Проблемы периодизации. исторических макропроцессов. Введение. Формационный подход

Стр 1 из 7Следующая ⇒

http://cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=51&Itemid=49

Проблемы периодизации

исторических макропроцессов

История и Математика:

Модели и теории /

Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, С. Ю. Малков.

М.: ЛКИ/URSS, 2008. ISBN 978-5-382-00950-6. С. 166-200.

Введение

В советской науке исторический процесс представлялся в форме линейного однонаправленного развития общественно-экономических формаций. В годы перестройки возобладало мнение о том, что формационная теория должна быть заменена теорией цивилизаций. Впоследствии распространилось компромиссное мнение о необходимости «синтеза» между этими двумя подходами. Между тем, в настоящее время в социальных науках и истории существуют не две (!), но четыре группы теорий, которые по-разному объясняют основные законы возникновения, дальнейшего изменения, а иногда гибели сложных человеческих систем. Кроме различных однолинейных теорий (марксизм, неоэволюционизм, теории модернизации и др.) и цивилизационного подхода, существуют многолинейные теории, согласно которым существует несколько возможных вариантов социальной эволюции, а также мир-системный подход, моделирующий циклы экономического, социального и культурного роста/упадка различных центров и периферии. Цель данного обзора ‑ показать современное состояние различных теорий и перспективы их использования в современной российской науке.

Формационный подход

В отечественной исторической науке практически до начала перестройки были распространены только марксистские схемы периодизации прошлого. Наибольшее распространение получила ортодоксальная схема пяти формаций (так называемая «пятичленка»), которая была сформулирована в ряде катехизических текстов, начиная сМанифеста коммунистической партии до Краткого курса истории ВКП(б) включительно. Наиболее полно эта концепция была сформулирована в популярном произведении Ф. Энгельса Происхождение семьи, частной собственности и государства. Ее суть заключается в том, что человечество проходит в своем развитии пять последовательных этапов – первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую формации. Данная схема в форме непререкаемой догмы вошла во все учебные и справочные марксистские издания.

Между тем данная схема не была изобретена непосредственно ни Марксом, ни Энгельсом. В. П. Илюшечкин убедительно показал, что идея деления истории на три стадии (античную – средневековую – современную/modern) была широко распространена в европейской науке Нового времени. Мыслители XVIII–XIX вв. экстраполировали ее на весь мир, в частности истоки Марксовой периодизации истории можно найти в схемах Сен-Симона и Г. Гегеля (Илюшечкин 1996). Если говорить о зрелых сочинениях собственно Маркса, то скорее он придерживался деления на «первичную» (первобытную) и «вторичную» (антагонистическо-классовую) формации, которые должны смениться третьей формацией – коммунизмом. «Вторичная» формация делилась им на стадию «личной» зависимости (азиатский, античный и феодальный способы производства) и стадию «вещной» зависимости ‑ капитализм (Бородай, Келле, Плимак 1972, 1975).

Так называемые «творческие марксисты» воспринимали пятичленную схему как главный ошибочный конструкт марксистской теории и именно против нее были направлены их основные критические высказывания. В очень высокой степени развитие творческого марксизма в СССР следует связывать с дискуссией об азиатском способе производства, которой посвящена обширная историография (Wittfogel 1957; Качановский 1971; Krader 1975; Никифоров 1977; Sawer 1977; Шафаревич 1977; Tökei 1979; Gellner 1988; Dunn1982; O’Leary 1989; Jaksic 1991; Иванов 1993).

Первая дискуссия (1925‑1931 гг.) была вызвана как ростом национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, так и стремлением Советского правительства/ВКП(б) экспортировать пролетарскую революцию на Восток. Интерес к этой теме у марксистских теоретиков был стимулирован еще и особым отношением Маркса к Востоку. Однако после разгрома «азиатчиков» (т.е. сторонников концепции азиатского способа производства) в советской науке утвердилась пятичленная схема формаций Сталина – Энгельса. В этой схеме все древние восточные общества были отнесены к рабовладельческой стадии, а все средневековые – к феодализму.

Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957–1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после II Мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса, насаждением марксизма в странах Восточной Европы, оживлением общественной и культурной жизни после ХХ съезда КПСС. В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства. В конечном счете, дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует отметить «ревизионистские» концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (Wittfogel 1957; Garaudy 1967), а также мнение А. Я. Гуревича о «личностном» характере докапиталистических обществ (1970, 1972).

После свержения Хрущева начался курс на «закручивание гаек» и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971‑1991 гг.) состояла из «полуподпольного» периода в годы «застоя» и периода активного обмена мнениями в годы «перестройки». Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока. Пик дискуссии пришелся на 1987–1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Шафаревич 1977; Афанасьев 1989; Васильев 1989; Нуреев 1990; Стариков 1996 и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление.

Дискуссия об азиатском способе производства подтолкнула к новым интерпретациям специалистов в истории первобытности и становления цивилизации. Оказалось, что сложная иерархическая организация власти возникла задолго до появления частной собственности. Изучая особенности политогенеза у самых различных народов Европы, Азии, Африки и Америки, целый ряд как отечественных, так и зарубежных историков и антропологов в период 1960-х – 1970-х годов пришел к мнению, что в ранних государствах частной собственности еще не существовало и только с формированием зрелых форм доиндустриальных обществ появляется институт частной собственности (Неусыхин 1968; Гуревич 1970, 1972, Service 1975; Claessen, Skalnik 1978; Хазанов 1979; Васильев 1982, 1983; Илюшечкин 1986, 1990 и др.).

Возник вопрос, как определять уровень развития этих обществ. В западной науке догосударственные общества стало принято именовать вождествами, а появившуюся государственность – «архаическим» или «ранним» государством. Среди отечественных автором длительное время была популярна концепция «дофеодального периода» А. И. Неусыхина (1968), позднее большинство вышеупомянутых советских ученых и их последователей (некоторые не без влияния зарубежных коллег) приняли идею о необходимости выделения трех этапов:

(1) предгосударственного общества, в котором большинство населения уже отстранено от управления обществом («дофеодальное общество», «предклассовое общество», «военно-иерархические структуры», «протогосударство-чифдом», «вождество» и др.);

(2) «раннего государства», знакомого с эксплуатацией, но не знающего частной собственности («раннеклассовое общество», «раннефеодальное», «варварское» или «сословное» государство и пр.);

(3) традиционное государство, знакомое с частной собственностью («зрелое государство», «сословно-классовое общество» и т.д.).

Исходя из этих идей сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть ‑ между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Семенов 1970, 1980, 1993, 1996, 1999; Коранашвили 1978, 1988; Капустин 1988; Нуреев 1989 и др.). В других, более популярных схемах формаций четыре ‑ вместо рабовладения и феодализма «большая феодальная формация» (Кобищанов 1974, 1992, 1995 и др.) или единая докапиталистическая формация – «сословно-классовое общество» (Илюшечкин 1986; 1990).

Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивает Л. С. Васильев (1983, 1988 и др.). Правда при этом он, как и А. И. Фурсов, уже выходит за рамки собственно марксистской теории. Внешне схожая позиция сформулирована в работах А. А. Кара-Мурзы (1989, 1990). Некоторые исследователи пытаются соединить принципы стадиальности и многолинейности. Опираясь, как правило, на концепцию исторического процесса К. Маркса (Бородай, Келле, Плимак 1974), они выделяют на добуржуазной стадии вторичной мегаформации несколько возможных моделей развития (Меликишвили 1972, 1975; Киселев 1985, 1986, 1988; Павленко 1985, 1987, 1989, 2002 и др.)

К середине 1990-х гг. можно говорить о научной смерти пятичленной схемы формаций. Даже ее главные защитники в последние десятилетия ХХ в. признали ее несостоятельность. В. Н. Никифоров в октябре 1990 г., незадолго до своей кончины, на конференции, посвященной особенностям исторического развития Востока, публично признался, что четырехстадийные концепции Ю. М. Кобищанова или В. П. Илюшечкина более адекватно отражают ход исторического процесса. Через несколько лет после этого другой известный идеолог пятичленной схемы ориенталист И. Я. Дьяконов в своей последней книге (1994) выделил восемь основных фаз исторического развития: первобытную, первобытнообщинную, раннюю древнюю, имперскую древность, средневековье, абсолютистское постсредневековье, капитализм, посткапитализм. В первом томе «Истории древнего Востока», написанном в прошлом сторонниками концепции И. М. Дьяконова, также чувствуется влияние времени. Авторы по традиции предпочитают писать о «древности» как об особой стадии, но они уже не держаться жестко за рабовладение как за основной уклад (Якобсон 1997). Только кое-где в учебной литературе по старинке еще попадаются устаревший тезис о рабовладельческом характере древних обществ.

Кризис коснулся не только советского марксистского понимания изображения исторического процесса, но и затронул концептуальное «ядро» парадигмы ‑ категорию «общественно-экономическая формация».

В 1970-е – 1980-е гг. философы, специализировавшиеся на формационной теории, бурно дискутировали по поводу того, является ли формация типом-стадией общества или конкретно-исторической эпохой; составляют ли суть формации только экономические отношения (так называемая «узкая» трактовка термина) или все общественные отношения в целом («широкая» трактовка); являются ли формации реальностью или же это только теоретические абстракции; может ли быть формация многоукладной или состоит только из одного способа производства.

Более того, в настоящее время мало кто решится открыто считать себя сторонником формационной методологии. Впрочем, это не значит, что многочисленные сторонники данной парадигмы исчезли. Несколько поколений исследователей были воспитаны в русле этой парадигмы. И даже исчезновение из рукописей конкретно-эмпирического характера цитат из работ классиков марксизма почти ничего не меняет. Нередко методологическая направленность многих публикаций видна невооруженным взглядом. Большего внимания заслуживают те исследователи, которые пытаются найти выход из сложившейся ситуации. Одни авторы призывают к «формационно-цивилизационному синтезу», другие ‑ к необходимости замены «устаревшего» формационного подхода более «современным» цивилизационным. Впрочем, в последнем случае нередко за новое выдается хорошо забытое старое.

Вместо однолинейной формационной схемы предлагают использовать устаревшую конструкцию А. Фергюссона ‑ Л. Моргана ‑ Ф. Энгельса «дикость ‑ варварство ‑ цивилизация» (более всего это характерно для археологов, [см., например: Мартынов 1989, 2003]).

Высказываются и более «кардинальные» решения, например, предложение переименовать «формации» в «цивилизации», вследствие чего на свет появились «рабовладельческая», «феодальная» и др. цивилизации (Яковец 1994 и др.). Очень характерный пример ‑ учебник постсоветского времени для школьников История цивилизаций В. М. Хачатурян.В целом, данный подход входит в русло стадиальных интерпретаций и не предполагает необходимости разработки специальной методологии цивилизационных исследований.

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒