ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Курица и пельмени.

Это был пятый раз, когда я готовила после двух недель жизни в нашем новом доме. Это единственная еда, которую Джереми когда-либо швырял в стену столовой.

Я уже несколько дней знала, что он расстроен из-за меня. Я просто не знала почему. Мы всё ещё занимались сексом почти каждый день, но, даже секс казался другим. Как будто он был без эмоций. Джереми занимался со мной любовью, потому что это было нашей рутиной, а не потому, что он жаждал меня.

Вот почему я решила приготовить эти чёртовы пельмени в первый раз. Я пыталась быть милой, готовя одно из его любимых блюд. Ему было трудно приспособиться к новой работе. Что ещё хуже, он был недоволен тем, что я отдала девочек в детский сад, не посоветовавшись с ним.

Вернувшись в Нью-Йорк, мы наняли няню, как только мои книги начали продаваться. Она появлялась каждое утро, когда Джереми уходил на работу, чтобы я могла уединиться в своём кабинете и писать каждый день. Потом она уходила, когда Джереми приходил домой, а я выходила из своего кабинета, и мы вместе готовили ужин.

Это была отличная жизнь, я признаю. Мне никогда не приходилось заботиться о них, когда Джереми не было рядом, потому что у нас была няня, но здесь, в глуши, трудно найти няню. Первые два дня я пыталась сама найти её, но это было слишком утомительно, и я ничего не писала. Итак, однажды утром на прошлой неделе я была так сыта по горло, что отвезла их в город и записала в первый попавшийся детский сад.

Я знала, что Джереми это не нравится, но он понимал, что мы должны что-то сделать, если хотим продолжать работать. Я была более успешна, чем он, так что, если кто-то и собирался остаться дома и ухаживать за ними в течение дня, то уж точно не я.

Но его беспокоило не то, что девочки были в детском саду. Ему, похоже, нравилось, как они общаются с другими детьми, потому что он не мог заткнуться, но за несколько месяцев до этого мы обнаружили, что у Честин сильная аллергия на арахис, поэтому Джереми был осторожен. Он не хотел, чтобы кто-то заботился о ней, кроме нас. Он боялся, что в детском саду будут небрежно к ней относиться, хотя Честин была именно тем ребёнком, которого я любила. Я не была дурой. Я убедилась в том, что они знают всё о её аллергии.

Что бы ни раздражало его во мне, я была уверена, что тарелка пельменей и хороший секс помогут ему забыть об этом.

Я намеренно начала ужин поздно вечером, чтобы девочки были в постели, когда мы ели. Их было всего двое, так что, к счастью, их уложили в семь. Было почти восемь, когда я накрыла на стол и позвала Джереми, чтобы тот пришёл и поел.

Я старалась сделать это как можно романтичнее, но трудно приготовить цыплёнка и пельмени. Я зажгла свечи на столе и настроила свой плейлист через беспроводные динамики. На мне была одежда, но под ней нижнее бельё. То, что я делала не так часто.

Пока мы ели, я пыталась завязать с ним беседу.

– Я думаю, что Честин теперь полностью приучена к горшку, – сказала я ему. – Воспитатели помогли ей в детском саду.

– Это хорошо, – сказал Джереми, листая телефон одной рукой и поедая другой.

Я подождала немного, надеясь, что то, что было на его телефоне, отойдёт на задний план. Когда этого не произошло, я поудобнее устроилась в кресле и снова попыталась привлечь его внимание. Я знала, что разговор о девочках был его любимой темой.

– Когда я забирала их сегодня, воспитатель сказала, что на этой неделе она выучила семь цветов.

– Кто? – сказал он, наконец-то встретившись со мной взглядом.

– Честин.

Он уставился на меня, бросил телефон на стол и откусил ещё кусочек.

В чём, чёрт возьми, его проблема?

Я видела гнев, который он пытался подавить, и это заставляло меня нервничать. Джереми никогда не расстраивался, а когда расстраивался, я почти всегда знала, почему он расстроен, но сейчас всё было по-другому.

Я больше не могла этого выносить. Я откинулась на спинку стула и бросила салфетку на стол.

– Почему ты злишься на меня?

– Я не сержусь. – Он сказал это слишком быстро. Я рассмеялась.

– Ты жалок.

Он прищурился и наклонил голову.

– Что??

Я наклонилась вперёд.

– Просто скажи мне, Джереми. Хватит этого дерьмового молчания. Будь мужчиной и скажи мне, в чём твоя проблема.

Его кулаки сжались и разжались. Затем он встал и кинул тарелку через стол и,она разбилась об стену столовой. Я никогда не видела, чтобы он выходил из себя. Я застыла с широко раскрытыми глазами, когда он вышел из кухни.

Я слышала, как он хлопнул дверью нашей спальни. Я посмотрела на беспорядок и поняла, что мне придётся убрать его после того, как мы помиримся, чтобы он знал, как сильно я его ценю. Даже, если он был главным грёбаным придурком.

Я задвинула стул и пошла в спальню. Он расхаживал взад-вперёд. Когда я закрыла за собой дверь, он поднял голову и остановился. Он так старался в этот момент привести свои слова в порядок – всё, что ему нужно было сказать мне. Как бы я ни злилась на него за то, что он бросил еду, которую я так усердно готовила для него, мне было неприятно, что Джереми расстроился.

– Это происходит постоянно, Верити, – сказал он. – Ты постоянно говоришь о ней. Ты никогда не говоришь о Харпер. Ты никогда не рассказываешь мне, чему Харпер научилась в садике или, как у Харпер идут дела с приучением к горшку или, все те милые вещи, которые говорила Харпер. Это Честин, всё время, каждый день.

Дерьмо. Даже несмотря на то, как я стараюсь это скрыть, он всё равно это видит.

– Это неправда, – сказала я.

– Это правда, и я пытался держать рот на замке, но они становятся старше. Харпер заметит, что ты относишься к ней по-другому. Это несправедливо по отношению к ней.

Я не знала, как выбраться из этого затруднительного положения. Я могла бы защищаться, обвинить его в чём-то, что мне не нравится, но я знала, что он прав, поэтому мне нужно было найти способ заставить его думать, что он не прав. К счастью, Джереми отвернулся от меня, и это дало мне время подумать. Я посмотрела вверх, как будто я обращалась к Богу за советом. Глупо, девочка. Бог не поможет тебе выбраться из этого.

Я осторожно шагнула вперёд.

– Не то, чтобы мне больше нравилась Честин. Она просто ... умнее Харпер. Он оборачивается, злясь ещё больше, чем до того, как я открыла рот.

– Честин не умнее Харпер. Они совсем другие, но Харпер очень умная.

– Я знаю, – сказала я, делая ещё один шаг к нему. Я старалась говорить тихо. – Любимый, я не это имела в виду. Я хотела сказать, что легче для меня, это то, что Честин делает всё, что любит. Она оживлена, как и я. Харпер нет. Я не делаю из этого шоу. Она похожа на тебя в этом смысле.

Его взгляд был непоколебим, но я была почти уверена, что он купился на это, поэтому я продолжила.

– Я не давлю на Харпер, когда она в таком настроении, так что да, я больше говорю о Честин. Иногда я больше сосредотачиваюсь на ней, но только потому, что я понимаю,

что это два разных ребёнка, с двумя разными наборами потребностей. Я должна быть двумя разными матерями для каждой из них.

Я хорошо умела говорить всякую чушь. Вот почему я стала писателем.

Гнев Джереми медленно таял. Его челюсть не была так напряжена, когда он провёл рукой по волосам, принимая во внимание то, что я только что сказала.

– Я беспокоюсь о Харпер, – сказал он. – Больше, чем следовало бы. Я не думаю, что относиться к ним по-разному – это правильная вещь, чтобы идти вперёд. Харпер может заметить разницу.

Месяц назад один из работников детского сада выразил мне беспокойство по поводу Харпер. Только в тот момент, когда Джереми выразил свою заботу о ней, я вспомнила, что она говорила мне об этом. Она сказала, что думает, что мы должны проверить её на синдром Аспергера. Я совсем забыла об этом, до этого момента во время моей борьбы с Джереми. И слава богу, я вспомнила, потому что это был идеальный способ поддержать мою защиту.

– Я не собиралась говорить об этом, потому что не хотела, чтобы ты волновался, – сказала я ему. – Но одна из их воспитательниц сказала мне, что мы должны проверить Харпер на Аспергер.

В этот момент беспокойство Джереми возросло в десять раз. Я постаралась, как можно быстрее подавить это беспокойство.

– Я уже вызвала врача. – По крайней мере, я позвоню завтра. – Они перезвонят, когда появится свободное место.

Джереми вытащил свой телефон, отвлекшись на потенциальный диагноз.

– Они думают, что Харпер страдает аутизмом? Я забрала у него телефон.

– Не надо, ты будешь волноваться до самой встречи. Давай сначала поговорим со специалистом, потому что интернет – это не то место, где мы должны искать ответы для нашей дочери.

Он кивнул и притянул меня к себе, чтобы обнять.

– Прости, – прошептал он, уткнувшись мне в голову. – Это была дерьмовая неделя.

Сегодня на работе я потерял крупного клиента.

– Тебе не нужно работать, Джереми. Я зарабатываю достаточно денег, чтобы ты проводил больше времени дома с девочками, если тебе так будет легче.

– Я сойду с ума, если не буду работать.

– Может, и так, но это будет очень дорого – отдать троих детей в детский сад.

– Мы можем позволить себе... – он сделал паузу, отступая назад. – Ты сказала ...

три?

Я молча кивнула. Я, конечно, врала, но мне хотелось, чтобы настроение этой ночи

испарилось. Я хотела, чтобы он был счастлив. И он был так счастлив, когда я сказала ему, что снова беременна.

– Ты уверена? Я думал, ты не хочешь больше.

– Пару недель назад я была небрежна с таблетками. Ещё рано. Очень рано. Я узнала об этом сегодня утром. – Я улыбнулась. Потом я улыбнулась ещё шире.

– И ты этому рада?

– Ну конечно же. А ты?

Он немного посмеялся, потом поцеловал меня, и всё вернулось на круги своя. Слава

Богу.

Я сжала его рубашку в кулаке и ответила на поцелуй всем своим существом, желая,

чтобы он забыл о нашей ссоре. По моему поцелую он понял, что я хочу большего, чем просто поцелуй. Он снял мою рубашку, потом свою. Он поцеловал меня, пятясь к кровати. Когда он снял с меня брюки, то увидел лифчик и трусики, которые я надела для него.

– Ты носишь нижнее бельё? – спросил он. Джереми опустил голову мне на шею. – И ты приготовила моё любимое блюдо, – сказал он разочарованно. Я не понимала, почему

его голос звучал разочарованно, пока он не отстранился, убрал волосы с моего лица и сказал:

– Ты пыталась сделать сегодняшний вечер особенным, а я всё испортил.

Чего он не понимает, так это того, что он никогда не сможет испортить мне ночь, когда она закончится его любовью ко мне. Сосредоточившись на мне.

Я покачала головой.

– Ты ничего не испортил.

– Я так и сделал. Я бросил свою еду и кричал на тебя. – Он приблизил свои губы к моим. – Я всё тебе компенсирую.

И он это сделал. Он трахал меня медленно, целуя всё время, по очереди посасывая каждый сосок. Если бы я кормила грудью, он бы так же наслаждался ей?

Я сомневалась в этом. Даже после близнецов, моё тело было почти идеальным. Если не считать шрама на животе, самые важные части меня всё ещё были в порядке. Всё ещё довольно твёрдо. А Джереми между моих ног всё ещё был крепким и тугим.

Когда он подвёл меня к самому краю, он вышел из меня.

– Я хочу попробовать тебя на вкус, – сказал он, двигаясь вниз по моему телу, пока его язык не раздвинул меня.

– Конечно, ты хочешь попробовать меня на вкус.– сказала я. Пожалуйста.

Он оставался между моих ног, пока я не кончила. Дважды. Когда он начал ползти вверх по моему телу, он остановился у моего живота и поцеловал меня там. Потом он снова был внутри меня, его губы на моих. – Я люблю тебя, – прошептал он между поцелуями. – Спасибо тебе.

Он благодарил меня за то, что я беременна.

Он занимался со мной любовью с такой заботой, с таким состраданием. Почти стоило притвориться беременной, чтобы он снова полюбил меня. Чтобы вернуть нашу связь.

Если и было что-то хорошее, что девочки внесли в нашу жизнь, так это то, что Джереми, казалось, любил меня больше всего, когда я была беременна. Теперь, когда он думал, что я собираюсь подарить ему третьего ребёнка, я уже чувствовала, как его любовь снова умножается.

Была небольшая часть меня, которая была обеспокоена неправдивой беременностью, но я знала, что у меня есть варианты, если я не забеременею на этой неделе. Выкидыши так же легко подделать, как и беременность.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒