Бенцони Жюльетта 9 страница

Шевалье и сам был склонен считать подобным образом. Ведь не могло же ему прийти в голову, что Колетта сама охладела к нему, хоть ее письмо было полно заверениями в любви. Все равно, Александр чувствовал какую-то фальшь, а обещание подготовить совместный побег и жить потом в чужой стране вообще выглядело

Сплошным бредом и не могли быть восприняты всерьез.

- Мне тоже не хотелось бы обсуждать с вами, шевалье, дела Колетты, но мне известно точно, на нее имеет огромное влияние виконтесса Аламбер.

- Я знаю это, - коротко кивнул Александр.

- По-моему, - продолжал Анри, - она склоняет Колетту к довольно странному решению выйти замуж за Эмиля де Мориво и оставаться вашей любовницей.

- Я понял вас, виконт, благодарю за совет.

- Поверьте, шевалье, говорить подобное не в моих правилах, но я опасаюсь за ваше счастье.

- Прощайте, виконт, - шевалье зло дернул поводья и помчал по улице, снова распугивая прохожих. Виконт с улыбкой провожал его взглядом.

- Я так и знал, он свернул к дому мадемуазель Аламбер. Бедная Констанция, как-то тебе сейчас прийдется, - и радуясь, виконт потер рука об руку. - Ну что ж день, можно считать, прошел не зря. Наконец-то Констанция поплатится за свои происки, она теперь поймет, каково не выполнять свои обещания и издеваться надо мной. Встреча с разъяренной влюбленной женщиной, конечно же страшнее, чем с влюбленным мужчиной, но шевалье еще достаточно молод, чтобы не сдержаться и высказать Констанции все, что о ней думает. А затем, я верю в это, он сумеет досадить и баронессе Дюамель.

Конь под виконтом нетерпеливо перебирал копытами.

- Куда бы теперь отправиться? - задумался виконт. Никаких новых симпатий у него теперь не было, а ни к кому из бывших любовниц возвращаться не хотелось. И виконт решил проехать по городу, посмотреть на хорошеньких женщин.

Он не спеша ехал по улицам, не стесняясь рассматривал дам в экипажах, даже иногда привставал в стременах, чтобы заглянуть в окна первого этажа. Он становил коня у безвкусного дома, явно принадлежавшего буржуа, ведь на фасаде даже не было намека на герб.

Молодая, довольно красивая женщина сидела у окна в кресле и вышивала пейзаж на куске полотна. Образцом ей служила гравюра, бывшая иллюстрацией к какому-то роману. Она не сразу заметила виконта, разглядывавшего ее через окно.

Женщина смутилась, не зная, что ей делать - то ли закрыть ставни, то ли покинуть комнату.

- Я восхищен вами, мадам, - склонил голову виконт Лабрюйер.

- Что вам от меня нужно? - испуганно спросила женщина.

- Ничего, я всего лишь любуюсь вашей красотой и восхищаюсь вашим вкусом. Как искусно сделана вышивка! И кому же вы готовите такой чудесный подарок?

Если бы виконт говорил чуть более развязно, то женщина возмутилась бы, а так она была поражена спокойным тоном и благородными манерами незнакомого дворянина.

- Это подарок мужу, - немного смутившись, пробормотала она.

И вы не боитесь уколоть палец? - и Анри указал наперсток, лежащий на самом краю подоконника.

- Я не знаю, так я лучше чувствую узор... Смущение женщины никак не проходило, она то я дело поглядывала на дверь, ведущую в коридор.

- Вы боитесь, сюда зайдет муж? - улыбнулся виконт.

Нет, его сейчас нет дома, - сказала женщина и спохватилась, ведь ее слова можно было истолковать двояко.

Но виконт пока еще не собирался растолковывать их как приглашение войти через окно.

- Позвольте, я полюбуюсь, - он протянул руку, и женщина, не решаясь отказать, подала ему вышивку.

Анри как бы случайно коснулся ее пальцев и ощутил в них дрожь.

"Да она волнуется, - подумал виконт, - значит, я произвел на нее впечатление".

Правда, победа над женой буржуа не очень-то могла польстить

Самолюбию виконта, привыкшего к победам над куда более знатными дамами.

"Но, в общем-то, - подумал Анри, - какая разница? Ведь и знатные женщины и незнатные одинаково любят своих мужей и одинаково легко предают их, соглашаясь стать любовницами".

Анри держал перед собой неоконченную вышивку и делал вид, что старательно ее рассматривает. Но на самом деле он смотрел поверх ее на стройную фигуру сидящей в кресле женщины.

- Я не хочу, чтобы вы думали обо мне плохо, - сказал он, - меня в самом деле заинтересовала работа, и к тому же ваш дом построен с таким вкусом, а обстановка изысканна, что я не мог себе позволить проехать мимо.

Женщина поднялась и прикрыла дверь, ведущую в коридор.

- Вы очень любезны, месье, и говорите комплименты, которых я не заслуживаю.

- Это вы, мадам, не заслуживаете комплиментов? Неужели ваш муж не повторяет вам несколько раз в день, что вы прекрасны.

- Я люблю своего мужа, - просто сказала женщина.

Виконт улыбнулся. Он всегда слышал такое в ответ на уверения в своей любви. И тут он пристальнее рассмотрел женщину, беседующую с ним. Пока она находилась в сумрачной комнате лицо ее казалось прекрасным, а теперь, когда она стояла, облокотившись локтями на подоконник и подперев голову руками, стало заметно, она не так молода, как казалось вначале, а взгляд ее карих глаз довольно простоват.

"Чего можно ожидать от жены буржуа, - подумал Анри, - неужели тебе мало знатных дам, что ты, присытившись их прелестями, пытаешься вторгнуться в чужое сословие?"

- Благодарю вас, мадам, - Анри вернул вышивку, - как-нибудь в другой раз я еще загляну в ваше окно и надеюсь, вы не обидетесь на меня.

- Что вы, месье, мне так приятно было с вами поговорить, разочарованная женщина вновь опустилась в кресло и принялась за вышивку.

Но она все еще продолжала поглядывать на окно, ожидая, что виконт скажет ей что-нибудь еще.

Но тот прикоснулся рукой к шляпе, кивнул и тронул поводья. Конь медленно пошел по улице. Анри сидел в седле грустный и угрюмый. Ничто не могло его

Развеселить, он уже сожалел о том, что направил Александра Шенье к мадемуазель Аламбер и начал волноваться, не приняло бы дело скверный оборот. В его планы входило только напугать Констанцию, доставить ей неприятности, но ни в коем случае не крупные. Ведь та не стала делать так, чтобы его отношения с Колеттой были преданы огласке, хотя это находилось в ее власти. А Констанция могла это

Сделать куда как изящно, оставаясь при всем в тени.

"Нет, - думал Анри, - лучше оставаться друзьями, чем быть врагами. И пусть Констанция будет для меня недостижимой мечтой, женщиной, о которой иногда можно подумать. Ведь признайся себе, Анри, лица многих своих любовниц ты забыл, несмотря на то, что уверял их в своей любви. И может, многие из них забыли тебя. Так что усмири свою гордыню, поезжай к Констанции, попроси у нее прощения".

Но слишком зол был виконт на свою подругу, чтобы безотлагательно ехать к ней.

"Завтра, я поеду завтра, - решил виконт, - а сейчас домой. Нужно успокоить мысли, иначе вновь не смогу сдержаться, а мне не хотелось бы, чтобы Констанция видела меня с перекошенным от злобы лицом. Она права, супружество страшно не потерей выбора, а именно ссорами".

И он отправился к себе домой, чтобы хорошенько подумать над своими отношениями с Констанцией.

Александр Шенье, подъехав к дому Констанции Аламбер, не спешил слезть с коня. Он понимал, что не сможет сдержаться и сразу же набросится на мадемуазель Аламбер с упреками. А ему не хотелось выглядеть эдаким мальчишкой, не умеющим поддерживать светские отношения.

Наконец, все тщательно обдумав, он постучал в дверь. Ему открыла Шарлотта. Пухлые губы темнокожей девушки тут же расплылись в улыбке, немного слащавой и снисходительной.

- Я сейчас доложу о вас, шевалье, подождите немного.

Александр Шенье мерил холл шагами, его подкованные сапоги громко стучали по каменным плитам пола.А Шарлотта тем временем ждала решения Констанции.

Та тяжело вздохнула:

- Боже мой, еще один. Как мне опостылели эти мужчины, они не могут решить свои проблемы сами и поэтому в собственных неудачах обвиняют женщин. Ну что же, Шарлотта, пусть немного подождет, потом проведешь его ко мне.

В комнате все еще было сыро, правда, мокрые дрова из камина исчезли, а на их месте жарко пылали зажженные горкой поленья. Влажный паркет набух и сделался матовым.

Констанция, уже переодевшись, вышла в гостиную. Вскоре послышались тяжелые шаги на лестнице и Шарлотта пропустила к своей госпоже Александпа Шенье.

Тот стоял перед Констанцией и не решался начать разговор. Вся его решимость куда-то исчезла, лищь только он встретился взглядом с улыбающимися, лучащимися счастьем глазами Констанции Аламбер.

Александр склонил голову.

- Мадемуазель...

- Шевалье, вас привело ко мне что-то важное?

- Да, мне кое-что стало известно.

- Ах, вот оно что! - улыбнулась Констанция. Я думаю, шевалье, вам пришлось встретиться с виконтом Лабрюйером?

- Да, он рассказал мне правду.

- Он рассказал вам всю правду, шевалье, к тому же умолчав о нескольких немаловажных деталях. Шевалье нахмурил брови.

- Вы слишком коварны, мадемуазель, и мне не хотелось бы слушать ваши оправдания.

- Ого, шевалье, оказывается, вы можете быть и злым!

- Жизнь меня научила этому, мадемуазель.

- Ну что ж, надеюсь, жизнь научит вас и другому.

Наконец-то Александр Шенье сумел совладать со своим волнением.

- Простите за мою резкость, мадемуазель, но я в самом деле очень взволнован. И есть от чего. Я хотел бы написать письмо Колетте.

- По-моему, шевалье, вы отлично справлялись с этим сами.

- Нет, мадемуазель, мне хотелось бы, чтобы его написали вы.

- Что ж, садитесь, я продиктую вам. Но Констанция тут же осеклась, такой злобой сверкнули глаза молодого человека.

- Нет, мадемуазель, я хотел бы, чтобы письмо было написано вашей рукой.

Интересно, - проговорила Констанция, - неужели вам не хочется, чтобы Колетта думала, что это у вас такой чудесный слог?

Хватит шуток, мадемуазель, и колкостей, садитесь и пишите.

Ну что ж, это очень интересно, - Констанция Аламбер все еще пыталась казаться веселой. - Теперь мы с вами, шевалье, поменялись ролями - я пишу, а вы диктуете.

Констанция открыла крышку секретера, с грохотом поставила стул и обмакнула перо в чернила.

- Я слушаю вас, шевалье, только учтите, у меня не так много свободного времени. Александр наморщил лоб.

- Пишите: "Моя Колетта! Я должна попросить у тебя извинения..."

Констанция засмеялась:

- Извините, шевалье, но это не мой стиль, я никогда не прошу простить меня, и девочка сразу же догадается, что письмо написано под диктовку.

- Мадемуазель, не вынуждайте меня применять силу!

- И каким же это образом? - Констанция отложила перо в сторону и вместе со стулом повернулась к шевалье.

- Вы будете писать или нет?

- Я смогу писать только разумные вещи, а вы предлагаете огорчить мою подопечную.

Ярость ослепила Александра Шенье, и он со звоном вытащил шпагу и направил острие в шею мадемуазель Аламбер.

- Я прошу вас, мадемуазель, пишите!

- Да, вы в самом деле влюблены, - отвечала на этот выпад Констанция, прикасаясь мизинцем к остро отточенной шпаге.

- Пишите, мадемуазель, иначе я не ручаюсь за себя.

- Шевалье, но неужели вы способны убить беззащитную женщину?

- Вы сломали жизнь Колетты. Но еще можно все исправить, мадемуазель, и я всего лишь принуждаю вас к благому поступку.

- А если я не стану писать под вашу диктовку? Острие шпаги чуть сильнее прижалось к коже, оставив на ней маленькую вмятинку.

- Ну что же, шевалье, смелее, я не собираюсь писать Колетте, я не собираюсь коверкать ее будущую жизнь, ведь девочка не простит мне этого.

- Мадемуазель, пишите, или же я убью вас! - острие шпаги красноречиво напомнило о себе болью.

- Я не боюсь вас, Александр, - сказала Констанция, - вы всего лишь интересны мне как довольно редкий субьект. Ну почему, шевалье, вы не хотите довольствоваться положением любовника и вам обязательно нужно стать мужем?

- Мы так решили с Колеттой, - не очень-то убежденно сказал Александр и немного отодвинул острие шпаги так, чтобы то не причиняло Констанции боли.

- Вы обманываете себя, дорогой мой, а я желаю вам добра, вам и Колетте. Возможности у любовника куда большие, чем вы можете себе представить, ведь в обязанности мужа входит не только любить жену, но и содержать ее.

- Я прошу вас не напоминать о моей бедности, мадемуазель.

- Но что же делать, если она сама напоминает о себе.

Констанция, усмехнувшись, осмотрела Александра с ног до головы. Потертый мундир, не очень-то новый плащ, лишь только шпага сверкала новым посеребренным эфесом.

Если вы не послушаете меня, шевалье, и поддавшись на уговоры виконта Лабрюйера похитите Колетту, то знайте - ни вы, ни она никогда не будете счастливы.

Пишите, мадемуазель, - голос Александра дрожал.

Нет, я не могу взять на свою душу такой грех, - Констанция скомкала начатое письмо.

Что вы делаете, мадемуазель?

Я всего лишь пекусь о вашем счастье.

Вы не имеете права так поступать!

Это решать мне, шевалье. Ну что ж, вы решили убить меня, так убивайте, - и Констанция запрокинула голову.

Ее длинная стройная шея напряглась, а чтобы усилить впечатление, мадемуазель Аламбер раздвинула ворот платья.

- Колите, шевалье, если вам приятен вид моей крови.

И тут Констанция не на шутку перепугалась: подрагивающий клинок впился ей в горло. Она вскрикнула и отпрянула. Александр Шенье выронил шпагу из рук.

Констанция с ужасом прислушивалась к боли, а затем прикоснувшись пальцами к шее, поднесла их к глазам: кровь текла по ее руке.

- Простите меня, мадемуазель, - бросился на колени Александр Шенье, на меня нашло какое-то затмение, простите!

Констанция приложила платок к ране.

- Бедный мальчик, вы, наверное, в самом деле влюблены до умопомешательства. Ну что вам такого мог сказать виконт Лабрюйер? За что вы хотели убить меня?

В глазах молодого человека стояли слезы. Он готов был отдать все, лишь бы только вернуть время назад, лишь бы только не текла кровь по белоснежной шее Констанции Аламбер.

- Он сказал, что вы принуждаете Колетту выйти замуж за Эмиля де Мориво.

- Ее принуждает мать, - ласково ответила Констанция, - и Колетта сама не решится ее ослушаться.

- Но как же быть с нашей любовью?

Уголки плотно сжатых губ Констанции дернулись.

- В слове "муж", дорогой мой, не звучит любовь, а вот в слове "любовник" оно присутствует. Подобное никогда не приходило вам в голову, шевалье?

- Простите меня, - Александр Шенье прикрыл глаза и из-под опущенных век показались слезы.

- Вам стыдно? - спросила Констанция.

- Мне стыдно, мадемуазель, за свой поступок, но я все равно добьюсь своего, Колетта будет моей женой.

- Ну что ж, - вздохнула Констанция, - тогда мне придется прибегнуть к крайнему средству. Ведь вы считаете Анри Лабрюйера своим другом?

- Он очень много сделал для меня.

- А вам не показалось странным, шевалье, что до поры до времени он молчал и только сейчас решился открыть вам глаза на мое так называемое коварство?

- Мадемуазель, прошу вас, расскажите мне все иначе я начну теряться в догадках и не пойму, кто мне друг, а кто мне враг.

- Хорошо, шевалье, но прошу ничему не удивляться. Многое из услышанного вами покажется странным и даже непристойным, но вы сами просили меня рассказать все, ведь, не зная правды, невозможно принимать правильные решения. Вы со мной согласны, шевалье?

- Да, мадемуазель.

- Так вы готовы знать правду или все-таки предпочитаете оставаться в блаженном неведении?

- Я готов ее выслушать, мадемуазель. Александр Шенье все еще стоял на коленях перед Констанцией Аламбер, все еще тонкой змейкой сочилась кровь из раны на шее женщины.

- Вы знаете, шевалье, кто такой Эмиль де Мориво?

- Мне приходилось с ним встречаться, мадемуазель, он мой учитель фехтования в гвардейской школе.

- Но это всего лишь одна из его ипостасей.

Шевалье широко раскрытыми глазами посмотрел на Констанцию.

- Неужели вы хотите сказать, мадемуазель...

- Да, именно. Он был моим любовником.

- Как я раньше не догадался об этом, - воскликнул Александр Шенье.

- Да-да, дорогой шевалье, он был моим любовником.

- И вы, мадемуазель, согласны, чтобы он завладел Колеттой?

Мадемуазель Аламбер улыбнулась.

- Как муж, только как муж. Роль любовника я прочу вам.

Так вот в чем дело, - догадался Александр, - вы помогли мне лишь с целью отомстить Эмилю де Мориво?

- Не только с этой целью, шевалье, ведь я еще люблю Колетту, вы упускаете это из виду.

- Простите, мадемуазель, но я не совсем понимаю вас...

Но Констанция пропустила это замечание мимо ушей.

- А теперь мне хотелось бы открыть вам глаза на роль виконта Лабрюйера во всей этой истории.

- Неужели, мадемуазель Аламбер, и он взялся помогать мне, не имея в виду помочь Колетте? Мадемуазель Аламбер рассмеялась.

- Виконт не из тех людей, которые готовы помогать бескорыстно. Ведь он мой друг и, узнав о предательстве Эмиля де Мориво, по-своему взялся помочь мне.

Лицо шевалье напряглось. Он уже догадывался о самом для себя страшном, но не решался самому себе в этом признаться.

И Констанция нанесла последний сокрушительный удар по самолюбию Александра Шенье.

- Виконт Лабрюйер не так безобиден, как это может показаться. Он соблазнил вашу Колетту, лишил ее невинности.

- Я не могу поверить в это, мадемуазель.

- Поверить придется, Колетта сама рассказала мне обо всем. Это правда, шевалье, мне нет смысла вас обманывать. Анри посмеялся над вами. Надев маску Друга, виконт завладел невинностью Колетты.

- Я не хочу в это верить, мадемуазель.

- Но это правда и лучше знать ее, чем и далее тешить себя обманом.

Шевалье не отрываясь смотрел в глаза Констанции. Ему хотелось видеть там ненависть, презрение, но из очей мадемуазель Аламбер струилось лишь спокойствие и сочувствие к обманутому молодому человеку.

- Я верю вам, мадемуазель, - ответил он и не в силах больше сдерживать себя, зарыдал. Его плечи вздрагивали, а сквозь пальцы, прижатые к глазам, текли слезы.

- Ну почему так случилось? - сквозь плач говорил шевалье. - Ну почему я узнал обо всем последним? Как могла Колетта предать меня?

- Успокойтесь, шевалье, - Констанция как ребенка гладила по голове молодого человека, - это всего лишь жизнь и право, не стоит так убиваться из-за какой-то ерунды. Ведь все живы, все счастливы, Колетта по-прежнему любит вас, а то маленькое недоразумение с виконтом Лабрюйером лишь кое-чему научило неопытную девушку.

Каждое слово Констанции Аламбер звучало для Александра Шенье приговором, приговором его любви. Теперь он смотрел на самого себя по-другому. То, что ранее

Казалось молодому человеку прекрасным и возвышенным, выглядело теперь смешным и вместе с тем страшным. Смешным по своей нелепости и страшным по неожиданности.

- Мадемуазель, - прошептал Александр, - я не знаю, что мне делать дальше.

Молодой человек был настолько растерян, что Констанция не могла оставаться равнодушной к его страданиям, к тому же она сама являлась их причиной.

- Это всего лишь жизнь, - повторяла она, - шевалье!

Но Александр упрямо повторял:

- Все предали меня...

Его голова покоилась на коленях Констанции, шпага лежала на полу.Женщина гладила курчавые волосы юноши, путаясь в них пальцами.

- Мадемуазель, я не хотел причинить вам боль.

- Да полноте же! Все происшедшее, шевалье, не стоит ваших слез. Не стоит думать об этом как о чем-то серьезном. Вы же видите, мир остался прежним, ничего в нем не изменилось.

- Но моя душа! - воскликнул Александр Шенье. - Вы не представляете, мадемуазель, что там сейчас творится, какие чувства обуревают меня.

- Простите и вы меня, - прошептала Констанция, - меньше всего я хотела кому-то причинять боль. Ведь, поверьте, мне самой достаточно пришлось пережить, чтобы

Знать цену страданиям и слезам.

Мадемуазель Аламбер взяла Александра за плечи и отстранила его от себя.

"Настоящий ребенок, - подумала про себя Констанция, - так можно страдать только влюбившись первый раз в жизни. Но лучше узнать цену предательства в юности, когда еще есть силы пережить ее, чем потом разочаровываться во всей своей прежней жизни".

Александр робко протянул руку и застыл, не решаясь прикоснуться к ранке на шее Констанции.

- Кровь так и не остановилась, мадемуазель.

- Но ведь точно так же, шевалье, сейчас кровоточит ваше сердце.

- Я не хотел этого!

- Ну тогда мы квиты, - сказала Констанция и взяла руку шевалье в свои ладони, - вы боитесь меня, - почти беззвучно произнесла Констанция. - Я так виновата перед вами, - и она прижала руку Александра к своей груди.

Тот испуганно посмотрел на женщину, но заметив легкую улыбку на ее губах, просветлел лицом.

- Глядя на вас, мадемуазель, я не могу испытывать к вам ненависти.

Констанция поцеловала его в лоб и обняла за плечи.

Александр Шенье так и не поднялся с колен. Щеки его горели румянцем.

- Вы добрая, - неожиданно сказал он и провел тыльной стороной ладони по щеке женщины.

- Нет, я злая, - покачала головой Констанция, - я очень злая - и это жизнь сделала меня такой.

- Не правда, если вы, мадемуазель, понимаете, что поступили дурно, значит вы добрый человек.

- Я никогда не раскаиваюсь в содеянном, - возразила ему Констанция Аламбер, - что бы потом не случилось в жизни.

- Да, мадемуазель, человек всегда найдет себе оправдание - и будет прав.

Их пальцы переплелись, и шевалье с почти детским интересом заглянул в похорошевшее лицо женщины Губы ее приоткрылись, приглашая к поцелую. А он все не решался, все медлил, не зная, чудится это ему или Констанция в самом деле хочет его поцеловать.

- Ну что же вы, шевалье, такой нерешительный, а еще хотели меня убить.

Но Александр Шенье вместо того, чтобы поцеловать Констанцию, прикоснулся губами к ранке на шее.

Странная дрожь прошла по телу Констанции, когда она ощутила одновременно и удовольствие и боль.

- Осторожно, шевалье, мне больно.

Но Александр уже не слышал слов женщины. Он скользил руками по ее телу, терся щекой о плечо, гладил губами подбородок.

Констанция попыталась остановить его, но Александр отстранил ее руку и вновь принялся ласкать.

- Какой вы смешной, вы точно котенок, шевалье, третесь, только что не мурлыкаете.

Александр Шевалье боялся поднимать взгляд, его пальцы все сильнее и сильнее дрожали, страсть овладевала всем его существом.

И Констанция Аламбер постепенно распалялась, чувствуя рядом с собой охваченное желанием молодое тело Александра Шенье.

И вот уже их пальцы искали застежки на одеждах... Констанция изумлялась сама себе.

"Боже мой, что я такое делаю! Неужели это только жалость к молодому человеку заставляет меня играть в любовь?"

- Не здесь, не здесь, - прошептала Констанция. Александр, боясь выпустить ее из своих рук, медленно поднимался с колен. Они застыли посреди гостиной,

Заколка выпала из волос Констанции и те пышной волной упали ей за спину.

И только сейчас Констанция и Александр заметили,что за окном уже стемнело и в окна барабанит крупный дождь.

- Не здесь, - вновь прошептала Констанция и повела Александра Шенье к приоткрытой двери, ведущей в спальню.

Пол уже почти просох, лишь только немного влажным оставался воздух.

Не спешите, шевалье, - предостерегла Констанция Александра, когда тот набросился на нее с поцелуями.

Простите, мадемуазель. Женщина улыбнулась.

- Любовь не терпит спешки, ведь потом вас ждет разочарование и думаю, вам придется каяться, вспоминая сегодняшний вечер.

- Я люблю вас, мадемуазель.

- Не говорите этого слова слишком часто, шевалье, ведь оно как имя Бога и его нельзя упоминать всуе. Чем чаще оно звучит, тем больше теряет свой смысл.

Александр в растерянности смотрел на Констанцию. Та провела рукой по плечу и обнажила его.

- Впредь говорите: "Я хочу вас, вы мне нравитесь", но никогда не обманывайте женщину, называя ее своей любимой, иначе потом вам не избежать неприятностей.

Она сама приблизилась к Александру, обняла его и поцеловала. Тот был немного ниже ростом и сразу же почувствовал себя неуверенно.

Констанция уперлась ему ладонью в грудь и слегка толкнула. Шевалье, не ожидавший подобного, не удержался на одном месте, сделал шаг назад и сел на кровать.

Констанция взобралась на простыни с ногами и принялась расстегивать дутые позолоченные пуговицы на мундире шевалье.

Тот сразу же втянул голову в плечи, словно забыл о том, как несколько минут тому сам страстно целовал Констанцию.

- Да не бойтесь же вы, шевалье, - рассмеялась женщина, - это как бокал крепкого вина. Вы просто устали и слишком взволнованы. Впрочем, если не хотите... - она не договорила фразу, - только не говорите мне, пожалуйста, что любите меня, я терпеть не могу обмана.

- Вы мне нравитесь, мадемуазель, - прошептал молодой человек в смущении.

- И только учтите, шевалье, это, - и Констанция указала рукой на кровать, - ни меня, ни вас ни к чему не обязывает - ни завтра, ни послезавтра. Я пожалела вас и мне захотелось вас успокоить, только и всего.

Шевалье чуть заметно улыбнулся.

- Кровь уже остановилась, мадемуазель.

- Да снимайте же сапоги!

Путаясь, чертыхаясь, шевалье принялся стаскивать обувь.

- И не забудьте отцепить ножны...

Медленно догорали уголья в камине, дождь все на стойчивее и настойчивее барабанил по стеклам, по крыше, словно пытаясь достучаться до забывших обо всем на свете любовников. Вернее, обо всем на свете забыл один Александр Шенье, а Констанция даже сейчас продолжала думать, как ей следует поступать в дальнейшем.

- Тук-тук, тук-тук, - ударял дождь по крыше.

- Дзынь-дзынь, - ударяли капли в медный отлив подоконника.

- Щелк-щелк, - и дождинки прилипали к стеклу и сливаясь вместе с другими каплями, чертили на нем зигзаги...

ГЛАВА 8

Виконт Анри Лабрюйер подъезжал к своему дому в состоянии духа, которое вполне можно было назвать приятным. Когда он слезал с коня и отдавал поводья Жаку, то не заметил неподвижной фигуры в сером плаще, притаившейся в подворотне дома напротив.

Жак приблизил свои пухлые губы к уху хозяина и зашептал:

- Вас, господин, вот уже целый час дожидается маркиз Лагранж. Анри вздохнул.

- Боже мой, этого только не хватало! Он не сказал, Жак, зачем хочет меня видеть?

Слуга неопределенно пожал плечами.

Не знаю, хозяин.

Но по виду Жака можно было догадаться: скорее всего, маркиза Лагранжа привело не только желание поговорить о превратностях погоды, но и выяснить кое-чего насчет своей жены.

Чертыхаясь про себя, Анри поднялся в гостиную. Маркиз Лагранж дожидался его, стоя у натопленного камина.

Виконт пристально посмотрел на своего гостя, не зная, какую тактику лучше всего избрать для разговора.

- Добрый день, маркиз.

- Добрый день, виконт, - улыбка на губах маркиза не предвещала ничего плохого для Анри, и он успокоился. - Прошу простить, виконт, что занимаю ваше время, но поверьте, вы единственный человек, который может мне помочь.

- Вы просите о помощи, маркиз?

- Я понимаю вас прекрасно, виконт, и поспешу рассеять все ваши опасения. Я не пришел сводить с вами какие-либо счеты.

Анри отодвинул стул и предложил:

- Садитесь, маркиз.

- Благодарю вас.

- Может, желаете выпить вина? - Анри, не дожидаясь, пока появится Жак, взял в руки бутылку.

- С удовольствием, виконт. Тонкой струйкой рубиновая жидкость потекла в бокалы, и мужчины устроились за столом.

- Как вы знаете, виконт, моя жена не всегда бывает... как бы это выразиться...

- Не всегда бывает осторожна, - подсказал виконт.

- Вот именно, вы четко уловили суть вопроса.

- И это доставляет вам неприятности, маркиз?

- До недавнего времени неприятностей никаких не было.

Анри чуть заметно улыбнулся.

- Да-да, поверьте мне, виконт, я никогда не принимал близко к сердцу ее проказы.

- Но почему, маркиз, вы считаете, я чем-то смогу помочь вам? Моя репутация не безупречна и вряд дд я гожусь на роль наставника, пытающегося обратить заблудшую женщину на пусть истинный.

- Я и не собираюсь просить об этом. Виконт Лабрюйер, чтобы скрыть улыбку, пригубил бокал. Но тут совсем неожиданного для него улыбнулся и маркиз Лагранж.

- Чтобы быть до конца откровенным с вами, виконт, я готов сказать, что прекрасно осведомлен о ваших отношения с моей женой.

Анри чуть не подавился вином.

- Но, маркиз...

- Не стоит мне возражать, я не имею к вам, виконт, никаких претензий.

- Все в прошлом, поверьте мне, - поспешил заверить своего собеседника виконт Лабрюйер.

- Я знаю об этом.

- Я готов попросить у вас прощения, маркиз, вы так великодушны...

- Я знал, виконт, на что шел, когда женился во второй раз.

Бокал с вином остановился на полдороги, замерев в руке виконта.

- А я не способен совершить такую ошибку даже однажды.

- Это всего лишь говорит о вашем здравомыслии, виконт. Когда я выбрал себе жену на двадцать лет моложе самого себя, то прекрасно понимал, что меня ожидает. Я был готов ко всему. Согласитесь, виконт, странно было бы ожидать, что женщина

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒