Одиннадцать 3 страница

Вскоре они подошли к перевалу, о котором упоминал Крас. Теперь Ронин понимал, что тот имел в виду. Перевал был чуть больше, чем узкий коридор. Полдюжины людей могли пройти через него, особо не потеснившись, но попытка дракона пролезть туда закончилась бы тем, что он бы еле-еле просунул туда голову, что уж говорить о громадном теле. Высокие, слишком высокие края образовывали тени, такие темные, что Ронин подумал, что неплохо бы было создать какое-нибудь освещение.

Крас пошел вперед без колебаний, уверенный в правильности пути. Он двигался все быстрее и быстрее, с какой-то маниакальной устремленностью.

В природном коридоре ветер завывал еще сильней, и чем дальше они шли, тем сильнее и сильнее становился он. Человек, Ронин, с трудом поспевал за своим бывшим наставником.

— Мы уже близко? — спросил он наконец.

— Скоро будем. Оно находится… — Крас остановился.

— Что это?

Дракон-маг мысленно сосредоточился, нахмурившись.

— Оно… сейчас оно уже не там, где было прежде.

— Оно движется ?

— По крайней мере, я так думаю.

— Есть предложения, что нам делать? — спросил рыжеволосый чародей, щурясь и смотря в глубь темной тропы.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что я знаю абсолютно все, Ронин. Я понимаю чуть больше, чем ты.

Это человеку не понравилось.

— Так что ты тогда предлагаешь нам делать?

Глаза нечеловеческого мага буквально горели пламенем, пока он обдумывал этот вопрос.

— Мы пойдем вперед. Это все, что мы можем сделать.

Но пройдя чуть вперед, они столкнулись с таким препятствием, которое Крас был не способен заметить с высоты, паря в воздухе. Перевал раскалывался на два пути и, хотя пути потом могли вновь соединяться, пара явно не ожидала такого поворота.

Крас оглядел оба пути.

— Оба они проходят рядом с нашей целью, но я не могу определить, какой из них ближе. Мы должны исследовать оба.

— Разделяемся?

— Я бы не хотел, но мы должны. Каждый из нас сделает пять сотен шагов внутрь, затем мы вернемся и встретимся здесь. Я надеюсь, это поможет определить, какой из них нам нужен.

Выбрав левый коридор, Ронин последовал инструкциям Краса. Он быстро отсчитывал шаги и вскоре решил, что его выбор оказался верным. Не только из-за того, что коридор начал расширяться, — чародей также заметил, что острее чем когда бы то ни было начал чувствовать тревогу. Хотя способности Краса намного превосходили его собственные, но даже новичок мог почувствовать ошибочность, которая сейчас распространялась впереди.

Но, несмотря на уверенность в своем выборе, Ронин не повернул обратно. Его одолело любопытство. Несомненно, еще пара шагов ничего не изменит…

Он сделал не больше одного шага, когда почувствовал что-то новое, что-то волнующее. Ронин остановился, силясь понять, что же не так с этой аномалией.

Оно двигалось. Но волнение росло не из-за только из-за этого.

Оно двигалось к нему … и быстро.

Он почувствовал это раньше, чем увидел. Почувствовал, будто время сжимают и разжимают, и снова сжимают. Ронин чувствовал старость, юность и каждый момент жизни. Подавленный, чародей замялся.

А тьма перед ним уступила место мириадам пылающих цветов, некоторые из которых он никогда не видел. Непрерывные взрывы стихийной энергии наполнили воздух и скалы, поднявшись до невероятных высот.

Ограниченный разум Ронина видел это как неясно вырисованный цветок, который расцвел, сгорел и снова расцвел… и с каждым расцветом он рос все больше и больше.

Когда оно приблизилось, он, наконец, пришел в себя. Развернувшись, маг побежал.

Звуки окружили его. Голоса, музыка, гром, птицы, вода… все .

Несмотря на страх Ронина, что видение нагонит его, оно оставалась позади. Ронин не прекращал бежать, боясь, что в любой момент оно хлынет вперед и окутает его.

Страшный вой прокатился по перевалу.

Огромное, восьминогое, похожее на волка существо свалилось рядом с ним.

Не будь он тем, кто он есть, чародей умер бы на месте, став пищей для зверя — саблезубого создания с четырьмя светящимися зелеными глазами в дополнение к восьми когтистым конечностям. Безобразное волкообразное создание откинуло его, но Ронин, заранее зачаровавший свою одежду, чтобы защититься от стихии, оказался твердым орешком. Коготь зацепил плащ, который должен был легко порваться, но в результате сломался сам.

Серая шерсть встала дыбом, тварь взвыла от неудачи. Однажды Ронин сделал открытие — заклинание, с тех пор не раз спасавшее ему жизнь.

Какофония света взорвалась перед изумрудными глазами создания, ослепив и поразив его. Оно нырнуло обратно, бесполезно нанося удары по световым узорам.

Отползя чуть дальше, Ронин поднялся. Не было ни единого шанса бежать; так он лишь подставит чудищу спину, а его защитные чары уже ослабели. Еще пара ударов — и когти разорвут чародея на части.

Огонь сработал против вурдалака на острове, и Ронин не видел причин, по которым это сильное заклинание не могло помочь ему вновь. Он прошептал слова…

…Которые, необъяснимо как, сработали в точности до наоборот. Ронина отбросило назад, прямо в когти к слепому зверю.

Время обернулось вспять… но как?

Ответ обнаружился дальше в проходе. Аномалия Краса приближалась.

Вокруг Ронина летали призрачные видения. Рыцари скакали к месту битвы. Чья-то свадьба. Буря над морем. Орки пели военные песни у огня. Странные существа в бою…

Вдруг он снова смог двигаться. Ронин отбежал от твари как можно дальше, затем развернулся к ней лицом. И сразу, без колебаний, прочел свое заклинание.

Пламя вырвалось вперед, в виде гигантской руки, но чем ближе оно было к монстру, тем медленней шло… пока совсем не остановилось, застыв во времени.

Чертыхнувшись, Ронин стал читать другое.

Восьминогое существо перепрыгнуло через замороженный огонь, и, взвыв, пошло в атаку на человека.

Ронин все еще читал.

Земля под омерзительной тварью взорвалась, круговорот из грязи облепил волчью тварь. Оно снова взвыло, и, несмотря на сильное сопротивление, продолжало двигаться в сторону мага.

Корка покрыла ноги и тело. Пасть была плотно окутана каменным слоем. Один за другим, нечеловеческие глаза были засыпаны пылью.

Сделав еще несколько шагов по направлению к жертве, создание остановилось. Теперь оно было похоже на идеально выполненную статую из камня.

В этот момент Ронин услышал голос Краса.

— Наконец-то! — кричал дракон-маг. — Ронин… возмущение расширяется! Оно прямо перед тобой!

Отвлеченный чудовищным зверем, чародей не следил за аномалией. Теперь же, когда он взглянул в ее сторону, глаза его расширились в страхе.

Она заполнила пространство в десять раз больше и, без сомнения, в десять раз шире прохода. Скала абсолютно ничего не значила. Аномалия просто проходила сквозь нее, как будто ее и не было. И еще, из-за этого скалы менялись. Одни начали казаться более старыми и потертыми, в то время как другие — как будто только созданы титанами. Самые худшие изменение произошли с теми местами, до которых коснулся этот огненный цветок.

Ронин даже думать не хотел, что с ним произойдет, коснись он его.

И снова он начал бежать.

— Оно начало двигаться и расти гораздо быстрее, и я не понимаю отчего, — продолжал Крас. — Я боюсь, я не успею добежать до тебя. Ты должен телепортироваться!

— Мои заклинания работают не так, как должны! — ответил он. — Аномалия влияет на них!

— Теперь мы связаны! Это укрепит твое заклинание! Я проведу тебя к себе, там мы разберемся с ситуацией!

Ронин не горел желанием телепортироваться в место, в котором никогда не был, ведь была немалая доля риска оказаться замурованным в камень. Но теперь Крас связался с ним, и это намного упростит задачу.

Он сфокусировался на образе Краса, представив себе дракона-мага. Начал колдовать. Ронин чувствовал, как мир вокруг него изменяется.

Огненный цветок вдруг в два раза сократил расстояние.

Слишком поздно Ронин понял почему. Это было реакцией на магию… его магию. Он хотел остановить заклинание, но было слишком поздно.

— Крас! Рви связь! Рви, пока тебя тоже…

Аномалия поглотила его.

— Ронин?

Но Ронин не отвечал. Его метало кругами и в стороны, бросало, как листик в торнадо. С каждым вращением он летел все быстрей и быстрей. Звуки и образы окружили его. Он видел прошлое, настоящее и будущее и понимал каждое из них. Он с первого взгляда приметил оцепенелую тварь, которая вслед за ним летела туда, что можно было назвать водоворотом времени.

Летели и другие вещи, случайные предметы и даже создания. Целый корабль, парус которого был порван, а корпус разбит в носовой части, парил, исчезая. Дерево, на котором расселась стая птиц, последовало за ним. Вдали кракен, с пятьюдесятью длинными лапами, начинающимися от головы и заканчивающиеся щупальцами, потерпел неудачу, силясь достать до Ронина, пока сам не исчез.

Но откуда-то был слышен слабый голос Краса. Ронин …

Он откликнулся, но ответа не последовало.

Теперь он видел только водоворот.

И когда он поглотил его, последние мысли Ронина были о Верисе и детях, которых он никогда не увидит.

Четыре

О н чувствовал медленный, но упорный рост листьев, веток и корней. Ощущал вневременную мудрость, вечную думу. Каждый гигант имел свои собственные уникальные черты — так же, как и правда была у каждого своя.

— Они — стражи леса , — раздался голос его наставника. — Они — душа леса, как и я.Они есть лес, — пауза. — Теперь… вернись к нам…

Сознание Малфуриона Ярости Бури почтительно оттолкнулось от колоссального дерева, старейшего в этой очень лесистой земле. Как только он вернулся, физическое окружение тоже начало возвращаться, хотя поначалу расплывалось.Он дважды моргнул серебряными, лишенными зрачков глазами, восстанавливая фокус. Ему не хватало воздуха, дыхание было неровным, но его сердце наполнилось гордостью. Никогда прежде он не достигал таких высот.

— Ты хорошо обучался, юный ночной эльф, — проревел голос, похожий на медвежий. — Лучше, чем я даже мог надеяться…

Пот лился с фиолетового лица Малфуриона. Его покровитель настоял на том, чтобы он попробовал сделать этот колоссальный шаг в разгар дня, время, когда его народ особенно слаб. Малфурион был уверен, что ночью он был бы сильнее, но Кенарий снова и снова указывал, что он должен перебороть себя. То, чему его наставник учил его, было не чарами ночных эльфов, и даже совсем наоборот.

Во многих отношениях Малфурион был не похож на свой народ. Вопреки всеобщей склонности к броской одежде, одеяния Малфуриона были очень скромны. Туника из ткани, простая кожаная куртка и штаны, высокие сапоги… его родители, несомненно, умерли бы от стыда, если бы они не погибли в катастрофе ранее.

Его темно-зеленые волосы до плеч окружали худое лицо, похожее на волчье. Малфурион стал отверженным среди своего рода. Он задавал вопросы, которые наводили на мысли, что старые обычаи не обязательно самые лучшие, и даже осмелился однажды упомянуть, что возлюбленная Королева Азшара может не всегда ставить интересы своих поданных выше своих намерений. Из-за таких поступков рядом с ним остались лишь те, кто разделял его идеи и несколько друзей.

В действительности, по разумению Малфуриона, искренне он мог считать своими друзьями лишь троих. Первый, и самый близкий, был его брат-близнец, приносящий немало беспокойств, Иллидан. Хотя Иллидан не отказался от традиций и волшебства ночных эльфов, как Малфурион, он имел обыкновение подвергать сомнению величие старейших – также великое преступление.

— Что ты видел? — жадно спросил брат, сидящий на траве рядом с ним. Иллидана было бы невозможно отличить от Малфуриона, если бы не синие, как полночь, волосы и глаза цвета янтаря. Почти у всех ночных эльфов, детей луны, были серебряные глаза. Лишь немногие рождались с янтарными и, считалось, были предназначены для величия.

Но если величие и ждало Иллидана, то для начала он должен был обуздать свой нрав и нетерпение. Он приходил со своим близнецом, чтобы учиться новому пути использовать силу природы — их наставник называл это «друидизм», — надеясь, что будет понятливым учеником. Но он часто прерывал заклинания, ему не удавалось сосредоточиться, чтобы оставаться в трансе. То, что он был довольно умелым в традиционном колдовстве, не удовлетворяло Иллидана. Он хотел изучить путь друидизма, потому что это уникальное умение отметило бы его как выдающегося, как приближающегося к способностям, которые все предсказывали ему с рождения.

— Я видел… — как же объяснить это хотя бы родному брату? Малфурион наморщил лоб. — Я заглянул в сердца деревьев, в их души. Но это были не просто их души…. Я видел… Я думаю… я взглянул в души всего леса!

— Как удивительно! — вздохнул женский голос с другой стороны от Малфуриона.

Малфурион изо всех сил старался, чтобы его щеки не потемнели до черного, что было ночноэльфийским вариантом смущения. В последнее время он чувствовал себя все более и более неловко рядом со своими товарищами… и все же он не мыслил себя без нее, без него.

Вместе с братьями пришла Тиранда Шелест Ветра, их лучшая подруга с самого детства. Они выросли вместе, втроем, неразлучные во всем; так продолжалось до прошлого года, когда она приняла мантию послушницы жрицы в храме Элуны, лунной богини. Там она училась, чтобы стать проводникомдуха богини, училась применять способности жриц, данные им, чтобы распространять слово их госпожи. Она ободряла Малфуриона, когда он решил уйти от ворожбы ночных эльфов к другой, земной силе. Тиранда видела в друидизме родство с силами, которыми однажды наградило ее божество, когда она закончила собственную тренировку.

Но из худощавого и бледнокожего ребенка, который не раз побеждал обоих братьев в соревнованиях по бегу и охоте, Тиранда, с тех пор как вступила в храм, превратилась в стройную, прекрасно сложенную красавицу; ее гладкая кожа стала мягкой, светло-фиолетовой, у нее были сумеречно-синие волосы с серебряными прядями. Ее мышиное лицо изменилось, став женственным и привлекательным.

Может быть, слишком привлекательным.

— Пфффф! — добавил Иллидан, уже не так внушительно. — И это все ?

— Это хорошее начало, — прогремел их учитель. Огромная тень нависла над тремя молодыми ночными эльфами, заставивпримолкнуть даже Иллидана.

Хотя все они были два с лишним метра ростом, трио казалось гномами перед Кенарием, который тянул на все три. Верхняя часть его тела была подобна представителям рода Малфуриона, хотя намек на изумрудный лес окрасил его темную кожу, и он был шире в плечах и мускулистей, чем его ученики. На верхней части тела сходство заканчивалось. Ведь Кенарий был не просто ночным эльфом. И даже не смертным.

Кенарий был полубогом.

О своем происхождении знал только он; но как он был важной частью великого леса, так и лес был частью его. Когда появился первый ночной эльф, Кенарий уже давно существовал. Он говорил о родстве с эльфами, но никогда не объяснял в каком плане.

Те немногие, кто приходили к нему в поисках ответов, всегда уходили затронутые, всегда измененные. Другие не уходили, настолько измененные его учением, что решали остаться с полубогом для защиты его царства. Они больше не были эльфами, но лесными стражами, физически измененные навсегда.

Густые, зеленые как мох волосы спадали с его головы. Кенарий пристально, но нежно смотрел на своего ученика глазами цвета чистого золота. Он мягко погладил Малфуриона по плечу руками, заканчивающимися сучковатыми когтями, старые деревянные когти которых могли разорвать ночного эльфа в клочья без малейших усилий, затем отошел назад… на четырех сильных ногах.

Верхняя часть тела полубога напоминала ночного эльфа, а нижняя была огромным великолепным оленем. Кенарий двигался непринужденно, так же быстро и ловко, как и троица эльфов. Он был быстр как ветер, силен как дерево. В нем отражалась жизнь и здоровье земли. Он был ее ребенком и отцом, все в одном.

И, как у оленя, у него были рога — гигантские, великолепные рога, которые затеняли его суровое, но, тем не менее, отеческое лицо. Выдающаяся своей длиной густая борода и его рога напоминали о том, что кровная связь между полубогом и ночным эльфом была давно, давно в прошлом.

— Ты все сделал хорошо, — добавил он голосом, который всегда звучал как гром. Листья и ветки буквально росли в его бороде, его волосы встряхивались каждый раз, когда божество говорило. — Теперь иди. Побудь со своими друзьями какое-то время. Это пойдет тебе на пользу.

Все трое поднялись, но Малфурион колебался. Посмотрев на своих товарищей, он сказал:

— Идите вперед. Я догоню вас по следам. Мне надо поговорить с Кенарием.

— Мы подождем, — ответила Тиранда.

— Не надо. Я недолго.

— Значит, решено, — вставил Иллидан, беря Тиранду за руку. — Оставим его в покое. Идем, Тиранда.

Она одарила Малфуриона долгим взглядом, из-за которого тому снова пришлось с усилием скрывать свое волнение. Он подождал, пока пара ушла, а затем снова повернулся к полубогу.

Спускающееся солнце создало тени в лесу, которые, казалось, плясали для увеселения Кенария. Полубог улыбнулся танцующим теням, видя, как деревья и другие растения двигаются вместе с ними, но гораздо медленнее.

Малфурион опустился на одно колено, его пристальный взгляд уставился в землю.

— Мой шан'до, начал он, назвав Кенария званием, означающим на старом языке почитаемый учитель. — Прости мне мой вопрос…

— Ты не должен делать этого передо мной, юный ученик. Поднимись…

Ночной эльф неохотно повиновался, но взгляд его все еще был устремлен вниз.

Это заставило полубога засмеяться, звук был подхвачен щебетанием внезапно оживших певчих птиц. Чтобы Кенарий ни делал, мир реагировал вместе с ним.

— Ты отдаешь мне большее уважение, чем даже те, кто претендуют на проповедование моим именем. Твой брат не склоняется передо мной, и, несмотря на уважение моей силы, Тиранда Шепот Ветра отдала себя только Элуне.

— Ты предложил обучить меня… нас… — ответил Малфурион, — Тому, чего не знает ни один эльф… — он вспомнил день, когда приблизился к священному лесу. Про Кенария ходило множество легенд, но Малфурион хотел знать правду; на самом деле, когда он обращался к полубогу, он не надеялся, что тот ответит.

Он также не рассчитывал на то, что Кенарий предложит ему стать его учеником. Почему он сделал так… оставалась тайной выше понимания Малфуриона. Тем не менее, они были здесь вместе. Они были более чем божество и ночной эльф или учитель и ученик, они были еще и друзьями.

— Ни один другой эльф так искренне не захотел изучать мой путь, — ответил Кенарий. — Даже те, кто одел накидку леса… никто из них искренне не следует пути, что я сейчас покажу тебе. Ты первый обладаешь достаточными способностями, достаточной силой воли, чтобы искренне понять , как держать в руках силу, присущую всей природе.[1]

Это было не то, о чем хотел поговорить Малфурион, и эти слова сильно поразили его.

— Но… но Тиранда и Иллидан…

Полубог встряхнул своей головой.

— О Тиранде мы уже говорили. Она посвятила себя Элуне, и я не буду вторгаться в царство Лунной Богини! О твоем брате, однако, я могу сказать только то, что Иллидан давал много обещаний… но я думаю, эти обещания где-нибудь да ложны.

— Я… я не знаю, что сказать, — он и, правда, не знал. Сказанное так неожиданно, что Иллидан и он не будут следовать одному и тому же пути, что Иллидан понапрасну тратил здесь свои усилия… впервые близнецы не разделили свой успех. — Нет! Иллидан выучится! Он просто упрямый! Это так давит на него! Его глаза…

— Знак о каком-то будущем отпечатке на мире, но это не делает его последователем моего учения, — Кенарий мягко улыбнулся Малфуриону. — Но ведь ты учишь его, не так ведь? Возможно, ты преуспеешь там, где я потерпел неудачу?

Ночной эльф почернел [2] . Конечно же, его шан'до прочитал его мысли по этому поводу. Да, Малфурион намеревался толкать Иллидана дальше вперед… но он знал, что это было сложной задачей. Учение полубога было одним, а учение Малфуриона было бы совершенно другим. Это показывало бы, что Иллидан не первый, а второй.

— Теперь, — спокойно добавил лесной повелитель, в то время как маленькая красная птичка села на его рога, а ее супруг уселся ему на руку. Это было обычным для Кенария, но он всегда заставлял эльфа удивляться. — Ты пришел спросить меня о чем-то…

— Да. Великий Кенарий… я обеспокоен сном, повторяющимся сном.

Золотые глаза сузились.

— Только сон? Всего лишь сон обеспокоил тебя?

Малфурион поморщился. Он уже бранил себя даже за помышление о том, чтобы отвлечь полубога своими проблемами. Что за вред ото сна, даже если он повторялся? Каждый спит и видит сны.

— Да… я вижу его каждый раз, как засыпаю, с тех пор как начал учиться у тебя… он становится сильнее и настойчивее.

Он полагал, что Кенарий посмеется над ним, но вместо этого лесной повелитель внимательно рассматривал его. Малфурион чувствовал взгляд золотых глаз, намного больше приковывающих внимание, чем глаза его брата, заглядывающх в самые глубины сознания, читающие эльфа изнутри и снаружи.

Наконец, Кенарий выпрямился. Он кивнул сам себе и торжественным голосом сказал:

— Да, я думаю, ты готов.

— Готов для чего?

В ответ Кенарий приподнял руку. Красная птичка спустилась вниз на предложенный насест, ее супруг сделал то же самое. Полубог погладил обоих по спинке, прошептал им что-то, затем позволил паре улететь.

Кенарий посмотрел вниз на эльфа.

— Иллидан и Тиранда будут уведомлены, что ты задержишься. Они скажут им, чтобы шли без тебя.

— Но почему?

Золотые глаза вспыхнули.

— Расскажи мне о своем сне.

Глубоко вздохнув, Малфурион начал. Сон начинался, как всегда, у Источника Вечности.

Поначалу воды были спокойны, но затем в центре неожиданно появлялся водоворот… и из глубин водоворота рвались вверх создания, одни безобидные, другие недоброжелательные. Многих он даже не узнал, так как они пришли из другого мира, другого времени. Они разбегались во всех направлениях, спасаясь от его взгляда.

Вдруг водоворот исчезал, и Малфурион стоял посреди Калимдора… но Калимдора, лишенного всякой жизни. Ужасное зло принесло большие потери всей земле, не оставляя в живых ни травинки, ни крошечного насекомого. Некогда гордые города, огромные, пышные леса… ничего этого теперь не было.

Еще ужаснее было то, что всюду, докуда мог видеть глаз, валялись обожженные, треснувшие кости и проломленные черепа ночных эльфов. В воздухе стояло крепкое зловоние смерти. Не было пощады ни немощным старцам, ни юнцам.

Жара, ужасная жара набросилась тогда на Малфуриона. Повернувшись, он увидел на расстоянии гигантское пламя, ад тянулся до небес. Пылало все, к чему оно прикасалось, даже ветер. Где оно проходило, ничего… абсолютно ничего… не оставалось. И наконец, Малфурион просыпался в холодном поту в ужасе от увиденного, но, несмотря на это, он все еще чувствовал огонь.

Огонь был живым . Он знал, как создать ужас, знал и упивался им. Пировал… и жаждал больше.

Все шутливое выражение сошло с лица Кенария, когда Малфурион закончил. Его взгляд скользил по его возлюбленному лесу, по созданиям, процветающим в нем.

— И этот ночной кошмар повторяется с каждым сном?

— Каждый раз. Не ослабевая.

— Я боюсь, что это предзнаменование. Во время нашей первой встречи я почувствовал в тебе дар предвидения — это была одна из причин, по которой я захотел познакомиться с тобой, но этот дар оказался намного сильнее, чем я мог себе представить.

— Но что это значит? — настойчиво спросил молодой ночной эльф. — Если бы это было предзнаменование, я бы знал, что оно предвещает.

— И мы попробуем узнать это. Все же я говорю — ты готов.

— Готов для чего?

Кенарий сложил руки на груди. Его тон становился все более серьезным.

— Готов для путешествия в Изумрудный Сон .

Ничто в учении Кенария не говорило об этом Изумрудном Сне, но манера, с которой Кенарий сказал об этом, заставила Малфуриона осознать всю важность следующего шага.

— Что это?

— Вернее — чем это не является. Изумрудный Сон — это мир по ту сторону бодрствующего мира. Это мир духов, мир сна. Это мир, каким он мог бы быть, если бы некие создания не пришли разрушить его.С практикой приходит умение видеть в Изумрудном Сне что угодно, идти куда угодно. Твое тело войдет в транс, но во сне ты будешь лететь, куда бы тебе ни надо было.

— Это звучит…

— Опасно? Это так, юный Малфурион. Даже хорошо натренированный и опытный может потерять себя в Изумрудном Сне. Заметь, я называю это Изумрудным Сном. Это цвет его хозяйки, Изеры, Великого Аспекта. Это царство ее и ее драконьей стаи. Она хорошо его охраняет и мало кому позволяет войти в него. Мои родные дриады и хранители используют его в свое дежурство, но в меру.

— Я никогда не слышал об этом, — признался Малфурион, встряхнув головой.

— Возможно потому, что ни один ночной эльф из моей службы никогда не ходил там… те только, кто уже не эльфы. Ты будешь первым из своего рода, кто пройдет по этому пути… если ты пожелаешь.

Эта идея как обессилила, так и воодушевила Малфуриона. Это могло бы быть следующим шагом в его обучении, и этот путь мог дать ему осмысление его постоянного ночного кошмара. Однако… Кенарий дал четко понять, что Изумрудный Сон мог быть и смертельно опасен.

— Что… что может произойти? Что может пойти не так?

— Даже опытный может потерять путь назад, если отвлечется, — ответил полубог. — Даже я. Ты должен оставаться все время сосредоточенным, зная свою цель. Иначе… иначе твое тело уснет навсегда.

Ночной эльф подозревал, что было еще что-то, о чем Кенарий хотел, по какой-то причине, чтобы Малфурион узнал самостоятельно… если Малфурион решится пройти по Изумрудному Сну.

Он решил, что у него нет другого выбора.

— Как мне начать?

Кенарий нежно коснулся макушки своего ученика.

— Ты уверен?..

— Вполне.

— Тогда сядь, как на других уроках. — Когда худая фигура повиновалась, Кенарий опустил свое четырехногое тело на землю. — Я проведу тебя первое время, затем ты пойдешь один. Пристально смотри на меня, ночной эльф.

Золотые глаза полубога поймали в ловушку глаза Малфуриона. Даже если бы он захотел, ему бы пришлось проявить силу мамонта, чтобы оттянуть свой взгляд прочь. Он чувствовал, как сам он вырисовывается в разуме Кенария, как вырисовывается в мире, где возможно все.

Чувство легкости коснулось Малфуриона.

— Чувствуешь ли ты песню камня, танец ветра, смех бегущей воды?

Поначалу Малфурион не чувствовал ничего, но затем он услышал медленное, постоянное, перемалывающее перемещение земли. Запоздало, он осознал, что так говорили камни и скалы, тысячелетиями, они проходили свой путь из одной точки земли, в другую.

После этого стало очевидным и другое. Каждая часть природы обладала своим уникальным голосом. Ветер кружил повсюду веселыми шагами, когда был доволен, или же в неистовстве взрывался, когда настроение мрачнело. Деревья трясли своими кронами, бушующая вода в ближайшей реке посмеивалась над рыбой, прыгающей на нерест.

Но где-то на заднем плане… Малфурион ощутил неясное несоответствие. Он постарался сосредоточиться на нем… но неудачно.

— Ты пока что не в Изумрудном Сне. Для начала ты должен отдалиться от своей земной оболочки… — объяснил голос в его голове. — Пока ты в состоянии сна, ты будешь следовать за своим телом, как одежда. Начни с сердца и разума, это те звенья, которые сильнее всего связывают тебя со смертным планом. Видишь? Вот так это делается…

Малфурион мысленно коснулся своего сердца, открыв его как дверь и освободив душу. Он сделал то же самое с разумом, хотя земная, практичная сторона противоборствовала этому действию.

— Освободи свое подсознание. Пусть оно ведет тебя. Оно знает царство сна и счастливо вернуться сюда.

Как только Малфурион повиновался, последний барьер, сдерживающий его, был разрушен. Он чувствовал, будто он сбросил кожу, так же, как это делала змея. Чувство оживления наполнило его, он чуть не забыл, для чего он здесь.

Но Кенарий предупредил его о том, что надо оставаться сосредоточенным, так что ночной эльф боролся против эйфории.

— Теперь… поднимись.

Малфурион с усилием поднял себя… но тело, ноги остались лежать так же, как и были. Во сне он летал над землей, свободный от любого ограничения. Если бы он желал — Малфурион знал это — он мог бы долететь до звезд.

Но в Изумрудном Сне было много направлений.

— Повернись снова к своему подсознанию, — инструктировал полубог. Все окутало туманом. Образы, бесконечные образы заслоняли один другого, но, сосредоточившись, Малфурион понял, что может видеть их раздельно. Он услышал шептание и осознал, что это голоса спящих всего мира.

— Теперь выбирай свой путь сам.

Он почувствовал, как связь с Кенарием почти исчезла. Чтобы сохранить сосредоточенность Малфуриона, полубог должен был силой вернуться назад. Однако Кенарий присутствовал там, готовый помочь, если появится необходимость.

В то время как Малфурион двигался вперед, его мир изменился, став сверкающим, как драгоценный камень, и зеленым. Туман стал более густым, и шепоты стали более внятными. Смутный пейзаж, казалось, манил его.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒