Крона. Рыжий, Пьеро, Крона

Крона

Я встретила ее на третьем курсе академии. Точней в приюте для домашних животных.

Практика после третьего курса длится месяц. Я выбрала приют, так как там действительно нужна помощь, не то что молокофермы или частные клиники в которых студенты либо красят трубы, либо мешаются, но уж точно не набираются опыта по специальности.

Как же я удивилась, когда меня приставили к Пьеро. Она просто была младше, да я еще и точно ее видела пару раз в академии. И когда спросила у нее, выяснилось, что она учится там же где и я, но на первом курсе.

Но пробыв с ней один день, я поняла — все на своих местах. Она учила меня делать уколы и перевязки, находить подход к любой собаке.

Это был незабываемый по ощущениям месяц! Я рада. Что прошла эту практику, а не от мазалась от деканата фальшивыми или купленными справками. А еще я рада, что встретила Пьеро. Мы прошли с ней настоящее боевое крещение или огонь, воду и медные трубы.

Работа в приюте не сахар, она истощает тело и нервы. Она делает тебя черствее, циничней, она высасывает все соки.

Что мы делали там — все.

У хозяйки приюта было триста собак и около тридцати кошек. Небольшой участок земли, бывшие палисадники, это такие кусочки земли, которые даются жителям двухэтажек вокруг их дома. Она выкупила большую часть этих участков относящихся к трем уцелевшим хрущевкам, оградила. Поставила там, загоны, домики, будки. Протянула шланг из окна своей квартиры (второй этаж) и устроила на территории проточную поилку.

У нее были спонсоры те, что закупали еду и те, кто давал денег на медобслуживание. А так же, эта удивительная женщина обходила все близлежащие супермаркеты и забирала там кости, протухшее мясо, просроченную молочку и все, остальное просроченное, что можно использовать в пищу собакам.

На территории был домик склад для сухого корма, круп, растительного масла. И домик набитый старыми холодильниками, в которых лежало мясо, кости и молочка.

Каши она варила у себя в квартире в огромных кастрюлях, а потом ведрами разносила.

На ее квартиру было страшно смотреть. Это был тот же приют, засранный во всех смыслах. Почти все кошки находились здесь, а так же самые больные собаки, некоторые щенки, все медикаменты, часть еды и все это в однокомнатной, почти непроветриваемой, вечно бодрствующей хрущевке.

Помощников у Валентины Николаевны было не много. Девчонка на машине. Она не любила марать руки, но любила собак. Денег у нее было в обрез, она сама существовала за счет спонсоров. Чем она была не заменима — она перевозила корма, закупала медикаменты, привозила просрочку из супермаркетов и даже перевозила поломанных крупных собак. Денег никогда за свои услуги не брала.

Второй помощник — приходящий ветврач стерилизатор. Это была взрослая тетечка, она делала только операции по кастрации и стерилизации. Появлялась раз в две недели и к этому моменту набиралось около шести пациентов. За операции ей платило государство.

Третий помощник — хирург травматолог. Он то и собирал всех поломанных, порванных, перееханных собак. Сам в приюте не появлялся, к нему на операции возили. Операции он делал с восьмидесятипроцентной скидкой, но экспериментировал в свое удовольствие.

Четвертыми были разные наемные рабочие, в основном гастробайтеры, они устанавливали заборы, вольеры, стругали будки и домики, в общем, делали все строительные работы. Оплачивались.

Пятой была Пьеро. Которая была фактически замом хозяйки. Не оплачивалась.

И я — доброволец на месяц. Таких за существование приюта тут видели всего восемь раз. Все они были, как и я студентами, но в отличии от меня исчезали через один два дня.

В наши с Пьеро обязанности входило. Разносить воду из центральной поилки по всем поилкам. Многие собаки не имели иерархического права подходить к центральной поилки, поэтому сильно зависели от своего местного таза с водой, который приходилось пополнять каждый день. Разносить еду. Варить еду. Забирать еду из магазинов. Убирать загоны и просто территорию от экскрементов. Выгуливать некоторых собак за пределами приюта. Выгуливать всех кто был в квартире, даже развалюх, поддерживая их под животы и грудь ремнями или даже тряпками. Исполнять все назначения ветврачей. Мыть квартиру от экскрементов. Сжигать бесконечный мусор. Выносить несгораемый мусор на помойки. Водить больных в клинику на осмотры, так как терапевта в приюте не было. Этим терапевтом собиралась после окончания академии стать Пьеро, если раньше нее доброволец не найдется. Все это мы делали по уши в собаках, их слюнях, какашках, слизи из носа, крови, гноя, тухлой еды, под дождем и в жару. Почти без остановки.

Отдыхали мы только в обед, который часто задерживался, всего минут двадцать и опять полный вперед. Кормила нас хозяйка, она сразу сказала, что будет нас кормить. И она делала это хорошо — покупала нам салаты, йогурты, тортики, выпечку, делала бутерброды, поила чаем, соком. Можно даже было заказать из еды что хочешь — она все покупала. Хорошая она женщина. Она кстати делала все то же что и мы, только плюс ко всему еще решала кучу организационных вопросов. Телефон звонил каждые десять минут, она все время с кем-то говорила. И даже умудрялась раздавать некоторых животных в хорошие руки или организации. Например, всех породистых собак она всегда пристраивала, щенки тоже расходились процентов на тридцать. Она даже умудрялась раздать некоторых милых или наоборот очень страшных дворняг.

А теперь про Пьеро. Она приходила к десяти утра и уходила в десять вечера. За все это время отдыхала двадцать минут в обед, иногда ей даже некогда было пописать. Меня поражали ее стойкость и мужество. Она брала два ведра и таскала в них воду до тех пор, пока все не были напоены. У меня уже отваливались руки и гудела спина, а она раз и пошла, раз и пошла. Я училась у нее такой неподдельной самоотдачи. Неподдельной потому что никто не видел, как она работает, только собаки. А они были заняты разборками друг с другом и вряд ли могли оценить, что этот хрупкий человек для них на самом деле делает.

Кстати о разборках, это самое страшное в приюте, после заразных болезней конечно. Если собака случайно забегала на чужую часть приюта, то стая там обитающая могла ее даже разорвать на куски.

Пьеро смело кидалась в такие кучи и палкой разгоняла всех по местам, собаки уважали ее — расходились. Даже самые крупные и свирепые. Наверно дело было не только в палке, но и в том, что она кормила их. Пьеро вытаскивала из этих драк погрызанных, порванных собак и мы тут же везли их к травматологу. В этих драках я видела такое, что даже лучше не буду посвящать вас в это. И там где у меня случалась истерика, Пьеро собрано и быстро действовала. Она ревела, конечно, но уже тогда, когда все было позади, и не нужен был холодный ум.

Она ассистировала при операциях-стерилизациях. Хозяйка в такие дни уходила сразу на территорию и не возвращалась, пока последняя собака не выйдет из наркоза. Мне стало плохо на первой же разрезанной собаке. А Пьеро молодцом проассестировала пять собак и двух кошек, просто потому, что кроме нее некому было. Я кстати пришла в себя к последней операции и опять подошла помочь, но мне опять стало плохо, чувствую хирургия не мое.

Почему плохо? Кровь собак пахнет очень сладко. Такой теплый, сладковатый, но до жути тошнотворный запах. Я в тот день не смогла есть ни там, ни дома.

Мы с Пьеро на этом полигоне сдружились очень. Ну, я с ней понятно почему, а она со мной вот не знаю.

Я ведь была похожа на хлюпика, изнеженную, слабую девчонку. Хотя она как-то сказала мне, что сама такой была, когда только пришла сюда и что нас с ней сейчас различает, только то, что она уже закаленная, а я только первый раз ступила в эту воду.

Один раз машины не было, а продукты из супермаркета надо было забрать до вечера. Мы с Пьеро взяли огромную деревянную телегу, впряглись в нее вдвоем и поехали. Магазин был как назло самый дальний, до него пешком минут тридцать, а с телегой и совсем час.

Трое собак намылились с нами. Пьеро решила их взять, они были послушными и безобидными, хотя один из них Джек в своей холке был мне по грудь.

Мы с Пьеро уже полдня как работали на территории, поэтому выглядели хуже бомжей. От нас так же попахивало и были мы чумазыми и лохматыми, может поэтому ни один человек не вызвался нам помочь, когда помощь потребовалась. А может дело в Джеке.

В общем, в магазин мы пришли порядком измотанные, как назло было холодно, хоть и лето, где-то около двенадцати градусов, да еще и полил дождь.

Когда мы шли обратно, я думала, что промерзла настолько, что застудила почки. Про горло и говорить нечего оно уже начинало покалывать, слягу с ангиной.

Гружёная тележка оказалась просто ну очень тяжелой. И я увидела, как стала хмурой Пьеро. Она не могла бросить тележку, потому что тогда собакам ближайшую неделю пришлось бы голодно.

Она остановилась и сказала мне:

— Иди домой! Я обычно одна сюда езжу — довезу. Иди, мне помощь сегодня больше не нужна, довезу это и сама пойду домой.

И хоть я дико хотела домой. И в голове крутились мысли, что если не приму горячую ванну через несколько минут, то не смогу иметь детей. Я не могла бросить там Пьеро. Поэтому кивнула на мокрых, дрожащих, поникших собак, которые медленно тускло шли рядом, а могли уже давно убежать домой и ответила:

— Они не уходят, а я уйду?!

И настроение улучшилось. Даже Джек стал радостней и активней. Этот случай закончился хорошо, мы обе можем иметь детей и почки в порядке.

А был случай еще хлеще.

Нам с Пьеро выпала не завидная доля— разгружать сарайчик, в котором напрочь сгнили куриные окорочка. Хозяйка планировала их сразу сварить или раздать, но замотавшись, вспомнила про них, только когда пошел душок. Наши руки в свою очередь дошли до разгрузки тоже не сразу— когда окорочка стали зеленого цвета и чавкали, потому что в них кишили опарыши.

Мы таскали их в ведрах на место сжега, там уже скопилось достаточно горючего мусора, поэтому мы планировали сделать что-то типо погребального костра. Мы конечно это все еще не разожгли, но в принципе, помощь нам была не нужна.

Так вот один из рабочих — гастробайтеров, суетился и стал разжигать нам огонь. Горело ну честно— плохо. Тогда он поднатаскал дров, чем-то все полил и оно разгорелось.

Мы радостно сказали ему:

— Спасибо!

А он ответил:

— Спасибом не отделаетесь.

Мы посмеялись и думали дядя шутит. Но он не шутил. И дошло до того, что он в открытую сказал:

— Зайдете после работы к нам.

И остальные пять его приятелей подтянулись на этот разговор.

Мне стало страшно.

Пьеро жестко сказала:

— Вы нас с кем-то попутали!

Мужик стал подходить, те пять следом за ним и он совершенно спокойно продолжал:

— А если так, то мы вас не выпустим домой.

Вот тут я поняла, что дело совсем дрянь. Кричать бесполезно, за лаем собак, если кто и услышит, то не обратит внимание, тут всегда кричат, на собак. Хозяйку, прибывающую у себя в квартире, никак не дозваться. Выход за их спинами. Забор очень высокий и сделан из металлических щитов — фиг залезешь.

Первой среагировала Пьеро, ее мозг как всегда в экстремальной ситуации работал без тормозов и истерик. Она схватила меня за руку и затащила в загон, к кому вы думаете — к Зайке!

Зайка — это самая дурная, злющая, безбашеннобеспощадная ротвелерша. Зайкой ее зовут, только потому, что у нее врожденный дефект челюсти — заячья губа и волчья пасть. Это когда передние зубы совсем не прикрываются коротенькой губой, а кости верхней челюсти имеют между собой щель. У собак это выглядит пристрашно — уродливо выгнутые зубы торчат изо рта всегда, словно собака вечно злящееся чудовище. Собственно Зайка и по нраву такой была. Никто кроме Пьеро и хозяйки к ней не входил. Она жила в загоне, на толстенной цепи. И я всегда обходила ее загон за три метра.

Мужики поджали губы, соваться к Зайке никому не хотелось. А я не знала, где мне будет лучше: внутри или снаружи этого загона!

Зайка дернулась и ощерилась, хотя в ее случае это было лишним. Пьеро очень быстро встала возле нее и прижала ее морду к своему животу. Зайка успокоилась. А я стояла ни жива ни мертва.

Пьеро сказала очень звонко и четко, думаю она научилась так ораторствовать, только сейчас:

— Через две минуты я выпущу из загона Зайку. Советую вам всем зайти в свой домик и закрыться там на замок.

Мужики всегда закрывались на ночь на замок, на случай если какая-нибудь собака, типа Зайки вырвется на свободу и нечаянно набредёт на их домик.

Мужики выматерились и блеснув ненавистью, поспешно ушли в свой домик, мы даже услышали как щелкнул замок.

Пьеро выпустила Зайку. Взяла меня за руку и ели дышавшую вывела из приюта.

А потом было вот что. Мы пошли к хозяйке и ничего ей не сказали, потому что она только что наняла этих рабочих для постройки летней кухни и они были недорогие и хорошо работали. А два следующих дня мы сделали выходными. Это как раз было в середине моей практики, и я могла себе позволить отдохнуть. Потом мы вышли и как раз был стерилизующий день — так, что мы обе проторчали в квартире на операциях. А потом уехали они — доделали отличную кухню и уехали.

Конечно, в приюте были и хорошие моменты.

Например, ягоды. Так как территория приюта — это бывшие палисадники, то тут сохранилось множество плодовых деревьев и кустарников. А практика выпала на июль. Поэтому мы с Пьеро, когда разносили воду или еду по территории по ходу дела подъедали ягоды. Там росли абрикосы, вишня, малина, черная смородина, яблоки, груши, шелковица и даже облепиха! Это было настоящим бонусом тем, кто работает на территории, так как есть хотелось постоянно, одного обеда честно сказать не хватало.

А еще мы пили воду из шланга в главной поилке и обливались ей иногда и собак брызгали, так ради забавы.

А еще мы учили собак есть ягоды. А то хозяйка никогда не собирала их, а мы не успевали их все съедать и ягоды пропадали. Вначале давали собаке ягоду с руки. Потом протягивали ей ягоду, весящую на веточке, а потом сами стояли ели, а они устав ждать подачки начинали тоже сами есть с куста. Упавшие яблоки и груши они тоже грызли. Вот только облепиху мы так и не пристроили — она высокая и колючая.

А еще мы с Пьеро часто бывали свидетелями умилительных историй, которых, правда, было в сто раз меньше трагических, но помнились они дольше.

Например, один раз ненадолго попала к нам в приют шарпейка. Она оказалась беременной и в скором времени родила шестерых щенят. Эта породистая особа оказалась плохой мамой и все время бросала голодных детей, уходя по своим делам. Двое щенков даже сдохли от этого. Хозяйка сокрушалась, она уже везде раструбила о этих породистых щеночках и даже нашла желающих их забрать за небольшие деньги после грудного вскармливания.

Хозяйка уже собиралась отнять щенков и выкармливать их в ручную. Если честно это была плохая затея, так как у хозяйки никогда не было столько свободного времени, сколько нужно щенкам — грудничкам и буквально в прошлом месяце у нее уже умер полностью один такой грудничковый помет, подкинутый ей под порог. Так вот когда она пошла в гнездо, щенков шарпея там уже не было, ни одного. Хозяйка погрустила думая, что пока мамки не было их, видимо, пожрали другие собаки.

И каково было ее удивление, когда все четверо шарпейчиков уже ходячих и глазастых вывалились из конуры другой собачей мамочки вместе с ее родными дворняжными детьми. Вот это была настоящая мать — подобрать скулящих голодных чужачков и выкормить и вынянчить их наравне со своими!

Щенков продали. Их непутевую щарпеистую мамашу тоже. А приемная мать сразу попала в любимцы хозяйки, ей даже дали имя.

А вот еще один случай.

Другая беременная собака, была огорожена со всех сторон, чтоб никто к ней не пробрался, так как была новенькой и еще не имела положения ни в одной стае. Несмотря на нехилый барьер к ней повадился бегать мохнатый рыжий пес. Приходишь утром, а у нее в вольере уже сидит Мохнач. Он карабкался по сетке, застревал там периодически лапами, висел вниз головой пока не снимут, но, несмотря на все трудности, никогда не отказывался от своей затеи— жить в том вольере.

В начале хозяйка его выгоняла, думала— он совершал такой подвиг ради особенно питательного рациона, которым угощали всех беременных. Но потом мы увидели, какой он оказывается ухажер. Они спали калачиком вместе в ее будочке. Он не прикасался к еде пока она не наестся. Он ощетинивался и рычал на любую собаку, которая проявляла интерес к их вольеру, так что становилось понятно живым никто в этот вольер не пролезет. Он ласково облизывал морду сучки.

В итоге мы решили его оставить в ее вольере, а то переломает себе лапы. Пес он был спокойный, но появились опасения, что он сожрет щенков, когда они появятся, чтобы сучка поскорей снова пришла в течку и они смогли завести свое потомство. Выселять его из вольера на последних сроках беременности сучки не стали, потому что его проникновение в ее вольер уже приравнивалось к стихийным бедствиям. Есть такие моменты в приютах, которые легче принять, какой бы они ущерб не наносили, чем контролировать.

И вот рождаются щеки. И этот рыжий Мохнач становится лучшим папой в мире: он вылизывает их, даже моет им попы, они ползают по его брюху или спят на нем пока новоиспеченная мамочка разминает ноги и ест. Когда они начали ходить— он следовал за ними и бдил, играл и слизывал с их мордашек кашу после подкормки. Сам по-прежнему не подходил к миске пока все дети и их мать не наедятся. Мы даже ждали всегда, пока они наедятся и потом добавляли еду специально для него, чтоб не жил впроголодь. А потом вы не поверите — он стал ходить на охоту, опять застревая в сетке конечно. Но притаскивал детям поиграть полузадушенных крыс или йогурты в баночках, которые мы щенкам не давали, из-за ароматизаторов и подсластителей, но все собаки в приюте считали эти йогурты деликатесом. Мы обычно выгружали их кучками в разных частях приюта прямо так запечатанными — собаки быстро расхватывали их, прокусывали и, крутя их лапами и мордой, слизывали с них весь выступающий йогурт.

Так вот мохнач в назначенный час прибегал с йогуртом в зубах, прокусывал его и отходил в сторонку. Щенки, крутя хвостами, облизывали содержимое, а потом подходила мамка, забирала пачку и съедала все сама. Мы могли давать им персональных йогуртов, но не делали этого, чтоб Мохнач оставался добытчиком, и мог баловать свою семью.

На этом история не заканчивается. Одному мужику шибко понравился этот рыжий Мохнач, он давно его присмотрел, где-то полгода назад еще тогда когда не попала в приют эта новенькая беременная сучка. И вот в один прекрасный день, окончательно приняв решение, он пришел забрать пса к себе.

Это редкое и всегда очень счастливое явление в приюте, когда забирают взрослую дворняжку, да еще когда долго ее выбирают и присматриваются к ней — это значит, что забирают ее не для каких-то левых целей, а действительно в питомцы. Хозяйка даже успела познакомится с этим мужиком и узнать, что дети у него выросли и разъехались и что они с его женой облегченно вздохнули и развелись. Но со временем мужику стало как-то тоскливо, вот он и решил обзавестись собакой. И, сказать по правде, все мы видели, что мужик и Мохнач уж очень друг другу подходят, оба они настоящие мужики, оба неряшливо выглядят, оба спокойные и оба не выносят одиночества.

Поэтому, как не было жаль хозяйке разбивать такую гармоничную собачью семью, она отдала Мохнача мужику.

И что вы думаете! Через три дня Мохнач как ни в чем не бывало оказался на своем месте и неспеша вылизывал щенков. Час спустя пришел его хозяин. Он был расстроен и спросил, не вернулся ли его беглец к нам. Тогда мы завели его на территорию прямо в вольер семьи Мохнача и рассказали всю историю.

Мужик улыбался, а потом, грустно вздохнув, потрепал Мохнача по макушке и сказал: «Будь счастлив!» А Мохнач потыкался ему мордой в ноги, и мы могли поклясться, что он имел в виду: «Я счастлив, видишь чем. Того и тебе советую».

И напоследок третья история. Про хомяка.

Одноклассница Пьеро имела очень много домашних животных: двух красноухих черепах, трех крыс, хомяка, кота, щенка. Но в какой-то момент она стала много работать и не могла уделять своим питомцам достаточно времени. Она смогла пристроить всех животных по знакомым и зоомагазинам, кроме хомяка и собаки. Собаку она решила оставить. А хомяка ждал приют для домашних животных, наш приют. И хоть нам совсем не в тему был хомяк среди трехсот собак, но ради Пьеро его готовы были приютить в квартире среди тридцати кошек и оберегать в течении недолгих двух лет хомячьей жизни. Хомяк, кстати, был не молодой, так что, скорее всего, приюту надо было продержатся с ним вместе от силы год.

Но буквально накануне отбытия в приют хомяк бегал в своем колесе, застрял и сломал заднюю лапу.

Одноклассница Пьеро понеслась с ним в ветеринарную клинику. Хомяка спасли, но лапу пришлось ампутировать.

Вообще-то животные намного легче людей психически переносят потерю конечностей. Даже в нашем приюте есть трехлапые псы, радостно бегающие наравне с четырехлапыми. Да вы наверно сами видели фотографии в интернете, где собаки носятся во всю прыть, имея вместо задних ног тележку.

Но почему-то этот хомяк был грустным. Он вяло ел, вяло пил, вяло передвигался.

Волей неволей одноклассница Пьеро стала брать его на руки и много с ним разговаривать, кормить рядом с собой, оставлять спать у себя в капюшоне. И хомяк очухался — стал прежним жизнерадостным гиперактивным существом.

Да, приют был готов принять хомяка, но одноклассница Пьеро уже не могла с ним расстаться..

Рыжий, Пьеро, Крона

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒