ОПЯТЬ СИНЯЯ ВОРОНА

Анна Секретарева надела самое лучшее платье плиссированное, расчесала густую челку и, погрозив своему отражению в зеркале кулаком, пошла в больницу с серьезным ответственным поручением. Ответственное поручение она получила от своего шестого класса, но платье надевать самое нарядное шестой класс вовсе ее не просил и челку расчесывать перед зеркалом совсем не приказывал.

Пришла Анна Секретарева в приемный покой и выяснила вмиг, что к Витьке Парамонову ее не пустят, что вот уже двенадцать с половиной часов он лежит без сознания. Ни мать, ни отца, ни бабушку к нему не пустили, так как врачам не ясна его болезнь и вокруг этого дела туман еще не рассеялся, а, наоборот, все еще больше запуталось. Анна Секретарева немного пошумела насчет ответственного поручения, но эти белые холодные айсберги, именуемые медицинским персоналом, ее и слышать не слышали.

Тогда Анна Секретарева, недолго подумав, применила тактику — прочитала список больных, к которым ходить можно, выбрала среди них одного с заковыристым именем-отчеством Никодим Архипович, натерла глаза кулаками и — в регистратуру.

— Мне к дедушке — заболел наш дедушка Никодим Архипович.

— Шестая палата.

Анна Секретарева взбегала по щербатым ступенькам и у всех, кто попадался ей навстречу, спрашивала:

— Где тут травматологическое отделение, палата номер два?

Ее направили в длинный коридор с кафельным полом. В конце коридора стоял медный широкоплечий бюст заслуженного академика из прошлого века. Анна Секретарева раскатилась по кафелю на кожаных подошвах, чуть не вонзилась в академика лбом и тут заметила сбоку в закутке никелированную каталку, а на каталке под простыней Витька Парамонов лежит, бледный с закрытыми глазами, нос в потолок, руки поверх простыни, вдоль тела.

— Парамонов, — строго сказала Анна Секретарева, — как тебе не стыдно, — и замигала, замигала глазами часто-часто, и голос у нее сразу сел и охрип.

С грохотом полыхали зори, сквозь красный трепещущий свет неустойчивый прорисовывалось голубое пространство.

— Каракуты кружевары, кар кадары, кар кадары! — прокричала где-то ворона. Просвистела крыльями. По-над Витькой прошел синий ветер.

Витька застонал, открыл глаза.

— Стреляй же ты, белогвардеец! Стреляй! На, прицеливайся в сердце... — Витька задышал носом для суровости. — Я Витька Парамонов! Вы еще услышите...

— Кружат, кружат круглеца ламца дрица хоп ца-ца. Крови надо?

— Что? — прошептал Витька. — Чего ты просишь?

— Крови надо?

Витька скомкал на груди белую простыню.

— Не нужно крови. Хватит крови...

Свет слегка прояснился, полыхнул зарницами, розовым рассветным лучом коснулся стен и Витькиного влажного лба.

— Витька, ну, Витька же...

Витька повернулся на голос. Возле него стоит девчонка.

— Я тебе кричу, кричу. Ты что, оглох?

Витька рванулся всем телом к ней и застонал. У него все болело, и в организме происходило нечто странное, словно все внутренние органы, толкаясь, искали свои места.

Анна Секретарева выглянула в коридор — нет ли кого, потом принялась ухом отыскивать Витькино сердце, показалось ей, что у Витьки Парамонова сердца нет, правда, это давно ей казалось, иначе зачем было бы человеку так всех пугать — все вокруг в панике, а он лежит себе нос кверху.

— Не вертись ты, — сказала ему Анна Секретарева.

— Нюшка, хорошо, что ты пришла, — забормотал он. — Я думал — ты так и не поверишь... Какая ты нарядная сегодня. Белые из города смотались, да?

Разговорившись, Витька на каталке сел. Но Анна Секретарева уложила его и простыней прикрыла.

— Лежи, лежи. Ты меня с кем-то путаешь, Парамонов, или бредишь.

— Нет, Нюшка, правда — ты красивая сегодня. И челка у тебя. Ты на одну девчонку похожа, на нашу старосту Анну Секретареву.

Шестой класс не наказывал Анне Секретаревой плакать, но она всхлипнула тоненьким голосом.

— А я и есть Секретарева Анна.

Свет вдруг сделался резким, солнечным. Он исходил от простыней, от белых стен, от кафельного пола и голубого неба за окном.

Витька дернулся, застонал:

— Где я?

— В больнице, где еще...

— А ты Секретарева Анна?

— А кто же? Чего ты на меня так смотришь?

— Секретарева! Секретарева, можно я тебя потрогаю? Ты в самом деле — ты! Вернулся! — Витька схватил себя за ворот рубахи и прошептал: — А как же заклинание? Не говорил я заклинания. Я заклинания ведь не говорил! Я точно помню — не говорил!

Анна Секретарева терпеливо вздохнула.

— Ну, Витька. Ну до чего же тяжело с больными — сиди и слушай всякий бред... Ну, Витька, я к тебе по делу. Мне поручили. Серьезно — крови надо?

— Чего?

— Ну, крови надо?

— Зачем?

— Тебе. Переливание. Весь наш класс уже здесь, в саду, в кустах стоят. Все готовы, как один. Я первая. — Анна Секретарева вытянула руку. — Не боюсь ни капельки. Пусть берут хоть литр. — И вдруг засмеялась. — Шестой «А» тоже пришел. Ругаются: «Вы кровь сдаете, а мы что — хуже?» Мы говорим, что мы не виноваты, если ты из нашего класса. А они кричат: «Имеем право — у нас кровь лучше, поскольку выше успеваемость!»

— А что со мной произошло? Как я сюда попал?

— Как что? Кошмарный случай...

В коридоре послышались шлепающие шаги. Анна Секретарева юркнула под Витькину каталку.

К Витьке подошла старая седая санитарка.

— Очнулся, — сказала она. — Лежи, дыши воздухом. Тут воздух целебный, насквозь лекарством пропитанный. Надышишься и очухаешься.

— А что со мною было? Наверно, магнитные потоки. Или, может, когда из искривления пространства выходил в ноль времени. В этот момент нужно голову в плечи втягивать, а я ж в беспамятстве летел и не втянул. За паралаксом не следил...

Санитарка пощупала ему лоб.

— Температура нормальная. Переучился... Велено тебя в нервную палату перекатить. Травм на тебе не найдено.

— А здесь у меня что? — спросил Витька, ткнув пальцем себе в горло.

— Царапина. У вашего брата, как у кошек, вся шкура изорвана.

Витька завопил:

— А шрама-то и не было! Это от пули.

Санитарка седой головой покачала, хотела что-то сказать, но именно в этот момент из кабинета заведующего отделением вышел старый, но еще достаточно дюжий мужчина с костылем.

— Очнулся? Доложи, что ты там делал? — спросил он у Витьки.

— Как что? Что надо, то и делал. Что мог. Конечно, нужно было подготовиться, подчитать кое-что, проконсультироваться. Тогда бы я еще побольше дел наделал. Я, знаете, наверно, приземлился не туда, когда летел сюда, обратно. Наверное, вонзился в дом.

— Туда ты приземлился — ко мне на плечи. Да если бы не я, ты бы в лепешку. — Мужчина поднял глаза к потолку, руки поднял. — Я ж ведь тебя поймал. Гляжу — летишь? Соображаю — лови, Степан. Подставил руки — и готово, поймал. Я, брат, и не таких ловил... — Он шлепнул себя по забинтованной ноге. — А это пустяк в деле — срастется.

Санитарка двинулась на него всей своей белоснежной массой.

— А вы тут голову ему не крутите. Голова у него и без вас слабая. Поймал! — Она перешла на ты. — Ишь ты — поймал! А я вот у заведующего спрошу, может, и тебя, старый болтун, нужно в нервное переводить. Глаза вином залил: споткнулся о мальчишку и ногу сломал, старый хвастун, болтун плешивый.

Мужчина пришел в ярость.

— Во-первых, не плешивый! Во-вторых, как ты знаешь, что я его не ловил? Ты на месте происшествия была? Не была. А кто «скорую помощь» вызвал? Я! На одной ноге скакал!

— Ишь ты, кавалерист какой выискался, — санитарка толкнула каталку никелированную, чтобы катить Витьку Парамонова в нервное отделение.

Под каталкой громко пискнула Анна Секретарева.

Санитарка на Витьку посмотрела строго.

— Пищишь? — и снова каталку тронула.

— Осторожнее. Тут человек, — сказала вылезая Анна Секретарева.

Санитарка открыла рот, наверно, чтобы насчет порядка объяснить. Но Анна Секретарева челку свою поправила и сказала вперед:

— Я делегация. Насчет цветов.

Из санитарки долго выходил воздух и, видимо, почти весь вышел, а именно — голос у нее стал тонким и всхлипывающим.

— Да что он сделал, чтоб ему цветы? Он подвиг, что ли, совершил?.. Пошла отсюда! Я вот сейчас тебя за челку...

Анну Секретареву заслонил мужчина с костылем. Она выглянула из-за его спины и прошептала:

— Витька, спроси. Ну, Витька...

— Крови надо? — спросил Витька у санитарки.

— Я ей сейчас дам крови!

— Не имеете права! — Анна Секретарева отбежала за широкоплечий медный бюст заслуженного академика. — Мы тут всем классом. Мы кровь пришли отдать. Другие отдают, а нам нельзя?

Санитарка шлепнула Витьку по рукам, чтобы за халат не цеплялся, и уже совсем приблизилась к академику, как вдруг по коридору прошел синий ветер. Губы у академика будто бы усмехнулись. Глаза из-под медных тяжелых бровей полыхнули багряным светом. А за окном кто-то громко сказал:

— Каракуты кружевары. Крагли крагли круглокрутки. Носовертки перевертки.

Санитарка обомлела от этих слов, почувствовала в животе жжение.

Анна Секретарева повернулась к окну... Глаза ее распахнулись во все лицо. На крыше невысокого больничного флигеля сидела возле трубы ворона, глядела на Анну Секретареву синим хрустальным глазом и как будто подмигивала.

— Ворона. Синяя-синяя! — крикнула Анна Секретарева. — Витька, смотри. Ну, смотри же — синяя ворона!

А Витька Парамонов все сам видел. В одну коротенькую секунду почувствовал он в себе такое состояние, как будто он крепко выспался, хорошо искупался в прохладной воде, с аппетитом позавтракал и сейчас все его мускулы просят движения, а душа — дела.

— Ура!!! Будет много меди! — закричал Витька. — И нам на памятники хватит! — Соскочил с никелированной каталки и припустил по коридору, по холодному чистому кафелю.

_____________________________________________________

Погодин Р.П. Шаг с крыши: Повесть и рассказы. / Рис. С.Спицина. — Л.: «Детлит», 1968. — 208 с., ил.

«Шаг с крыши» — новая повесть-сказка Р. Погодина, герой ее мечтает о подвигах и путем волшебных превращений попадает в разные эпохи и страны. В книгу входят также уже известные читателю «Рассказы о веселых людях и хорошей погоде».

_____________________________________________________

OCR dauphin@ukr.net

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 67