ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДВОЙНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДВОЙНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Глава 1

ПОБЕГ

Пять месяцев спустя.

Москва, Варшавское шоссе, 01.30 ночи

Два черных микроавтобуса «Мицубиси» быстро ехали прочь от Москвы, когда перед задней машиной с грохотом провалился асфальт. Взвизгнули тормоза, но водитель не успел остановиться или отвернуть в сторону – «Мицубиси» влетел в провал. Капот смялся, багажник задрало к небу от машины повалил дым.

И тут же из первого автобуса донеслись три выстрела. Он вильнул, едва не перевернулся, наскочив на бордюр, и вылетел на пустырь у дороги. Колеса взрыли землю, после чего машина врезалась в неработающий фонарь. С хрустом и треском тот накренился, а потом двигатель заглох, и все стихло.

Но ненадолго. В салоне автобуса раздался всполошенный голос:

– Очнись! Надо уходить! Быстрее!

* * *

– Очнись! Надо уходить! Быстрее!

Сначала оба ощутили сильнейшую головную боль. За нею пришли растерянность и непонимание… Где они находятся? Что происходит?

Голос в полутьме настойчиво повторял:

– Вставайте! Сейчас они будут здесь!

Парень и девушка, одетые в свободные серые пижамы наподобие кимоно, лежали на двойной койке‑каталке. Над ними склонился санитар в забрызганном кровью белом халате и тряс их. Лицо у него было перекошенное, глаза бегали.

Они находились в машине – вроде «скорой помощи», но просторнее, которая только что куда‑то врезалась. На полу валялись два охранника с автоматами, у одного из глазницы торчал скальпель. Посыпавшиеся со стеллажа склянки, бинты и флаконы, лужа крови, осколки… В машине остро пахло лекарствами.

– Очнулись?! – Отпрянув от койки, санитар бросил на пол шприц с остатками мутной жидкости. – Я хотел вам еще раз вколоть… Вставайте, бежим!

Он несколько раз врезал ногой в заднюю дверцу машины.

От звука ударов заломило в висках. Парень сел, свесив с койки ноги в легких тапочках‑лодочках, и растерянно спросил:

– Где я?

Голос у него был сиплый и слабый, дрожащий, а в голове – хаос из обрывков мыслей, образов, звуков… Он прижал ладони к вискам, мучительно пытаясь понять, как оказался в этом месте.

Рядом села девушка. Судя по всему, она ощущала примерно то же самое. Молодые люди переглянулись. Она увидела среднего роста коротко стриженного шатена, он – невысокого роста девчонку с косичками и круглым симпатичным лицом.

Охранники на полу лежали неподвижно. Один, прижимая к груди автомат, свернулся калачиком, отчего в своем камуфляже и бронике выглядел нелепо и жалко. На лице второго, со скальпелем в глазу, застыл ужас.

Санитар еще несколько раз ударил в дверь, но ту заклинило намертво. Бормоча что‑то бессвязное, он полез мимо каталки ко входу в кабину. По дороге наступил на плечо охранника, поскользнулся. Глянув вниз, подскочил, едва не упал и поднес к лицу правую руку. Рукав был в крови, а пальцы дрожали.

– Что я сделал, что я сделал, что я сделал… – Монотонно бормоча это, санитар плечом толкнул дверцу и выпал в кабину.

Девушка первая последовала за ним, потом шагнул парень. Через лобовое стекло проникал свет одинокого фонаря. Неподалеку было шоссе, озаренное редкой цепочкой огней, а здесь – пустырь, куда машина, судя по всему, вылетела на скорости и врезалась в фонарный столб.

Водитель уткнулся лицом в подушку безопасности. Спина его была окровавлена, сиденье позади пробито пулями. Три дырки виднелись в перегородке, отделяющей кабину от салона.

– Это не я его! – Оттолкнув парня с девушкой, санитар сунулся обратно, схватил автомат мертвого охранника и стал выбираться из машины через дверцу со стороны пассажирского сиденья. – Это один из этих, в салоне, начал с перепугу стрелять! Не я это! Не я!

Спрыгивая на землю, он зацепился за подножку и упал, выпустив оружие. Громко охнул.

Молодые люди тоже выбрались из кабины. Стало видно, что раньше они находились в длинном черном микроавтобусе «Мицубиси» с тонированными стеклами.

Метрах в ста от пустыря высился на металлической колонне предвыборный билборд с изображением президента страны. Немного в стороне от колонны, на краю шоссе, асфальт провалился, из дыры торчал багажник микроавтобуса, судя по зализанным очертаниям – той же модели, как и «Мицубиси», в котором ехала эта троица. Над автобусом поднимался дым.

– Что происходит? – спросил парень. – Я ничего не понимаю!

Девушка обхватила себя за плечи – было холодно. Но снега не видно… зима, кажется, недавно закончилась.

Над краем провала, где лежала дымящаяся машина, показалась голова с соломенными волосами, затем оттуда выбрался крупный мужчина. Оглядевшись, присел, помогая выкарабкаться кому‑то еще.

Позабыв про автомат, санитар вскочил и крикнул:

– Они вас убьют! И меня!

– Кто? – спросила девушка.

– Люди из той машины – это оперативники Комитета, они ехали за нами!

– Но почему убьют?..

– А если не убьют, так закроют навсегда! Надо спрятаться в схроне Шута! Он за дискотекой, на фабрике!

Слово «Шут» прозвучало как‑то совсем уж дико во всей этой ситуации, дико и непонятно, – а особенно потому, что санитар произнес его с такой интонацией, будто это было имя.

Он побежал в глубь пустыря, прочь от шоссе. На ходу оглянулся, махнув рукой, крикнул:

– За мной, иначе вам конец! Да скорей же!

В его голосе было столько искреннего страха, что сначала девушка, а после и парень – ошарашенные, ничего не понимающие – поспешили с места аварии вслед за человеком в забрызганном кровью белом халате.

Вскоре после того, как они исчезли в темноте, к разбитому «Мицубиси» подошли четверо молодых мужчин, выбравшихся из машины, что дымилась в провале на краю шоссе. На всех были длинные кожаные куртки и темные костюмы, под ними – черные сорочки без галстуков.

Двое сильно хромали, у третьего на лице была кровь, и только увалень с коротко стриженными соломенными волосами, казалось, не пострадал.

– Окружить! – приказал он и полез в кабину микроавтобуса. Выставив перед собой пистолет, заглянул в салон и, когда понял, что тот пуст, громко выругался.

А затем, подняв руку к уху, включил гарнитуру мобильника.

* * *

Иван Титор подъехал к месту происшествия на служебном «Мицубиси». За рулем сидел его молодой помощник Сергей Мальков. Титор – высокий грузный мужчина с сутулой спиной и длинными руками – руководил оперативным отделом КАСа, организации, занимающейся аномалами.

Прежде чем Мальков отстегнул ремень безопасности, его шеф, сидевший рядом, распахнул дверцу и полез наружу. Заканчивалась небывало теплая, каких в окрестностях Москвы никто и не помнил, зима. Снег недавно сошел. Титор с Мальковым по Варшавскому шоссе возвращались из командировки на Подольский полигон, который инспектировали на предмет готовности к прибытию двух аномалов, когда им позвонил Василий Караулов, старший оперативник КАСа. Василий сообщил, что машина боевого охранения попала в провал, неожиданно возникший прямо перед ней на шоссе, а та, что везла аномалов, потерпела аварию на пустыре у шоссе.

Когда они вышли, оперативники замерли с трех сторон от фонаря, в который врезался «Мицубиси», контролируя каждый свой сектор. Из кабины выглянул Василий Караулов – широкоплечий увалень с грубым лицом и отвисшей нижней губой. Титор, приостановившись, кинул взгляд в сторону второго микроавтобуса, чей капот торчал из провала на краю шоссе. Билборд над ним сиял огнями в черном небе, президент по‑отечески, мужественно улыбался Титору, показывая рукой на ряд по‑деловому одетых мужчин и женщин – надо полагать, представителей правящей в стране партии.

– Что произошло? – спросил Сергей Мальков у спрыгнувшего на землю Василия.

Разговаривал заместитель Ивана Титора всегда тихо, ровным голосом, был он неулыбчив, сух, подчеркнуто спокоен, почти чопорен, деловит и нечеловечески предусмотрителен – золото, а не помощник.

– Землетрясение, – прогудел Караулов. – Серега, я не знаю, как объяснить… Едем, автобус с аномалами впереди, вдруг – бац! – земля дрожит, нас качает, а потом прямо впереди дыра, и мы в нее валимся.

– А первая машина?

Василий взъерошил короткие светлые волосы.

– Когда вылезли, она здесь стояла. И внутри никого. Аномалы сбежали, ты понимаешь? А охранники… Короче, сам посмотри.

Вася замолчал, когда к ним с Мальковым широкими шагами подошел Иван Титор. Пальто шеф снял и бросил на сиденье микроавтобуса, под расстегнутым пиджаком на боку виднелась кобура со служебным «глоком». Титор имел привычку ходить, немного подавшись вперед, большие руки покачивались, цепляя ладонями штанины, голова наклонена к груди, взгляд из‑под нависающих надбровных дуг равнодушно‑угрюмый.

– Нашу «скорую» уже вызвали? – спросил Мальков.

Василий кивнул и посторонился, пропуская Титора в кабину. Сергей Мальков дважды щелкнул ногтем по пластиковой «капле», прикрепленной к уху. Когда дежурный откликнулся, сказал:

– Мы с Иван Степановичем на месте происшествия. Медики уже выехали? А Яков?.. Да, хорошо, что разбудили. До связи.

Когда он забрался в кабину, Иван Титор, включив фонарик, осматривал салон.

– Сбежали, – констатировал шеф после того, как заместитель шагнул в салон, тоже включив фонарь. – Сначала Жрец с Шутом и Амазонкой, а теперь Маг и Тьма. Твою мать!

– Тут что‑то очень странное, Иван Степанович, – заметил Мальков. – Эта дыра на шоссе…

– Я видел, – хмуро отрезал шеф. – У нас постоянно что‑то странное, работа такая.

Мальков присел на корточки возле обнявшего автомат охранника и пощупал пульс. Титор быстро осмотрел второго.

– Надо выносить тела, – сказал Мальков. – Этот спит, по‑моему.

– Спит? – поднял голову шеф.

– Хлороформ, – пояснил заместитель, кивнув на смятый тампон в углу салона. – Запах чувствуете?

– Воняет, как в больничке.

– Василий, сюда! – крикнул Мальков. – Открой заднюю дверцу!

Иван Титор медленно повел лучом фонарика по салону. Ремешки на койках расстегнуты – аномалы не могли сами это сделать, кто‑то их освободил – крови на железе нет, хотя на полу ее хватает, натекла из выколотого глаза охранника.

– В машине был еще санитар, Паша Сковорода, – напомнил Мальков, выпрямляясь.

Задняя дверца салона дернулась, и он повысил голос:

– Заклинило – сильней тяни!

Титор полез обратно в кабину. Дверцу рванули и с хрустом выдрали из петель. Василий запрыгнул внутрь, следом забрались двое оперативников.

– Я тут уточнил – никто из моих аварию не видел, – доложил Василий, приподнимая за плечи спящего охранника.

– И как из этой машины трое убегали, тоже никто не видел? – спросил Титор.

– Нет, Иван Степаныч. Не до того ж было. У нас вон капот весь смят, один с сотрясением, у второго плечо вывихнуто, вправлять пришлось…

Оперативники стали выносить тела. Мальков, прежде чем перейти в кабину вслед за шефом, поднял что‑то с пола, оглядел внимательно и положил на край каталки.

В кабине они с Титором быстро осмотрели водителя и пулевые отверстия в перегородке позади кресла, спинку которого пули тоже пробили.

Под дверцей со стороны пассажира лежал автомат мертвого охранника. Титор спрыгнул на землю, оглядел жухлую траву вокруг брошенного оружия. Осторожно, чтобы не стирать чужих отпечатков и не оставлять своих, поднял и положил на сиденье.

При мысли о том, что теперь надо ловить еще и Мага с Тьмой, мучительно зачесался шрам на скуле. Потирая его, Титор отошел в сторону, встал спиной к разбитой машине. Горели фары, фонари над трассой, луна освещала пустырь, рядом с которым произошла авария. Аномалы и санитар побежали, скорее всего, прочь от шоссе, но куда именно? Направлений много, а КАСовцев здесь мало…

Надо было спешить. По защищенной связи Титор вызвал Директора и очень коротко описал обстановку. Директор, как и следовало ожидать, мгновенно вышел из себя.

– Ты понимаешь, что теперь у нас остались только Воин и Дева?! – орал он. – Что случилось с машиной сопровождения?! Какой еще, на хрен, «провал», что за бред?!!

Эту перевозку должен был курировать начальник оперативного отдела, но Директор вчера отправил его в командировку в Подольск, чтобы подготовить Полигон к доставке двух аномалов, – из‑за этого Титор и не мог лично следить за транспортировкой. Вот только попробуй докажи разъяренному шефу, что он неправ, поручив одному человеку два дела, для выполнения которых надо находиться в разных местах… Тем более шефу, который очень не любит конкретно тебя.

Некоторое время Титор слушал с каменным лицом, указательным пальцем поглаживая шрам.

– Исчезновение Мага и Тьмы – ваша прямая вина, – чеканил Директор. Он перешел на «вы» и уже не кричал, а говорил тихо и быстро, что было плохим знаком. – Аномалы должны быть пойманы и возвращены на свой уровень. Они нужны мне там до третьего марта, это ясно?

Начальник отключился, и Титор снова потер шрам. Директор не любил его и не упускал любую возможность смешать с дерьмом… Так почему сейчас не договорил? Будто спешил куда‑то – может, доложить про исчезновение двух аномалов Куратору от правительства?

И почему именно до третьего марта, откуда взялся этот срок? Осталась неделя…

Коснувшись «капли» на гарнитуре, он отключил телефон. В чехле на поясном ремне висел смартфон модели, никогда не поступавшей в широкую продажу, соединенный с гарнитурой на ухе не блютузом, который легко прослушать, а тонким черным проводком. Обычно набирать цифры приходилось с помощью кнопок, но по основным служебным номерам сотрудники КАСа могли позвонить, щелкнув ногтем в определенной последовательности по черной пластиковой «капле».

Директор – мудак, Титор прекрасно знал это, все в Комитете знали. Когда‑то Иван с Директором не поделили женщину, которая в результате предпочла Директора… Но тот все равно до сих пор не любил начальника оперативного отдела. Теперь Ивану придется из кожи вон вылезти, но поймать беглецов, иначе доживать ему свой век охранником где‑нибудь на экспериментальной станции Комитета за Полярным кругом.

Подошел Мальков, Титор кивнул: «Докладывай», – и помощник негромко заговорил, как обычно, правильными, продуманными, немного книжными фразами:

– Я вижу произошедшее следующим образом… Началось землетрясение, машина Василия провалилась в дыру. Павел Сковорода, возможно, увидел это через заднее окно. Он сунул под нос одному охраннику хлороформ, а второго ткнул в глаз скальпелем. Первый охранник от неожиданности начал стрелять, пули пробили перегородку и убили водителя. После этого машина скатилась с шоссе и врезалась в столб. Василий с оперативниками еще только выбирались наружу. Санитар успел распустить ремни на койках, где лежали аномалы…

– И утащить обоих? Я помню этого Сковороду – не здоровяк.

– Значит, аномалы ушли сами. Вероятно, вместе с ним.

– Но почему они очнулись?

– Я нашел в салоне шприц, там остатки какого‑то вещества. Когда приедет начмед, необходимо передать на анализ. Мне кажется, Сковорода сделал аномалам инъекцию, которая вывела их из нашей искусственной комы. Охранникам он мог объяснить, что колет какое‑то лекарство, а потом…

Мальков замолчал, когда шеф достал из кармана портсигар. Вытащил сигарету, зажигалку, закурил. Заместитель немного отодвинулся назад.

– Ты мне ответь, почему Павел Сковорода вдруг стал помогать аномалам? И что это за провал, в конце концов?

– Этого я не знаю, Иван Степанович. Сковорода из научного отдела, там всех служащих проверяют каждые полгода. Раз его допустили к такой работе – значит, с ним не было никаких неясностей. А провал… это вообще в голове не укладывается.

– Ну хорошо, просто выскажи свои догадки.

Мальков помолчал. Он не любил строить догадки, предпочитая делать умозаключения только на основе проверенных фактов, а сейчас их было слишком мало.

– Какие‑то штучки Мага или Тьмы? – неуверенно предположил заместитель. – Насчет Сковороды… Принуждение?

– Маг – интуит, он предвидит, но не умеет внушать, это мы давно выяснили. – Титор глубоко затянулся. – Как он заставил Сковороду? Мы же четко определили: один аномал – один дар. А Тьма…

Шеф умолк, и Мальков сдержанно кивнул:

– Иван Степанович, мы везли этих двоих на защищенный Полигон, чтобы там проверить способности Тьмы, ее возможное влияние на других аномалов и на людей. Но что, если они проявились раньше, вот сейчас? Что, если мы наконец увидели дар Тьмы?

Сейчас Титору нечего было возразить на это. Сделав еще несколько затяжек, он щелчком отбросил недокуренную сигарету.

Тихо рокоча двигателем, с шоссе на пустырь свернул черный микроавтобус.

– Прошу прощения, Иван Степанович, мне надо дать вводную медикам, – сказал Мальков.

Он поспешил навстречу очередному «Мицубиси», который остановился возле оцепленной зоны, а Титор вернулся к месту аварии и заглянул в салон через проем выломанной дверцы. Оперативники вытащили тела, положили на траве у фонаря. На краю каталки лежал стеклянный шприц. Иван забрался в салон, двумя пальцами аккуратно взял шприц, рассмотрел. Внутри оставалось немного мутно‑коричневой жидкости.

Когда он спрыгнул на землю, к телам под фонарем семенил невысокий плотный человек с капитанской бородкой. За ним шли двое помоложе, с железными чемоданчиками в руках.

– Мое почтение, Иван Степанович, – на ходу приветствовал Яков Мирославович Вертинский, начмед Комитета. – Что это у вас?

– На экспертизу. – Иван сунул в пухлую ладонь шприц, который успел положить в пластиковый пакетик. – Возможно, с помощью этого были приведены в чувства аномалы.

– И где они сейчас? – уточнил доктор, склоняясь над телами.

Титор не ответил – отошел в сторону, где стоял Мальков, и тихо сказал:

– Санитар действовал не один, ему помогали. Но как сумели все организовать? Для этого надо было заранее знать время перевозки.

– Вы хотите сказать, что в КАСе есть «крот»? – спросил Мальков, быстро оглядевшись. – Но чей? Аномалы – это ведь не организация какая‑то, просто отдельные люди. Неужели кто‑то занимается ими так же, как мы?

– Понятия не имею, но кто‑то еще, помимо Сковороды, помогал Магу с Тьмой сбежать.

– Если так, то теперь этот «кто‑то» попытается отловить беглецов, а иначе зачем было огород городить?

– Правильно. Нужен «нюхач», – решил Титор. – Немедленно.

– Я уже распорядился, Иван Степанович. Бригада сейчас… а вот и они.

Очередной микроавтобус подкатил к месту происшествия. Пока оттуда выгружались двое оперативников и техник с «нюхачом», пока Мальков описывал им ситуацию, Иван Титор снова набрал Директора и коротко доложил обстановку, но не сообщил о своих домыслах про «крота». Директор повторил, что беглецов следует живыми и невредимыми доставить на их «уровень» до третьего марта, после чего отключился. В голосе Директора начальнику оперативного отдела почудились какие‑то странные интонации, но Титор не смог понять, что они означают.

«Живыми», – повторил он про себя и снова потер шрам, который заполучил после того, как двое «старых» аномалов, попавших под опеку КАСа больше года назад, встретились с Сущностью, заключенной в секретном бункере под зданием Комитета. Сущность так повлияла на них, что один аномал почти сразу умер, а второй попытался сбежать, перебив часть охраны и отключив электронную систему защиты, и лишь Титор сумел остановить его тремя разрывными пулями – но при этом самого Ивана смертельно раненный беглец едва не прикончил.

С тех пор аномалов к Сущности не подпускали. Однако руководство настаивало на новом эксперименте, потому‑то Мага с Тьмой и отправили на Полигон – своеобразный филиал центрального отделения КАСа, где их должны были подготовить к будущему контакту. Да вот только довезти до Подольска не смогли…

Ну, послала судьба работенку! Иван ссутулился, сильнее обычного наклонив голову, свесил длинные руки, отчего стал похож на усталую мрачную гориллу. До памятного ранения он был энергичным человеком, но тогда в нем что‑то сломалось. Сослуживцы и немногочисленные «гражданские» знакомые отмечали: шрам появился не только на лице Ивана Степановича Титора, но и словно на его душе. Он стал молчаливым, равнодушным, даже унылым, и часто казалось, что Иван действует через силу, заставляя себя двигаться, думать, говорить, решать вопросы, на которые ему в действительности наплевать. Он будто потерял вкус к работе… и к жизни.

Аномалы пугали Титора. В них было нечто чуждое, неправильное, ну словно человеческое сознание в теле какой‑нибудь многоножки. Однако судя по всему, кому‑то в правительстве они были нужны. Кто‑то хотел использовать аномалов… Знать бы – для чего?

Раздался негромкий голос техника – «нюхач» взял след.

* * *

В Пси‑Фронте его называли Егерь. Ему было за пятьдесят. Коренастый, всклокоченная борода с проседью, спутанные волосы до плеч. Егерь намеренно не брился и редко стригся, да и животик наел специально – при своем невысоком росте он стал выглядеть совсем безобидно.

Положив на колени короткий дробовик, Егерь сидел в салоне старого «Форда» модели «Гранада», стоящего на газоне возле Варшавского шоссе. На соседнем сиденье лежал потертый портфель с длинным ремешком. Внутри, кроме прочих любопытных и экзотичных вещей, находились три световые гранаты.

Вскоре мимо должна была проехать машина с двумя одержимыми, которых Егерь собирался уничтожить. Именно такова была его роль в Пси‑Фронте. Мало кто из представителей человеческого рода отдает себе отчет в том, что на планете идет война, но война не явная, тайная. Однако кое‑кто это все же понимает, и Егерь, то есть отставной подполковник КГБ Захарий Павлович Егоров, был одним из таких людей.

Он занимался уничтожением одержимых на территории СНГ и был лучшим охотником евроазиатского региона.

Он знал: его миссия сверхважна. По сути, она священна.

С недавних пор у Пси‑Фронта появился конкурент, который называли «Комитетом». Его сотрудники тоже выискивали одержимых, хотя даже не подозревали, кто это на самом деле такие. И не уничтожали их – исследовали! Вместо того чтобы стереть заразу с лица планеты, копались в ней, стимулировали к развитию, надеясь поставить на службу себе.

При мыслях об этом глаза Егеря мрачно сверкнули. Такие предатели человечества даже хуже самих одержимых, хуже силы, что подчиняет себе людей… Ничего, когда‑нибудь Пси‑Фронт разберется с КАСом, и неважно, какие силы в правительстве опекают Комитет.

Раздался звонок. Егерь достал из кармана плотного брезентового плаща «Моторолу» с противоударным влагонепроницаемым корпусом, включив, поднес к уху. Лишенный интонаций синтетический голос сообщил ему, что машина с двумя одержимыми не проедет по шоссе. Произошла авария, одержимые сбежали. Случилось это где‑то в трех‑пяти километрах от места, где Егерь устроил засаду. След уже взят – беглецы движутся на юг, к Плещееву, то есть постепенно удаляются от шоссе. Вероятно, их ведет третий человек – не одержимый.

Плохо! Впервые после побега группы Жреца, случившегося больше месяца назад, Комитет решился перевезти двух одержимых на новое место. В подвалах КАСа до них не добраться, только сейчас Пси‑Фронт получил шанс разделаться хотя бы с двумя из семерых – но если касовцы снова поймают их, то упрячут надолго. Беглецов необходимо перехватить и «стереть» прежде, чем посланные в погоню оперативники их догонят.

Егерь убрал дробовик в чехол, висящий на ремне под плащом, в котором он напоминал неряшливого туриста. Охотник понятия не имел, кто с ним говорил. Голос сперва попадал на сервер, где сообщение переозвучивалось программой, и Егерь знал только, что собеседник – один из агентов‑внедренцев Пси‑Фронта. Скорее всего, он (а может, и она) работал именно в КАСе, иначе каким образом смог так быстро узнать, что машина с одержимыми попала в аварию?

Поправив чехол, чтобы короткий приклад дробовика не упирался в подмышку, Егерь накинул на плечо ремешок портфеля, надел круглую шерстяную шапочку с подкладкой из фольги и вышел из машины.

Сверившись по наручному компасу, он двинулся наискось от шоссе. Сзади лилось приглушенное свечение ночной столицы, в темноте вокруг горели редкие огни. Подполковник в отставке Захарий Павлович Егоров шагал быстро и ровно, ветерок шевелил выбивающиеся из‑под шапочки густые спутанные волосы с нитями седины. Выражение лица было отрешенным, Егерь редко моргал и глядел прямо перед собой. Глаза поблескивали в темноте.

В Пси‑Фронт Захарий вступил вскоре после реструктуризации КГБ. 3 декабря 1991 года боготворимый одними и презираемый другими первый Президент СССР М. С. Горбачев подписал знаменитый указ «О реорганизации органов государственной безопасности», чем и положил конец спецслужбе, которая через три года отпраздновала бы свое пятидесятилетие. Именно в Пси‑Фронте Егерь обрел смысл жизни, утраченный после развала Советского Союза. Теперь он жил ради единственной миссии: освобождения человечества. Егерь посвятил ей всего себя, свои поступки и устремления, став предельно хладнокровной и сосредоточенной личностью. Обычных человеческих слабостей в нем почти не осталось, желание уничтожать одержимых выжгло их – Егерь был равнодушен к вкусной еде, не интересовался женщинами, не любил кино, не читал книг, кроме тех, что могли помочь делу, не имел хобби, привязанностей, увлечений… Его жизнь состояла только из охоты, слежки и убийства.

На счету Егеря было почти два десятка «стертых», среди них – четверо подростков и трое детей. Он не жалел ни о чем. Миссия требует жертв, человечество важнее отдельных его представителей.

Варшавское шоссе осталось позади. Шагая размеренно и быстро, Егерь с северо‑запада приближался к большой, давно заброшенной фабрике. Там мигал стробоскопический свет, гудела толпа молодежи, и гипнотический ритм технотранса бился в бетонных коробках пустых цехов.

С севера к этому месту бежал санитар, только что догадавшийся стащить с себя и выбросить в канаву забрызганный кровью белый халат, а за ним спешили двое молодых людей в серых пижамах, похожих на кимоно.

Следом, отставая меньше чем на километр, двигались двое оперативников Василия Караулова, техник с «нюхачом» и четверо бойцов в камуфляже из касовской бригады быстрого реагирования, вооруженные служебными «глоками» и компактными складными пистолетами‑пулеметами.

Очень скоро всем им предстояло сойтись в одной точке.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒