Холизм и эволюция: Проблема беспороговой экологии

Холизм и эволюция: Проблема беспороговой экологии

Следует особо остановиться на понятии экологического императива [21]. Утверждается, что выше некоторой границы жизнь невозможна. Экологический императив как бы соответствует и совпадает с теми предельно допустимыми концентрациями (ПДК), предельно допустимыми выбросами загрязняющих веществ, которые вошли в государственные природоохранные законодательства. И эти принципы во многих российских и международных соглашениях принимаются, вообще говоря, ложно за позицию стратегии. На самом же деле чувствительность психо-нервного, биологического, генетического конструкта человека, животных, растений и всего живого мира относительно сочетаний химических элементов изменилась и поэтому, конечно, мы входим в зону беспороговой экологии. В реальности накопление малых доз диоксинов, радиации, радона, воздействия электромагнитных засорений, новых полевых факторов, геопозитивных и геонегативных зон, выбросов космической плазмы, пусть в малых количествах, суммируют в себе такие уровни восприятия, такие изменения в живом веществе, что ни о какой предельно допустимой концентрации факторов и речи быть не может. Это сегодня, если хотите, тактические шаги, чтобы убрать со сцены проблему токсичности в экологии. Конечно, известные пороги, приводящие к катастрофам, остаются, так же как и остается, скажем, неотложная хирургия или неотложная терапия. На самом деле это всего лишь тактический эпизод, но он, к сожалению, утверждается в качестве стратегических решений Совета Безопасности России, которые мы цитировали выше. Если мы не пересмотрим эту стратегию и ограничимся только тактикой, то неизбежно динамика выживания и сохранения России придет в тупик.

Из теории катастроф известно (я могу сослаться на сборник «Катастрофы и история Земли: Новый униформизм» — труды международного симпозиума, переведенные и опубликованные в 1986 году [22]), что если в течение длительного времени действуют те или иные, к примеру, космические факторы, то не может быть и речи о каких-то критических диктатурах. Медленное накопление приводит к таким изменениям, которые становятся незримыми, но совершенно реальными почвами катастроф. Например, в своем исследовании «Рак, вызываемый облучением в малых дозах: Независимый анализ проблемы» Джон Гофман пишет: «Однако следует повторить предостережение. То, что является приемлемым с точки зрения науки, является только «полуосторожной» оценкой риска в отношении защиты общественного здоровья. Истинная настороженность в отношении к здоровью человека требовала бы принятия предложения, что имеющие в настоящее время неопределенности в выборке и экстраполяции обуславливают недооценку реального риска» [23]. Таким образом, и этот крупнейший исследователь в области конкретной экологии предупреждает, что ориентация только на один ПДК оказывается уже явно недостаточной.

Интересна работа сибирского ученого Л.И.Панкуля «Фазы и циклы планетогенеза» [24]. В своих работах он подчеркивает: «… для утверждения действия космических магнитных полей на междуатомные взаимодействия геологу не важна интенсивность этих полей, ибо в его распоряжении необозримые просторы времени, — для него важен только факт наличия такого воздействия, о котором свидетельствуют вышеуказанные эксперименты Фарадея» [25]. Л.И.Панкуль описывает эти эксперименты и показывает, что длительные низкоэнергетические воздействия могут приносить очень серьезные изменения в молекулярно-атомных взаимодействиях. Все частицы, атомы, молекулы косного и живого вещества планеты с начала ее образования много миллиардов лет находились под воздействием не только сильных, но и слабых космических излучений. Какие последствия имеет сегодня это воздействие в полевом и атомно-молекулярном термодинамическом потоке живого и косного вещества остается неизвестным. Интересные предположения высказывал по этому поводу еще в 1889 году российский ученый, профессор И.О.Ярковский в своей работе «Всемирное тяготение, как следствие образования весомой материи внутри небесных тел»» [26].

Таким образом, усиливающееся взаимодействие человечества на планету, накопление на ней биосферной массы, техногенных, рудных и других вскрытий поверхности Земли, распространение металлов в экологии человека и многое другое ставят перед нами проблему пересмотра самой парадигмы сосуществования: коэволюции, подчинения природным законам или нечто другое? Вот это «нечто другое» я отношу к проблемам стратегии выживания планеты и к новым проблемам космогеоэкологии.И сам природный процесс планетогенеза, или эволюции, как говорил об этом А.Л.Яншин, вместе с человечеством не могут быть разделены отдельно на биосферу, отдельно на человечество, отдельно на былые биосферы, накопленные в прошлом, и какие-то космо-минералогические или геофизические процессы. Это единый механизм живого тела планеты, которая движется в нашем присутствии в ХХIвек. По нашим представлениям речь следует вести не о строительстве только ноосферы, о чем мечтал В.И.Вернадский [27] или пневматосферы П.А.Флоренского [28], а о поисках некоего нового принципа – того принципа, где нет уже разделения человечества, планеты, биосферы и космоса, а есть единый процесс, который мы можем обозначить понятием природа в самом широком ее толковании. Сюда войдет и наш интеллект, и интеллект планетарный, его проявления на планете Земля в техносферном негативном или позитивном смысле, сюда же следует включить воздействие антропогенного фактора на ближний и дальний космос. В самом деле, мы являемся сегодня свидетелями нового этапа эволюции – геокосмической, геополитической, социально-демографической, если хотите, ноосферной природы самой планеты.

На какой же принципиальной основе будет происходить процесс новой эволюции? Строительство ноосферы за счет продуктов питания и почвенных покровов биосферы, а также водных ресурсов оказывается невозможным. Международная конференция ООН по проблемам окружающей среды (Рио-де-Жанейро, 1992) и ее Декларация «Повестка дня на XXI век» констатировали, что потребительская корзина планеты определена примерно на один миллиард людей. Согласно же демографическим прогнозам, например С.П. Капицы [29], население планеты будет составлять к середине XXI века 8-9 или даже 10 миллиардов человек. И, однако, даже последнее 1997 года решение Комиссии ООН о выполнении и реализации декларации «Повестка дня на XXI век» подтвердило, как ни странно, «правильность» идеи стабильного развития. В идеях же стабильного развития, по существу, вновь возрождаются прогнозы Мальтуса об истощении пищевых природных ресурсов и об ограниченности народонаселения планеты. Человечество по сути дела попадает в эпицентр определенной диктатуры. «Золотой» миллиард будет с течением времени уменьшаться, поскольку природные ресурсы нарастать не будут. Остальные 7-8 миллиардов людей должны будут превратиться в рабов, зомби или, по крайней мере, в какую-то социально подчиненную массу.

Это в некоторой степени напоминает революцию 1917 года в России, после которой небольшой «золотой» сгусток диктаторов владел населением всего социалистического лагеря. В какой-то мере это может походить и на гитлеровский фашизм в Германии. Конечно, перенесение идеологии марксизма в неоглобальный «марксизм» нелепо. Однако подобный процесс поддерживается, потому что ведущие державы, такие как США, Европейский дом или Япония, никогда не уступят тех ресурсов, которые они сегодня так усиленно поглощают. Уже в настоящее время промышленность этих стран потребляет более половины планетарных ресурсов атмосферы, воды, энергетики. Делиться в этом с государствами Африки, Южной Америки, Ближнего и Дальнего Востока они, конечно, не намерены.

Сама идея так называемого стабильного или устойчивого развития* относительно природных процессов ошибочна и опасна, поскольку в природе нет стабильности. Даже ни атом, ни молекула, ни кристаллы и минералы, ни вакуум, ни эфир не могут быть в стабильном, замороженном как при абсолютной нулевой температуре, состоянии. Они движутся и взаимодействуют. Поэтому само понятие устойчивости может быть применено лишь к каким-то открытым системам и то на очень короткое время в сфере экономики или определения промышленного потенциала. Однако этот остановленный миг нельзя назвать стабильностью процесса. Автор, как врач, может привести такой пример. Известно, что сердце у человека сокращается примерно 70 раз в минуту, иногда реже. Сердце всегда работает, но если мы начнем измерять его сокращение в миллисекундах, то сможем сказать, что за одну миллисекунду мышца сердца может иметь определенную стабильность. Но если мы только расширим временной интервал, то от этой стабильности ничего не останется, потому что все меняется, все инверсирует — и электропотенциал, и сокращения, и дыхательные процессы, и вся основа живой клетки. Если вспомнить о периодах солнечных циклов и их отзвуках в биосфере планеты, подмеченных А.Л. Чижевским, если вспомнить об экономических циклах Кондратьева или о фазах этногенеза Гумилева — везде понятие стабильности не будет соответствовать реалиям естественно-природных процессов в живом и косном веществе².

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒