Бенцони Жюльетта 2 страница

- Но, Констанция, я тысячу раз могу сказать тебе нет. То, что я сделала, может быть и дурно. Но сделанного не воротишь. Теперь моя жизнь принадлежит Александру, я написала ему в письме "я твоя" - и хочу сдержать свое слово. Я согласна упасть в ноги матери, целовать ей руки, просить прощения за мой поступок, совершенный мной в минуту безумия и слабости. И если она простит

Меня всем сердцем, то согласится на мой брак с Александром.

Констанция тяжело вздохнула.

"Да, - подумала она, - мой план будет выполнить нелегко. Но будем надеяться на то, что Колетта еще ничего не смыслит в жизни и все ее заверения пустые слова. Стоит ей увлечься - она забудет Александра и свои опасения. Боже мой, она говорит, я написала ему, я твоя. Но ведь писалось это под мою диктовку.

- Наверное, ты, Колетта, вспомнила какую-нибудь сцену из романа о верной любви бедной девушки к благородному человеку. Но ты не предашь своего Александра, если выйдешь замуж за шевалье де Мориво.

- Я предам свои слова, Констанция. Ведь я дала обещание.

- Ты что обещала ему?

- Я обещала ему быть его.

- Ты сдержишь свое слово.

- Я не понимаю.

- Ты будешь его любовницей, выйдя замуж за Эмиля де Мориво.

Глаза Колетты округлились.

- И это предлагаешь мне ты, Констанция?

- Только я и могу тебе предложить подобное. Это самое разумное решение. Эмиль де Мориво хорош как муж, Александр Шенье как любовник. И ты сможешь быть счастлива с ними обоими.

Все будут довольны:мать, Эмиль, Александр, а главное - будешь довольна ты, Колетта. Ведь два это лучше, чем один.

- Смотря чего два?

- Двое мужчин, - уточнила свою мысль Констанция.

- Я не привыкла обманывать, - прошептала Колетта.

- Ты никого и не будешь обманывать.

Разговор об Александре Шенье Констанция Аламбер вела скорее всего по инерции, она понимала, Колетта и Александр еще не скоро станут настоящими любовниками, а ей нужно было повернуть дело так, чтобы Колетта еще до свадьбы лишилась своей девственности.И единственно возможным из всех вариантов ей представлялось теперь - воспользоваться талантом виконта Лабрюйера.

Констанция специально не заводила разговора о нем, она прекрасно понимала, все зависит не от девушки, а от виконта."Надеюсь, Мадлен Ламартин уже получила мое письмо, - подумала Констанция, - и не поддастся на его уговоры.

Представляю себе злое лицо Анри, когда он узнает, что письмо написала я. Хотя скорее всего, Мадлен ни слова не скажет ему о нем. Вряд ли я вообще застану ее в имении. Ну ничего, пусть возвращается к своему мужу. Если дорожишь своей женой, нечего оставлять на несколько месяцев одну".

Колетта пообещала подумать над сказанным Констанцией и по лицу девушки нетрудно было догадаться, что философия мадемуазель Аламбер вполне устраивает ее еще неискушенную душу.

Конечно, легче всего жить, когда знаешь, что твое поведение устраивает всех. Главное - не допустить огласки и тогда никто не посмеет упрекнуть тебя в нечестности.

- Успокойся, дорогая, - говорила Констанция, - все женщины живут подобным образом. Но думаю: в рай попадают не только мужчины.

И вот показался дворец графини Лабрюйер, стоявший на пологом холме. Огромный парк расстилался вокруг сверкавшего пруда. Ровными линиями протянулись аллеи, дорожки. Повсюду пестрели цветочные клумбы. Возница принял немного в сторону, объезжая задумчиво шествующего Анри Лабрюйера и Жака, понуро бредущего вместе с конем за своим хозяином.

Констанция, завидев Анри, приказала кучеру придержать карету.

- Добрый день, виконт, - мадемуазель Аламбер приоткрыла дверцу.

- Констанция? Что ты зачастила сюда?

- Я хочу напомнить об одном разговоре.

- Меня сейчас занимает совсем другое. Констанция, боясь, что сейчас виконт проговорится об их уговоре, поспешила добавить.

- А я приехала не одна. Со мной моя подопечная, в прошлый раз я не успела познакомить вас. Мадемуазель Дюамель и виконт Лабрюйер.

- А-а, вы та самая мадемуазель, которая собирается выйти замуж.

- Да-да, - кивнула головой Констанция, - за Эмиля де Мориво.

Виконту явно доставило наслаждение слышать интонацию, с какой Констанция называла имя своего бывшего любовника.

- Я уже не кажусь вам таким страшным, мадемуазель? - виконт поклонился.

- Мне ему ответить? - шепотом спросила Колетта.

- Конечно же, дорогая. Здесь в деревне все проще.

- Да, виконт. Теперь я уже не боюсь вас.

- Вот и прекрасно.

Мы еще встретимся! - крикнула Констанция и махнула рукой кучеру.

Тот тронул лошадей, и они побежали резвей. Виконт глядел вслед удаляющемуся экипажу. "Все-таки странная женщина, Констанция Аламбер, думал виконт Лабрюйер, - она, по-моему, и сама не знает, чего хочет. А я? Чего хочу я? Неужели в любовных победах заключается смысл жизни? Хотя они все-таки более безобидные, чем победы военные. Ведь я никого не убиваю, я приношу только счастье себе и другим. Пусть оно мимолетное, пусть недолговечное, но все равно это самое настоящее неподдельное счастье".

Налетевший порыв ветра поднял на дороге пыль, и виконту пришлось прикрыть глаза рукой. А когда он открыл, карета уже исчезла.

- Сам не знаю, - пробормотал виконт, - не знаю, почему Констанция недосягаема для меня. Дело даже не в том, что она умеет противостоять моим домогательствам, я сам теряюсь в ее присутствии, а это редкое достоинство у женщины.

Злость поднималась в душе Анри, неудача с Мадлен Лабрюйер больно уязвила его самолюбие. А подобных обид виконт не привык сносить и оставлять безнаказанными.

- Я люблю Мадлен, люблю, - приговаривал виконт с каждым шагом, - я люблю ее все больше и больше. Жизнь теряет смысл, когда ее нет рядом со мной.

Он так упорно повторял эти слова, что уже верил в них, подходя к дому.

Графиня Лабрюйер встретила его в гостиной. Старая женщина сидела за столиком с веером карт в руках. Напротив нее сидели маркиз и маркиза Лагранж.

- Анри, присоединяйся, - довольно бодро для своего возраста сказала старуха и указала на свободное место.

Анри никогда не любил карточных игр. Их азарт казался ему искусственным и даже вредным для психики. Но огорчать свою престарелую родственницу ему не хотелось. Наверное, графиня Лабрюйер была единственной женщиной, которую Анри искренне любил.

Он устроился и взял карты. На удивление, виконту повезло.

- А что поделывает наша гостья? - как бы невзначай поинтересовался Анри.

- Какая? лицо маркизы Лагранж чуть порозовело. - Вы говорите о мадам Ламартин?

- Нет, о мадемуазель Аламбер и ее прелестной спутнице.

- Но вы же сказали - наша гостья, значит, имели в виду лишь кого-то одного?

Карточная игра располагала к неспешной беседе, ничего не значащим фразам.

- Я буду рад, маркиз, если вы скажете мне хотя бы об одной из них. Так ваши симпатии переменились?

- Нисколько.

- По-моему, виконт ваши взгляды были отданы другой женщине.

- Я не забирал их обратно.

- Ах, так решили действовать более широко.

- Я не люблю говорить на эту тему, маркиза. Слова здесь не решают ничего. Многие из мужчин любят бахвалиться любовными победами.

- Да-да, мой внук не таков, - вставила обычно глуховатая графиня Лабрюйер.

Маркиз Лагранж сделал новый ход, и виконту не повезло.

- Вы очень коварны, маркиз, придерживаете карты до последнего. Ведь я-то был уверен, что бубновый король на руках у мадам Лагранж.

- Вы, месье, - отвечал маркиз, - привыкли к одному стилю игры, я к другому. И не знаю, что занимает ваш ум, но смею заметить, занятие политикой заставляют хорошо играть в карты.

- Когда на руках хороший набор, - отвечал виконт - немудренно выиграть. Куда сложнее вести игру с плохой картой. К тому же, у меня есть подозрение, маркиз, что вы с женой играете в одну руку.

- Только в картах, только в картах, - маркиз рассмеялся.

Маркиза сложила свои карты и ходила, не глядя в них, но всегда вытаскивая ту, которую было нужно.

Виконт, я всегда на стороне своего мужа, что бы ни случилось, что бы ни происходило. Иные могут обольщаться, видя, как я забираю взятку, которую преспокойно мог взять мой муж. Но дело в том, что выигрыш мы делим пополам. И вы первый заметили это. Завидую вашей прозорливости.

- Я восхищаюсь вами, мадам.

- Чем же конкретно?

- Да, всем. Маркиз, первый раз мне приходится встречать столь рассудительную женщину. Обычно жены видят в своих мужьях врагов, тиранов и только вы видите в нем своего благодетеля.

- Что вы, виконт, - ответствовал маркиз Лагранж, - я бы не женился на другой женщине.

- А что вы думаете по этому поводу? - виконт обратился к графине Лабрюйер. Та пожала плечами.

- Я не знаю, как жила, но знаю, что жила правильно. Ведь мне удалось пережить своего мужа.

- Вот видите, - воскликнул виконт, - как коварны женщины!

- Нет, коварны мужчины, - отвечала старая графиня. - Они всегда уходят первыми, нужно лишь к этому приготовиться, и не слишком на них рассчитывать. Ты, Анри, весь пошел в этом смысле в деда. Сколько я ни говорила ему, что хочу умереть первой, он не слушал меня - и пожалуйста...

Если кон начинался для Анри Лабрюйера великолепно, то окончился полным его разгромом. В выигрыше остались маркиз и маркиза Лагранж.

- Так что же все-таки поделывает наша гостья? - с улыбкой спросил Анри.

- Тебе так не терпится узнать? Анри, все спустятся к обеду и ты, наконец, удовлетворишь свое любопытство.

- Нет, я должен узнать это сейчас.

Анри поблагодарил всех за хорошую игру и поднялся. Он успел заметить краем глаза Констанцию, прогуливающуюся в саду.

Виконт Лабрюйер нагнал мадемуазель Аламбер возле зарослей можжевельника.

- Констанция.

- Да, виконт.

- А где твоя воспитанница?

- Ты в конце концов заинтересовался ею?

- Я интересуюсь тобой.

- Я уже говорила - это бесполезно.

- Только не для меня.

- Но ведь ты знаешь меня не первый год.

- Это и придает мне силы.

- Ты так думаешь?

- Чем больше прошло от начала, тем ближе к концу.

- А я, Анри, не привыкла менять своих взглядов на мужчин.

- Ты кого-то полюбила вновь?

- Нет, но мне довелось пережить вчера страшное потрясение.

- Кто напугал тебя, Констанция?

- Мне предложили выйти замуж.

- Это что-то новое.

- Но ты, Анри, никогда не догадаешься, от кого исходило подобное предложение.

Виконт принялся перечислять всех знакомых ему дворян, кто бы мог отважиться на такой безнадежный в своих последствиях поступок. Но каждый раз Констанция отрицательно качала головой.

- Нет, Анри, не угадал. Тебе ни за что не угадать. Наконец, Анри сдался.

- Ну, признавайся сама, такого мужчины не существует в мире. Женщины могут быть глупыми, могут быть прозорливыми, но большинство мужчин умны.

Не знаю, как насчет ума, - улыбнулась Констанция, - но наглости у него, наверное, даже больше, чем самоуверенности.

- Нелестного же ты мнения, Констанция, о своем будущем муже.

С таким же успехом и ты можешь называть меня своей невестой.

Так кому ты отказала?

Во-первых, Анри, я еще не отказала ему, я обещала ему подумать. Во-вторых, он граф, к тому же занимает видный пост при дворе.

- Констанция, давай по порядку. Я перечислил всех, кто занимает хоть какой-то пост при дворе, исключая разве что королевских поваров. Но насколько мне известно, среди них не числится ни одного графа.

- Ты не спросил, Анри, при каком дворе.

- О-о, за тебя сватается иностранец?

- Да, граф де Бодуэн, постельничий короля Пьемонта.

- Мне остается, Констанция, только поздравить тебя. Выгодная партия в том случае, если бы ты была бедной девушкой, а с твоим богатством можно желать лишь свадьбы с королем.

- Так наш уговор, Анри, остается в силе?

- Ты насчет своей подопечной?

- О ком же еще.

- Я бы посвятил ей вечер-другой. Но пойми, Констанция, я сейчас влюблен в другую женщину.

Анри говорил с такой серьезностью, что Констанция Аламбер рассмеялась.

- Анри, разговаривая со мной, ты можешь не делать такого страдальческого выражения лица. Я прекрасно знаю цену всем твоим обещаниям, особенно любовным.

- Я в самом деле люблю ее, - голос Анри звучал так трагически, что будь он актером, зал рыдал бы. - Кстати, - виконт принял свой обычный скучающий облик,

Кто-то, я не берусь утверждать, что это сделала ты, написал письмо Мадлен Ламартин, где перечислены мои преступления...

- Твои достоинства, Анри.

- Но бедная женщина восприняла их как нечто ужасное. И знаешь, что меня насторожило?

- Что?

- В письме была приписка не разглашать имени писавшего, вернее, писавшей.

- И ты, конечно же, Анри, решил, что это я.

- Я в этом уверен.

- Да, это я написала письмо, - виновато вздохнула Констанция Аламбер, и надеюсь, ты догадываешься, зачем?

- Зачем же?

- Чтобы ускорить развязку твоей затянувшейся любви с Мадлен Ламартин. Это письмо или подтолкнет ее испытать неведомое ей доселе счастье быть с мужчиной, сумевшим соблазнить двести женщин к двадцати двум годам, или же, если она в самом деле любит своего мужа, начнет избегать тебя.

- Я бы мог понять тебя, Констанция, если бы Мадлен отбила у тебя любовника, но ты же равнодушна ко мне.

- У меня в этом деле есть свой интерес.

- Ах да, Эмиль де Мориво. Как же ты можешь простить подобную обиду?! Он собрался жениться, не испросив у тебя согласия. Но ты же ему не мать и даже не сестра.

- Это было подлостью с его стороны. Он приходил ко мне и не сказал даже ни одного слова. А я как дура встречалась с Франсуазой. Они все знали, что происходит. А я-то даже не догадывалась. А твоя престарелая родственница не скучает без тебя?

- Я бы попросил тебя, Констанция, не шутить по этому поводу. У нас очень нежные чувства друг к другу.

- Я смотрю, Анри, о чем бы мы не заговорили, всегда начинаем ссориться. Ведь мы с тобой друзья, хоть ты и не хочешь помочь мне.

Анри внезапно толкнул Констанцию и отскочил в сторону. Та глянула на него и рассмеялась. Настоящий мальчишка, собравшийся играть в пятнашки.

- Неужели, Анри, ты, возмужав, не забыл наши детские игры?

- Вся жизнь игра, - Анри пожал плечами.

- А вот я уже не так легка на подъем. Мне не хочется играть и, наверное, вскоре я заживу по-настоящему.

- А хочешь, мы с тобой сыграем, Констанция?

- Как?

- Если ты отгадаешь слово, загаданное мною, то я, возможно, выполню твою просьбу.

- Возможно или выполнишь?

- Выполню.

- Когда?

- Лишь только пойму, что Мадлен готова стать моей.

- Тогда начнем, на это уйдет не много времени.

- Итак, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, а я буду отвечать тебе, да или нет.

Констанция, не задумываясь, спросила.

- Это живое?

- Нет.

- Мы его сейчас видим?

- Нет.

- Но оно есть в имении мадам Лабрюйер?

- Да.

- Оно большое?

- Да.

- Это предмет?

- Нет.

- Это есть у меня?

- Конечно.

- Оно есть у каждого из живущих в доме?

- Скорее всего, да.

- Но самое большое, конечно же, у тебя, Анри?

- Да.

- Это вещь?

- Нет.

- Не живое и не вещь? - задумалась Констанция Аламбер.Но тут же глаза ее просияли.

- Это дух?

- Можно сказать и так.

- Ну конечно же, это любовь, - рассмеялась Констанция.

- Да, - Анри, не дав Констанции опомниться, схватил ее, прижал к себе и попытался поцеловать в губы.

Но мадемуазель Аламбер больно укусила его за щеку. И сквозь прокушенную кожу тоненькой струйкой потекла кровь. Констанция словно желая поиздеваться над виконтом Лабрюйером, провела пальцем по его щеке, сняла капельку крови и слизнула ее языком.

- Я думала, Анри, кровь у тебя какая-то необыкновенная, а на поверку такая же соленая, как мои слезы.

- Ты играешь с огнем, Констанция!

- Нет, Анри, ты загадал слово, я сумела его разгадать, и тебе придется выполнять свое обещание.

- Ну вот, теперь-то ты, Констанция, и попалась, - Анри расхохотался.

Женщина, не понимая, в чем дело, уже было подумала, не сошел ли он с ума, но виконт объяснил ей.

- Больше всего я боялся, что ты сумеешь отговорить Мадлен. Но теперь тебе придется помогать мне, иначе я вправе не выполнить твою просьбу. Ведь уговор был таков.

- Ах ты, пройдоха, - Констанция легко ущипнула Анри за плечо. - Ты всегда найдешь способ обмануть доверчивую женщину.

- О нет, к сожалению, мне не всегда это удается.

- Но пожалуйста, сделай это ради меня, и я буду тебе благодарна.

- Ты полюбишь меня? - спросил виконт.

- Это не в моих силах.

- Ну хотя бы постараешься?

- Постараюсь, Анри.

- Но из этого, конечно же, ничего не выйдет.

- Конечно.

- Ты, Констанция, такая же несносная, как и я. Побежали к дому.

Анри схватил Констанцию за руку и они, подбадривая друг друга криками, бросились к дому, словно в старой детской игре: кто первым притронется к столбу крыльца, тот умный, а кто опоздал, тот дурак.

Анри, конечно, благородно уступил даме право первой коснуться столба. Подождав запыхавшуюся Констанцию, он взял ее руку и приложил ладонь к теплому дереву.

Ты первая.

А ты, как всегда, опоздываешь, даже в том случае когда прибегаешь раньше.

ГЛАВА 2

Пока Колетта Дюамель отдыхала в доме графини де Лабрюйер, ее возлюбленный Александр Шенье маялся в Париже. Правда, скучать у него времени не было, ведь он вот уже два года был зачислен в школу гвардейцев, из которой самых способных и смелых учеников зачисляли в королевскую гвардию.

Учителем фехтования у Александра был Эмиль де Мориво. И если раньше этот немногословный, немного загадочный мужчина, избегавший в обществе своих воспитанников говорить о женщинах, казался Александру чуть ли не идеалом, то теперь он смотрел на него с ненавистью.

Ведь Констанция Аламбер не преминула сказать Александру, кто же будет мужем Колетты.

Сперва Александр даже подумал, стоит ли идти на занятия фехтованием, ведь он боялся, что не сможет скрыть своего отвращения к Эмилю де Мориво, но потом он решил, что такой поступок будет не достоин мужчины, и вместе со своими

Сверстниками направился в зал для фехтования.

Это было огромное помещение недавней постройки. Ровный рассеянный свет лился из окон, размещенных у самого потолка.

Утреннее солнце золотило росписи, изображавшие батальные сцены.Шевалье де Мориво стоял перед строем будущих гвардейцев, держа в руках защитный жилет для фехтования. Во время занятий он никогда не пользовался учебной рапирой, предпочитая ей остро отточенную боевую, настолько шевалье был уверен в своем искусстве - и к тому же призывал своих воспитанников.

Но поскольку их умение оставляло желать лучшего и поэтому, на всякий случай, перед каждым занятием де Мориво надевал жилет из толстой телячьей кожи, прошитой в несколько слоев.

Эмиль не спеша облачился в жилет и взял в руки рапиру. Он несколько раз попробовал клинок на гибкость. Сталь оказалась превосходной.

- Теперь, когда вы умеете уже делать хоть что-то, - обратился он к воспитанникам, - я хотел бы проверить ваше искусство в деле.

И тот, кто сможет победить меня, будет без дальнейших экзаменов зачислен в гвардейцы.

Глаза воспитанников восторженно блестели. И лишь только Александр Шенье опустил голову.

Но шевалье де Мориво не придал этому значения. Он вызвал первого из стоявших в шеренге.

- Шевалье де Дюбуа, попытайте вы счастье. Молодой человек принял стойку и несколько раз ударил своим клинком по клинку Эмиля де Мориво. Звон стали словно приободрил сражающихся и молодой человек сделал первый выпад.

Эмиль легко от него уклонился и легонько плашмя коснулся плеча своего противника. Тот понемногу входил в азарт, его движения становились резче. Если до этого в движениях молодого человека чувствовалась скованность, то теперь он сражался изо всех сил.

- Наносите удары пониже, - кричал Эмиль де Мориво, - так вы никогда не сможете меня достать. Вот видите, ваша шпага прошла у меня под мышкой, а я, развернувшись, наношу вам удар в бок. А теперь попробуйте еще.

Эмиль специально стал отступать, предоставляя противнику возможность действовать по его усмотрению. Эмиль даже не пытался наносить удары, лишь только легко отбивал выпады.

- И это вы сделали не правильно, шевалье, у вас открыта правая половина груди, старайтесь все время держаться боком, так мне будет труднее в вас попасть.

Александр Шенье смотрел на сражающихся и ему казалось, его сверстник действует неумело и нерешительно. И он начал подбадривать его выкриками.

Эмиль де Мориво удивленно посмотрел на Александра. Обычно этот его воспитанник вел себя тихо и особыми талантами не выделялся. Над парнем подтрунивали приятели за то, что тот зарабатывает себе на жизнь уроками музыки в богатых домах.

Шевалье Шенье, - на ходу выкрикнул Эмиль де Мориво, отбивая один за другим три удара, - следующим будете вы, готовьтесь.

И тут же, словно это не составляло для него особого труда, Эмиль нанес удар в грудь своему противнику. Рапира лишь только коснулась рубашки молодого человека и тут же замерла.

- Вы мертвы, шевалье, и постарайтесь в следующий раз быть более напористым.

Посрамленный таким легким поражением, молодой человек вернулся к своим приятелям.

Александр Шенье вышел на середину зала.

- Может, вы не желаете сражаться? - спросил Эмиль де Мориво, глядя на побледневшее лицо Александра.

- Нет, месье.

- Может, вы плохо себя чувствуете?

- Нет, это у меня природная бледность лица. Александр отбросил со лба свои непослушные длинные волосы и принял стойку. Кончик его рапиры чуть заметно подрагивал, направленный прямо в шею де Мориво, не защищенную жилетом.

О, так вы настроены серьезно, - Эмиль тоже принял стойку. - Что ж, начинайте первым, шевалье.

Александр вложил в свой удар всю ненависть, накопившуюся в душе, но де Мориво был неуязвим. Он даже не отрывая подошв от пола, уклонился от удара и хотел дотронуться клинком до плеча Александра, но тот успел вывернуться и подбил его рапиру снизу.

- Отлично. Уходите от удара, шевалье.

Рапиры снова скрестились.

Эмиль де Мориво не понимал, что происходит, откуда только берется злость в этом тщедушном молодом человеке, никогда не выделявшемся ни талантами, ни особой храбростью. Еще несколько раз Александр чуть не достигал своей цели - острие его клинка проходило буквально в волоске то над плечом, то над рукой Эмиля де Мориво.

- Вы делаете успехи, шевалье, - на ходу выкрикивал Эмиль, отбивая удары. - Но смотрите, до этого момента я только защищался, теперь же поведу наступление, - и Эмиль, полностью уверенный в своей победе, сделал выпад.

Александр подбил клинок снизу и пригнулся. Эмиль чуть не потерял равновесие, но вовремя успел отскочить. Александр Шенье стоял, ожидая следующего удара, и он не заставил себя ждать.

На этот раз Эмиль де Мориво применил свою излюбленную тактику - он перебросил рапиру в левую руку. Это должно было смутить противника, ведь каждый привык фехтовать, видя перед собой правшу. А Эмиль одинаково хорошо владел и левой, и правой рукой.

- Ну что, шевалье, посмотрим, как вы справитесь с такой задачей.

Но злость придала Александру редкую силу. Он смотрел на своего противника с нескрываемой ненавистью, пожирая его глазами. Несколько раз Эмиль делал выпады, но всегда Александр уходил от них и даже один раз умудрился задеть острием рапиры плечо своего наставника.

- Вы ранены, месье, - не без злорадства заметил Александр, изготавливаясь к выпаду.

- Вы тоже, - Эмиль резко ударил и зафиксировал острие своей рапиры на большой сверкающей пряжке ремня Александра Шенье. И тут молодой человек, изловчившись, поддел рапиру своего наставника и поворотом выбил оружие из его рук.Со звоном рапира упала на каменные плиты пола.

Будущие гвардейцы онемели: никому еще не удавалось выбить рапиру из рук Эмиля де Мориво.

Тот и сам стоял в растерянности. Нужно было что-то говорить.

- Шевалье, вы не хотели бы поступить на службу в мой полк?

Нет, месье, - абсолютно спокойно ответил Александр Шенье, склонив голову.

Это был, наверное, единственный случай отказа за все время существования гвардейской школы. Никто ничего не понимал, а Александр, удовлетворив свое самолюбие, вложил рапиру в ножны и двинулся к выходу. Никто не стал его останавливать. Он вышел на залитый солнцем двор и остановился у тихо

Журчащего фонтана.

- Я мог убить его, - тихо проговорил Александр, - но он бы умер, не зная за что. Я похищу Колетту, и она будет моей женой.

В имении графини Лабрюйер все шло своим чередом. Обилие гостей лишь радовало старую графиню. Ведь когда рядом с тобой молодые люди, реже вспоминаешь о собственной старости. Не стоит только смотреться в зеркало. Мадам Лабрюйер уже давно убрала зеркало из своей спальни. Она не любила теперь своего лица, изрытого морщинами, своего дряблого подбородка. А когда-то она была очень красива, и мужчины сходили по ней с ума.

У нее не было дочерей, не было внучек и только Анри оставался ее единственной надеждой. Она не баловала внука большими деньгами, предпочитая оплачивать его долги только после того, как они были сделаны. Но в душе старая графиня очень любила своего развязного внука. Он был как бы продолжением ее молодости, только теперь ее былое женское коварство воплотилось в мужчину.

После ужина все гости собрались в гостиной. Но на этот раз начать игру в карты не дала Констанция Аламбер.

- Как вы думаете, мадам, - обратилась она к Мадлен Ламартин, - люди любят глазами, ушами, сердцем, душой или руками?

Мадлен Ламартин и без того чувствующая себя потерянной, растерялась.

- Я не совсем понимаю ваш вопрос, мадемуазель Аламбер.

- Ну, скажем так: вы могли бы быть полностью уверены, что обнимаете своего мужа, если бы находились в абсолютно темной комнате?

- Думаю, да, - улыбнулась Мадлен Ламартин.

- А мне кажется - нет.

- Вы хотите сказать, что я не узнала бы собственного мужа?

- Дело в том, мадам Ламартин, что человек, предаваясь любви, становится совершенно другим существом. И ваш муж, думаю, не исключение из правила.

- Констанция, но почему ты задаешь такие странные вопросы? поинтересовался виконт.

- Я вспомнила, Анри, сегодняшний наш разговор, когда ты уверял меня, что человек любит душой, а значит, нет разницы, видишь ли ты предмет своего обожания или он скрыт от тебя темнотой.

- Ты хочешь, Констанция, уверить меня, что любовь - это всего лишь оптический обман?

- Нет, виконт, человек любит душой, а наслаждается телом.

- Я никогда не ошибусь, - неосмотрительно воскликнул виконт.

- А это можно проверить.

- Каким же образом?

- Я хочу предложить тебе одну игру, конечно же, если все присутствующие согласятся на нее, - Констанция пристально посмотрела на Мадлен Ламартин.

Колетта же явно скучала, ее мысли были заняты Александром Шенье.

- Я согласна отказаться от партии в вист, - сказала старая графиня, если вы, мадемуазель, предложите что-нибудь более веселое.

- Я предлагаю, - говорила Констанция, - завязать виконту глаза и пусть присутствующие дамы по очереди целуют его, а он примется отгадывать их имена. Вот мы и узнаем, чем любит виконт, глазами или же душой.

Такое предложение пришлось по вкусу Анри и он, сняв шейный платок, дал себе завязать глаза. Анри сидел в кресле, запрокинув голову, а Констанция готовила его к игре.

Я советовала бы, виконт, спрятать руки за спину.

Ты так боишься, что я примусь прикасаться к дамам, не доверяя своим

Губам?

Хорошо, Анри, можешь держать руки перед собой, все равно это тебе не поможет, ведь ты будешь вести честную игру.

- Конечно, но мне не терпится скорее ее начать.

- Кто же будет первой? - Констанция посмотрела на Колетту, та испуганно вжалась в кресло.

- Колетта, подойди же и поцелуй виконта, - сказала Констанция и сама склонилась к Анри.

Она лишь слегка губами коснулась его плотно сжатых губ и отошла в сторону.

- Не нужно стесняться, Колетта. Девушка, наконец-то поняв, что ее имя использовали лишь для розыгрыша, рассмеялась.

- Вот тут ты ошиблась, Констанция, - улыбнулся виконт, - Колетта находилась слишком далеко для того, чтобы так скоро поцеловать меня и, наверное, это сделала ты.

- Ну что ж, первый опыт удался. Но это не твоя заслуга, а моя промашка.

В полной тишине Констанция подошла к Мадлен Ламартин, взяла ее за руку.

Та отрицательно качнула головой. Но улыбка Констанции выглядела так просительно, что Мадлен Ламартин не могла устоять перед соблазном.

Ее сердце сильно билось в груди, ведь то, о чем она мечтала в последние дни, хоть в виде игры могло осуществиться.

- Да не волнуйтесь же так, мадам, - прошептала Констанция, - это всего лишь игра, к тому же при свидетелях. В этом нет ничего зазорного или постыдного.

Мадлен Ламартин опустила руки на спинку кресла и коснулась своими влажными губами лица виконта.

- Но мы договаривались целовать в губы, я так не разобрал, пробормотал Анри. - Придется повторить.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒