от всего сердца 3 страница

— Покрути меня, как тогда, помнишь?! — попросила она его.

Ра закрутился на одном месте и Саломея, обхватившая руками его шею, поднялась вверх. Может быть, они и взлетели бы вместе в воздух, но присутствие обеих мам сдержало их полет. «Тише, тише, Ра!» — закричали две женщины в один голос. Но дети не слышали их возгласы, ведь они наконец-то были вместе, и были счастливы! Саломея смеялась так самозабвенно и радостно, что никто бы не поверил, что еще несколько минут тому назад она, тяжелобольная, боролась со смертью. А Ра с любовью смотрел на девочку и радовался, что она была с ним.

Когда же они все вместе вернулись во двор Мары, у празднующих соседей глаза расширились от удивления: произошло чудо, Саломея выздоровела! Поэтому в маленьком дворике еще с большей силой вспыхнуло веселье, и праздник продолжился. Только один Андрей не удивился выздоровлению девочки, в нем жила и ширилась вера в удивительного семилетнего мальчика, такого не похожего на своих сверстников. Некоторое время спустя Андрей подошел к своему ученику и спокойно сказал:

— Время приступать к делу, пойдем. Все соседи вышли на улицу провожать

Pа и Андрея. Мара погрустнела, а Саломея опять бросилась обнимать мальчика, упорно повторяя:

— Когда же ты еще придешь, Ра… Когда ты еще придешь?..

От собравшихся людей отделилась одна старая женщина, которую все в округе звали «бабушкой». Она подошла к Ра и громко, чтобы все услышали, сказала:

— Ты есть Ра, а отца твоего звали Амоном. Мы любили храброго и доброго Амона, и так же мы любим тебя, потому что ты очень отважный и славный мальчик. И пускай с сегодняшнего дня все называют тебя Амон-Pa… Пусть станет твоим именем — Амон-Ра!

— Амон-Pa, Амон-Ра! — в знак одобрения закричали люди. Все они, взрослые и дети, охотно восприняли это новое имя Ра.

Мара тоже была рада новому имени сына. Она одна пошла провожать его и Андрея до конца улицы, и когда прощалась с ними и обнимала Амон-Ра, украдкой спросила:

— Сынок, это ты вылечил Саломею?

— Саломея выздоровела, мама! Она долго будет жить! — ответил ей Амон-Ра.

Мара поняла, что сын больше ничего не скажет.

Глава 7

Pa любил по ночам долго-долго думать и разгадывать таинственные явления. При тусклом свете свечей он изучал настенные картины своей пещеры, стараясь понять их скрытый смысл. Он прочел все тексты, которые Андрей написал для него на стенах, но только прочесть их было недостаточно, и Ра это хорошо понимал. Поэтому мальчик осмысливал каждое слово, пытался углубиться в них и расшифровать. Все это требовало долгих размышлений.

«Ночь придумана не для того, чтобы закрыть глаза и заснуть, — думал Ра, — по ночам лучше думается, и можно читать книги. Вот, например, Андрей по ночам много работает, проводит разные опыты и пишет книги, создает рукописи. Я и во сне должен трудиться, а для этого надо перед сном подумать о тех вопросах, на которые ищу ответы. А ответы придут во сне. Ведь когда человек спит, то его ничего не отвлекает от мыслей. Размышлять, значит — искать. Кто ищет, тот и находит, так учит Андрей. А ищет тот, кто мыслит».

Сегодня Андрей и Амон-Pa, после похода в Город, вернулись домой, в горы. Каждый был полон впечатлениями прошедшего дня, и каждому нужно было осмыслить произошедшее. Задачей для Андрея была вера Амон-Pa в себя. Он внушил мальчику веру, и тот спас Саломею. «Какая сила кроется в этом маленьком мальчике! И чему я должен его еще научить? — раздумывал Андрей. — Мне надо обязательно это понять, и как можно быстрей».

А Амон-Pa не обратил никакого внимания на свои особые способности. Он совсем ничему не удивился, не возгордился, а просто забыл о том, что сумел сделать. Главное для него было то, что Саломея выздоровела, встала на ноги, обхватила его шею руками и попросила покрутить ее. Он с радостью вспоминал счастливое лицо Саломеи, в ушах звенел ее громкий смех. Конечно, он любил эту девочку и считал своей невестой. Амон-Ра чувствовал, что в нем пробудилась вера, однако, никакого превосходства перед другими он не испытывал.

Задача, с которой мальчик вернулся в пещеры, заключалась совсем в другом. Всю дорогу назад Амон-Ра думал о камне-письме. «Действительно ли мне принадлежит этот камень, или кому-то другому? И о чем говорится в письме?» — такие мысли не давали покоя Ра. Размышлений одной ночи для решения этой задачи, конечно, не хватит. Не хватит размышлений и многих других ночей. Амон-Pa понимал это, однако откладывать это дело на потом, например на завтра, не хотел. «Приступай к делу!» — вдруг услышал он внутри себя голос Андрея.

Амон-Pa поставил перед собой семь зажженных свечей и начал разглядывать белый камень, на котором играли маленькие огоньки света. Вначале его внимание привлекли линии: «Куда они устремлены — вверх или вниз? И правильно ли я держу камень?» Он повернул камень, но, казалось, правильно было и так, и так. Подумав, Ра все же вернул камень-письмо в прежнее положение. Из нижней грани камня линия неровно направлялась вверх, и там разветвлялась на две части, на две линии. Та, что шла левее, непрерывно поднималась вверх, все более отдаляясь от другой, от правой линии. Потом она неожиданно круто поворачивала и возвращалась обратно, но уже прерывисто, как будто превращаясь в капельки дождя, и исчезала в середине камня.

Правое же ответвление, пройдя короткий путь, вдруг обрывалось, а затем, как бы пройдя через подземный ход, появлялось опять и направлялось вверх, к другой кромке камня. С помощью маленькой палочки Амон-Ра проследил движение линии. Линия прошла эту верхнюю грань и перешла на другую сторону. Мальчик перевернул камень, там линия устремлялась резко вверх, становясь все тоньше и бледнее, и, наконец, совсем исчезала, растворяясь в белом пространстве камня.

«Неужели эти линии что-то означают? — подумал Амон-Ра. — И что же они могут мне сообщить?» Он приложил камень к уху и прислушался. «Скажи мне, ты мой камень или чужой? Андрей сказал, что камни умеют говорить… Заговори со мной, пожалуйста!» — мысленно упрашивал Амон-Pa камень-письмо, но тот молчал.

«Хочешь ли ты узнать, какой может быть речь камня? — вдруг услышал мальчик внутри себя спокойный шепот учителя. — Но ты же знаешь, что этот камень сам не может произносить какие-нибудь звуки и слова. Он принес тебе линии и знаки, которые ты должен разгадать, чтобы понять содержание письма. Только так заговорит с тобой камень».

Амон-Pa хорошо знал, что Андрей сейчас находится в своей лаборатории и проводит опыты. Но мальчик привык, что когда он размышлял или думал над трудным вопросом, то время от времени слышал голос Андрея, будто тот нашептывал ему на ухо. И всегда этот голос помогал найти правильный ответ. Вот и сейчас Ра не удивился этому шепоту. Он сразу же послушался совета учителя, поднес камень поближе к свечам и начал с еще большим вниманием разглядывать знаки. «Открой мне свою тайну! Открой мне тайну, пожалуйста!» — беззвучно умолял Амон-Ра камень, не отрывая взгляда от начертанных знаков.

В этом усердном старании он и не заметил, как уснул, крепко прижав камень к сердцу.

Уже всходило солнце, когда Андрей разбудил его: «Пора приступать к делу», — сказал он.

— Андрей, я не могу понять то, что здесь написано! — воскликнул Ра.

— Не волнуйся, ты обязательно поймешь, — спокойно ответил ему учитель.

Он протянул мальчику кусок хлеба и чашу с молоком.

— Позавтракай и приходи ко мне в лабораторию!

Амон-Pa мигом проглотил свой завтрак. Спешил он вовсе не потому, что был голоден, а потому, что ему очень не терпелось скорей пойти в лабораторию Андрея. Лаборатория была единственным местом, куда Ра никогда не заходил. Он только один раз заглянул туда, когда Андрей ему показывал пещеры. Тогда учитель сказал: «А здесь моя лаборатория, я провожу в ней свои опыты». С тех пор прошло полгода, и за это время Андрей больше ни разу не разговаривал с Ра о той пещере и о том, чем он там занимается.

Мальчик побежал к водоему, который был устроен Андреем. Он прыгнул в холодную воду и из каждой частицы тела выгнал сон. Через несколько минут Амон-Pa, свежий и одетый в чистую одежду, уже стоял у входа в лабораторию. Он постучал и заглянул внутрь, ожидая разрешения войти.

— Войди, — тихо пригласил Андрей.

Амон-Pa вошел и стал рядом с ним. Лаборатория, освещенная множеством свечей, была заполнена неизвестными мальчику устройствами, и Ра сразу захотелось задать Андрею множество вопросов. Вот, например, почему эти глиняные сосуды имеют такую странную форму, и почему они соединены друг с другом? Или же, что за огонь горит в чаше фиолетовым пламенем? Что это за засохшие цветы и растения, что за обломки камней, которые так блестят и переливаются при свете свечей? Зачем Андрей кипятит какую-то приятно пахнущую жидкость в горшке?.. И еще огромное количество вопросов пронеслось в голове Амон-Pa. Хотя любопытство мальчика не знало границ, однако сила его терпения была тоже безгранична. Он знал, что учитель объяснит ему все последовательно, постепенно. Андрей обязательно поможет ему осознать и понять сложные процессы, научит всему тому, что умеет и знает сам. Именно поэтому Ра не стал задавать никаких вопросов, а молча наблюдал за движением рук учителя. В это время Андрей с помощью большой деревянной ложки достал из банки какую-то жидкость и влил ее в сосуд, стоящий на огне, и из него вырвался горячий пар.

— Возьми с полки зеленую баночку и дай ее мне — сказал Андрей Ра.

Амон-Pa быстро нашел нужную баночку и поднес учителю.

— Теперь сними крышку… Видишь, внутри маленькая ложечка, достань ею порошок.

Мальчик выполнил поручение.

— Насыпь в этот сосуд…

Андрей, не переставая, ритмично мешал содержимое.

— Главное, чтобы не подгорело, надо кипятить на сильном огне, но нельзя, чтобы пригорела масса. Ты можешь так мешать?

— Я попробую! — ответил Амон-Pa и взял в руки ложку.

— Учти, мешать придется долго. Жидкость сначала должна загустеть, а потом высохнуть. То, что останется, надо будет подержать некоторое время на солнце и хорошо измельчить. Я пока буду готовить масло, а ты начинай мешать, да не спеши, не торопись.

Начатое утром дело Амон-Pa закончил только в полдень. К концу работы пальцы правой руки сильно болели, так как он обжег их паром. На них появились болезненные волдыри, а в некоторых местах даже слезла кожа. Но мальчик почти не замечал боли, он только радовался тому, что смог выполнить порученное задание, и что учитель, проверив порошок, остался доволен его работой.

— Теперь насыпь порошок в эту чашу, только не сразу, а медленно, — сказал Андрей своему ученику.

В чаше уже находилась приготовленная густая желтая смесь, похожая на масло. Амон-Pa маленькими порциями сыпал в эту чашу порошок, а Андрей аккуратно перемешивал его с маслом. Так работали они еще около часа, пока смесь не загустела. Андрей разложил ее по маленьким баночкам и протянул одну из них Ра.

— Это непревзойденная мазь. Она лечит раны, ушибы, ожоги, язвы, хорошо снимает боль. Попробуй, смажь свои пальцы, и ты увидишь все сам.

Амон-Pa достал небольшое количество мази и смазал израненные пальцы, и в тот же миг почувствовал, что боль уходит, а волдыри буквально на глазах исчезают. И уже через десять минут ничего не напоминало мальчику о пораненных руках.

— Ну вот, теперь ты знаешь, какая это замечательная мазь, — проговорил Андрей. — Иди сейчас в Город, походи по улицам, и если заметишь, что кто-то страдает от язв, боли или ран, то помоги ему с помощью этой мази.

Амон-Pa с радостью принял поручение учителя и бегом помчался в Город.

Глава 8

Ребята играли на окраине Города. Они бегали, смеялись, прыгали друг через друга. Ра оглядел играющих детей и увидел высокого, длинноногого мальчишку, у которого лицо было усыпано маленькими, плохо заживающими язвочками. «Ему нужна моя помощь», — подумал Амон-Pa и только хотел подойти к нему, как вдруг случилась беда. Один мальчик, которого все звали Иорамом, сильно разогнавшись, мчался, чтобы перепрыгнуть через своего товарища. Ребята дружно подбадривали его: «Давай, давай, не промахнись!» Иорам взлетел в воздух и вот-вот должен был оттолкнуться от спины согнутого друга, чтобы перепрыгнуть через него, как тот вероломно подвел его — опустился до земли, скользнул в сторону и оставил Иорама без опоры. Взлетевший и потерявший опору Иорам рухнул на землю и голыми коленями проехал по пыльной, усыпанной мелкими камнями дороге.

Амон-Pa вспомнил наставления Андрея, его слова о том, в каких случаях помогает мазь. Но учитель ничего не говорил, можно ли ею мазать огромные раны, когда кровь льется ручьем, а мясо свисает клоками, оголяя белые кости. А именно такая картина и предстала сейчас перед глазами Ра.

Кровь лилась ручьем из изувеченных колен Иорама, забрызгивая все вокруг. Пострадавший мальчик выл от боли, из глаз его катились огромные слезы. А предатель сначала было засмеялся своей «шутке», но потом, увидев, что его никто не одобряет, а некоторые даже дали ему увесистые подзатыльники, сник и стал извиняться. Ребята окружили пострадавшего. Амон-Ра оказался впереди всех и начал успокаивать мальчика.

— Не бойся, Иорам. Сейчас я сниму твою боль… Не плачь, не плачь, Иорам…

Некоторые ребята узнали Ра, но большинство из них его не знали.

— А ты кто такой? — возмутился один из ребят, которого все звали Большим Мальчиком. Он и впрямь был как внешне, так и по возрасту больше и старше остальных. — Убирайся отсюда! Мы сами ему поможем!.. Ишь, нашелся лекарь!

Большой Мальчик ткнул ногой в бок сидевшего возле Иорама Амон-Pa и свалил его. Ра неловко упал и ободрал себе локоть так же, как Иорам свои колени. К ране пристала грязь и мелкие камни. Амон-Pa спокойно поднялся, как будто и не ушибся, не обиделся, опять подошел к пострадавшему мальчику и повторил:

— Ты, главное, не бойся! Я сейчас вылечу твои ноги!

— Откуда тебе знать, как лечить! — еще пуще закричал Большой Мальчик и собрался дать еще один пинок Ра.

Но Амон-Pa вовсе не собирался ссориться с Большим Мальчиком. Перед ним стояла 6 совсем другая задача — помочь Иораму, и Ра должен был обязательно с этой задачей справиться. И прежде чем Большой Мальчик нанес повторный удар, Амон-Pa успел схватить его ногу и задержать в воздухе. Такого драчун не ожидал! Он хотел освободить ногу, но никак не мог, ведь Амон-Ра крепко держал ее на лету, и поэтому Большому Мальчику приходилось подпрыгивать на одной ноге, чтобы не упасть. И это было такое смешное зрелище, что ребята дружно расхохотались. Было видно, что они радовались такому повороту дел, потому что недолюбливали Большого Мальчика за высокомерие и драчливость. Все громко смеялись над наказанным задирой, хотя Ра вовсе и не собирался его наказывать таким образом, а просто хотел, чтобы ему не мешали.

— Ты дашь мне или нет вылечить Иорама?

— Отпусти мою ногу, недоносок!.. — закричал Большой Мальчик и обругал Амон-Pa грязными словами; его раздражала смелость этого маленького «сопляка».

— Если ты не дашь мне помочь Иораму, то твою ногу я скручу вот так! — спокойно сказал Ра и чуть скрутил ему ногу.

— Ну, ну, эй, ты! Я тебе покажу!.. Отпусти сейчас же! — кричал грозным голосом Большой Мальчик.

— Потом покажешь! А теперь скажи, скрутить тебе ногу еще или ты отстанешь от меня? — спросил Амон-Pa, держа ногу обидчика, но при этом не давая ему упасть.

Большой Мальчик почувствовал силу рук Амон-Pa и понял, что тот может не только скрутить или свернуть, но и повредить ногу, если захочет. Большой Мальчик буквально лопался от злости, но в то же время был сильно напуган.

Ребята торжествовали. Было ясно, что Большой Мальчик многим портил жизнь, пугал и издевался над ними, обижал более слабых. А теперь этот маленький, ничем не отличающийся мальчик отомстил за них, да еще как! — Хорошо, хорошо! Только отпусти! Посмотрим, как ты вылечишь его! — шипел Большой Мальчик.

— Тогда пойди и принеси кувшин воды, чтобы промыть пораненные колени! — строго произнес Амон-Ра, и Большой Мальчик, подчиняясь непонятной силе, покорно побежал за водой.

Тем временем Иорам немного успокоился. Зрелище его тоже развеселило, и он даже временно забыл о боли. А Амон-Pa не чувствовал свой ободранный локоть, откуда сочилась кровь, у него болел не локоть, а колени Иорама.

Большой Мальчик принес кувшин с водой, но внутри у него буквально все кипело от раздражения и злобы. «Вот уж я порадуюсь, если от этого лечения Иораму станет еще хуже! — думал он. — Тогда я за все отомщу этому выскочке!»

А Ра оторвал от своей рубашки рукав, намочил в воде, и осторожно промыл Иораму колени. Ребята, затаив дыхание, следили за движениями маленького врача, такими неспешными, но уверенными. Те, которые были впереди, даже присели, чтобы лучше все видеть. На колени было страшно смотреть, и всем казалось, что Иорам теперь очень долго не сможет ходить, а тем более бегать. Могли ли быстро зажить эти страшные раны? Иорам стойко переносил сильную боль, пока Амон-Ра промывал раны, смывал грязь и накладывал куски болтавшегося мяса на свои места. Мальчику тоже не верилось, что Ра сможет ему помочь, но… «Смотрите, у него даже мазь есть!» — удивились ребята, когда Ра достал из сумки маленькую глиняную баночку. Амон-Ра снял с баночки крышечку, указательным пальцем правой руки взял немного мази и смазал, нежно и осторожно, колени пострадавшего. Не прошло и минуты, как Иорам радостно воскликнул:

— Не болит! Боль исчезла!

— Врешь, болит! Не обманывай, так не бывает! — пригрозил Большой Мальчик. — Как может не болеть, когда видна кость!

— Ребята, я боли не чувствую, совсем не чувствую! — повторял Иорам.

«Удивительно, какую силу имеет эта мазь! И как важно, чтобы сейчас же, на глазах у всех, вылечился Иорам! Тогда все поверят, что мазь Андрея действительно имеет чудодейственную силу!» — думал Амон-Ра, не отрывая взгляда от ободранных коленей мальчика. «Только одна моя мазь не способна излечивать раны, нужна еще обязательно твоя сила!» — услышал Амон-Ра голос Андрея. «Ну какая во мне сила?! — удивился Амон-Pa, и вдруг вспомнил, что смог вылечить Саломею силой своей сердечной Любви, силой сердечного слова. — Может быть, именно на эту силу намекает Андрей? И если это так…»

И Амон-Pa, как перед больной Саломеей, призвал на помощь свое сердце, затем прикрыл колени Иорама ладонями и произнес слова, которые никто не мог услышать, потому что он их произнес в душе, и слова те были наполнены Любовью и Состраданием. Ра чувствовал, что вслух эти слова произносить было нельзя, ибо ребята, находившиеся рядом и пристально следившие за ним, не смогли бы их понять. Они, наверное, начали бы насмехаться над Амон-Pa, и тогда эти слова, наполненные и пропитанные светом любви, могли потерять свою силу. Кроме того, чувства бескорыстной любви и сострадания не могли уместиться только в одних лишь словах. Поэтому Ра закрыл глаза и постарался отключиться от всего, что его окружало, и, наполнив прекрасными чувствами и мольбой свое сердце, он щедро делился этим с Иорамом, вливая силу в его колени.

Когда же он очнулся и открыл глаза, то увидел вокруг себя удивленные лица ребят, которые пристально смотрели на его руки и с нетерпением ждали, что же произойдет дальше с пораненными ногами. У Амон-Ра горели руки, ему показалось, что на коленях Иорама играют огоньки фиолетового пламени, исходящие из его ладоней. Только сейчас почувствовал Ра, что оба его колена страшно болят, и обрадовался этому… А Иорам спокойно и блаженно улыбался, на лице его играла счастливая улыбка. Амон-Pa медленно поднял руки…

— Ребята, что это такое?! Чудо, чудо произошло! — воскликнул один из мальчишек, который чуть ли не носом касался колен Иорама. — Исчезли раны! Совсем исчезли раны! Все двинулись вперед, вытянув шеи, чтобы получше рассмотреть. Сзади стоящие пробирались поближе к Ра и Иораму, только бы собственными глазами увидеть это чудо. Амон-Pa тоже взглянул на колени, на которых еще недавно зияли страшные раны: никаких следов ран и даже шрамов на них не было! Только на одном месте остался маленький-маленький рубец, как память о чуде, совершенном Ра.

— Встань! — приказал Ра Иораму.

Но озадаченный, удивленный случившимся Иорам не мог двинуться с места. Он все смотрел и смотрел на свои ноги, и даже иногда щипал себя, проверяя, не спит ли он? Убедившись, что он не спит, Иорам шепотом спросил:

— Кто ты? Откуда пришел?

Амон-Pa не ответил, но тут заговорили вместо него ребята:

— Он сын рыбака. Его зовут Ра!

— Он — Ра, и еще его Амоном прозвали!

— Он — тот, кто вместе с отцом в море рыбачил, а море разбушевалось, и отец погиб! А он остался в живых!

— Он вместе с Философом живет. И тот его чтению и наукам обучает!

— Он живет в пещере!

И каждый говорил то, что сам знал о Ра, или слышал о нем от других.

— Ты и есть Амон-Ра? — спросил Иорам.

— Встань, если можешь! — повторил 7 ему Амон-Ра. — Могу, конечно, могу! — весело воскликнул Иорам, с легкостью вскочил на ноги, несколько раз согнул и разогнул их в коленях, а затем начал прыгать вокруг своего доктора.

— Я вылечился! Я здоров! — радовался мальчик. Амон-Pa же поднялся с трудом, потому что боли Иорама перешли к Ра, в его колени. Большой Мальчик в это время смотрел змеиным взглядом на пляшущего Иорама. Он был бы очень рад, если бы Иорам остался калекой на всю жизнь, тогда можно было пинками прогнать этого лже-целителя. Однако на его злобный вид и недовольное шипение никто не обращал внимания.

— А теперь ты подойди ко мне! — обратился Амон-Pa к мальчику, лицо которого было усыпано язвами. — Хочешь, я избавлю тебя от этих язв?

Мальчик с доверием подошел к нему, и так как он был очень высок и Амон-Pa не мог дотянуться до него, присел на корточки.

— Уже год, как мучают меня эти язвы! — сказал он Ра, и, подумав, добавил: — А ты можешь меня вылечить?

— Вылечу, только не сразу! — с уверенностью ответил маленький лекарь. — Через три дня язвы исчезнут, и лицо станет чистым.

Амон-Pa опять сунул палец в свою глиняную баночку и смазал гнойные язвы на лице подростка. Но Ра не просто смазывал раны, а передавал страдающему мальчику всю свою любовь и сострадание.

— Значит, через три дня? — с надеждой в голосе спросил мальчик.

— Да, через три дня ты будешь здоров. И следа не останется от этих язв, ты только обязательно верь и жди.

Амон-Pa встал, выпрямился, и лишь теперь заметил, что среди собравшихся вокруг него ребят он был самым младшим по возрасту и самым маленьким по росту. Ра положил волшебную баночку в сумку и раздвинул круг мальчишек.

— У тебя из локтя кровь течет, он сильно ободран. Помажь его мазью, чтобы зажил! — сказал ему кто-то.

— Нет! — ответил резко Амон-Ра.

— Почему? — удивились ребята.

— Боюсь, что мази не хватит для других, которым нужна помощь больше, чем мне. До свидания!

И он, не оглядываясь, прошел мимо ребят, провожающих его долгими, восхищенными взглядами. Он уже прошел почти всю улицу, когда сзади послышался шум:

— Не смей, не смей этого делать! — кричали кому-то мальчишки.

— Эй, целитель! — окликнул Ра Большой Мальчик. Амон-Pa обернулся.

— Целитель! Скоро ты сам будешь нуждаться в помощи! — крикнул ему Большой Мальчик и со всей силой бросил камень.

— Что же ты наделал!!! — возмутились ребята. — Что же теперь будет?

Но камень уже летел в сторону Амон-Pa, и когда он уже проделал половину пути, вдруг, как будто на несколько секунд застыл в воздухе и готов был упасть на землю. Все с напряжением следили за полетом камня, особенно Большой Мальчик. Он, как только заметил, что камень может не достигнуть цели, злобно закричал:

— Давай, ну давай, не останавливайся! Давай же!.. Приостановившийся было в воздухе, камень стрелой продолжил свой путь. Но Амон-Pa даже и не попытался отойти в сторону или уклониться от камня. А камень беспощадно, со всей заложенной в него злобой, буквально вонзился Ра в лоб. У мальчика потемнело в глазах, он пошатнулся и упал.

Когда Ра пришел в себя, то увидел вокруг себя обеспокоенные лица уже знакомых ребят. Они тесным кольцом окружали его, тревожно шептались, а некоторые из них пытались помочь Амон-Pa встать. Один же, это был Иорам, рукой очищал от песка лоб и лицо своего врача, который совсем недавно помогал ему самому. Только одного Большого Мальчика не было среди них. Он стоял на другом конце улицы и злорадствовал:

— Оставьте его! — кричал он ребятам. — У него есть мазь, пусть сам себя и вылечит!

Мальчики помогли Ра встать, отряхнули его одежду.

— Ты смажь своей волшебной мазью лоб, пожалей себя! — сказал тот же самый мальчик, который недавно уговаривал Амон-Pa вылечить пораненный локоть.

— Нет, — твердо ответил Ра, — другим не хватит! Ра совсем не озлобился на Большого Мальчика и не почувствовал к нему чувства мести. Он только проверил в сумке маленькую глиняную баночку, не разбилась ли она, и успокоился.

— Смотри, какой большой камень бросил тот злодей в тебя! — указал мальчик с язвами на валявшийся у ног Амон-Pa плоский камень.

Амон-Pa поднял камень и удивился: на нем были выведены странные линии и знаки, похожие на те, что были начертаны на камне-письме Ра. «Это же тоже камень-письмо! — подумал мальчик и заволновался: — Может быть, Большого Мальчика надо догнать и сказать, что этот камень, возможно, есть его письмо? Может быть, объяснить ему, как важно прочесть свой камень-письмо?» Ра уже собрался побежать за Большим Мальчиком, чтобы все ему рассказать, но голос сердца остановил его: «Эти ребята подумают, что ты погнался за своим обидчиком, чтобы отомстить ему! А Большой Мальчик вообще ничего не поймет из твоего рассказа, он только поднимет на смех тебя и твою сказку о камне-письме! Спроси у Андрея, как быть». Амон-Pa достал из-под рубашки мешочек, который всегда висел на шее, и в котором лежал его камень-письмо, раскрыл этот мешочек, опустил туда камень, брошенный Большим Мальчиком, и вновь спрятал его под рубахой.

— До свидания! — сказал он ребятам и продолжил путь.

Иорам догнал его и спросил:

— Можно, я пойду вместе с тобой? Если будет нужно, я помогу тебе!

— Как знаешь! — ответил Амон-Pa.

Глава 9

Золотых дел мастер Захарий сидел перед своей мастерской, опустив голову на колени. Амон-Pa никогда не приходилось даже разговаривать с ним, но сейчас, проходя мимо, он почему-то очень пожалел этого пожилого человека. Амон-Pa и Иорам подсели к нему с разных сторон. Ювелир поднял голову и посмотрел на них; узнав Амон-Pa, он улыбнулся.

— Хороший ты мальчик! — сказал он ему ласково.

— Откуда ты знаешь? — спросил Амон-Ра.

— Ты хороший мальчик, потому что сел рядом со мной!

— Просто мне кажется, что тебя что-то мучает! Может быть, сильно болят руки?

— Откуда ты догадался? Тебе кто-то сказал? — удивился мастер.

— Нет, никто. Просто я вижу твои руки, не обжег ли ты их?

Золотых дел мастер горестно вздохнул:

— Эх, я действительно сильно обжег обе руки, и уже больше месяца не могу работать. Я не знаю, смогу ли еще когда-нибудь что-то сделать своими руками! Но почему тебя беспокоит мое горе?

— Потому что ты известный мастер, у тебя всегда были «золотые» руки! И ты добрый человек! — Ра немного помолчал, а потом продолжил: — Я помогу тебе! У меня с собой есть мазь, ее приготовил Андрей, она обязательно тебе поможет. Покажи мне свои руки.

Захарий протянул обе руки…

— Посмотри на них, ну какой мазью можно их вылечить? — сказал он с болью.

«Ой-ой, что же стряслось с этим добрым человеком?» — подумал Амон-Pa, увидев руки мастера. Ладони Захария были покрыты ужасными гнойниками, с пальцев содрана кожа, а ногти еле держались на своих местах. У Амон-Pa сжалось сердце от боли и сострадания. «Если Захарий потеряет свои чудесные руки, то как же он будет творить красоту? — размышлял он. — Бедный, бедный Захарий! Больше месяца он вот так сидит около своей мастерской, ждет, надеется, что руки его станут снова здоровыми, и что он снова сможет ими творить красоту! Надо сейчас же исцелить эти чудесные руки! Как хорошо, что я сберег баночку с мазью и еще имею немного сил для того, чтобы помочь мастеру!» Такие мысли быстро проносились в голове Амон-Ра.

Ра попросил Иорама подержать глиняную баночку, а сам двумя пальцами достал из нее мазь и щедро смазал ею ладони, пальцы и ногти Захария. Он истратил все, что еще оставалось в баночке. Затем так же, как лечил колени Иорама, закрыл глаза, ладонями накрыл руки мастера и наполнил свое сердце великой Любовью и Состраданием. В этом прекрасном чувстве было все: и жалость, и вера, и надежда. И этот сгущенный поток светлых чувств Ра направил в больные руки Захария, а сам погрузился в себя, свое внутреннее «я».

Сквозь темноту мальчик нашел руки ювелира, вот они: здоровые и крепкие. Ра увидел, как эти руки плавят золото, выводят из него тонкие, ажурные нити, а затем, нежно и осторожно, вплетают в них драгоценные камни. А камни, поощренные лаской и добротой, начинают блестеть, играть, переливаться всеми красками света. И постепенно все изделие принимает облик восходящего солнца. Амон-Pa, наблюдающий за этим чудесным превращением, удивился волшебному, сказочному блеску, исходящему от прекрасного изделия. Мальчику даже показалось, что на ладонях Мастера покоится не редчайшей красоты ювелирное изделие, а настоящее солнышко, которое освещает и согревает все вокруг. «Вот оно — чудо!» — подумал Амон-Pa. Он восхищался и преклонялся перед мастерством Захария, перед его редкой способностью создавать на земле сказку, и затем дарить ее людям.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒