрянул, давая мне прийти в себя. Я тряхнула рукой, подавляя боль.

- Я не знала, что ты хоть раз был в Пекине, отец.

Его взгляд ударил меня сильнее дерева.

- Шифу, - исправилась я.

Мы продолжили бой. Мужчины, проходя, заметили нас, несколько остановилось посмотреть.

- Я провел несколько месяцев в Пекине, - сказал отец под стук прутьев, - когда был очень юным, - тук, тук. – До того, как решил стать даоши, - тук, тук, тук. – Потом, когда я начал учиться у шифу Ли, пришел приказ, чтобы шифу поспешил в Запретный город, - тук, тук, тук, тук. – Шифу взял меня с собой, потому что я там уже был.

«Он был в закрытой зоне, где жил император, дважды, но не рассказывал мне?» - прутья отца пробивали мою защиту. Он с силой стукнул меня по локтю, вспыхнула боль, а через миг задел мой подбородок. Если бы это были стальные мечи, моя голова уже покатилась бы по земле.

- Сосредоточься, - сказал он.

Я отошла, глядела на него и округу. Дюжина мужчин обступили нас, смотрели и болели.

- Шифу, мне сложно поверить, что ты был в Запретном городе, доме императора и его семьи, дважды. Почему ты ни разу не рассказывал об этом?

Он махнул, и мы продолжили бой, ускользая друг от друга, танцуя с прутьями.

- Таким не хвалятся, Ли-лин, - сказал он, ударяя и отталкивая мое оружие. – Тридцать лет назад какой-то дурак привез подарок из Южной Африки, деревце в горшке с листьями синего цвета. Одна из дочерей императора Тунчжи съела пару ягод, и дерево стало расти внутри нее. Цветы выросли из ее рта.

Удары отца были точными, но он не старался пробить мою защиту. Он бился рефлекторно, и даже так мне было сложно отбиваться. А он еще и говорил.

- Доктора семьи императора пытались срезать стебли, но из них текла кровь принцессы. И потому в Запретный город вызвали даоши. Хотя растение было новым для них, - тук, тук, - они смогли уловить в нем грязную энергию. И они пытались придумать, как помешать дереву разрастаться. Для сдерживания заражения потребовались самые сложные ритуалы из всех, что я видел, - его удары вдруг стали быстрее, отгоняли меня, - заклинания, - удар, - жесты руками, - стук, - особые шаги, - взмах, - талисманы, - стук, - и все были в тесном сотрудничестве между собой и с традиционным докторами, которые слушали ее пульс и работали с энергией.

Чтобы перевести дыхание, я отпрянула от зоны досягаемости его оружия. Он обрадовался и вытер пот со лба, а потом продолжил:

- Шифу Ли и тридцать других даоши – тридцать! – по очереди колдовали день и ночь неделю. Они смогли поддерживать жизнь принцессы днями, - он поманил меня к себе для нового сражения, и я послушалась с неохотой. – Их общая магия остановила рост Сисюэмо шу, и она могла дышать, но они не смогли убить растение или убрать его. Девушка умерла от голода.

- Это ужасно, - сказала я, шагая вперед для выпада, но он отбил мой прут. – Дерево-вампир убило ее тело, но ее высшая душа осталась целой?

Он был возмущен, но все равно обманул меня финтом и ударил по моему предплечью. Мужчины завопили от радости.

- Что это за вопрос? Да, Ли-лин, ее душа была целой. Растение выпило ее кровь и положительную энергию. Ничто не тронуло ее душу.

- Это хорошо, шифу. Растение больше никому не навредило?

- Это не было заразным, - сказал он. – Когда она умерла, оно почти сразу же умерло. Даоши решили, что растение было злым, демоническим, но заражение принцессы было из-за проклятия волшебника.

- Это звучит ужасно, шифу.

Он мрачно улыбнулся и ударил прутьями по моим, отгоняя меня.

- Я еще не описал это так плохо, как было, Ли-лин. Цветы были красивыми, и это пугало. Думаю, она ослепла перед смертью и оглохла. Это было поражение. Если бы мы знали, кто колдовал, или где был алтарь волшебника, мы могли бы спасти ее.

- Я не понимаю, зачем волшебнику проклинать Сю Анцзинь, - сказала я.

Защита отца пала, и я ударила обоими прутами сильнее, чем намеревалась. Мужчины снова завопили. Радуясь мигу перерыва, я отошла от него и вытерла пот с лица.

- Сю Анцзинь? – сказал он. – Жена Сю Шандяня? Она пострадала от Сисюэмо шу?

- Оно убило ее, - сказала я.

Отец обмяк, как мокрый мешок, зажмурился.

- Я знал ее, - сказал мрачно отец. – Я представил ее мужу.

- Он мне рассказывал, - сказала я. – И показал их Восемь деталей.

- Это, - он оскалился. – Все ложь. И зря.

- О чем ты, отец? Шифу?

Он повернулся к зрителям:

- Сражение закончено, - сообщил он. Ворча, они разошлись. Отец протянул руку, и я вернула прутья. Он связал их леской и вернул в сумку. Железная пиала, в которой он сжигал бумагу, уже остыла, и он стал разбирать переносной храм и алтарь. Я помогала ему собирать вещи. Он взглянул на меня и кивнул.

Зевак не осталось. Отец шагнул ко мне и сказал:

- Я сделал для нее фальшивое чтение, Ли-лин.

- Почему ты это сделал?

- Сю Шандянь хотел купить то, что улучшить его удачу за игровым столом. У него были деньги и самоконтроль, чтобы игрой не дойти до бедности, но он хотел быть победителем. И тут как раз привезли девочек для аукциона. Те продажи, Ли-лин,… неприятные. Девочек не заковывают в цепи, их держат в комнатках с сеном, как скот, они едят холодный рис, пока их не продадут. Одна из ценного груза в прошлый раз повесилась, и ее призрак беспокоил их…

- Хорошо, - сказала я.

Судя по его лицу, он согласился. И просил меня молчать.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒