РУССКИЕ КРУГОСВЕТНЫЕ МОРЕПЛАВАТЕЛИ 3 страница

Ученые экспедиции собрали на Тенерифе и других Канарских островах большую коллекцию образцов природы.

Тенериф вел значительную торговлю, которая сосредотачивалась, главным образом, в Санта-Круца. Вывозили прекрасное тенерифское вино, соду, виноград и фрукты. Ввозили разные ткани, сукна, бумажные материи и европейские металлические изделия.

Во время всего плавания Лисянский и штурманы экспедиции занимались исправлением имевшихся лучших английских, французских и голландских морских карт и составлением новых. Лисянский сделал следующую запись: «Долгом себе поставлю заметить, что вид острова Тенерифа со стороны северной, находящейся в Ост-Индийском и Английском атласе, весьма не походит на действительный, а потому и прилагаю свой на карте земного шара».

Закончив астрономические наблюдения, определив точное географическое положение ряда пунктов Тенерифа и ознакомившись с Канарскими островами, моряки запаслись большим количеством провизии, картофеля, фруктов, лимонов и вина. Предстоял большой переход через Атлантический океан.

4. НА ПУТИ В БРАЗИЛИЮ

27 октября «Надежда» и «Нева» снялись с якоря и пошли к берегам Бразилии. В тропических и приэкваториальных широтах приходилось проходить полосы океана, в которых господствуют переменные противные ветры, маловетрие и штили, жестокие шквалы, сопровождаемые проливными дождями. По мере приближения к экватору жаркий и влажный воздух становился удушливым. Термометр показывал 40° Ц и более. Вода была той же температуры, и обливания не приносили облегчения. Целыми днями моряки совсем не видели солнца. Атмосфера - как в бане: платье и постели нельзя было просушить. Во внутренних помещениях корабля невозможно было спать из-за духоты. Моряков одолевала болезненная усталость, в ногах чувствовалась слабость, во рту ощущался дурной вкус. Внешних развлечений было мало. Море в штиль однообразно. Иногда из гладкой его поверхности вырвется рыбка, блестя розовыми крылышками, быстро пролетит в сторону и снова юркнет в воду; иногда проскользнет моллюск со своим парусом. В тени у корабля море принимает ярко-голубой цвет. Вечером солнце, спускаясь в туман, теряет свои лучи и висит тускло горящим шаром. Наступает ночь, такая же душная, как день, однако ночью все как-то оживлялись.

Днем, если не было работы, моряки прятались по углам, ночью часто слышался бубен. Собирались песенники и тянули «Плакала-рыдала, русою косою слезы утирала», и эти мотивы уносили далеко на родину. Но вот угомонились и матросы-песенники.

Однообразный жаркий день со всевозможными учениями, тревогами и работами сменялся таким же другим. Иногда налетал шквал с дождем, тогда закрывали шпигаты, ¹ чтобы набрать на палубу воды. Команда принималась мыть белье и мыться.

Ночью из-под корабля с двух сторон густыми потоками вырывались блестящие фосфористые брызги воды.

Через несколько дней поднялся шторм. Отдаленный шум моря и надвигающиеся со всех сторон тучи предвещали шквал. Корабль, как опытный боец, готовился к защите Горизонт все темнее и темнее; море плещет сердитыми волнами. Шум ветра, хлопанье парусов, крик команды - все сливается в дикую гармонию. Налетает шквал и разражается сильным дождем.

1 ноября, когда вследствие безветрия корабль «Надежда» казался совершенно неподвижным, астроном Горнер и Крузенштерн произвели астрономические наблюдения: взяли несколько лунных высот и определили наклонение магнитной стрелки.

Сначала корабли экспедиции направились к экватору. Они прошли в виду острова Св. Антония, одного из островов Зеленого Мыса, и вскоре получили пассатный северо-восточный ветер, продолжавшийся до 15 ноября. Следующие за тем десять дней корабли находились в полосе безветрия и штилей. Наконец, после 30-дневного плавания от Санта-Круца, 26 ноября в десять часов тридцать минут утра «Надежда» и «Нева» пересекли экватор. Традиционное морское торжество, известное под названием «Чествование Нептуна», которым принято ______________

¹ Шпигат - отверстие на палубе для стока воды.

было отмечать переход из северного в южное полушарие, носило у наших моряков довольно скромный характер. Они знали о нем только понаслышке и праздновали его как умели. В момент перехода через экватор «Надежда» и

«Нева» произвели салют: одиннадцать пушечных выстрелов. Команды стояли по вантам, приветствуя друг друга криками «ура». После салюта офицеры и команда были выстроены во фронт, и командиры поздравили их с прибытием в Южное полушарие.

Моряки увидели здесь новые созвездия - Центавра, Корабля и Южного Креста. Дельфины стадами проходили около судов. Казалось, что им нет конца. Иногда от их поступательного движения поднималась зыбь в направлении их хода. Появилось множество рыбы бонит, летучих рыб, морских птиц.

12 декабря экспедиция приблизилась к берегам Америки. Еще накануне корабли были окружены множеством бабочек самых разнообразных цветов. Это указывало на близость берега. От мыса Фрио около Рио-де-Жанейро корабли повернули к острову Св. Екатерины. 18 декабря «Надежда» и «Нева» едва не столкнулись: в десять часов вечера они так приблизились друг к другу, что почти коснулись бортами, но успели разойтись.

21 декабря суда вошли в пролив, отделяющий остров Св. Екатерины от материка Южной Америки. Природа здесь настолько преисполнена жизнью, что человек чувствует себя очарованным и вместе с тем подавленным ее могуществом.

Берега Атлантического океана Южной Америки сплошь покрыты непроходимой роскошной растительностью. Такому пышному развитию способствует самое положение океана между тропиками. Тепло тропических лучей солнца увлажняется экваториальным течением, идущим к берегам Бразилии от берегов Африки. Юго-восточный пассат, дующий с океана, тоже приносит с собой огромное количество влаги. Вследствие этого трава, деревья, лианы, растущие на рыхлой почве, точно перегоняя друг друга, теснясь, тянутся вверх к лучам солнца. Мелкие растения ползут на стволы своих могучих соседей. Даже там, где при других условиях отсутствует пища для растений (на гранитных и порфировых скалах), почти сплошь все покрыто растительностью.

В проливе моряки видели берега материка так близко, что ясно различали домики, разбросанные по холмам. На небольшом скалистом острове, отделенном от материка узким проливом, находилась крепость Санта-Круц, и на рейде близ нее стояло несколько военных судов. Остров представлял собой несколько разделенных долинами лесистых возвышенностей. «Надежда» и «Нева» встали на якорь на рейде в 2 км от крепости и в 9 и от местечка Сан-Михэль. Тотчас же на шлюпках, выдолбленных из стволов огромных деревьев, подошли к ним туземцы - индейцы - и привезли апельсины, бананы, индюшек.

5. У ОСТРОВА СВ. ЕКАТЕРИНЫ

Экспедиции был оказан радушный прием. Губернатор острова, подполковник португальской службы дон Иозеф-де-Курада, потомок славного мореплавателя Васко-де-Гама, был чрезвычайно гостеприимен. Он распорядился отпустить все необходимое для экспедиции и разрешил устроить маленькую обсерваторию для выверки хронометров и производства астрономических наблюдений.

Крузенштерн рассчитывал пробыть на острове Св. Екатерины не больше десяти дней, но случилась непредвиденная задержка: понадобилось заменить две мачты (фок- и грот-мачты) на «Неве», так как после перехода через океан они дали трещины.

Ремонт задержал экспедицию у берегов Бразилии более шести недель. Были срублены подходящие 40-метровые стволы красного дерева. Они были очень тяжелые, и после неимоверных трудностей их удалось доставить к месту стоянки «Невы».

Матросы обоих кораблей вооружали и приготовляли «Неву» к дальнему плаванию. Особенно трудно было поставить и оснастить мачты без помощи кранов.

Малоизвестный остров Св. Екатерины - одно из живописнейших мест мира. Растительность его удивительно богата и разнообразна. Одного красного дерева на нем насчитывается более трехсот разных пород. Крузенштерн собрал лично девяносто образцов пород деревьев, отличавшихся наиболее красивыми цветами и крепостью. В лесных чащах моряки наловили макак, красивых попугаев и привезли их на суда. Правда, много макак пришлось вскоре отправить на берег, так как они требовали большого ухода и частой кормежки. Попугаи же были помещены в специально устроенные птичники, где, кроме них, были и другие птицы, пойманные, вымененные и купленные у туземцев.

Впоследствии попугаев моряки меняли на туземные редкости дикарей Тихого океана.

В главном городе острова Ностра - Сеньора-дель-Достаро было несколько сотен домов и три тысячи жителей - португальцев и невольников. Город служил местом отдыха для путешественников и китобоев. Дома окрашивались особенно пестро: нижний этаж одним цветом, верхний - другим; пространство между двумя окнами покрывали, одной краской, следующий простенок - другой. Так же разнообразны были и карнизы и украшения окон. У домов было много балконов. Крыши, большею частью черепичные, заканчивались острым верхом. Очень понравился морякам городской рынок-базар на главной площади. Там торговали рыбою, попугаями, свинками, птицами, затейливой посудой. Центр рынка вокруг бьющего фонтана занимали продавцы фруктов и зелени. За лотками, заваленными апельсинами, бананами и танжеринами, сидели большей частью негритянки в живописных костюмах; у многих на щеках были проведены продольные разрезы.

Моряки особенно заинтересовались ботаническим садом, расположенным в долине около озера. Белые и ровные стволы пальмовой аллеи, точно колонны, шли на равных друг от друга расстояниях. Деревья все были одинаковой толщины и вышины. Около небольшого пруда рос кустами грациозный зеленый бамбук, по куртинам - кофейное, чайное, коричневые деревья, гвоздика. Блестящая зелень хлебных деревьев переплеталась с тариндами и акациями ...

За городом, по обеим сторонам прямой дороги, тянулись болота. На них, однако, в густой зелени были обширные дачи. За болотами, на расстоянии около шести метров от дороги, стеной подымался лес. Стволы деревьев едва проглядывали сквозь густую зелень ползучих растений; цветов было мало, в некоторых местах горел, как звезда на зеленом фоне, одинокий страстоцветник. Низкая земля по краям леса и дорога были покрыты кустарником колючих мимоз.

На земле в лесу валялись плоды, бобы, попадались длинные стручья, гладкие и плоские, твердые, как камень. В одном месте лежало множество больших пустых чашек, которые падают с дерева сапукая. Эти чашки называются «кубиком обезьян». В них орехи. На верху чашки круглое отверстие с естественной крышкой. Когда орех созреет, тяжелая чашка падает. Орехи собирают туземцы. Самые деревья огромной высоты. Точно башни, стоят они на большом расстоянии одно от другого.

Дороги часто бывают покрыты громадными гадами. Иногда они не уходят по несколько дней и никого не пропускают.

В реках и озерах много аллигаторов. Они нападают на всех, кто осмеливается вступить в их владения. Однажды матросы с «Невы» изловили молодого аллигатора и отослали его на «Надежду» естествоиспытателю Тилезиусу. Чешуя животного была так крепка, что ее не могла пробить острога.

Встречались светящиеся мухи. При свете трех таких мух можно было ночью читать книгу.

Естествоиспытатели Тилезиус и Лангсдорф, доктора Еспенберг, Либанд и Сидгам собрали огромные коллекции бабочек, насекомых и растений, многие из которых были целебны.

Астроном Горнер и Крузенштерн произвели много астрономических наблюдений.

Наконец, постановка мачт на «Неве» была закончена, и экспедиция приготовилась к дальнейшему походу.

6. ОТ БРАЗИЛИИ К ВАШИНГТОНОВЫМ ОСТРОВАМ

2 февраля 1804 г. «Надежда» и «Нева» снялись с якоря и пошли на юг, к мысу Горн. Продолжительная остановка у бразильских берегов нарушила все расчеты. Крузенштерн рассчитывал обойти мыс Горн в январе, а приходилось делать это в марте, когда начались сильные бури. Следовало спешить. На случай, если бы буря разлучила корабли, Лисянскому было назначено несколько пунктов, где он должен был ждать «Надежду».

Корабли шли вдоль берега. Предстояло обогнуть Южную Америку вокруг мыса Горн и пройти к Вашингтоновым островам. Плавание до следующего пункта остановки, острова Нукагива, могло продолжаться четыре месяца. Нужна была поэтому большая экономия пресной воды. Крузенштерн распорядился давать всем без различия по две кружки в день.

Корабли плыли успешно, без особых происшествий до Огненной Земли. Мореплаватели с такой скоростью переходили из одной широты в другую, что резко ощущали беспрестанные колебания температуры; жар сменялся довольно чувствительным холодом и наоборот. К Огненной Земле подошли рано утром 24 февраля. Около корабля появилось множество летучих рыб, китов и. акул.

Почти до самой Огненной Земли корабли шли при ясной погоде и попутном ветре. Но только стали огибать Огненную Землю и приближаться к мысу Горн, наступила очень холодная погода, подул противный порывистый ветер со шквалами и дождем.

28 февраля поднялся жестокий шторм; он усилился на другой день дождем, снегом и градом. Волны, ударяя в судно, повредили борта. Трое суток не определяли широты и долготы, не варили горячей пищи. Люди коченели от холода. «И только на четвертый день наступил, - пишет Крузенштерн, - день прекраснейший. Мы чувствовали такое удовольствие, какое может представить себе только тот, кто терпит на море подобное возмущение, но на которое морской человек не должен никак жаловаться, если бы оно не сопровождалось холодом, угнетавшим нас до крайности: в моей каюте в продолжение двух недель ртуть в термометре стояла почти всегда на трех градусах тепла. Если бы сила ветра не ослабела к полудню четвертого дня, мы потеряли бы все свои гребные суда. За время шторма мы ни на минуту не подвинулись к западу». Наконец, в восемь часов утра 3 марта «Надежда» и «Нева» обошли мыс Горн и вошли в Тихий океан.

Переход от острова Св. Екатерины до мыса Горн был совершен в четыре недели. «Едва ли кто-либо совершал этот переход в такое короткое время», - замечает Крузенштерн.

В Великом океане задул крепкий западный ветер. Погода стала пасмурной, несколько дней подряд туманы мешали астрономическим наблюдениям. «Надежда» и «Нева», взявшие курс к Вашингтоновым островам, 12 марта потеряли друг друга из вида. С этого времени каждый из кораблей совершал свое плавание отдельно.

9 марта погода стихла. Крузенштерн и штурманы произвели наблюдения и измерения температуры воды на разных глубинах от поверхности моря. Так, в широте 50° 20' южной и долготе 72°45' восточной на глубине 340 м. температура воды была +1 ½° Ц, на 130 м +2½° Ц. а на поверхности + 3° Ц. В то же время температура наружного воздуха была + 4° Ц. Склонение магнитной стрелки было определено в 27°40' восточное.

24 марта снова поднялся шторм. Свирепая буря продолжалась целую неделю.

Доктор Еспенберг, по приказу Крузенштерна, внимательно осмотрел всю команду и не нашел ни одного больного. Он уверял, что здоровье всех моряков, несмотря на трудности и невзгоды плавания, стало даже лучше, чем при выходе из Кронштадта.

17 апреля «Надежда» перешла южный тропик. Жара с каждым днем все более усиливалась. Задул пассатный свежий ветер. Вскоре установилась прекрасная погода, продолжавшаяся до прибытия корабля к острову Нукагива, самому замечательному из групп Вашингтоновых островов.

Острова эти были открыты в мае 1791 г. капитаном американского купеческого корабля Инграмом во время его плавания к северо-западному берегу Америки. Спустя несколько недель эти же острова открыл француз Солид. Затем их посещали многие мореплаватели. Американец Роберте назвал их в 1793 г. Вашингтоновыми Вся группа этих островов, объединенная общим названием Маркизских, перешла затем к Франции!

5 мая моряки увидели сначала остров Фетугу, затем Огивао и несколько островов группы Нукагивы. 7 мая «Надежда» стала на якорь в бухте Анны-Марии острова Нукагивы.

7. НА ОСТРОВЕ НУКАГИВА

Едва «Надежда» стала на якорь, как к ней подплыло несколько сот совершенно голых островитян. Они предлагали кокосы, плоды хлебного дерева и бананы. Дикари очень охотно меняли фрукты на куски старых железных обручей. За небольшой кусок обруча от бочки давали пять кокосов или четыре плода хлебного дерева. Куску железа островитяне радовались, как дети: они смеялись и с торжествующим видом показывали его друг другу. Заботясь всячески о предупреждении цынготных заболеваний среди команды, Крузенштерн распорядился сделать здесь большой запас кокосовых орехов, служивших прекрасным питанием. Орехи эти содержат очень хорошее молоко и масло и вкусное мягкое ядро. Каждый орех кокосовой пальмы, размером в детскую голову, это целый запас разных молочных продуктов. К великому удивлению наших моряков, между дикарями оказались два европейца: англичанин и француз, давно поселившиеся на острове. О причине своего поселения на острове они рассказывали много анекдотов, в которых трудно было отыскать истину. По внешнему виду они очень походили на туземцев. Их одежда, как и всех островитян, состояла только из узкого пояса.

Англичанин жил здесь семь лет. Судя по его словам, он был высажен на остров с английского купеческого корабля взбунтовавшимися матросами, к которым он не присоединился. Крузенштерну он предложил свои услуги для доставки пресной воды и продуктов. Крузенштерн охотно согласился, так как нашел в нем отличного переводчика, от которого можно было узнать многое о нравах и быте местных жителей.

Француз Ле-Кобрит, по его уверению, добровольно покинул свой корабль и остался на острове. Он прожил здесь десять лет и прекрасно сжился с дикарями.

Англичанин Роберте сообщил, что за время его пребывания на острове сюда приходило только два небольших американских купеческих судна.

Через несколько часов после прибытия «Надежды» приехал на шлюпке, сделанной из целого дерева, король острова Тапега Каттанова в сопровождении большой свиты. Это был стройный и сильный мужчина лет сорока пяти. Все его тело темного цвета и даже обритые раковинкой части головы были испещрены узорами. Он ничем не отличался от своих подданных. Вся его одежда состояла из единственного украшения - небольшого пояса из куска ткани, стянутого вокруг бедер.

Крузенштерн подарил королю нож и 14 метров красной материи. Он тотчас же опоясался ею. Свита, большей частью родственники короля, тоже получили подарки. Крузенштерн показал королю все судно, особенно удивил его пушками и объяснил их действие. На шканцах король заметил бразильских попугаев. Он долго любовался ими и получил, наконец, одного в подарок. Король на другой день прислал Крузенштерну в подарок свинью, большую редкость в Нукагиве. На следующий день с восходом солнца приплыли опять островитяне с плодами; плывя, одни держали фрукты на груди, другие на голове. Лодками пользовались немногие, преимущественно королевская свита. Дикари остались на «Надежде» до самого захода солнца, меняя на куски железа фрукты, плоды и изящные плетенки из соломы. Больших трудов стоило спровадить их с корабля.

В девять часов утра опять прибыл король со свитою, Крузенштерн повел их в свою каюту. Дикари смотрели на все с большим любопытством. Особенно понравился им портрет жены Крузенштерна, писанный масляными красками, и зеркало; они внимательно изучали заднюю его сторону, отыскивая там человека. Король долго любовался собой перед зеркалом. При каждом следующем посещении он тотчас же шел в каюту и простаивал по несколько часов перед зеркалом.

Отдавать визит королю поехали на берег Крузенштерн, посланник и все свободные от службы моряки. Крузенштерн велел сделать пушечный выстрел, поднять флаг и объявить корабль «табу», то есть неприкосновенным. После этого никто не мог осмелиться взойти на судно. По словам англичанина и француза, все островитяне были дикари-людоеды. Наши моряки отправились поэтому на берег вооруженными. Англичанин и француз сопутствовали им в качестве переводчиков. На месте высадки моряков собралась огромная толпа островитян, которые никакого враждебного отношения не проявляли и были очень услужливы.

11 мая пришла «Нева», заходившая на остров «Пасхи». Лисянский, надеясь встретиться здесь с «Надеждою», обошел вокруг острова, но поиски оказались напрасными. Из-за сильного ветра «Нева» не могла стать на якорь вблизи острова - грунт был ненадежен, и корабль могло снести на скалы. При вторичном приходе к восточной стороне острова «Нева» легла в дрейф. ¹ Лисянский приказал спустить шлюпку и послал лейтенанта Повалишина с шестью гребцами на берег за фруктами и провизией.

Для обмена на продукты были взяты ножи, бутылки, гвозди и другая мелочь. Шлюпка подходила к берегу осторожно, измеряя глубину, как вдруг тридцать островитян бросились к песчаной отмели возле берега, проявляя радость и показывая знаками, где удобнее пристать. Шлюпка остановилась. Туземцы направились к ней и помогли причалить к берегу. Повалишин подарил каждому островитянину по гвоздю, бутылке, куску железа и по медному пятаку на цепочке. Они тотчас же надели их себе на шею. В ответ туземцы дали Повалишину множество бананов, сладкого картофеля и сахарного тростника. Нагрузившись фруктами и овощами, шлюпка вернулась на корабль. По описанию Повалишина, остров был населен диким бедным племенем (человек девятьсот), питавшимся преимущественно рыбою и фруктами.

На острове на гигантских платформах стояли высокие (почти в 4 м высоты) статуи людей, высеченные из целого камня, с очень грубым изображением человеческой головы и туловища. Головы их прикрывали каменные цилиндры, почти в метр высотой. Группы статуй были обсажены деревьями или обнесены палисадниками.

Эти статуи сделали, конечно, не эти беспомощные дикари, населявшие остров. Можно предположить, что там когда-то жил многочисленный могущественный, культурный народ, хорошо знакомый с обделкой камня.

Жители острова были, очевидно, одичавшими остатками великого народа, слившегося с туземцами соседних островов. Только статуи, свидетели былых времен, напоминали о великом прошлом острова.

Тотчас же по прибытии «Невы» в Нукагиву на нее приплыли островитяне, а вслед за ними и король.

12 мая, на другой день по прибытии «Невы», среди населения разнесся слух, будто король арестован на корабле. Дикари тотчас вооружились. Наши моряки очутились в угрожаемом положении. Находившийся на берегу баркас «Невы» с командою с большим затруднением вернулся на корабль. Избавлением от разъяренных дикарей моряки были обязаны англичанину _______________

¹ Лечь в дрейф значит расположить паруса таким образом, чтобы от действия ветра на одни из них судно шло вперед, а от действия на другие - назад. Во время лежания в дрейфе судно попеременно то идет вперед - восходит, то идет назад-нисходит, удерживая во время лежания в дрейфе свое почти первоначальное место.

Робертсу. Возмущение островитян казалось совсем непонятным. Король целое утро провел на «Надежде», был очень весел и получил новые подарки от Крузенштерна. Сверх всего, он был впервые в жизни выбрит не раковиною, а

острой стальною бритвой и надушен одеколоном и остался очень доволен.

На другой день рано утром на берег отправились баркасы за пресной водой, а Крузенштерн и Лисянский с двадцатью хорошо вооруженными людьми отправились к королю выяснить причину враждебного отношения его подданных к русским морякам. На берегу не было ни одного островитянина. По выходе на остров капитаны направились к королевскому дому, который находился в одной миле от берега. Дорога шла сначала небольшим болотом, затем по сухой красивой местности через тропический лес с деревьями до 25 метров высотою. Вблизи жилых домов росли кустарники шелковицы и тара. Дома окружали красивые заборы из белого дерева.

Король встретил путешественников в нескольких шагах от своего дома и проводил их внутрь помещения. Здесь собралось все его семейство. После приветствия Крузенштерн и Лисянский преподнесли каждому королевскому родственнику по подарку. Крузенштерн спросил короля, что побудило его подданных выступить против моряков. Король ответил, что он ни в чем не может упрекнуть моряков; виновником недоразумения он считал француза, который напугал туземцев, сказав им, что если на корабли не доставят свиней, то моряки непременно арестуют короля и закуют его в оковы. Островитяне приняли этот слух за правду, так как восемь месяцев назад один американский капитан судна, прибывший на остров, действительно арестовал брата короля, желая, вероятно, обеспечить себя заложником. Крузенштерн успокоил короля и просил его не нарушать между ними доброго согласия. Тотчас после посещения моряками короля прежние приятельские отношения восстановились, и туземцы снова появились на кораблях со своими товарами.

Из разговоров с островитянами Крузенштерн узнал, что Нукагива, как и другие Вашингтоновы острова, была разделена между несколькими племенами и находилась под управлением старшин, носивших громкий титул королей. Племена эти почти постоянно воевали друг с другом, но стоило только королям породниться, и война прекращалась. Племя, у которого гостили моряки, еще недавно враждовало с двумя соседними племенами. Беспрестанно бились они то на море, то на суше. Но с той поры, как короли разных племен породнились, война прекратилась. Если мужья обращались с женами хорошо и они не уходили от них до конца жизни, то и война прекращалась навсегда. Понятно, что женщине, принесшей с собой пальмовую ветвь мира, народ оказывал всяческий почет, признавая ее даже богиней, а детей - божествами. Морякам показывали десятимесячного божка - внучку короля, жившую в отдельном доме.

Крузенштерн очень удивился, узнав, что матери здесь очень редко кормят детей: после рождения ребенка ближайшая родственница уносит его от матери и вскармливает сначала плодами, затем сырою рыбою. Несмотря на такое оригинальное питание младенцев, нукагивцы очень рослы и здоровы.

Лейтенант Левенштерн, посланный для осмотра южного берега Нукагивы, донес начальнику экспедиции, что он открыл там прекрасную бухту. Два дня спустя Крузенштерн с несколькими офицерами отправился туда сам, осмотрел бухту и назвал ее портом Чичагова - в честь министра морских дел.

Местность вблизи порта, называемая Шегуа, была еще прекраснее той, которую моряки только что посетили. Населенная долина, окруженная лесистыми горами, орошалась горным источником. Все дышало довольствием и изобилием. Здесь могло процветать скотоводство, но у туземцев было всего только несколько свиней, которые береглись для пиршества. Недалеко от королевского дома путешественники заметили ровное место и впереди его каменный помост. На нем собирались зрители во время праздничных игр и плясок. Игры и пиршества обыкновенно устраивались при погребении знатных лиц. Рыдая, родственники умершего царапали себе до крови тело зубами какого-либо животного или острыми раковинами. Нередко после рыдания раздавался хохот: столь стремителен переход от печали к радости у этих дикарей. После процедуры оплакивания умершего относили на кладбище и ставили на возвышение, где он истлевал. При погребении жреца приносили в жертву трех человек. Двоих вешали на кладбище, и, когда обнажались кости, их сжигали, третьего разрезали на части и съедали, голову надевали истукану, поставленному на могилу.

Такое варварское жертвоприношение практиковалось, однако, не с соплеменниками, а с людьми, украденными у соседей. Из-за этого происходили войны. Продолжительность войны зависела от наследника умершего. Он удалялся в неприкосновенное место - «табу» - и оставался там более или менее продолжительный срою. В это время его всячески ублажали, давали все, что он желал, хотя бы человеческое мясо. По возвращении его в свое жилище война прекращалась, начинались пиршества и увеселения.

Понятие дикарей о высшем существе, которое они называют «этуа», было очень сбивчиво. Этуа - множество. Душа жреца, короля и его родственника - этуа, европейцы - тоже этуа. Нукагивцы думали, что европейские корабли спускаются с облаков. Когда они впервые услыхали пушечные выстрелы, то вообразили, что узнали происхождение грома. Однажды, во время посещения «Надежды» королевским братом, Крузенштерн приказал произвести в его честь салют из пушек. Надо было видеть испуг дикаря. Он бросился на колени, уцепился за ноги англичанина и закричал. Если кто хотел сохранять свой дом, поле или какую-либо вещь, ему достаточно было объявить «табу», и они оставались священными и неприкосновенными. Нарушитель «табу» считался великим преступником, ему давали название «кикимо» и в случае войны его съедали.

Способ ведения войны дикарей напоминал приемы хищных зверей: редко нападали они в большом числе на неприятеля; чаще подкарауливали его и, убив, съедали. Кто ловчее подкрадывался к врагу и нападал на него врасплох, тот считался лучшим воином. Кто дольше пролежал на животе без малейшего движения и почти без дыхания, кто скорее бегал и искуснее прыгал, тот приобретал всеобщее уважение.

Лисянский, описывая жителей Нукагивы, говорит: «Здешние жители собою весьма статны и красивы, особенно мужчины, которые ростом и чертами лица не уступают никакому европейскому народу. Цвет кожи у них чуть смуглее цвета кавказской расы, что в особенности заметно у детей. Островитяне отличаются отсутствием в их среде людей уродливых или с какими-либо физическими недостатками. Вообще отличаясь здоровьем и мало страдая от болезней, нукагивцы не знают и лекарств. Все лечение состоит у них в одном только искусстве перевязывать раны, в котором всех превосходит король. Взрослые мужчины натираются темной краской, женщины - желтым кокосовым маслом.

Почти все нукагивцы мужчины были испещрены узорами. Для татуировки существовали специальные мастера-художники. Русские моряки задали этим артистам порядочно работы. Каждому хотелось украсить свое тело на память каким-нибудь рисунком.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒