Кваша Григорий 11 страница

Навряд ли Константин что-то анализировал. Вторая фаза не оставляет времени на размышления, революционный вихрь втягивает в себя постепенно все население. При этом кто не с нами, тот против нас, и если враг не сдается, то его уничтожают. На пути преобразований стояло монашество, требовавшее по старой привычке свободы и от церковной иерархии, и от государства, а также значительная часть духовенства.

С 752 года Константин начинает создавать свою гвардию иконоборцев из части духовенства и провинциальной знати. Для этого он воспользовался предвыборными собраниями, где избирались члены Собора 754 года. "Чтобы подготовить умы к указанным вопросам, император воспользовался предвыборными собраниями, устраиваемыми в различных местах, и до известной степени создал себе партию среди высшего духовенства" (Ф. Успенский).

Революция грянула. Иконоборческий собор 754 года заседал с 10 февраля по 27 августа. После столь продолжительной работы "338 представителей церкви единогласно приняли положение о том, что иконопочитание возникло вследствие козней сатаны. Писать иконы Христа, Богоматери и святых - значит оскорблять их "презренным эллинским искусством". Запрещалось иметь иконы в храмах и частных домах... Все "древопоклонники и костепоклонники" (то есть почитавшие мощи святых) предавались анафеме и особенно Иоанн Дамаскин и Герман" (С. Сказкин). Чтобы пресечь любое недовольство политикой императорской власти, Константин V заселил Константинополь "преданными императору элементами": военными гарнизонами с семьями из самых верных императору фем - Анатолика и Фракисия. В "гвардию" императора кроме того вошла фемная знать, доказавшая свою верность, иконоборческий клир. Иконоборческий собор 754 года стал началом 36-летия террора, сыска, доносов. Слова летописи свидетельствуют: "Открылась в это время широкая дорога для доносов; кто желал выслужиться перед правительством, обвинял своих близких и знакомых в поклонении иконам. Многие из служилого сословия подверглись вследствие того различным наказаниям".

Борьба против монашества открылась громким делом святого Стефана. Он был "подвергнут и присужден к темничному заключению; наконец, связав его веревками по ногам, тащили его по городу и бросили его тело в предместье Пелагия, где погребались преступники" (Ф. Успенский). Константин V задался целью истребить эту "ненавистную" расу, как он определял монашество, "носящую одеяния тьмы". Из-за репрессий правительства около

50 000 человек бежали на восток, в Южную Италию, Сицилию. Еще больше попалось в руки "гвардейцев" Константина V. "Святой Стефан в темнице фиалы в Константинополе нашел 340 монахов, из них многих без глаз и с вырванным носом, с отрубленными руками и ушами..." (Ф. Успенский). А таких тюрем по всей Византии было множество. Мятежные монастыри закрывались, превращались в казармы и мастерские. Непокорных монахов казнили, ссылали, насильно возвращали в мир.

Особой жестокостью отличался стратиг фемы Фракисий Михаил Лаханодракон. Михаил согнал всех монахов в главный город фемы Эфес и объявил им, что "кто не хочет быть ослушником царской воли, пусть снимет темное одеяние и немедленно возьмет себе жену, в противном случае будет ослеплен и сослан на остров Крит" (Ф. Успенский). Многие монахи приняли мученический венец, но многие предпочли ссылке и членовредительству светскую жизнь. Михаил зажег костры, где сжигались монастырские книги, мощи святых, богослужебная утварь. Наказанию подвергались не только монахи, но и те, у кого были обнаружены эти предметы. Все монастырское имущество в этой феме было конфисковано и распродано. Средства перечислены в царскую казну.

В столице один за другим шли монашеские погромы, в которых принимало участие все население. Монахов выводили партиями на Ипподром и подвергали публичному осмеянию и избиению. Иконоборческие монастыри существовали более или менее спокойно, но контролировались специальными государственными чиновниками, которые должны были пресекать любые отклонения в отправлении культа.

Хуже всех было монахам, но досталось и всем остальным. Власть императора над жизнью и душами подданных была безгранична. После окончания Собора Константин потребовал от всех подданных всеобщей присяги на верность иконоборческим постановлениям. Клялся даже сам патриарх.

С 752 года берет свое начало переселенческая политика Константина (далекое провозвестие сталинских переселений народов). Павликан, христиан-еретиков, из Малой Азии во Фракию, славян, напротив, в Малую Азию, переселялись греки, армяне, в Константинополь переселялись ремесленники всех национальностей. Смысл всех переселений в историческом плане очевиден: необходимо разорвать связь времен, сломать традиции. Ну а конкретно понять смысл сталинских или Константиновых планов достаточно трудно. Мы-то с вами до сих пор распутываем сталинские национальные клубки. Абхазы, чеченцы, немцы, калмыки, крымские татары для империи всего лишь пешка в шахматной игре. Но самим-то народам от этого не легче.

За Константином V закрепилось прозвище "угнетатель крестьян". В его правление возросли повинности этого слоя населения. Они строили укрепления, дороги... Сбор налогов превратился в настоящее бедствие: устанавливались очень жесткие сроки уплаты, и крестьяне были вынуждены продавать продукты своего труда за бесценок, только бы уложиться в эти сроки.

Император не оставил в покое и своих ближайших соратников. Иконоборческий патриарх и тезка императора Константин по подозрению в участии в заговоре против императора в 765 году (12-й год фазы) был низложен, отлучен (при зачитывании обвинительного акта в храме святой Софии его после каждого пункта били по лицу). Затем бывшего патриарха одели в шутовской наряд, посадили задом наперед на осла, дали в руки ему ослиный хвост (животное вел племянник патриарха с вырванными ноздрями) и повезли в цирк. В цирке патриарх был оплеван толпой, избит... Через несколько дней его обезглавили, три дня голова висела на площади, тело было сброшено в ров, где погребали преступников. Большего унижения своему сану константинопольский патриарх не испытывал никогда. На место бывшего соратника Константин назначил евнуха Никиту, инородца, славянина по происхождению. Для нас, отцов и наших дедов, всех, кто пережил вторую имперскую фазу (1917-1953), все эти ужасы не историческая абстракция, все это было у нас каких-то пять-шесть десятков лет назад.

Но точно так же, как и у нас, ужасы террора не повергли народ в состояние растерянности и смуты, так же, как и у нас, во времена Константина V и Льва IV Хазара ощущение прочности и мощи государства было всеобщим. Истоки внутренней политической стабильности в империи всегда заложены в успехах внешней политики. Отражены набеги болгар и арабов, поставлена под контроль внутренняя жизнь Болгарского царства.

К концу террористического 36-летия революционный вихрь стихает, и чистка общества приобретает изощренный характер. В наше время развлекался Берия, сочиняя очередную кровавую каверзу. Развлекался, быть может, и Лев IV (775-780), который прикинулся сначала иконопочитателем, собрал досье на своих "друзей", ну а потом все последовало из того же репертуара: бичевание, тюрьма, смерть...

За девять лет до конца фазы Лев IV был отравлен собственной женой. Императрица Ирина прекратила преследование иконопочитателей, но не прекратила вторую фазу, продемонстрировав достаточную жесткость в подавлении заговора пяти дядей своего малолетнего сына Константина VI. "Царица Ирина на этом первом важном деле своего царствования обнаружила в достаточной степени и свою жестокость, и свою настойчивость. Все замешанные в заговоре были подвергнуты телесным наказаниям, пострижены в монахи и сосланы в заточение" (Ф. Успенский).

Сторонники пяти кесарей в разных частях империи были уничтожены.

Нам может показаться странной смена идеологической ориентации посреди, вернее, в конце второй фазы. Но разве не поменял идеологическую ориентацию тот же Сталин, вспомнивший вдруг про Александра Невского, Кутузова, Нахимова, вернувший погоны, фуражки, лампасы и прочее... Ну чем не возврат к иконопочитанию! Аналогия тем более уместная, что восстанавливались порядки и вспоминались лики именно предыдущего, третьего, имперского рывка, посвященного, как известно, военной теме.

Впрочем, восстановить иконопочитание было не так-то просто, иконоборчество имело многочисленных сторонников, в том числе и в армии. Реально иконопочитание восстановлено было лишь за два года до конца фазы, в 787 году (год псевдорешений) в Никее на VII Вселенском соборе. Разумеется, речь не идет о победе идеологов. Напротив, политики ещё раз продемонстрировали свою абсолютную власть. Что бы ни придумали политики (императорская власть), идеологи тут же брали под козырек. Нам это вполне знакомо по коммунистическим временам. Вымолив у императорской власти смену курса, восстановление иконопочитания, церковь, патриархат заплатили за это полной потерей самостоятельности. Патриархат, с которым до конца так и не смог справиться Константин V, стал верным слугой императоров при Ирине. Собор 787 года помимо осуждения иконоборчества принял ряд решений, ставивших под контроль императора церковную и монастырскую собственность, всю деятельность церковных иерархов и монастырей.

ТРЕТЬЯ ФАЗА (789-825)

С начала третьей фазы исчезают с политической арены тираны-преобразователи, наступают более спокойные времена, но одновременно исчезает масштаб деяний. Рассеивается чернота, но её место занимает серость. Особенно интересно наблюдать это перерождение на примере людей, отметившихся и в той и в другой фазе. Талантливый полководец Ирины евнух Ставракий, разбивший арабов и болгар во второй фазе, в третьей погряз в ссорах с евнухом Аэцием. Сама Ирина потерялась как крупный политический деятель. Жизнь государства с 790 года заполнилась "неестественной борьбой Ирины с сыном и планами соперничающих евнухов" (С. Шестаков).

790-й год, вход в третью фазу, стал годом заговоров. Весной 790 года Ирина раскрывает заговор своего сына с целью устранения её от власти. Константин VI сажается под домашний арест, его друзья-заговорщики отправлены в ссылку. Ирина объявляет себя полновластной императрицей, принимает клятву верности от фемного войска, "но уже в декабре 790 года, опираясь на фемное войско, молодой Константин VI отстраняет мать от власти. Советники Ирины были удалены, и во главе правительства оказались молодые представители фемной знати. Борьба снова обострилась" (С. Сказкин).

Оговоры, интриги, заговоры стали содержанием 36-летия. Власть постоянно переходила от одной группировки знати к другой. Императоры, сменявшие друг друга, были всего лишь их ставленниками.

Константин отстраняет мать от власти (790-797). Ирина свергает Константина и ослепляет его (797-802). Ирину свергают константинопольские верхи и возводят на престол Никифора I (802-811), Никифор I погибает, возвращаясь из похода против болгар. Патриарх и его группировка ставят сына Никифора Ставракия (811), Ставракий умирает от ран. Патриарх возводит на трон Михаила I Рангаве (811-813), Михаил отрекается от престола под давлением фемной знати. Императором становится Лев V (813-820), Льва V свергает Михаил II Травл (820-829). За 36 лет семь императоров, даже для третьей фазы многовато. Впрочем, от Хрущева до Горбачева было пять генсеков, не намного меньше.

Было и нечто подобное Политбюро. Например, пять братьев Льва IV, пять кесарей, участвовавших в большинстве заговоров. Быть может, тяга к заговорам объяснялась и относительно мягким наказанием заговорщиков. Так, братья за свои заговоры подвергались достаточно суровым наказаниям, вплоть до ослепления и усечения языка, но казнены не были.

Умные или глупые, волевые или безвольные, деятели третьей фазы всегда люди средних способностей, ведь их главная задача представлять правящий класс, быть не хуже и не лучше, чем любой представитель класса. После "отца нации" - человека-полубога из второй фазы - лидер третьей фазы выглядит серым и блеклым. Константин IV, по Ф. Успенскому, "легкомысленный и слабовольный". Михаил I, по "Истории Византии" С. Сказкина, "безвольный и недалекий придворный Михаил II Травл (Шепелявый) - выслужившийся крестьянин-стратиот, почти неграмотный. На их фоне более мощно выглядят Никифор I и Лев V, но и им трудно равняться с деятелями второй или четвертой фаз. Точно так же, скажем, Елизавета на фоне других императриц третьей фазы (Екатерина I, две Анны) выглядит внушительнее, но значительно уступает в мощи правления и Петру I (вторая фаза), и Екатерине II (четвертая фаза).

Интриги, борьба честолюбий заслоняют государственный интерес, Ирина и её приспешники "сделали безуспешной экспедицию против сарацин, предпринятую Константином в 797 году. Важно было помешать ему приобрести популярность военною славой" (С. Шестаков). По этой же причине плачевно закончился и поход Константина на болгар в 792 году. Внешняя политика Никифора I была неудачна во многом из-за того, что "фемная знать была настроена против него" (С. Сказкин).

Как подчас трудно отделить политику русских императриц от политики аристократии, а политику генсеков от политики партократии, так и политика обсуждаемых нами императоров неотделима от политики правящего класса. Такая власть - это коллективное творчество. В царствование Никифора I "особенно трудно отделить то, что принадлежит личной инициативе и самостоятельному почину Никифора, от унаследованного из предыдущего времени и обязательного для него, как члена партии, производившей государственный переворот" (Ф. Успенский). То же самое можно сказать и об Ирине. Так, например, окружение заставило её отказаться от предложения Карла Великого... А ведь следствием брака должно было стать объединение двух империй.

Придя к власти, та или иная группировка начинала грабить страну, одновременно начиналась борьба внутри самой группировки. При Ирине обогащались монастыри, получая подарки, налоговые льготы; при Никифоре I руку в казну запустила константинопольская знать; Михаил I отдал все скопленное Никифором тем же монастырям; при Льве V все забрала фемная иконоборческая знать.

Политическая мощь уходила. "Узкая прослойка придворных подхалимов, евнухов и монахов, проявившая такое упорство и смелость в интригах, оказалась во главе с Ириной совершенно неспособной управлять государством" (С. Сказкин). Поневоле начинаешь задумываться, могло ли такое ослабление политики происходить в разгар имперского ритма. Ослаблялось и внешнее положение Византии - наступление арабов, набеги болгар, недостаток денег на то, чтобы откупиться от тех и других, слабеет войско, хиреет экономика. И все же Византия начала IX века - это настоящая империя. Просто в третьей фазе имперские процессы идут подспудно, скрыто, надо отдохнуть от революционных изменений второй фазы и приготовиться к свершениям четвертой. Отрыв от Европы становится все более существенным, забывается античное, римское прошлое, забываются универсальные тенденции Юстиниана Великого. Но взамен вселенского замаха первого имперского цикла приходит ощущение своей национальной индивидуальности, завершается формирование национальной веры, утверждается единство государства и религии, то самое единство, которое впоследствии унаследует от Византии Русь.

Уже Никифор I выдвинул идею главенства "интересов государства" над всеми остальными. Феофан писал о Никифоре I: "Всецело отрицая Промысел, он утверждал, что ничто не может противостоять державному государю, если только он сумеет воспользоваться находящеюся у него властью". Михаил II Травл вообще запретил споры об иконах, приказав сохранить статус-кво на момент его восшествия на престол. Он написал такой ответ на докладную записку патриарха Никифора с просьбой восстановить иконопочитание: "... Мы же в таком положении нашли церковь и в том и заблагорассудили оставить её. Посему мы определяем, чтобы никто не дерзал поднимать слово против икон, ни за иконы, и да не будет и слуху - как будто их никогда не бывало - о соборах Тарасия, Константина и Льва, и да будет соблюдаться глубокое молчание по отношению к иконам".

Не такой ли заговор молчания творился в нашем застое вокруг самых важных вопросов истории, литературы, миропонимания, вокруг ключевых имен национальной культуры? Нам запрещалось говорить и думать о Мандельштаме, Набокове, Пастернаке, Стругацких, о десятках величайших современников и классиков. Вырывались из памяти целые пласты культуры, такие, как русская религиозная философия конца XIX века.

В обществе шло глубокое слияние светского и духовного, политики и религии, что в конечном счете и составило новый общественно-политический уклад - византийское православие. Императоры занимались вопросами религии, патриархами становились светские деятели, выходцы из константинопольской аристократии. Существование в двухполюсном мире напрягало умственные и духовные способности нации. У власти иконоборцы, в подполье иконопочитатели, и наоборот. Одним словом, никто не мог почивать на лаврах, перестать думать, спорить, страдать. Параллельно развивалось светское (иконоборческое) и духовное (иконопочитательское - иконопись) искусство.

На фоне политических интриг, засилья серости в идеологии блистали две личности - идеолог иконопочитания Феодор Студит и идеолог иконоборства Иоанн Грамматик. Иоанн поражал современников "необычными знаниями". "К нему посылали на исправление и собеседование более влиятельных исповедников православия (иконопочитателей. - Авт.). Литературное и ученое имя, каковое признают за ним и недоброжелатели, было приобретено им в этот ранний период деятельности" (Ф. Успенский). С 814 года Иоанн был настоятелем дворцовой церкви Сергия и Вакха, именно он получил право разбирать личные дела, проводить в жизнь официальную линию, клеймить уклонистов и запутавшихся. В некотором роде официальный идеолог страны.

В авангарде иконопочитателей находился Феодор Студит, игумен Студийского монастыря. "Настоятельные требования правительства, чтобы Феодор не писал и не отсылал своих сочинений к друзьям, не достигали своих целей; даже угрозы телесных наказаний не приводили его в смущение. Своему ближайшему ученику Навкратию он писал раз: "Если император вздумает совершенно лишить меня языка, и тогда я найду способы взывать, окрыляемый духом. Я буду писать всем находящимся в изгнании ...я готов взывать даже до последних пределов вселенной" (Ф. Успенский). Остается и нам признать, что в третьей фазе наибольшего успеха добились оппозиционные властям творцы Солженицын, Галич, Высоцкий...

Далее Никифор I закрывает Студийский монастырь, Феодора ссылают в Малую Азию, братия рассеяна по стране, однако результат прямо противоположен желаемому. "Ученики и почитатели Студита, рассеявшись по разным городам империи и частью переселившиеся в Рим и Южную Италию, сделались глашатаями славы своего учителя и ревностными защитниками православия. Своим гонением на студитов правительство действительно подготовляло в них громадную нравственную силу, которая равномерно распределялась по империи... Своими письмами, речами и беседами он (Феодор. - Авт.) постоянно держал в напряжении партию иконоборцев и поддерживал надежду на лучшее будущее в тех, кто слабел под гнетом преследования" (Ф. Успенский). И все-таки, отдавая симпатии гонимому Феодору, надо помнить, что его иконопочитание не могло стать государственной доктриной национальной державы, ибо Феодор признавал главенство римского папы, требовал абсолютной свободы монашества и от государства, и от патриархата, доказывал неоспоримость приоритета духовной власти над светской.

Конец третьей фазы, как и положено, явил углубление кризиса. Последние пять лет фазы шло восстание Фомы Славянина (820-825). Конец восстания положил конец третьей фазе - времени бесконечного спора, бесконечного противостояния, перетягивания каната. Надвигалась четвертая фаза, в которой будет не до споров и противостояний, необходимо будет действовать, закладывать основу будущих вековых устоев. Однако титаны четвертой фазы всегда родом из третьей. "Основатель Аморийской династии Михаил II Травл (820-829. - Авт.) ничем не выдавался из среды обыкновенных военных людей, но в Большом дворце императоров накопилось достаточно культурных преданий, которые легко возобладали над Михаилом II и побудили его дать своему сыну и наследнику престола самое лучшее по тому времени образование, приставив к нему в качестве воспитателя известнейшего ученого и ритора Иоанна Грамматика..." (Ф. Успенский). Речь идет о Феофиле (829-842), будущем императоре, которому суждено было прорезать мглу третьей фазы и увидеть свет четвертой.

"В последний период иконоборческой эпохи народились и подготовились новые люди с новыми задачами... Как произошел перелом и как объяснить появление людей с большой инициативой и с творческим духом среди того общества, которое, казалось, погрузилось в беспробудную спячку и погрязло в невежестве и суевериях, это остается неподдающейся разрешению проблемой" (Ф. Успенский).

ЧЕТВЕРТАЯ ФАЗА (825-861)

Казалось бы, четвертая фаза подводит итоги полуторавековому развитию государства и вся должна быть обращена к прошлому, однако обратная логика исторического развития такова, что четвертая фаза - это скорее мечта о будущем, замах на долгие годы стабильного существования. И если вторая фаза своей главной задачей ставит уничтожение прошлого, разрыв связи времен, уничтожение всего, что превышает уровень убожества, то задача четвертой фазы противоположна - создание благоприятнейших условий для всякого таланта, ведь предстоит наработать идеи на долгие века. Таланты в такой обстановке процветают. По сути, начинается фестиваль одаренности.

Император Феофил (829-842) "далеко оставляет позади себя ближайших предшественников как по благородству характера, так и по сознанию ответственности, которая лежала на нем как на государе" (Ф. Успенский). Под стать Феофилу его жена Феодора - регентша при малолетнем Михаиле II (842-856), "умная и практичная женщина, умевшая оценить ближайшие пользы и потребности данного времени", и в деле восстановления православия, и в организации государственного управления, и в особенности в наблюдаемом ей порядке расходования государственных средств" (Ф. Успенский). Еще один лидер - кесарь Варда, брат Феодоры, правитель Византии во время самостоятельного стояния Михаила III (856-866). "Как способный и образованный человек, Варда прекрасно мог направлять политику государства и принимать меры к успокоению внутренних смут, имея подле себя верного и надежного человека для военных предприятий в лице своего брата Петроны и впоследствии сына Антигона..." (Ф. Успенский).

Во всю мощь своей гениальности развернулся в четвертой фазе Иоанн Грамматик (возведен на патриарший престол в 832 году), но более него прославился патриарх Фотий. "По высокому научному образованию и по талантливости Фотий представляет собой совершенно неожиданное и до известной степени чрезвычайное явление... В шесть дней Фотий из светского звания прошел все степени церковной иерархии и возведен в константинопольские патриархи. Но это был князь церкви исключительного характера, вызывавший на открытый бой всех, кого он считал врагами своими и церковными. Время его управления церковью нужно считать эпохой разрушения старого и созидания новых устоев для вселенского патриархата..." (Ф. Успенский).

С началом четвертой фазы меняется политическая атмосфера в стране, очищение идет и в высших сферах власти. Прекращаются заговоры и интриги. Феофил вступает на престол "по естественному преемству власти от отца к сыну, которая казалась окончательно забытой в Константинополе" (Ф. Успенский). Смерть Феофила, воцарение малолетнего Михаила III, правление при последнем регентского совета (Феодора, Феоктист, Мануил, Варда), кажется, повторяет ситуацию с Константином VI и его матерью Ириной. Однако разница принципиальная, нет заговоров и мятежей, регентский совет в полном единодушии правит страной. "При оценке её (Феодоры. - Авт.) отношений к Михаилу часто делают сравнение её с царицей Ириной, но при этом забывают, что Феодора ни разу не прибегла к интриге и к жестоким мерам и спокойно уступила свое место в управлении государством недостойному сыну, когда поняла, что обстановка сложилась не в её пользу" (Ф. Успенский). Смена правителей при Михаиле в 856 году с Феодоры на кесаря Варду не стала потрясением для государства. Варда оставил Михаилу "придворные интриги, борьбу мелких честолюбий, увеселения и пьяные пирушки" (Ф. Успенский), а сам вплотную занялся правительственной деятельностью. Быть может, преданность делу и чистота политической атмосферы в четвертой фазе и сгубили Варду в тот момент, когда фаза кончилась. Через пять лет после окончания имперского цикла Варда был обвинен в измене и убит на глазах Михаила. Впрочем, все события, лежащие за пределами четвертой фазы, пока нас не интересуют.

Вернемся к четвертой фазе. Как известно, её основные достижения в законотворчестве, архитектуре, военном искусстве, во всех видах деятельности, подчиненных логической стихии. Оживление законотворчества в первую очередь повлияло на церковное законодательство (Правила соборов 843, 861 годов). Радость законопослушания вновь вернулась на землю Византии. "Источники отмечают любовь Феофила к правосудию, во имя которого он не допускал никаких изъятий, даже по отношению к самым близким лицам" (Ф. Успенский). Варде в особую заслугу ставили то, что он лично "наблюдал за отправлением правосудия и оживил изучение права" (Ф. Успенский).

Что касается военной сферы, то ждать от Византии особых успехов, как, скажем, от Древнего Рима или России, не приходится. Однако военные неудачи и неприятности третьей фазы пресеклись. От глухой обороны Византия перешла к наступлению. Ничего особенного, конечно, не захватили, но силу продемонстрировали. Необходимо все же учитывать, что Византия, как и Древняя Иудея, была духовной империей и в воинственности значительно уступала своим соседям - болгарам, арабам, славянам. Византия предпочитала менее грубые методы противостояния. Так, например, Феофил оказывал поддержку крестьянской войне под руководством Бабека внутри Халифата, дабы ослабить последний. Наступательную политику Феофила продолжили регент Феоктист и кесарь Варда. "Хотя наступательные действия против арабов на суше и на море, под начальством канцлера Феоктиста, не сопровождались удачей и не содействовали славе этого члена регентства, но все же они показали общее направление политики правительства, желавшего не отступать перед напором арабов. Так, Феоктист предпринял поход на Кавказ с целью покорения авазгов в древней Колхиде; затем он снарядил экспедицию на остров Крит с целью изгнания арабов, недавно захвативших этот остров" (Ф. Успенский).

Не имея сил в одиночку сражаться с миром ислама, Византия родила идею общехристианских европейских походов на восток. Так закладывалось военное противостояние двух миров единобожия. Одной из форм этого противостояния стали крестовые походы.

Об архитектуре поговорим позже, а пока обратимся к идеологическому чуду, положенному империи в четвертой фазе. Таким чудом можно считать прекращение религиозных раздоров и создание единой веры.

Первые черты единого вероисповедания появились сразу же после подавления восстания Фомы Славянина в 825 году. Окончательно вышла на первый план идея национального государства, спор из-за икон был прекращен. "Михаил стремился не разжигать религиозных споров и предоставлял каждому относиться к иконам так, как тот хочет. Иконы не конфисковывались, однако требовалось, чтобы в храмах их привешивали достаточно высоко во избежание извращенных форм поклонения. Все споры об иконах были запрещены. Выдвигались идеи компромисса..." (С. Сказкин).

Во времена иконоборца Феофила ситуация сложилась умилительная до анекдотичности. Считая иконопочитателей людьми убогими, он вынужден был тем не менее мириться с иконопочитанием своей жены и её родственников. Лидера иконопочитателей, монаха Мефодия, он всегда держал при себе и даже брал с собой, когда покидал столицу, как говорится, от греха подальше. Презирая монахов, Феофил тем не менее имел собственные монастыри, постригал в монахи неугодных вельмож. Изгнание монахов из Константинополя лишь способствовало развитию сети провинциальных монастырей.

Так же при Екатерине II начался исход в провинцию высшего дворянства, а при Ельцине - высшей технократии.

Дальше больше: со смертью Феофила в 843 году иконопочитание было восстановлено. Но это не была победа одной партии над другой. Из иконопочитания времен Феодора Студита было взято только поклонение иконам, реабилитированы образы и святые мощи... Организация византийского православия была целиком взята из иконоборчества. Византийское православие признало главенство императора над патриархатом, а патриархата над монашеством. Иконоборческим, а вернее, имперским, можно считать отношение к своей вере, далекое от фанатизма, но столь же далекое от веротерпимости убеждение в единственности православия как истинного христианства.

Победа иконопочитания на соборе 843 года стала победой национального духа, триумфом национального единения. "Благополучно совершившаяся и не вызвавшая внутренних потрясений церковная реформа 842-843 годов до такой степени соответствовала желаниям большинства населения империи и так горячо была поддержана самым влиятельным и популярным сословием - монашествующим духовенством, что она скоро сделалась предметом монастырской и народной легенды и в разукрашенном фантазией виде вошла в жизнеописания деятелей и героев, имевших отношение к этому важному перевороту" (Ф. Успенский).

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒