«Я - государственный человек» 2 страница

Надевая функцию Бога на себя, человек забывал о том, что карать и миловать может только Высшая Суть, которая есть не на Земле, которая есть только наверху. Вот эти ошибки общества, они не могли прийти самостоятельно, они родились в самом обществе. Эти ГУЛАГи, эти лагеря, эти тюрьмы созданы всем обществом, которое жило в то время, которое живет в ваше время, когда создаются такие глубокие барьеры и такие преграды.

Я хочу сделать несколько замечаний вслед вашему руководству... А как же в вашем свободном обществе, которое сейчас в вашей стране, возможно такое явление, как тюрьма, лагерь, дисциплинарный батальон? Как возможно, что не выполняются команды командира армии? Как возможно, что человек ничего не стоит? Он стоит какие-то бумажки, которые называются деньги. И за них можно убить. Как можно назвать тот разгул страстей, который происходит в вашей стране и называется алкоголизм, наркомания, проституция?.. Как можно это в свободной стране, где никто не является преступником перед народом? Как, скажите мне?

Н.С. Мы активно плюем в прошлое, как бы отыскиваем соринку в глазу прошлого и не замечаем бревна в глазу сегодняшнего дня... К тому же, сдается, сильно преувеличено число жертв «сталинского ГУЛАГа». И в то же время современный ГУЛАГ, свирепствующий по стране, как бы и не замечается вовсе...

И.В.С. Ваша страна сейчас — это большой необъятный Кулак. Это Кулак чей-то, который крепко держит человека, нивелируя его сознание, заставляя его, вопреки желанию, поступать так или иначе. Это целая серия испытательного химического оружия, которое распыляется над территорией страны и которое воздействует на психику и сознание человека. Я считаю, что этот Кулак пострашнее, чем наш ГУЛАГ.

Н.С. Да, вы совершенно правы. Именно сейчас гибнет больше людей, чем в так называемые годы «сталинских репрессий». Смертность в стране давно превысила рождаемость.

И.В.С. Вы становитесь голой страной, лишенной творческого начала. Вы посмотрите, все ученые люди стремятся уехать из этой безысходной страны. Вы посмотрите, уезжали только в начале революции и уезжают теперь в конце столетия. Это разве не страшно? Спросите ваше правительство, которое сейчас стоит якобы на страже здоровья, целомудрия, любви друг к другу; спросите у них, что они сделали для человека? Им нечего будет сказать.

Н.С. И потому, наверное, они все яростнее швыряют камни в прошлое, в вашу «сталинскую эпоху»... Ну ладно. Иосиф Виссарионович, хотелось бы снова вернуться в ваше время и вспомнить опять-таки ставшие хрестоматийными ваши слова: «Мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! Мы отстали от передовых стран на 50—100лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Вот, либо-либо, другого не дано...

И.В.С. Нас и смяли, дорогой! Вот о чем я пытаюсь вам сказать, господин Сиянов, сегодня... Вот и получилось то, к чему стремились очень широкими и большими шагами... Вы не понимаете, в какую трясину вело вас ваше деликатное руководство. В какой ущербной ситуации при разрушенной экономике вы находитесь. Вы посмотрите, у вас нет даже дыма над фабриками. Это хорошо, что нет дыма. Но что они не работают — это плохо.

У вас нет ничего своего. Возьмите туфли, они французские, итальянские, бельгийские, финские... Возьмите продукты: голландские, немецкие, американские... Вы на собственной нищете развиваете чужие страны и государства. Как же это не видят ваши руководители? Это видно невооруженным глазом. И они видят это... Но пока есть кусочек чужого пирога во рту у народа и пока он сможет залить свое горло некачественной водкой, до тех пор у вас ничего своего не будет.

Н.С. И все-таки, Иосиф Виссарионович... Мы считаем, что вы создали великое государство. За десять лет вы создали могущественную индустриальную державу...

И.В.С. За десять лет!

Н.С. Расскажите об этом времени.

И.В.С. Да, есть что вспомнить. Да, есть те вехи, которыми я могу гордиться. Годы с 1924-го по 1934-й составляют те десять лет, за которые мы подняли экономику страны до небывалых высот. Да, путем жертв. Да, путем насилия и жестокости. Но по-другому в то время было невозможно. Слишком разоренная и печальная страна осталась после Владимира Ульянова и слишком много нужно было преодолевать для того, чтобы создать державу...

Вы знаете, что на нас обрушились не только внешние враги и враги внутренние, но обрушились еще и стихийные силы, которые сделали трехлетнюю засуху, неурожай. Так и было: тиф, холера... Все эти неимоверно трудные пять лет с 1922 по 1926 годы мы проводили политику доведения до каждого человека, что все его личное есть общая собственность. Если что имеет один человек, он должен отдать, поделиться с другим человеком, который ничего не имеет.

Не каждый человек понимал свою задачу сохранения потомства. Не каждый понимал, что не только он должен выжить, но должны выживать и рядом стоящие его соседи... К этому времени мы попытались уже пойти другим путем и в определенные моменты стали применять физическую силу для того, чтобы отобрать у человека то, что у него было лишним. Но как и во всяком большом деле, всегда появляются перегибы. Эти перегибы происходили, конечно, и в то время, когда были по стране посланы отряды добровольных работников, наделенных функциями чрезвычайной комиссии по борьбе с кулачеством и вредительством в стране. Вы знаете, что в то время можно было по этому мандату сразу расстрелять сопротивляющегося на месте.

Эти функции дал не Иосиф Сталин. Я ни в коем случае себя не обеляю здесь, у меня и так много других ошибок. Вот эти функции были у чрезвычайной комиссии, возглавляемой Менжинским, а формирование отрядов было доверено Старшинову. Четкие указания этих людей и мандаты этих людей работали на хлебных территориях по их усмотрению.

Я не вмешивался в эти процессы, потому что в тот момент нам нужно было восстанавливать тяжелую индустрию. Я был целиком задействован на самом сильном участке строительства государства, а именно: тяжелая промышленность, дороги автомобильные и железнодорожные, мосты.

Вы знаете, что нам досталась тяжелая наследственность России... что не было ни одного моста, который был бы не разрушен после Октябрьской революции и после того, когда брат шел на брата. В то время это задача была номер один — восстановление народного хозяйства страны. И сельское хозяйство меня абсолютно мало интересовало. Я доверился Комитету по соединению крестьянской бедноты со среднеобеспеченным человеком, и я считал, что каждый человек на своем месте должен отвечать за свои действия. Поэтому я не вмешивался в происходящие события в сельском хозяйстве. Очень много в то время за работу в сельском хозяйстве отвечал Никита Хрущев. Он возглавлял Комитет бедноты, и в это самое кипучее время в стране он являлся основным лидером в сельском хозяйстве.

Н.С. Иосиф Виссарионович, при вашем непосредственном руководстве был построен Днепрогэс, Магнитка. Хотелось бы, чтобы вы сказали об энтузиазме людей, о подвиге простого русского человека в первую очередь.

И.В.С. Вы подвиг считаете тогда, когда человек уже умер?

Н.С. Как, то есть?.. Ведь был же энтузиазм, подъем масс, этого не отнять... Вся страна была большой строительной площадкой, как мы знаем...

И.В.С. Давайте задавайте вопрос: кто строил этот Днепрогэс и кто строил эту Магнитку?

Н.С. Ну простые люди, наверное. Причем голодные, разутые...

И.В.С. Простые люди из ГУЛАГа. Тот, кто был не простой, он и в ГУЛАГе умудрялся найти место, чтобы отсидеться. Вот именно, простой человек из лагеря сознательно ехал на верную смерть. Это было решение самого конкретного человека. В лагерях формировались отряды и направлялись на строительство и Днепровской гидроэлектростанции, и Магнитного гиганта индустрии, который еще и сейчас живой...

Н.С. Чуть живой, Иосиф Виссарионович, на ладан дышит.

И.В.С. И сейчас еще стоит Днепрогэс... Только нет Сталина там с поднятой рукой и в огромной шапке на голове. Но я это вспоминаю с величайшим юмором...

А теперь я хочу сказать об энтузиазме человека. Если в ГУЛАГе была четко налажена работа по воспитанию человека, где ему давали покушать ежедневно, то на Магнитке, на Днепрогэсе люди сутками работали голодные. Об этом история умалчивает. Они считают, что героизм человека только тогда героизм, когда он взял винтовку и пошел воевать со своим врагом. Нет, господа, именующие себя историками, это совершенно не так. История пишется ежесекунд

но, ежеминутно, ежечасно. И сейчас вы пишете своей рукой свою историю. Что вы можете сказать в свою защиту и в свое оправдание? Пусть господин историк встанет и скажет, что он делает для того, чтобы его народ не был похож на большой организованный лагерь?..

Н.С. Уж больно все мрачно получается, Иосиф Виссарионович... Неужели ничего светлого не было в те времена? Ведь строительство социализма в отдельно взятой стране — это курс, это идея в действии...

И.В.С. Это была большая работа. Это было капитальное строительство советского государства. Это была огромная красивая песня, которая называлась содружество наций, национальностей и народов, живущих на территории нищей страны, называющее себя Россия. Все хотели жить хорошо. И каждый знал, что если будет построена Магнитка, то будет и у него работа. Если будет Днепрогэс, будет и у него свет и тепло... Каждый знал, для чего он работает. Каждый знал, что он кормит огромный народ, который называется советским. И я считаю это время наиболее героическим после революции. Даже не говоря о войне. Потому что война — это школа испытательная; это школа испытаний, проявления себя не только как человека и как личности, но еще и как гражданина. Но прежде чем проявить себя гражданином, ты должен был стать им, этим гражданином. Стать на стройке. Стать на заводе. Стать на путях социализма. Весь размах России был предначертан именно в эти годы.

Н.С. Ясно. Спасибо. Это очень важно, Иосиф Виссарионович, услышать от вас такие слова... Но продолжим беседу. Я хочу напомнить, что веками Россия прирастала богатствами Сибири и Дальнего Востока, Севера и Юга. Вспомним хотя бы Петра Первого, Екатерину Вторую, вспомним моряка Крузенштерна и генерал-губернатора Сибири Муравьева... Все большие и малые мужи Отечества работали на государство. И все нормально мыслящие люди считают, что вы — последний из могикан в ряду собирателей России; за вами потянется череда более- менее усердных прожигателей и разрушителей государства... Правильно?

И.В.С. А как вы сами считаете?

Н.С. Мы считаем — правильно. По словам Александра Зиновьева, именно советский период истории был «вершиной русской государственности». И еще мыслитель добавляет: «Никто не может отрицать, что Сталин оставил в наследство великое государство, вторую мировую сверхдержаву». Но вот многие, с позволения сказать историки, не замечают этого. Впрочем, я боюсь повториться.

И.В.С. Что такое историк? Это человек, который хочет получить за свой труд кусок хлеба. Он не хочет конфликтовать с представителями власти. Он думает лишь о том, как ему уцелеть и как при этом самому дуть в одну ноздрю со своим современным руководителем...

Все историки, кроме, вероятно, одного великого слепого Гомера, не могут похвастаться тем, что ни разу не исказили хотя бы один факт. Почему факты не исказил Гомер? Он был слеп. Он не мог видеть. Он мог только слышать. Что он слышал, то и воспевал. Что не видел, то не писал, а если и писал, то предупреждал: «Я видел это другими глазами»...

Поэтому современный историк — он слышит, и видит, и знает не только то, что потом напишет; он знает больше, но как та групповая мартышка, которая не видит, не слышит и не знает в тот момент, когда не нужно это делать. Историк пишет о том, что ему говорят, что он должен рассказать новому человеку, как жили его дедушка и его бабушка.

Я хочу вам сказать, что не один раз и не два, а много раз переписывались учебники истории. Вот и сейчас наступит скоро момент, когда снова будут переписывать учебники истории. Они и сейчас уже у вас переписаны, только непонятно, на какой «перед» или какой «зад». Потому что смотришь: впереди — это непонятно что, а позади — это все не так, все плохо...

Вашим миром правят сейчас люди, которые назывались раньше колдунами и ведьмами. Они диктуют государю сегодняшнему и императору, который называется президент; диктуют ту самую фальшивую ноту, которую он хочет слышать. Но сколько бы веревочка ни вилась, конец этой веревочки обязательно будет.

Н.С. Да, непременно... Иосиф Виссарионович, перейдем к другой интересной теме. Поговорим о так называемой «пятой колонне». Известно, что в России, в Советском Союзе было немало людей, которых мы зачисляем в «пятую колонну». Они подрывали государство изнутри. Вы видели это, и вы избавлялись от таких людей, особенно перед войной...

И.В.С. Что такое «пятая колонна» в вашем понимании?

Н.С. В данном случае это силы, которые не признавали советскую власть. И скрыто, и открыто, и как угодно.

И.В.С. Кто дал такую формулировку?

Н.С. Общепринято, что «пятая колонна» или люди, составляющие ее, подрывают основы государства изнутри, зачастую тайно, невидимо... Именно такие силы и пришли к власти сегодня. Разрушили сначала строй, а потом и всю страну до основания... По-моему, тут все ясно, другой формулировки я не знаю.

И.В.С. Я не думал так широко над этим кажущимся легким вопросом... Я знал, что в стране готовится несколько диверсий, несколько выступлений, несколько провокаций, но я считал, что те силы, которые призваны усмирять, НКВД и другие силы на местах, они должны были справиться и навести порядок.

Н.С. Удивительно, но мне кажется, что огромный вклад в разрушение социалистического строя, а потом и страны внесла, как это ни печально, интеллигенция...

И.В.С. Та самая, которой страна дала образование, но отобрала, вероятно, ум. Что может образованный человек без ума? Даже горшка не вылепит.

Н.С. Иосиф Виссарионович, существует такая версия, что вы держали интеллигенцию на коротком поводке. И, вероятно, правильно делали. Потому что, сорвавшись с поводка, оказавшись вне контроля, именно «интеллигентные люди» в конце концов разрушили и погубили страну. Посмотрите, кто осуществил переворот? Младшие научные сотрудники, кандидаты и доктора всяческих наук в лице гавриилов поповых, бурбу- лисов, Собчаков, Гайдаров, Чубайсов... Господи, кого выучили на народные деньги! Каких страшных перевертышей получили!

И.В.С. Это не перевертыши. Это люди, которые знают, что им нужно. Это готовые враги государства.

Н.С. Но у всех у них были партбилеты. Все они жили в довольстве и почете при советской власти. Парадокс вот в чем: как они смогли так лихо повернуть свою идеологию на сто восемьдесят градусов? Непонятно...

И.В.С. Они и не думали переворачиваться. Это их мысли. Это их сознание. Это их желание. Это их сознательное и осознанное действие. Они жили этим. Они стремились к этому. Они пришли к своему концу.

Н.С. То есть они годами, десятилетиями просто притворялись и ждали своего часа? Или, как вы говорите, конца?

И.В.С. Они даже не притворялись. Они делали все открыто, вызывая у людей восхищение смелостью мысли... полетом мысли... Фантастикой! Фантазией!

Н.С. Ну да. И еще ваучерами, на которые каждый гражданин новой России может купить две «Волги»...

И.В.С. Эти «бесстрашные рыцари» должны были в открытую бороться с ветряными мельницами, и они боролись. Но мельница — опасная штука. Она ведь может и голову снести.

Н.С. Русский мыслитель Иван Солоневич назвал интеллигенцию «самым страшным врагом народа, которого он имел на протяжении своей истории». Имеется в виду определенная часть интеллигенции, точнее — обра- зованщина...

И.В.С. Мир без интеллигенции погибнет. Мир ни мыслью, ни действием, ни противодействием не может идти без интеллигенции... Возьмите хотя бы господина Циолковского. Он считался интеллигентом со странностями, если не сказать больше. Умалишенным и сумасшедшим интеллигентом, несущим бредовые идеи, которые невозможно ни принять, ни воплотить. Однако его незлобивость, его абсолютная отрешенность от того, что о нем говорили, его последовательная и упорная работа заставили зазвучать его имя во всей красоте и во всем блеске.

И сравните еще одного интеллигента, хотя вы можете сказать: да был ли он таковым? Был. Но, вероятно, им не остался. Я говорю о Горбачеве. Что случилось с этим человеком? Когда он смог так обидеться и на кого, что позволил себе наступить на голову, и не только на голову, но и на грудь своей страны? Когда произошло вот это его размежевание от народа? Не тогда ли, когда он стал ездить по заграницам и учиться там опыту, когда к нам в Россию во все времена и века приезжали учиться этому самому русскому опыту?

Н.С. Истинный интеллигент всегда, что называется, от Бога; такие были во все времена и таких, вероятно, во все времена мало... Есть еще более зловещие фигуры по сравнению с бывшим генсеком Горбаче

вым. Тот же бывший идеолог страны член Политбюро Яковлев. Все имел человек — и власть, и благополучие — и все-таки пошел на неслыханное предательство своего народа.

И.В.С. Я думаю, что этот человек недостоин никакого внимания, потому что в истории российского и советского государства он не играет решающей роли. От его комариных укусов не перевернется мир... Я думаю, мысль здесь как раз не об этом. Не о предательстве. Оно уже у предателя заложено изначально, с самой его сущности и с самой его сути. И приходит человек, который называется предателем, для того, чтобы подбросить бревно в костер, который называется идеологической полемикой о прошлом, настоящем и будущем страны, в которой живет этот человек. Его задача собрать эти дрова и аккуратно каждый день по полену подкладывать, так, чтобы костер не затух до времени.

Я думаю, что господин Яковлев сам боится того, что сделал. И он, как умудренный опытный человек, прекрасно знает, что придет новая власть, придет новое время, придут новые люди и его идеи все равно окажутся старыми. Вот что он сейчас боится больше всего на свете. Научиться думать о будущем он не умеет. Он все время живет прошлым и даже не настоящим. И я думаю, что не нужно говорить о таком человеке как о личности, надо говорить о том бревне, которое попадет в большой костер.

Н.С. Мне кажется, что самая большая вина — и его, и ему подобных — в том, что они вот эти западные, так называемые, «общечеловеческие ценности» пытались перенести на российскую почву, пытались привить нашему менталитету.

И.В.С. Ну вы видите, что из этого получилось. Что у русского человека аллергия на Запад. Он не воспринимает и не понимает ни одной попытки обрушить на его голову идеологию и мораль западную. Есть среди людей, которые называют себя человеком Страны Советов».русским человеком, есть, конечно, люди, которые держат нос по ветру. Но подождем, пока он подует с Востока... сметен воздушной струей... (неразборчиво).

Н.С. Все происходит прямо по пословице: «Что имеем, не храним, а потерявши, плачем». Наша страна потеряла очень много. Разруха сейчас, пожалуй, посильнее военной. И поэтому есть надежда, что вскоре мы проанализируем, что произошло с нами, поймем, оценим и, значит, прозреем. Я говорю о народе в целом.

И.В.С. Я согласен с вами.

Н.С. Чтобы оценить прошлое, нам надо было попасть вот в такую запредельную ситуацию. Ведь многие на Западе, в той же хваленой Америке, говорят: «Что вы наделали? Мы сотни лет добивались права на бесплатное образование, на бесплатное медицинское обслуживание и так далее, а вы в считаные годы отказались от всего, что имели...» Все имели и от всего добровольно отказались: не абсурд?

И.В.С. Ситуация еще не завершилась. Ситуация продолжается. О конце этой ситуации говорить пока преждевременно. Я считаю, русские, как вы говорите, граждане России получат настоящий урок целомудрия, урок, который еще не все смогли понять до конца. Целомудрие не заключается в девственности, целомудрие — это в целом мудрая мысль, которая приведет человека к осознанию своей роли защитника собственного отечества.

Н.С. Спасибо. И все-таки, Иосиф Виссарионович, давайте завершим мысль о том, что русскую государственность искусственно прервали интеллигенты с партбилетами. Для них западная цивилизация, с ее сомнительными общечеловеческими ценностями, оказалась милее. Беда в том, что свои бредовые идеи они сумели лукаво навязать народу. А когда народ увидел, что его обокрали и обманули, стало поздно. Страна оказалась у разбитого корыта.

И.В.С. Я не хочу касаться этого вопроса, так как он уже был во многом оговорен в ваших беседах с Владимиром Ульяновым-Лениным. Меня это в настоящий момент мало волнует. Партийный билет у кого-то есть, а у кого-то уже нет, выбросил. Ну пусть. Меня в настоящий момент волнует совершенно другое: выживаемость человека, его стабилизация. Его действия и конкретная деятельность. Его желание жить в мире, любви и дружбе между народами.

Что такое партбилет? Бумажка, которую можно порвать и выкинуть. Что такое совесть человека? Это не бумажка...

Н.С. Иосиф Виссарионович, нам, наверное, пора заканчивать... Я думаю, беседа сегодняшняя состоялась, о многом мы сумели поговорить; наверное, в этом ключе мы и будем продолжать дальнейшие встречи. Или у вас есть какие-то замечания, может быть, пожелания и советы?

И.В.С. Я желаю вам не быть тем горячим конем, которого должна остановить на скаку русская женщина. Не надо все время нестись галопом. Давайте по грязи идти шагом. Давайте побережем копыта...

Н.С. Я предлагаю в недалеком будущем такую тему для разговора: генезис Сталина, генезис Иосифа Джугашвили... Вы согласны? Ведь просмотреть заново жизнь, развитие, становление вождя огромной страны — это весьма интересно, мне кажется.

И.В.С. Вы хотите дать характеристику вождя, который жил на протяжении семидесяти трех лет? Или вы хотите дать характеристику деятельности государственного руководителя начиная с 1924 года и кончая 1953 годом?

Н.С. Хотелось бы проследить развитие личности, ее становление от юного и хулиганистого Сосо (позже Кобы) до зрелого революционера и установившегося лидера страны...

И.В.С. Я думаю, что вы захлебнетесь в океане, наглотаетесь соленой воды...

Н.С. Ничего, я в прошлом морской рыбак, а рыбак — дважды моряк; Бог даст, не захлебнемся, выплывем.

И.В.С. Попробуй, дорогой, попробуй. До свидания. Всего вам доброго с Гель Ет, до свидания.

ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ

«Я очень много в своей жизни прощал»

8 марта 1998 года

Н.С. Добрый день, Иосиф Виссарионович! Сегодня Восьмое марта, сегодня на Земле праздник... Как-то так получается: мы все о политике да социальности... Давайте сегодня поговорим о женщинах. И поговорим, и поздравим их. Первое, что хотелось бы спросить в этот праздничный день: ваше отношение к слабому полу вообще — как Иосифа Джугашвили...

И.В.С. Я хочу вам напомнить о том, что женщина никогда не была слабой. Женщина — это тот самый цветок, который растет, несмотря ни на что. Он может пробить росток даже через асфальт. Женщина есть очень крепкий организм; куда нам, мужчинам, рядом с ними! Куда нам говорить о том, что мы самый сильный пол! Нет, женщина самый сильный пол, который несет основные невзгоды и основные тяжести на своем пути. Попробуйте не поливать цветок — он засохнет. Попробуйте не поливать, не давать пищу, но любите цветок — он не засохнет и не увянет. Вот в этом величие и доброта женщины. Она дышит и живет любовью ко всему живущему на Земле.

Н.С. Спасибо. Прекрасно сказано. Иосиф Виссарионович, вот у Владимира Ильича среди друзей, соратников было много женщин. Он нам рассказывал...

И.В.С. (перебивая). Что ты говоришь?! Это неправда! Это нет. Нет, нет, нет! Еще раз нет, потому что то были женщины — как мужчины. Ре-волю-ци-о-о-о-нер-

з Интервью со Сталиным

ки. Это совершенно другое понятие. Это другое понятие: женщина-революционерка и женщина-мать, женщина, которая только занимается семьей. У тех женщин не было семьи. У тех женщин не было ничего в голове, даже крошки любви.

Н.С. Ну хорошо, вам виднее... Давайте вспомним тех женщин, с которыми вам приходилось общаться с мо- лодых-юных лет. И в первую очередь вашу мать Екатерину Георгиевну...

И.В.С. Кето! Мать моя Кето... Труженица... Я склоняю очень низко голову перед ее великой силой и великой слабостью. Как она могла терпеть гневного мужчину и непутевого сына, который все время был на какой-то очередной драчке!...

Н.С. Да, этого у вас не отнять... Вы никогда не забывали мать, и даже уже будучи в Кремле, писали ей письма — короткие, но очень трогательные, полные внимания...

Иосиф Виссарионович, я хотел бы спросить о своей матери Агафье Ивановне. Как раз сегодня, восьмого марта, у нее день рождения. Она ушла с земного плана в 1984 году... Нельзя ли узнать, где она сейчас? Где ее сущность? Может, уже воплотилась снова, растет где- то?.. Если вопрос неуместен, то извините.

И.В.С. Отчего же... Я попытаюсь сейчас посмотреть, где она... Но мы на слишком разных уровнях... Вот я вижу сейчас... Агафья Ивановна... Вот она сейчас идет... Она хочет вам сказать, Николай, что у нее все хорошо. У нее все замечательно. Она еще долго не придет на землю. Потому что трудная жизнь, потеря детей... Тяжелый хлеб, который она имела... Она заслужила быть там, где сейчас находится. Она любит вас и помогает вам. Чаще обращайтесь к ней, и будет все хорошо.

Г.К. Можно, я задам вопрос Иосифу Виссарионовичу. Почему у него сегодня изменился голос? Стал какУго мягче, добрее. Я это чувствую; и вибрации совсем другие...

Н.С. Наверное, потому, что сегодня праздничный весенний день, праздничная атмосфера.

Г.К. Я просто хочу спросить: это Иосиф Виссарионович?

И.В.С. Да, геноцвале. Я — Иосиф, я — Иосиф. Какие могут быть сомнения, а?

Н.С. Иосиф Виссарионович, раз уж разговор о женщинах, расскажите, пожалуйста, о своей первой жене Екатерине Семеновне Сванидзе. Мы очень мало знаем о ней.

И.В.С. Святая женщина, святая... Она потомок рода с очень старыми грузинскими корнями. Это была чистая, красивая, очень хорошая и нежная женщина. Я любил ее всю жизнь, я не забывал никогда ее руки, ее голос, ее походку. Даже взгляд ее глаз волновал меня с затылка. Я чувствовал всегда присутствие этой женщины.

Н.С. Но что случилось? Почему она так рано ушла из жизни?

И.В.С. Что, дорогой, случилось... Случилось то, что случается, если человек пришел к другому и он любит, то непременно надо разлучить их. Это обязательно. Потому что силы зла — они не могут, чтобы два любящих существа соединились надолго. Они обязательно встанут между ними. Она умерла, и мир праху ее. Умерла от заболевания легких[4]. И сейчас я хочу сказать, что этот цветок еще долго будет вместе со мной. Я бережно несу его даже теперь.

Н.С. Несколько слов о Надежде Сергеевне. Вы поженились, когда вам было тридцать семь лет, а ей семнадцать... Существует легенда, что провидение свело вас еще раньше, в Баку, где вы якобы спасли двухлетнюю Наденьку Аллилуеву: она упала с набережной в воду...

И.В.С. Мне казалось, что она похожа на мою Кето, которую я любил. И мне хотелось видеть в каждом месте, в каждом движении ее облик. Я очень горячо полюбил эту девочку. Я хотел быть ей отцом, братом, другом и мужем. Я так любил, что многое ей позволял. Она была очень самостоятельной женщиной, которая увлекалась идеей борьбы и общего братства, всеобщей любви, всеобщего благодеяния, забывая о том, что среди всеобщего она теряет маленькую ячейку, которая называется семья.

Н.С. У вас все же были счастливые годы совместной жизни... Наверное, это рождение сына, рождение дочери...

И.В.С. Это было. Всегда счастье было видеть Надю- шу. Это счастье, несмотря ни на что. Я любил ее, очень любил. Я считал, что этого человека прислал мне Бог. А то, что она делом занимается, тем, что ее душа просит, пусть занимается. Она не могла быть только женой. Она хотела, чтобы все вокруг было на виду, чтобы всем было видно, как ее семья замечательна, какой у нее муж! Какие дети! Какие у нее вокруг прекрасные женщины — друзья. Я не сопротивлялся. Тем более что мне было не до семьи, вы знаете, да...

Н.С. О вашей дочери Светлане... Ведь вы ее очень любили. Но с годами как бы все-таки отошли от нее. Или она отошла от вас. В чем причина?

И.В.С. Светлана... Она принесла много огорчений не только мне, но и своей матери. Она была своенравная девочка, которая могла убежать куда хочет. Которая всегда стремилась к самостоятельности и к тому, что ей все разрешается. Я помню, когда она, маленькая, сама ушла в горы, когда мы были на отдыхе. Нам пришлось долго искать ее! Но эта храбрая девочка сама пришла домой. Вот видите, какая она была самостоятельная и как она огорчала своих родителей. И как можно было не любить это существо, которое было точной копией Надюши.

Н.С. У нее сложилась очень нелегкая жизнь... И отъезд из России, и мыкания по заграницам; неудачные браки, разрыв с детьми...

И.В.С. Я уже говорил, что Светлана — самостоятельный человек. Что управлять ею — это все равно что управлять огнедышащим драконом, который повернет все равно в ту сторону, в которую смотрит его правая голова. А потом в ту сторону, в которую смотрит его левая голова. Это равносильно было тому, что сказать, вот ты туда не ходи, а она все равно пойдет. И еще больше пойдет, потому что для нее запрет означал: а я сделаю! Конечно, она умудрялась сделать так, что даже смотрители не могли за ней усмотреть. Они были слишком наивные и верили ей во всем. Но в ней оказался тот самый человек, который сидел и во мне. Я был всегда очень изобретательным. Вспомните, как я уходил из ссылок. Вспомните, как я находил всевозможные, казалось бы, невыполнимые решения. Вот эта черта характера — она присуще была Светлане. Облик мамы, характер точно мой. Я не мог сердиться на себя в дочке, потому что я знал, что поступил бы также. Именно так бы я ушел от слежки и от всяких погонь и ситуаций... Потому, что мне оставалось делать? Это был я.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒