Федор Петрович Литке 8 страница

Оставив это место, решился лейтенант Лазарев идти к Маточкину Шару. Он плыл к северу вдоль берега, уже очистившегося ото льда, до 3 августа, когда на широте 73¹/₄° встретил опять густой лед. Постоянная пасмурность, сопровождавшая его на этом переходе, не позволила ему обозреть берега с надлежащей подробностью; он успел, однако же, определить положение мыса Кармисульского (вероятно, Кармакульского), широта которого 71°41′, долгота 50°49′. Шесть дней продолжал лейтенант Лазарев бороться против льда, встреченного на параллели Маточкина Шара, но безо всякого успеха. С каждым днем уменьшалась надежда достигнуть вскорости до Маточкина Шара, поскольку препятствия оставались те же, а число больных беспрестанно возрастало, так что едва, наконец, можно было управлять судном.

На собранном в этих затруднительных обстоятельствах совете решено было прекратить дальнейшие попытки и отправиться в обратный путь к городу Архангельску. Они спустились от Новой Земли 9 августа, а 12 были уже у Канина Носа. Наблюдения, на высоте этого мыса произведенные, показали долготу его на 2¹/₂° меньше той, на которой положен он на карте Белого моря. Всю эту разность приписал Лазарев неверности своего хронометра. Но на самом деле погрешность его была только около 1°; остальные же 1¹/₂° принадлежали карте, как определено было в последующие экспедиции. Закончив наблюдения на долготе Канина Носа, Лазарев продолжал свой путь к западу. Три дня продолжались противные ветры с S и SW; на четвертый подул NNW ветер, и Лазарев взял курс SSW, по счислению на средину Белого моря, но ночью увидел себя внезапно окруженным берегами и должен был стать на якорь. На рассвете оказалось, что они зашли в Святоносскую губу, что, из-за указанной погрешности долготы пункта их отшествия, непременно и должно было случиться. 18 числа снялись опять с якоря, но, войдя в Белое море, встретили противный ветер, продолжавшийся почти две недели. При наступлении сентября месяца только самая малая часть экипажа оставалась незараженной скорбутом, так что офицеры должны были иногда сами выполнять матросские работы. С великим трудом могли они 3 сентября дойти до Архангельска, где 19 человек нижних чинов немедленно надлежало отвезти в госпиталь; трое окончили жизнь до прибытия к порту.

Карта Новой Земли

Экспедиция эта, столь худо кончившаяся, не могла разъяснить сомнений и неизвестности, существовавших в отношении Новой Земли. Она оставила берега ее неисследованными, определив только, что они на новейшей карте (которая, по словам Лазарева, составлена была Адмиралтействколлегией) положены приблизительно на 90 миль восточнее, чем должно. Причинами этого малого успеха были, во-первых, особенная ледовитость моря и дурные погоды, не допустившие обозреть берегов в первую половину лета, а потом болезнь, распространившаяся между экипажем брига и вынудившая лейтенанта Лазарева оставить берега Новой Земли в начале августа, когда, по всей вероятности, можно было ожидать и лучших погод, и свободнейшего ото льда моря. Но в описании этого путешествия причины эти выставлены не в настоящем их виде. Читая его, можно подумать, что болезнь, о которой мы говорим, есть какая-нибудь новая, единственно Новой Земле свойственная; но, вместо того, она была не чем иным, как обыкновенной морской цингой, которая у мыса Горн, на экваторе и у Новой Земли ознаменовывается одинаковыми признаками: унынием духа, открытием застарелых ран, внезапными припадками и прочим. Нет сомнения, что суровость климата Новой Земли имела некоторое участие в проявлении этой болезни; но теснота судна, палубы которого и трюм завалены были приготовленной для зимовки избой, недостаток покоя людям и дурной воздух, от этого происходившие, может статься, были еще больше тому виной. Притом же лейтенант Лазарев отправился в море слишком рано; ему предписано это было на тот конец, чтобы доставить более досуга для выполнения поручения; но берега Новой Земли редко бывают доступны прежде исхода июля, и потому отправление в начале июня, не способствуя успеху экспедиции, только утомляло людей и располагало их к болезням. Множество льда у берегов Новой Земли считается в том описании неслучайным или временным явлением, но приписывается какой-то физической на севере революции, увеличившей непомерно стужу и сделавшей берега Новой Земли совершенно недоступными. Справедливы ли были эти предположения, объяснится в нижеследующем повествовании.

Приложение А

Между многими знаменитыми людьми, привлеченными ко двору Альфреда Великого^[126] славой о добродетелях этого государя, находился Октер или Охтер, знатный норманн, из севернейшей части Норвегии. Странствия его описал король Альфред со слов самого Охтера, в своей географии полуночных стран, переведенной и включенной Форстером в его историю путешествий на север. Содержание Охтерова повествования следующее: «Однажды решился он изведать, сколь далеко простирается к северу земля его родины. С сим намерением поплыл он прямо на север, оставляя в правой руке матерой берег, а в левой открытое море. В три дня достиг он дальнейшего предела, до которого доходят китовые промышленники, и, продолжая плыть на север еще три дня, увидел, что берег простирается к востоку. Дождавшись западного ветра, пошел он к востоку вдоль берега и через четыре дня остановился, чтобы выждать северного ветра, потому что берег простирался отсюда к югу. В сию сторону плыл он пять дней и пришел к устью большой реки, где остановился, не смея продолжать пути, потому что жители были расположены неприязненно. Один берег сей реки был населен; но до нее вся земля, Охтером виденная, была пустыня, не имевшая жителей, кроме рыбаков и звероловов из финнов, временно посещающих оную. Страна беормов населена часто, почему Охтер и не решился в оную вступить. Беормы рассказывали ему много как о собственной своей земле, так и о соседних; но он не совершенно верил тому, чего не имел случая видеть собственными глазами; ему казалось, однако же, что беормы и финны говорят одним языком».^[127]

Приложение В

Письмо Иоанна Балаха к Герарду Меркатору, из Аренебурга 1581 г.

«Помня, сколько охотно читывал ты древних землеописателей, радуюсь я, что встретился с подателем сего письма. Рекомендую тебе его, как человека, который может быть тебе полезен в таком деле, о коем ты давно с великим трудом старался собирать известия и в рассуждении которого новейшие наши географы между собой не соглашаются; я говорю об открытии мыса Табина и славного и богатого царства Китайского. Человек сей родом из Фландрии, званием солдат, был несколько лет пленным в России и состоял в службе некоторых знатных особ Якова и Аникия (Jacovius amp; Unekius), которые посылали его в Антверпен для нанятия там за хорошую цену несколько искусных и опытных мореходов; и когда он им таковых доставил, построили они для преднамеренного путешествия на реке Двине два корабля, с помощью некоторого искусного немецкого художника. Податель сего говорит весьма свободно и открыто, что путешествие в Китай через Восток сколь кратко, столько же и удобно; что он сначала ездил берегом к реке Оби через Самоедскую и Сибирскую землю и водой вдоль реки Печоры; что для сего покушения снарядил он в губе Св. Николая судно, сидевшее неглубоко в воде, и, снабдив оное всем для того пути потребным и людьми, знавшими как самоедский язык, так и положение реки Оби, отправился на нем в конце мая к востоку вдоль земли Угорской, Печорской и острова Олгой (Долгой); что, миновав остров Вайгач, лежащий между Угорией и Новой Землей, достиг он залива, вдающегося к югу, в которой впадают реки Мармезия и Кара, населенные иным родом самоедов, весьма диким; что река Обь, по сказанию самоедов, имеет 70 устий, между коими многие большие острова населены разными народами; что в реке Оби должно зимовать, чтобы приготовиться к дальнейшему пути; что оттуда в Китай можно достигнуть в одно лето, если только не препятствуют льды, носящиеся пред устьем реки, иногда в большем, иногда в меньшем количестве, и прочее».

Балах оканчивает письмо свое желанием, чтобы много странствовавший солдат этот побольше имел сведений в географии.

Глава вторая Первое плавание брига «Новая Земля» 1821 года

Приготовления. – Описание Архангельского порта. – Выступление в море. – Бедственное положение брига в Белом море. – Встреча льдов в Северном океане и борьба с ними. – Открытие берега Новой Земли, свободного ото льдов, и его описание. – Вторичная встреча льдов. – Возвращение в Архангельск.

Все путешествия в полярные моря доказывают, что встречаемые мореходами препятствия ото льдов бывают в разные годы весьма различны. Сверх множества примеров, представляемых нам путешественниками к северу и северо-западу, найдем мы несколько таковых и в нашем обозрении путешествий к Новой Земле. Голландцы в 1594 году нашли как Югорский Шар, так и Карское море ото льдов свободными, а в следующем году со всевозможными усилиями и величайшими опасностями едва дошли до Мясного острова. Баренц в 1596 году дошел до северо-восточного конца Новой Земли, где, однако же, от множества льда потерпел кораблекрушение. Через 16 лет после него Фан-Горн встретил у берега Новой Земли непроходимую стену льда. В 1664 году Флагманг нашел как у мыса Желания, так и к северу и к востоку от него, совершенно чистое море, а Вуд 12 лет спустя не мог проникнуть за параллель 76°. Лейтенант Муравьев в 1734 году плавал по Карскому морю, не встречая никаких препятствий, а во все последующие годы как он, так и преемники его встречали множество льда. Причина этого удивительного различия лежит в том, что количество льдов в каком-нибудь месте зависит не столько от географической его широты или средней температуры года, как от стечения множества обстоятельств, считаемых нами случайными, от большей или меньшей степени стужи, царствовавшей в зимние и весенние месяцы; от большей или меньшей силы ветров, дующих в разные времена года, от направления их и даже от последовательного порядка, в каком они от одного направления переходили к другому; и, наконец, от совокупного действия всех этих причин не только в том самом месте, но и на реках, посылающих свои льды к нему. Итак, одно или даже и несколько неудачных плаваний в Полярном море ни в коем случае не могут служить доказательством постоянной его ледовитости.

Доводы эти сохранили свою силу, невзирая на неуспешное плавание лейтенанта Лазарева, которое тем менее могло их опровергнуть, что особенные обстоятельства вынудили его прежде времени оставить свое предприятие; и потому правительство, решась возобновить эти попытки, предписало выстроить у города Архангельска бриг, который в июне 1820 года уже был спущен на воду. Снаряжение предположенной экспедиции отложено было по неизвестным причинам до следующего года, когда по рекомендации капитана Головнина,^[128] с которым я незадолго перед тем возвратился из путешествия вокруг света, морской министр назначил меня ее начальником и по этому предмету снабдил следующим предписанием:

«Цель поручения, вам делаемого, не есть подробное описание Новой Земли; но единственно обозрение на первый раз берегов оной и познание величины сего острова по определению географического положения главных его мысов и длины пролива, именуемого Маточкиным Шаром, если тому не воспрепятствуют льды или другие какие важные помешательства.

В сем предположении надлежит вам отправиться из Архангельска не прежде, как в половине будущего июля; ибо по всем вероятностям в это время года море около Новой Земли бывает ото льдов свободнее. Прежние опыты свидетельствуют, что ранее сего времени плавание в упомянутом море затруднительно из-за льдов и туманов.

Вам следует направить ваш путь прямо к середине Новой Земли, если ветры и льды позволят; если же нет, то старайтесь увидеть ту часть онаго, которую будет удобнее. Употребите все средства, от вас зависящие, чтоб вернее определить широту и долготу приметных мест сей земли. Если найдете возможным, не подвергаясь опасности быть стесненным ото льдов, съехать на берег, то не упустите сего и старайтесь описать и сделать ваши о нем замечания, сколько сие от вас будет зависеть; но больше всего старайтесь проверить по возможности длину пролива, именуемого Маточкиным Шаром; если в одном месте льды воспрепятствуют вам приблизиться к берегу, то попробуйте в другом и третьем, располагая курсами вашими, смотря по приметам, где меньше препятствий для сего покушения.

Судя по состоянию судна и здоровью экипажа, можете пробыть у Новой Земли, пока позволит время, а потом возвратиться в Архангельск. Впрочем, в сем отношении не отнимается у вас воля поступать по собственному вашему усмотрению; но ни в каком, однако, случае не следует вам оставаться там на зимовку. Если же, паче чаяния, необходимость к тому вынудит вас, то главнейшее попечение приложите о сохранении здоровья экипажа и о целости брига, чтобы на следующее лето возвратиться. На такой случай предоставлено от меня главному командиру Архангельского порта отпустить на ваше судно избу в срубе и кирпич или же верх (крышу для всего судна) с двумя каминами и двумя чугунными печками. От вашего усмотрения зависит взять то или другое, так как и оставить избу для прибежища кому-нибудь из промышленников, в таком месте, которое признаете за благо.

По возвращении вашем в Архангельск рапорт и замечания ваши, также и шканечный журнал, имеете отправить в С. – Петербург на имя морского министра, а по сдаче брига дозволяется и лично прибыть сюда».

Получив от Государственного Адмиралтейского Департамента потребные мне карты, книги, хронометры и некоторые другие инструменты, я отправился из Санкт-Петербурга по последнему санному пути и в первых числах апреля прибыл в Архангельск.

Знаменитый в истории российского флота и российской торговли город Архангельск, именуемый также Городом, по преимуществу лежит на правом берегу реки Северной Двины, в 40 верстах от ее устья на широте 64°34′10′ ′N и долготе 40°34′ O от Гринвича.^[129] Вытекающая в этом месте из Двины река Кузнечиха разделяет Архангельск на две части: 1) Город, собственно так называемый, лежащий по южную сторону Кузнечихи, и 2) Соломбальское селение, или просто Соломбала, лежащая по северную сторону.

Крутой, высотой от трех до четырех сажен, мыс, образуемый правыми берегами Двины и Кузнечихи, на котором стоит ныне город, именовался в старину Пур-Наволоком.^[130] До XVI столетия находился на этом урочище один только мужской монастырь Архангела Михаила; но в 1584 году тут был основан посад с острогом, названный Новохолмогорским, к которому три года спустя перевели производившуюся дотоле на Никольском или Пудожемском устье торговлю с англичанами, основанную в 1553 году капитаном Ченслером, открывшим случайно путь к реке Двине. Новохолмогорский город, названный в начале XVII столетия по монастырю Архангельским, населен был стрельцами, составлявшими гарнизон острога, и разным народом из окольных двинских деревень и посадов. Сначала зависел он от воевод Холмогорских, но в 1702 году сделан областным, а потом и губернским.

Тупая, выдающаяся к западу оконечность Пур-Наволока составляет почти середину города, который от нее простирается к юго-востоку по берегу Двины и к северо-востоку по берегу Кузнечихи, протяжением всего верст на шесть и шириной около версты. На этой оконечности около 1670 года построено огромное четырехугольное каменное здание, имевшее в окружности более версты, с башнями, которое служило вместе и крепостью и гостиным двором. Ныне в южной части этого приходящего в упадок здания находятся биржа, таможня, пакгаузы и прочее; в северной был прежде монетный двор.

На южном конце города, близ берега Двины, стоит каменный монастырь Архангела Михаила, построенный на этом месте (называвшемся в старину Нячеры) после 1637 года, когда прежний деревянный монастырь, находившийся в середине города, сгорел до основания вместе с частью последнего. Кроме монастыря, Архангельск имеет девять каменных церквей (в том числе одну лютеранскую) и две деревянные.

Карта реки Двины

Строения большей частью деревянные, но в середине города есть немало и каменных, как казенных, так и частных. Из первых замечательны: дом генерал-губернатора и присутственные места, также – военно-сиротское отделение, стоящее на берегу Кузнечихи, и семинария, находящаяся близ монастыря. Гостиный двор, состоящий из нескольких каменных домов старинной архитектуры, лежит на берегу Двины, немного ниже старой крепости. Перед ним каждый вторник бывает торжище, на которое собираются жители как всех окрестных деревень, так и городские, со съестными припасами, рукоделиями, – словом, со всем, что есть продажного. Тут закупается все нужное для хозяйства на неделю. Многие жители, особенно низших классов, считают такой же обязанностью идти во вторник на Новой (так называется это торжище), как в воскресенье к обедне. Чтобы купить или продать решето или горшок, идут на Новой из отдаленнейших концов города и Соломбалы и из деревень. В этот день, с раннего утра до позднего вечера, улицы бывают запружены народом, идущим и едущим взад и вперед с Новой и на Новой; по окончании же торга, летом – карбасы, нагруженные до невозможности, покрывают реку во всех направлениях, зимою, столько же нагруженные, заполняют улицы сани. Эта ярмарка, возобновляющаяся 52 раза в год, может быть сравнена только с воскресными базарами, которые мне случалось видеть на Волыни.

Город расположен довольно правильно. Улицы секутся под прямыми углами; три из них идут вдоль города, остальные поперек. Перед домом генерал-губернатора находится изрядная площадь. Главные улицы довольно широки и вымощены камнем; на всех по краям есть мостки для пешеходов.

С 1820 года разводится также общественный сад, чему, однако, препятствуют болотистые почвы. До сих пор архангельская публика съезжается гулять на Моисеев остров, лежащий между городом и Соломбалой. Он покрыт довольно густой березовой рощей, в которой сделаны просеки и дорожки. Посередине находится большая беседка. 20 июля бывает большой праздник и гулянье на Кег-острове, где расположена церковь пророка Ильи. Некоторые семейства выезжают на лето в деревню Уйму, лежащую в 12 верстах выше города, на правом берегу Двины.

В городе находятся все губернские и военно-сухопутные учреждения, епархиальный епископ, а также российское и иностранное купечество. Там же находятся губернские и городские присутственные места, сухопутный и морской госпитали, военно-сиротское отделение, духовная семинария, губернская гимназия, портовая таможня и прочее.

Начало Соломбалы современно началу верфи Архангелогородской. При ее основании отведены были места служившим при ней чиновникам и служителям на Соломбальских островах, образуемых реками Двиной и Кузнечихой и протоками Соломбалкой и Курьей. Разраставшееся со временем это селение было сначала независимо от города, ныне же подчинено городской полиции и составляет соломбальскую часть Архангельска.

Соломбала имеет в длину, по направлению реки Двины, 1³/₄версты, а в ширину – около версты. Двумя вышеупомянутыми протоками разделяется она на три части: 1) заключенная между Соломбалкой и Кузнечихой называется Банным или Прядильным островом; 2) между Соломбалкой и Курьей – Никольским островом и 3) расположенная к северу от речки Курьей на большом Соломбальском острове называется собственно Соломбалкой. Все эти части соединяются между собой деревянными на сваях мостами. В первой части находятся на берегу Кузнечихи деревянные дома главного командира, корабельного мастера и для флагманов, отряжаемых к Городу. Против первого дома для соединения с Городом наводится мост через Кузнечиху, длиной в 230 сажен, на барочных днищах, которые держатся между двумя рядами свай. Во второй части находится каменный собор Преображения Господня и частные дома; в третьей, обширнейшей всех прочих, два каменных трехэтажных флигеля для морских служителей и 11 одноэтажных деревянных для генералитета и штаб-офицеров морского ведомства. Прочие дома сплошь все деревянные, принадлежат большей частью чиновникам и служителям морского ведомства, частью отставным и иных состояний людям. Улицы, секущиеся под прямым углом, вымощены, за исключением немногих, досками, в некоторых есть мостки для пешеходов. Но вообще последние не настолько спасены от грязи в дождливое время, как то было возможно при дешевизне леса в том краю. На северном конце Соломбалы находится кладбище с каменной церковью Св. Мартина.

Строение судов у города Архангельска началось еще в прошедшем веке. В 1694 году построен по указу государя Петра Великого первый корабль, который в том же году отправлен на счет его с товарами в Голландию, а в 1700 году в Соломбале начали строить и военные корабли. Дело это производилось с той стремительностью, какой отличались все начинания великого преобразователя России: через два года имел он уже эскадру, состоявшую из 13 судов, с которой выходил и в море. Кораблестроение это остановилось около 1720 года. В 1733 году по указу императрицы Анны Иоанновны под распоряжением контр-адмирала Бредаля было основано нынешнее адмиралтейство, где в следующем году заложены, а в 1735 году спущены на воду и отправлены в Кронштадт корабли «Город Архангел» и «Северная Звезда».

С тех пор строение в Соломбале военных судов продолжается беспрерывно. Сначала строились 54-пушечные, потом 66-пушечные и, наконец, 75-пушечные. Ныне строятся 74-пушечные корабли, 44– и 36-пушечные, фрегаты и 24-пушечные корветы. В прежние годы производилось это дело с подряда, ныне же казенными людьми. С 1733 по 1826 год в Архангельске построено:

Кораблей 74-пушечных – 44

Кораблей 66 пушечных – 88

Кораблей 54 пушечных – 14

Фрегатов – 69

Шлюпов – 3

Бригов – 2

Катеров и яхт – 12

Транспортов, флейтов, пинок, гукоров, шхун, пароходов и разных парусных судов – 65

Пловучих батарей, канонирских лодок и иол – 52

Все суда, как парусные, так и гребные, строятся здесь из лиственничного леса, который в старину поставлялся вольными подрядчиками. Впоследствии, по причине частых невыполнений обязательств со стороны последних, поставкой занимались комиссионеры, посылаемые от флота. После учреждения правлений округов корабельных лесов поставляется комиссионерами Северного округа.

В прежние времена лиственничных лесов по рекам Двине и впадающим в нее Пинеге и Вычегде было такое изобилие, что заготовка и доставка их к порту производилась без всякого затруднения. От ежегодных и не весьма хозяйственных вырубок, однако же, становилось их год от году менее, и уже более 20 лет на этих трех главных реках, как и на Выми, впадающей в Вычегду, большемерных лиственничных лесов совсем нет. Теперь находят еще хорошие деревья кое-где в верховьях малых речек, впадающих в Вычегду и Вымь, но вся главная заготовка производится на реке Мезени, в Яренском и Мезенском уездах. Лес поставляется к порту следующим путем: тот, который рубится в верховьях реки Мезени или по речкам, впадающим в нее выше села Кослона, сплавляется вниз (или вверх) реки до Глотовской слободы, что у устья реки Ирвы; потом вверх по этой реке (около 130 верст) до переволока, от шести до семи верст шириной, через который перетаскивается на реку Елву. По этой реке лес спускается в Вымь, сначала россыпью, а потом плотами; из Выми в Вычегду и, наконец, в Двину. Всего от места заготовки до порта около 2000 верст. Этим путем редко удается доставить лес к порту в одно лето, хотя это и возможно, когда реки вскроются рано и в пути не повстречается никаких остановок. Лес, заготовляемый на Мезени ниже села Кослона, гонится вниз, по реке около 300 верст до реки Мезенской Ежуги; потом тянется бичевой вверх по этой реке 50 верст до реки Колодливой, по которой также поднимается около 60 верст до Тайбольского волока. Через этот волок, имеющий ширину от 17 до 24 верст, перетаскивается он в зимнее время на реку Юг, по которой спускается в Пинежскую Ежугу, а из нее в Пинегу и в Двину.

Лиственничные леса и ныне становятся все реже и реже, и может быть скоро комиссионеры наши должны будут приняться за Печору и за реки, в нее впадающие. Река Печора в этом отношении еще мало исследована. В начале этого столетия сделан был через одного из флотских комиссионеров опыт к отысканию лиственничных лесов на этой реке, и около 50 большемерных штук были доставлены к Архангельскому порту посредством двух речек Мылв – Печорской и Вычегодской (из которых первая впадает в Печору, а последняя в Вычегду) и через разделяющий их переволок, около пяти верст шириной. Но так как попытка эта впоследствии повторена не была, то надобно думать, что такая доставка найдена была или весьма затруднительной, или слишком невыгодной в то время, когда еще и по ближайшим рекам лесов было довольно. Опыт этот подает, однако, надежду, что на Печоре корабельные лиственничные леса водятся, но доставка их к городу Архангельску должна быть во всяком случае сопряжена с большими издержками и затруднениями. На реке Ижме, впадающей в Печору, есть весьма хорошие леса, но доставка их затруднительна и медленна. Их вывозят сначала берегом на реку Ухту, расстоянием от 20 до 25 верст; потом этой порожистой рекой тянут против воды, до переволока, шириной в 25 верст, идущего к вершине реки Коис, которая уже впадает в Вымь. Доставку эту ранее трех лет окончить нельзя. Река Ухта и текущая в нее с правой стороны река Тобыс также изобилуют хорошими лесами, но и с них леса не прежде двух или трех лет могут быть доставлены к порту. Рекой Тобыс тянутся они вверх около 70 верст, зимой перевозятся на речку Чиньяворок, через волок в 25 верст с попутной водой до Выми. Около 25 лет тому назад на реках Ижме, Ухте и Тобысе леса для Архангельского порта заготовлялись вольными подрядчиками.

Вообще вся эта система рек, как в отношении растущих по ней лесов, так и сообщений, нам весьма еще малоизвестна. Должно желать, чтоб были посланы в ту сторону искусные форштмейстеры и морские или квартирмейстерские офицеры, которые подробным осмотром решили бы, до какой степени Архангельская военная верфь может быть обеспечена лесами, растущими по Печоре и впадающим в нее рекам. Этот вопрос, по возрастающему ежегодно недостатку лесов на ближайших реках, заслуживает все внимание нашего правительства, которое, надо надеяться, скоро предпримет это необходимое исследование.

В сосновых лесах до сих пор недостатка нет и по рекам, текущим в Двину, как то: Вычегде, Сухоне, Югу, Лузе и прочим.

Мачтовые леса доставляются сюда все из-за волоков. Большая их часть рубится на реках Шихре, Кяненге, Маячеге и Выноше, принадлежащих к Волжской системе, с которых перетаскивается людьми, от 30 до 70 верст, на реку Кундонгу, впадающую в Юг.

Дубовый лес, которого в Архангельске употребляется весьма мало, заготовляется на реке Волге, оттуда везется берегом около 400 верст на реку Юг, по которой уже спускается в Двину.^[131]

Адмиралтейство занимает часть Соломбалы, принадлежащую рекам Двине и Кузнечихе, и простирается в длину по берегу первой реки на 550 сажен, а в ширину имеет от 150 до 200 сажен. С юго-западной и юго-восточной стороны омывается оно этими двумя реками, а с северо-восточной и северо-западной обнесено высоким палисадом. Это пространство заключает в себе все портовые присутственные места, все магазины, кроме порохового, сального и смоляного, и все мастерские, кроме канатного завода. Пороховой погреб находится на правом берегу Кузнечихи, ниже города, подле учебной батареи; сальный и смоляной магазины на речке Курье ниже Соломбалы, а канатный завод на Прядильном острове, вне адмиралтейства. Все строения в нем деревянные, кроме корпуса, вмещающего в себе главнейшие присутственные места, кузницы, казначейства и одного магазина, построенных из камня. В северо-западном углу адмиралтейства находится редут с 32 пушками, на котором с открытием навигации поднимается адмиралтейский флаг.

Адмиралтейство, подобно селению Соломбальскому, разделяется теми же протоками, Соломбалкой и Курьей, на три части. Южнейшая из них, находящаяся на Прядильном острове, называется Малым или Лесным адмиралтейством; средняя, на Никольском острове, называется Большим, а севернейшая – Новым. В первом хранится большая часть корабельных лесов: которые под сараями, которые и под открытым небом. Там же, на берегу Соломбалки, находятся шлюпочные сараи. В Большом адмиралтействе находится пять элингов,^[132] называемых Старыми, а в Новом четыре элинга – Новые. До 1806 года строение кораблей производилось на обоих ровно, но наносимый водопольем песок, забрасывая мало-помалу фарватер, уменьшил, наконец, против старых элингов глубину до такой степени, что сделалось невозможно строить там большие суда. Теперь у новых элингов глубина 19 футов, а у старых только 12; по середине же фарватера, который здесь не шире 100 сажен, – 26 футов. Главной тому виной есть лежащий выше элингов, против южного угла адмиралтейства, остров Моисеев, берега которого каждым ледоплавом несколько смываются, и отрываемый от них песок, оседая на фарватере, его заносит. Возможно, что и с новыми элингами случится, наконец, то же, что и со старыми. Если б остров Моисеев был обнесен сваями, то, может статься, не было бы и вреда, им теперь причиняемого.

Все корабли и фрегаты строятся ныне в Архангельске по одному, утвержденному однажды, плану. В последние годы построено несколько фрегатов по методу Сепинга. Отличные качества судов этих, а особенно кораблей и 44-пушечных фрегатов, общеизвестны. Некоторые из них оказались однако несколько кривобокими, – недостаток, который был приписываем положению элингов с NO на SW. Следовательно, судно во все время построения обращено бывает правым боком к SO, левым к NW; все это время солнце сушит правый борт, не действуя почти нисколько на левый, и от этого судно делается кривобоким. Строение линейного корабля продолжается обыкновенно 10–11 месяцев. Способ спускать их на воду отличается от употребляемого на санкт-петербургских верфях. Там с каждой стороны по четыре копыла с кормы и по три с носу пришиваются к кораблю болтами, отчего после спуска корабля на воду остается еще трудная работа, чтобы отделить от него сани. В Архангельске же копылья к кораблю не пришиваются, а только правые сдраиваются грунтовами с левыми и таким образом прижимаются к кораблю. Когда последний всплывет на воде, то полозья с копыльями от него отваливаются, и он остается совершенно свободным. Новопостроенные суда обыкновенно в тот же год отправляются к Кронштадтскому порту.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒