от всего сердца 4 страница

Ювелир Захарий тихо сидел и с удивлением наблюдал за действиями маленького мальчика. Если честно, то Захарий и не надеялся, что его руки могут исцелиться. «Дети, наверно, играют во врачей или просто разыгрывают меня», — думал мастер, глядя на ребят. Но он почему-то все-таки доверился им. Может быть, это произошло потому, что ему больше не на кого и не на что было надеяться… Да, старый, умудренный жизнью человек, голова которого давно уж стала седой, поверил в ребят, и в его душе снова засветился маленький огонек надежды.

Захарий смотрел на Ра, и вдруг заметил, что лицо мальчика изменилось. Ему даже показалось, что у Амон-Ра остановилось дыхание. Мастер забеспокоился и хотел было привести ребенка в чувство, однако Иорам, который понял намерения Захария, подал ему рукой знак молчать и сидеть, не двигаясь. Ювелир успокоился, и ему почему-то тоже захотелось закрыть глаза, как сделал это Ра. Мастер задремал и погрузился в неожиданно сладкий сон. Он увидел во сне, как сбылась его мечта: будто бы он все-таки разгадал тайну движения лучей восходящего солнца, нашел и открыл магическую силу первой улыбки светила. И Захарий не просто это все увидел, а почувствовал, как он своими здоровыми руками из переплавленного золота плетет тонкие солнечные лучики, как оживляет их драгоценными камнями…

Сколько же длилось это блаженство мастера? Наверно, долго. Солнце уже клонилось к закату, когда Амон-Ра открыл глаза и опять заметил фиолетовые огоньки, исходящие из его рук и бегущие к ладоням и пальцам Захария. На этот раз мальчик догадался, где рождается этот огонь. Эго был огонь сердца, огонь любви и сострадания, жалости и веры. Из сердца Ра бежали, спешили на помощь людям эти фиолетовые огоньки. Иногда они вспыхивали единым ярким пламенем, а иногда рассыпались прекрасными искрами или превращались в тонкие, сверкающие нити. Именно этот огонь, это пламя, горящее в сердце Амон-Pa, и исцелило руки ювелира, вылечило колени Иорама, спасло от смерти Саломею.

«Так вот, оказывается, где источник моей силы! Вот в чем моя сила!» — подумал мальчик. И хотя Ра был уверен, что руки Захария уже полностью исцелились, он все же не спешил убирать свои ладони с его рук до тех пор, пока языки танцующих фиолетовых огоньков, целующих руки мастера, совсем не утихли и не погасли. Амон-Pa чувствовал на своих ладонях сильное жжение и боль, которую он забрал у старого мастера себе. «Все, теперь Захарий спасен! — обрадовался мальчик. — Оказывается, как страшно мучался он от болей!»

Только теперь, когда боль перешла к Амон-Ра, он поднял свои руки и посмотрел на руки Захария. Иорам от удивления раскрыл рот: на коленях ювелира покоились чистые, здоровые, сильные руки, и никакого следа от страшных язв и гноя на них не было! Захарий по-прежнему был погружен в свой волшебный сон, и потому не чувствовал, как ребята переворачивали, трогали его руки, рассматривая каждую морщинку. Потом они аккуратно уложили их на коленях хозяина и встали. Пустую баночку от мази Андрея Амон-Pa положил в сумку, дал рукой знак Иораму, что пора идти, и тронулся в путь. Они оставили спокойно спавшего золотых дел мастера у своей мастерской, мысленно желая ему счастья и добра.

Глава 10

Иорам весело шагал впереди, насвистывая какую-то песенку. Он был рад тому, что помог Амон-Pa и стал свидетелем чуда, произошедшего с Захарием. Амон-Pa шел за ним с трудом, еле передвигая ноги. У него очень болели «колени Иорама», болел израненный локоть, беспокоил разбитый лоб, а теперь еще давали о себе знать и «руки Захария». Однако Ра прилагал все усилия, чтобы не отставать от Иорама и чтобы тот не заметил, как ему трудно идти.

Амон-Pa шел к маме и Саломее. Он спешил, потому что хотел повидаться с ними до того, как стемнеет, а затем вернуться в пещеры. Вот и его квартал. На улице играли знакомые Ра дети. Среди всех голосов мальчик без труда уловил такой любимый звонкий смех Саломеи и поспешил туда, откуда он доносился. Саломея издали заметила спешащего к ней Ра и кинулась навстречу.

— Ра, Ра, Ра! — кричала она радостно.

Девочка бросилась к нему на шею, крепко обхватила ее руками и поцеловала Ра в щеку, а потом еще раз, еще, еще… — Покрути меня, покрути! — смеясь, кричала Саломея.

У Амон-Pa куда-то сразу исчезли все боли в коленках и жжение в руках, его совсем не беспокоил разбитый лоб и ободранный локоть. Мальчик просто забыл обо всем на свете, он видел только одну Саломею, слышал только ее голос! Одного поцелуя девочки было достаточно для полного восстановления сил и энергии Амон-Ра, и он закружился, закружился словно карусель, а ухватившаяся за него Саломея поднялась в воздух.

— Еще, еще! — радостно кричала она, и ее глаза блестели от счастья.

И вдруг Ра почувствовал, что ему очень хочется взлететь вместе с Саломеей! Он даже и не заметил, что, оказывается, они оба уже кружатся в воздухе, словно легкокрылые бабочки, и поэтому Саломея так счастливо смеется! На взлетевших выше домов и деревьев Амон-Pa и Саломею снизу смотрел Иорам и не верил своим глазам. Что это — видение или действительность? И что ему делать? Может быть, ему нужно кричать, звать на помощь: «Бегите, помогите детям, они в воздухе, они летают, они могут упасть! А может, им не надо мешать?

Вскоре прибежали еще две девочки — четырех или пяти лет. Увидев парящую над домами Саломею, они очень испугались и начали кричать:

— Саломея, что ты там делаешь? Спустись, Саломея! Ты же упадешь!

Но кружащаяся в голубом небе девочка смеялась и смеялась — звонко и радостно.

Спустя несколько минут Амон-Pa взял Саломею за руки, и они плавно опустились на землю перед изумленными девочками и Иорамом. Саломея была счастлива! Она целовала и целовала Ра!

— Вы видели, я летала! Амон-Pa поднял меня в небо! Мы летали, вы же видели? — говорила она Иораму и девочкам с восторгом, а они в ответ только кивали головами, так как от удивления у них пропал дар речи.

А Амон-Pa тоже был доволен, хотя происшедшее его озадачило. Конечно, он хотел взлететь в небо вместе с Саломеей, но вовсе не ожидал, что действительно взлетит! „Может быть, мне это все показалось?“ — почему-то подумал мальчик, но растерянное лицо Иорама убедило его в том, что всё произошло на самом деле. Иорам дрожащим голосом спросил:

— Амон-Pa, как ты взлетел в воздух? Кто тебя научил летать?

Но что мог ответить ему Ра? Он же никогда до этого не летал и никогда этому не учился! Он не знает, не помнит, как и почему взлетел!

В это время подошли женщины, которые в больших кувшинах несли воду. Они шли и тихо разговаривали. Среди них были мамы Саломеи и Амон-Ра. Завидев маму, Саломея опрометью бросилась к ней:

— Мама, мама, Амон-Pa поднял меня в небо! Мы только что летали!

К своим матерям подбежали и девочки, свидетельницы полета. Они наперебой кричали:

— Мама, Амон-Ра и Саломея летали в воздухе! Мы все видели!

Мама, ты мне не веришь? Они летели, как птицы! Это правда!

Мара не обратила никакого внимания на детские крики. Она поставила на землю кувшин и прижала к груди сына, поцеловала и приласкала его. „Хоть бы мама не заметила, что у меня на лбу рана, да еще и локоть разбит! А то она забеспокоится, ей будет больно за меня!“ — думал мальчик, прижимаясь к своей такой родной и любимой маме. Но вот прижала Мара к сердцу мальчика, расцеловала, погладила по пушистым детским волосам, посмотрела в глаза, но… ничего, совсем ничего не увидела! Амон-Pa только сейчас осознал, вспомнил, что и мастер Захарий тоже ничего не спросил по поводу разбитого лба. „Или все бесследно прошло, или они просто не заметили?“ — удивился Ра.

— Как вы с Андреем там, в горах? — с заботой спросила мама. — Может быть, вам трудно? Как вы справляетесь со всем?

— Все хорошо, мамочка, не беспокойся обо мне! — А чему Андрей тебя учит, сынок?

— Многому, мама, очень многому!

Амон-Pa не смог бы рассказать и объяснить маме, чему его научил Андрей. Ведь он научил мальчика таким вещам, о которых в Городе никто не знает и даже не подозревает об их существовании. Вот, например, сейчас Амон-Pa разгадывает тайну своего камня-письма, но как об этом рассказать? Есть вещи, о которых, как наставлял Андрей, пока нельзя говорить, ибо это тайна! Очень трудно вот так, сразу, на улице, рассказывать маме о том, что он уже познал. Поэтому Ра ответил маме коротко:

— Расскажу, мамочка! Только потом, сейчас не могу!

Дети, перебивая друг друга, рассказывали своим мамам, как летали в небе Амон-Pa и Саломея. Но мамы, конечно же, смеялись: „Хватит вам, — говорили они, — глупостями заниматься, вы же уже большие!“ И чем больше горячились дети, чтобы убедить их в правдивости своих рассказов, тем больше тешились взрослые:

— Значит, они летали в воздухе? У них, что же, крылья выросли, как у птиц? И они летали на этих крыльях? — дразнили они детей.

— Да, да, летали! — разозлилась одна девочка. — Не хочешь верить, ну и не верь! А они всё равно летали в небе!

Мама же Саломеи забеспокоилась: не заболела ли девочка новой болезнью, и что это у нее за причудливые видения полетов?

— Пошли домой, доченька. Дома обо всем расскажешь, и о полетах тоже… — уговаривала она Саломею.

Девочка подбежала к Ра и, глядя в его глаза, тихо спросила:

— Когда ты еще придешь? Когда мы еще летать будем?

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.

— Приду, приду обязательно! — пообещал мальчик.

Мама взяла Саломею за руку и повела за собой. Амон-Pa долго смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом. Остальные женщины вернулись к своим заботам, они взяли кувшины с водой и пошли домой, за ними убежали и две девочки. Мара стояла рядом с сыном и с нежностью смотрела на него, потом сказала:

— Пойдем домой!

— Нет, мама, я должен уйти!

Мара погрустнела. Она очень надеялась подольше побыть с Амон-Pa, ведь он не так часто приходил к ней, как этого хотелось бы.

— Ну, останься на ночь, сынок! Когда ты еще доберешься до пещер, ведь ночи сейчас безлунные, а уже стемнело! — уговаривала Мара.

Амон-Pa задумался. Ему захотелось посидеть рядом с мамой, уткнувшись в ее теплые, добрые руки лицом. Но сердце мальчика подсказывало, что надо спешить к учителю, что Андрей давно его ждет. Амон-Pa поцеловал маму в щеку и ответил:

— Нет, мамочка, я должен идти. Андрей давно ждет меня, он не говорил, что я могу остаться. Мара опять прижала сына к сердцу.

— Раз так, то иди, сынок. Но будь осторожней!

Амон-Pa обнял мать и пошел по улице, Иорам последовал за ним. Глаза Мары, полные любви, провожали удалявшихся мальчиков.

Амон-Pa и Иорам некоторое время шли молча, первым нарушил молчание Ра:

— Иорам, чувствую, ты мне хочешь что-то сказать! — обратился он к своему спутнику.

— Возьми меня с собой! Возьми к Философу! — с мольбой в голосе попросил Иорам.

— Я не могу дать тебе ответ, надо спросить у Андрея, — ответил Амон-Ра. — До свидания, Иорам!

Иорам проводил Амон-Pa до окраины Города. Было уже совсем темно, и Ра сразу исчез из виду. „Как же он доберется до пещер в такой темноте? — подумал Иорам. — Неужели он не боится зверей?“ Но Иорам не знал, что свой комок страха Амон-Pa давно погрузил в морскую пучину.

Глава 11

У Андрея горели свечи, он что-то писал. Услышав звук шагов, Андрей вышел на площадку с зажженной свечой.

— Ты опоздал… Как же ты шел в такой темноте? — заботливо спросил он своего ученика.

Амон-Pa улыбнулся учителю и быстро заговорил:

— Андрей, твоя мазь сотворила чудо!

— Подожди, не спеши. Давай сначала войдем в пещеру, посидим, а когда ты отдохнешь, то расскажешь мне обо всем по порядку, — остановил учитель мальчика.

Хлеб, сыр, молоко и фрукты — вот все, что составляло ужин Андрея и Ра. Они быстро поели. Амон-Pa не терпелось поскорей рассказать учителю о том, как он сумел исцелить с помощью волшебной мази разодранные колени Иорама и обожженные руки Захария-мастера. Мальчик говорил быстро и восторженно, но при этом не забывал описывать даже малейшие подробности прошедшего дня.

Андрей внимательно выслушал рассказ Ра и задумался. Он, конечно, знал, что мазь здесь ни при чем, ведь не мазь, а Амон-Pa творил чудеса! А сам мальчик и не знает, какие в нем живут силы, какие возможности! Как же теперь ему сказать, что мазь вовсе не была чудодейственной, что это был просто благоухающий крем! Андрей нарочно заставил мальчика полдня работать в лаборатории, да ещё показывал ему всем своим видом, с какой осторожностью и в каких точных пропорциях надо готовить эту, якобы лечебную, мазь. Тем самым он хотел, чтобы Ра уверовал в целебные свойства мази, и с этой верой лечил людей. Сегодня Андрей испытал веру мальчика, испытал силу его любви, сочувствия и доброты, испытал огонь его сердца. И этот огонь оказался мощным, горячим и ярким!.. «Нет, — решил Андрей, — я ничего не скажу Ра, когда-нибудь он сам обо всем догадается, а пока пусть все будет по-прежнему».

В это время Амон-Pa рассказывал учителю о встрече с Большим Мальчиком, о неприятностях, которые этот мальчуган доставил Ра, и о камне, брошенном Большим Мальчиком. Учитель взял камень, поднес к свече и стал внимательно рассматривать его, а затем с болью произнес:

— Это камень-письмо. И раз камень валялся под ногами этого Большого Мальчика, то, должно быть, он и принадлежит ему. Если бы он не был полон злобы, тогда камень наверняка понравился ему, и он взял бы его домой, а со временем, может быть, догадался бы о чём-то и даже смог бы раскрыть тайну письма! Знаешь, к чему ведут человека злость и ненависть? К тому, что он сам начинает разрушать свою собственную судьбу! Теперь пройдет еще много, очень много лет, пока этот камень-письмо опять найдет его, Большого Мальчика…

— Я понесу, сейчас же понесу ему этот камень! — загорелся Амон-Pa. Однако учитель успокоил мальчика:

— Это лишние хлопоты, он уже отбросил от себя свой камень, и этим выбрал свой путь. В этой жизни Большой Мальчик уже ничего не поймет из того, что написано в камне-письме. Ты можешь отнести ему камень, а он бросит его в другого человека, как бросил в тебя.

— Но что же тогда нам делать с этим камнем-письмом? — обеспокоился Ра.

— Делай то, что подскажет тебе сердце. Когда-нибудь камень сам пустится в длинную дорогу и найдет своего адресата. И нам остается только молиться, чтобы тогда он, этот человек, не отбросил от себя свою судьбу так же, как сделал это сейчас…

Затем Амон-Pa рассказал Андрею о том, как он с Саломеей взлетел в воздух.

— Взлети и здесь, купол пещеры высокий, попробуй! — предложил учитель ученику.

Амон-Pa встал и начал крутиться, как крутился вместе с Саломеей, однако, у него ничего не вышло. Он даже не смог оторваться от земли, не то чтобы взлететь.

— Андрей, я сказал тебе правду, я летал! — смутился мальчик.

— Верю тебе, малыш, — спокойно ответил Андрей, — попытайся разгадать, как ты это сделал, чтобы потом всегда получалось.

Учитель был доволен сегодняшними успехами своего ученика, надежды Андрея сбывались. Он провел рукой по лбу мальчика, снял засохшую кровь, затем потрогал пораненный локоть… Амон-Pa догадался, что это Андрей «стер» со лба оставшийся след от брошенного камня и исцелил раны на локте, но при этом, почему-то, он не использовал никакие мази! Ра уже был готов задать по этому поводу вопрос, но учитель опередил его:

— Сегодня ты много и хорошо потрудился, иди отдохни, — поспешно сказал Андрей и пошел в свою пещеру.

Амон-Pa послушно последовал совету своего старшего друга и наставника…

Глава 12

Амон-Pa приснился сон, который совсем не был похож на все виденные ранее сны. А приснилось ему вот что…

Он исследовал камень-письмо, увеличенное в три раза, и потому на нем можно было хорошо разглядеть все линии и знаки. Рядом с камнем лежала открытая ладонь Ра, и на ней тоже были разные линии, которые делились, пересекались между собой. «Моя ладонь и мой камень-письмо как-то связаны друг с другом», — подумал Ра. Он начал тщательно рассматривать линии. «Да, да, я понял!» — обрадовался мальчик через некоторое время. Затем Ра углубился в изучение знаков. «Да, конечно, это именно так! Я все понял! — опять радостно воскликнул Ра. — Слава Тебе, Господи! Спасибо Тебе!» Тайна была почти разгадана! Теперь только нужно было с помощью найденного ключа заставить заговорить камень, но как это сделать? Ра приступил было к вычислению знаков, как перед глазами возник увеличенный образ камня Большого Мальчика. «Почему?! — удивился Амон-Ра. — Какое мне дело до чужого камня?» Он сравнил линии этого камня с линиями на своей руке и не нашел никакого сходства… Как Амон-Pa ни старался, он так и не смог вытеснить из сна камень Большого Мальчика. Ра пытался отодвинуть этот камень от своего камня, но тот опять перекрывал, накладывался сверху на камень Амон-Pa, не давал возможности прочесть знаки… Наконец все исчезло, Амон-Pa проснулся, а все разгаданные тайны остались во сне. Он только понял, что что-то знал о своем камне-письме, но что именно — не помнил. Все исчезло, растворилось полностью, словно туман.

Было уже далеко за полночь. Амон-Pa так и не смог больше заснуть, он зажег свечу и осветил ею камень-письмо. Но не успел он что-то вспомнить, как вошел Андрей и сказал шепотом:

— Иди за мной!

Амон-Pa удивился голосу учителя: тот явно был чем-то взволнован. Ра быстро оделся и последовал за Андреем. Пройдя несколько пещер, они остановились перед входом в пещеру для ГОСТЯ. Амон-Pa еще ни разу не заглядывал туда, зная, что для учителя пещера эта была святым местом, она предназначалась для ЕДИНСТВЕННОГО ГОСТЯ. Андрей отодвинул висевший у входа тяжелый ковер и вошел внутрь, затем подал рукой знак Амон-Pa следовать за ним.

Они подняли свечи над головой, чтобы осветить помещение, и Ра увидел прямо перед собой большую картину. Картина была нарисована на стене пещеры, но тусклый, мерцающий свет не позволял разглядеть, что же на ней изображено. Андрей зажег семь больших свечей и так их расположил у стен, что картина стала отчетливо видна.

Амон-Pa узнал, кто был изображен на картине: это был Он. Тот, которого мальчик видел однажды с закрытыми глазами. Тогда Ра сказал Андрею: «Я вижу Его». И еще он вспомнил, как в тот раз погружался в Беспредельность, а Беспредельность погружалась в него, заполняя собой все тело, разум и чувства.

Словно зачарованный, смотрел Амон-Pa на величественный Образ, который, казалось, сходил с облаков, а за Ним следовало золотистое свечение.

Андрей опустился на колени, мальчик последовал примеру учителя и тоже опустился на колени рядом с ним. После этого Андрей устремил на Образ свой, полный любви, преклонения и почитания, взгляд и начал читать молитву. Долго молился учитель, но Ра никак не мог понять и разобрать, какими же словами он молился. Тогда мальчику тоже захотелось помолиться, и в его сердце слова сами собой сложились в прекрасную песню-мольбу:

Владыка Всемогущий,

Преклоняюсь перед Твоим Святым Именем.

Прими меня, как раба Твоего,

Взвали на плечи мои ношу Твою

И дай мне нести ее по тернистой тропинке

На вершину горы,

Откуда смогу постичь

Безграничность Любви Твоей

И осознать глубину Мудрости Твоей,

Аминь…

Амон-Pa все повторял и повторял про себя эти слова, и казалось, что остановилось время. Ра, забыв обо всем на свете, творил свою молитву не языком и разумом, а сердцем и душой. Скоро он почувствовал, что слова были вовсе не нужны, а нужно было только одно: чтобы сердце пережило заключенную в этих словах мольбу и наполнилось этим чувством до краев.

Постепенно все тело Ра наполнялось каким-то блаженством.

Не раз Андрей говорил Амон-Pa о душе, но только сейчас мальчик почувствовал, как трепещет от восторга в бренном теле его вечная душа! При этом душа Ра горела высоким, синим пламенем, и синие огни ее, сливаясь с чистым и прекрасным огнем Андрея, освещали пещеру. Казалось, что этим чудесным огнем горит вся пещера, а Образ на ее стене становился все более живым и чарующим. Учитель и ученик все это время не отводили глаз от светлого Лика, они стояли на коленях с протянутыми к Божественному Образу руками, и сердца их горели любовью, побеждающей мрак пещеры и освещающей все вокруг.

И ни тот, ни другой не заметили, как случилось, что Образ ожил, и перед ними предстал Он! Да, это был Он — живой, улыбающийся, величественный и излучающий ослепительный свет, на который было трудно смотреть! И Он был намного прекрасней и светлей, чем Его Образ, изображенный на стене! Он подошел близко к Андрею, положил ему на голову руку и ясно сказал:

— Мир вам! Андрей, не задерживайся, поспеши к своему брату!

Андрей поцеловал Ему ноги и дрожащим голосом промолвил:

— Да, Господи!

Амон-Pa тоже поцеловал бы Ему ноги, но не осмелился сделать это. Тем временем Он как будто вошел в стену и исчез, а на стене опять появился Его Божественный Образ. Андрей, не вставая с колен, приблизился к Образу и еще раз приник к Его ногам.

— Люблю Тебя, Владыка! — прошептал он с чувством огромной любви и благоговения, затем быстро встал и вышел из пещеры.

Амон-Pa повторил все, что сделал учитель.

Они стояли на маленькой площадке у входа в пещеру, обдуваемые ласковым ветерком. Утро еще не наступило, безлунная, темная ночь не давала учителю и его ученику отчетливо разглядеть друг друга. После долгого молчания Андрей привлек к себе и прижал к сердцу мальчика.

— Ты слышал, что Он сказал? — спросил он у Ра.

— Слышал!

— Повтори!

— «Мир вам! Андрей, не задерживайся, поспеши к своему брату».

— Значит, мне надо спешить!

Андрей умолк, а Амон-Pa не посмел спросить у него что-либо. Ра слышал, что у Мары есть два брата — Андрей и Симон. Симон жил у берегов Галилейского моря, на расстоянии двухдневного пути от Города. Раньше там жил и Андрей. В те времена братья были рыболовами, ходили вместе в море и тем кормили семью. Потом Андрей, с целью изучения чтения и наук, начал странствовать по разным странам. Он много скитался, был даже в Египте, и, наконец, приехал в Город и поселился в нем. Но вот наступило время, когда Андрей должен вернуться обратно к брату. Он незамедлительно должен был покинуть эти места и оставить Ра одного. Так нужно.

Амон-Pa ждал, что еще скажет ему учитель, и Андрей продолжал:

— Я тебе больше не нужен, ты и без меня найдешь дорогу!

Андрей присел на большой камень, Амон-Pa сел около его ног. Андрей гладил мальчика, нежно взъерошивал его непослушные волосы. Чувствовалось, что Андрей волнуется, но в его голосе звучали любовь и спокойствие.

— Все, что есть в пещерах, я оставляю тебе! Воспользуйся, как посчитаешь нужным. Я больше сюда не вернусь.

Амон-Pa захотелось плакать, и он, глотая горькие слезы, чтобы до них не дотронулись ласковые пальцы учителя, прошептал:

— Неужели я больше никогда тебя не увижу?! Андрей, я очень тебя люблю и не хочу с тобой расставаться!

— Я тоже люблю тебя, мой мальчик! Мы еще обязательно встретимся с тобой! Попытайся вовремя разгадать тайну своего камня-письма…

— Попытаюсь! — пообещал Амон-Ра.

Амон-Pa хотел рассказать учителю о том, какой он видел сон, связанный с тайной камня-письма, но передумал, ведь сон еще не означал, что тайна этого камня уже разгадана им. Вновь наступило молчание.

Амон-Pa не заметил, как перешел на беззвучный, мысленный разговор с Андреем. В разное время, находясь вдали от своего учителя, Ра не раз внутри себя слышал его голос, но сейчас мальчик не только слышал своего старшего друга и наставника, но и мысленно разговаривал с ним:

«В моей лаборатории ты найдешь наставления о приготовлении разных микстур и мазей. Научись им!»

«Хорошо, — мысленно ответил Амон-Ра, — можно ли передать Иораму все то, чему ты научил меня?»

«Иорам хороший мальчик. Дай ему столько, сколько он сможет освоить. Сердце тебе подскажет, что можно будет доверить ему, а что — нет. — Андрей помолчал, а потом добавил: — Посмотри мои рукописи, которые хранятся в сундуках, и там же ты найдешь много полезных книг, они помогут тебе и твоим ученикам найти ответы на многие, многие вопросы».

«Но у меня же нет учеников!» — удивился Ра.

«Будут».

«Андрей, ты не забудь свой камень-письмо».

«Он мне больше не нужен, ибо все уже сказано и сделано. Я его оставляю в пещере».

«А можно мне входить в пещеру, посвященную Ему?»

«Давай назовем ее Пещерой Господа! Заходи в нее, как только твое сердце захочет этого!»

«Андрей, посмотри, уже рассвело!»

«Да, ты прав, уже светает! Пора в путь!»

Андрей встал и внимательно заглянул в глаза мальчика. В глазах Амон-Ра отражались первые отблески утренней зари, и весь он, такой хрупкий и маленький на фоне грозных скал, был освещен призрачным, загадочным и волшебным светом утра. Андрею даже показалось, что не восходящее солнце, а Ра освещает все вокруг себя. А в это время сердце мальчика обвивало огнем своей огромной любви облик учителя, благословляло его на дальний путь.

«Запомни, мой мальчик, ты не маленький, ты давно уже не маленький, — опять услышал внутри себя Амон-Pa спокойный и уверенный голос Андрея, — кто научился чтению и наукам, тот уже не ребенок. Иди смело по своему пути, каким бы он трудным ни был!»

Последние наставления учителя вливались в сердце ученика словно поток, состоящий из тепла, света и доброты. Амон-Pa обнял Андрея и прильнул к его груди. Он чувствовал, что Андрей выбрал тернистую, непроторенную, трудную дорогу, которая вела его и звала за собой только вверх. Андрей шел по этой дороге первопроходцем: он преодолевал ее крутые подъемы, смело шагал над пропастями, а порой подвергался страшным опасностям, поджидавшим его на этом тернистом пути. Но он шел только вперед, и никогда не оборачивался на прошедший день и на пройденный путь! И делал это Андрей не для себя, а ради других! Он делал это и жил так для тех, кто пойдет за ним следом, кто не побоится преград, препятствий и испытаний на этом трудном, но таком прекрасном пути, ведущим в Вечность!

«Да, трудная будет жизнь у Андрея, — подумал Амон-Ра, — но он и не хочет другой! Ведь Андрей может остаться в пещерах, писать книги, готовить целебные мази и микстуры, проводить опыты и изобретать новые лекарства. Он может и не идти по непроторенной, неизведанной тропинке, но должен сделать это, должен вступить именно на этот трудный путь, ибо это его путь! Наверно, так и написано на его камне-письме. Андрей даже рад тому, что наконец-то пришло время пуститься в дальнюю, трудную дорогу! Сколько лет он ждал этого чуда, которое только что произошло, когда явился к нему Тот, кого Андрей ждал всю свою жизнь! И Он зовет Андрея! Так пусть будет твой нелегкий путь добрым, Андрей!» — такими мыслями провожал Ученик своего Учителя и Друга и прощался с ним.

— Спасибо, мой мальчик, что ты любишь меня, что доверяешь мне! Я верю, что твоя любовь обязательно поможет мне в трудную минуту, спасибо! — шепнул Андрей Амон-Ра. — Да поможет тебе Бог!

Первый луч солнца, похожий на светлую тропинку, коснулся ног Андрея, словно звал его за собой в дальний путь. И учитель сделал первый шаг по своей тропинке, потом второй, третий, и ушел, не обернувшись.

Глава 13

Амон-Pa еще долго стоял на площадке перед пещерами и мысленно все провожал и провожал дорогого сердцу учителя. Солнце давно уже взошло, но он никак не мог расстаться с Андреем, и все это время вел мысленный разговор с ним:

«Спасибо, учитель! Я уже взрослый, и это твоя заслуга! И я постараюсь быть достойным тебя учеником!»

«Познай свой камень-письмо!» — вдруг услышал он в ответ голос Андрея.

Ра в последний раз взглянул туда, где скрылся Андрей, сел на камень, достал из-за пазухи мешочек и вынул оттуда свой камень-письмо. Затем он положил его на землю, а рядом с ним положил камень-письмо Большого Мальчика и начал внимательно их разглядывать и сравнивать. Амон-Pa попытался вспомнить сон, ведь он разгадал в нем какой-то секрет! Но Ра не успел вынести из этого сна ответ на мучивший вопрос, что-то помешало ему взять с собой уже казалось бы разгаданный секрет.

Но что помешало? Как войти обратно в сон, чтобы разобраться во всем? Глядя на камень-письмо, мальчик пытался заглянуть в ушедший сон.

«Что же помешало мне? Ведь что-то помешало мне, и из-за этого я потерял „ключ“ к решению тайны! Что же, что же это было? Может быть, это был камень-письмо Большого Мальчика? И зачем я храню эти камни вместе? Вот и сейчас: почему я положил чужой камень рядом со своим?»

И тут его осенило. Он взял камень-письмо Большого Мальчика и спрятал его в кусты, а свой камень положил на ладонь и посмотрел на линии.

Линии! Ну, конечно же, линии! Линии на камне и линии на ладони! Во сне он сравнивал эти линии друг с другом! И сейчас Ра сделал то же самое: он стал внимательно всматриваться то в линии на камне, то в линии своей ладони. Вдруг его охватила радость: «Эти линии похожи друг на друга, они создают совершенно одинаковый узор! Значит, этот камень-письмо действительно мой!» Он и раньше верил, что камень принадлежит именно ему, но теперь его вера подтвердилась. Итак, первая тайна была открыта!

Теперь надо было разгадать самое главное, расшифровать знаки-буквы.

Амон-Pa помнил, что во сне он нашел ключ и к этой тайне. В чем же секрет ключа? На обеих сторонах камня знаки-буквы были расположены группами по горизонтальным линиям. Мальчик начал искать в них одинаковые знаки, а затем каждый такой знак он чертил острием палочки на земле. Знаки были красивыми, их удивительное разнообразие удивляло и восхищало Ра. Некоторые из них повторялись два-три раза; другие — четыре или пять раз; но были и такие знаки, которые встречались восемь, девять, одиннадцать раз!

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒