Темный город. Сайлент Хилл

Темный город

Сайлент Хилл

Последний раз Сэм чувствовал себя так странно во время гриппа, когда сон наваливался сверху, как тяжелое пуховое одеяло, и тебе кажется, что ты все еще говоришь, даже высказываешь какие-то идеи. А на самом деле и разговор, и бесценные мысли тебе просто снятся.
Он никак не мог заставить себя открыть глаза или пошевелиться, хотя помнил – их преследуют монстры. Что с ним случилось? Он выпал из трубы? Дин перетащил его в безопасное место?
- Сэмми?
Сэма подбросило в воздух, но вокруг царила непроницаемая тьма, в которой что-то громыхало, шумело и гудело, как в огромной котельной. Он неловко взмахнул руками – почему-то ему показалось, что вот-вот пальцы наткнутся на деревянную крышку гроба или шершавую поверхность трубы. Но, к счастью, ладони зачерпнули только воздух.
Зашарив по карманам куртки, Сэм обнаружил, что из кармана пропал швейцарский нож, из рукава выдран значительный кусок у самого локтя, а в куртке лежит пачка спичек из мотеля. Каждый раз, останавливаясь в новом месте, Сэм пихал в карман пару упаковок с названием, чтобы потом раздавать случайным свидетелям: на картоне помещался телефонный номер, а спички намекали, где искать Винчестеров.
Вспомнился любимый кадр всех режиссеров фильмов ужасов – несчастная, испуганная, всхлипывающая жертва трясущимися руками зажигает огонек, и через миг оглашает помещение предсмертным криком и навсегда исчезает с пленки. Всхлипывать и умирать Сэм не собирался: первыми пунктами в его плане значилось: найти Дина и понять, во что они влипли в этот раз.
Спичка сухо чиркнула о коробок, но загораться не пожелала, словно отсырела, пока Сэм находился между сном и явью. Ее товарка сломалась от первой же попытки все-таки осветить окружающую обстановку. Наконец, на третьей спичке – запах серы ударил в нос – полоса неудач окончилась. Сэм, осторожно укрывая пляшущий огонек ладонью, попытался определить, где он: медленно тьма рассеивалась, показывая то кожаное кресло в углу, на котором Сэм пришел в себя, то кусок стойки ресепшена, то шкафчик с ключами и полуоткрытый сейф.
Чертыхнувшись, Сэм тряхнул рукой, роняя спичку на пол. Оставалось надеяться, что крохотная тлеющая головка не начнет второй лондонский пожар. Самое главное он уже увидел: на журнале регистрации лежал старый фонарик, его-то и не хватало для полного счастья.
Сэм сунул включенный фонарик в нагрудный карман куртки и продолжил мародерствовать. Помещение не выглядело жилым – так что вряд ли хозяева разозлились бы на вынужденного вора. В сейфе обнаружился револьвер и патроны к нему: посетители в последнее время действительно попадались неспокойные.
- Дин? – наконец, решился крикнуть Сэм, осматривая документы. По тем выходило, что нормальные, живые люди в последний раз приезжали в Вудсайд – многоквартирный дом – в семьдесят шестом году. Но еще неожиданнее оказалось, что Вудсайд находился не в Шепардз Глене, а в некоем Сайлент Хилле, тоже располагающимся на берегу озера Толука, но много севернее.
Дин не отзывался, но по идее ряд ли их выкинуло… переместило… в разные места. Наверное. Сэм поежился, вспоминая, как Дин ушел осматривать машину после аварии, оставив его в салоне, так что мешало ему сейчас отправиться исследовать этажи Вудсайда в поисках разгадки?
Здравый смысл подсказывал, что отсутствие света, затруднило бы передвижение Дина, но, в конце концов, владельцы могли хранить фонарики попарно. За грудиной опять разливалась отравляющая иррациональная обида на Дина: он оставлял его, отталкивал, не позволял даже поддержать перед смертью. И с чем Сэм оставался у могилы: с целым романом невысказанных слов?
- Дин?
Никто не отзывался: или Дин не слышал его, блуждая по верхним этажам дома, или кто-то успел напасть на него. Сэм, не выпуская из руки револьвер, посветил вперед, обнаружил дверь, ведущую к лестницам, и пошел искать Дина. Звук, доносящийся сразу отовсюду, раздражал, вызывал желание заткнуть уши, как в детстве, и бежать без оглядки: где-то работали огромные машины, перемалывая или прессуя что-то, возможно, человеческие кости.
Иногда слишком живое воображение пугало сильнее, чем настоящие монстры. С трудом выкинув из головы жуткие картинки, Сэм толкнул дверь и вышел на лестничный пролет. Тени, пляшущие от фонарика, на серых или казавшихся серыми в темноте стенах, едва не заставили Сэма выстрелить. Но отцовская выучка и страх выставить себя идиотом перед Дином все-таки не дали потратить пулю впустую.
Шаги отдавались оглушительным грохотом – раньше Сэм не замечал, что так топает – с каждой ступенькой становилось все страшнее и страшнее. Помогут ли пули остановить монстров Сайлент Хилла?
Дверь на втором этаже не открылась: Сэм мысленно взмолился, чтобы третий этаж также оказался заваленным, тогда он с чистой совестью обыскал бы первый этаж, а потом вышел на улицу, где хотя бы не царила непроглядная тьма.
Но дверь, заскрипев в лучших традициях хорроров, медленно приоткрылась, показывая длинный темный коридор. Ни одного монстра Сэм пока не встретил, но они могли скрываться в углах, за дверью, ожидая, когда он неосторожно повернется к ним спиной. Сглотнув, Сэм вытер повлажневшую ладонь о джинсы и снова сжал рукоять револьвера: ему стоило сосредоточиться только на поисках Дина, а не измываться над самим собой. Столько времени утекло сквозь пальцы из-за Шепардз Глена – Сэм уже мечтал никогда не находить объявления о пропаже людей. Они с Дином могли сейчас искать другие способы избавиться от сделки, днем и ночью перерывая библиотеки и интернет, но нет… Черт же их понес в проклятый город!
Наверное, изначально предполагалось, что коридор пойдет буквой «Т», но сейчас два его ответвления кто-то забил досками и завалил горой рухляди: из нее торчали ножки стульев, куски дверей и обрывки ткани. Может, прежде чем город стал таким, как и Шепардз Глен – а Сэм предполагал, что Сайлент Хилл тоже безлюден и наводнен монстрами – люди пытались обороняться.
- Дин?
За одной из дверей кто-то закашлялся, и Сэм резко повернулся, направляя луч на нее. Чуть ниже номера комнаты – триста один – виднелась огромная дыра, в которую Сэм при желании мог просунуть руку. Но сколько он не светил внутрь – тьма лишь становилась гуще.
- Уже давно никто не приходит, - голос принадлежал пожилой женщине, одной из тех, кто любят пить кофе по вечерам и вязать. Во всяком случае, Сэму хотелось так думать, но на ум приходила ведьма из «Ганзель и Гретель».
- Кто вы, мэм?
- Если бы я могла вспомнить… - мечтательно отозвалась женщина.
- В городе происходит что-то странное. Вам нужна помощь? Вы здесь совсем одна?
«Или ты одно из созданий, которых следует посолить и сжечь», - вертелось на языке. Но Сэм сдержался.
- Одна… Не вини их – так трудно наблюдать, как кто-то умирает.
- Вы можете открыть дверь? Я отведу вас вниз к ресепшену, – если женщину действительно бросили те, кто выжил, то Сэму следовало обдумать, как доставить ее в безопасное место. Когда он найдет такое в чертовом городе.
- Нет, не сейчас. Но спасибо, у тебя добрый голос, мальчик, - она рассмеялась, и от этого звука у Сэма мурашки побежали по спине. Может, она и не ела заблудившихся детей, но вполне могла поужинать забредшим на огонек охотником.
- Я ищу моего брата, Дина, - Сэм на всякий случай отошел подальше. – Вы его не видели?
- Я видела ужасные вещи, кошмарные вещи. Здесь не место для таких, как он. Но, Сэм, ты не сможешь его найти, потому что палач найдет тебя раньше.
Сэм попятился назад и уперся спиной в стену, пытаясь вспомнить, представлялся ли он или нет. Хотелось выстрелить прямо в черную глубину квартиры, заставив голос замолчать навсегда. О каком палаче она говорила? И почему…
Отлепившись от стены через пару минут, Сэм пошел дальше, слыша, как женщина мурлыкает за его спиной мелодию старой, трогательной колыбельной. Что-то о пересмешнике и золотом кольце – Сэм не помнил, где слышал слова песни. Не Дин же пел ему колыбельные в детстве…
В конце коридора что-то загрохотало, будто дверь с размаху выбили ногой – и Сэм поспешил туда. Ему показалось, что это вполне похоже на Дина.

***
Сайлент Хилл напоминал кошмарный сон: Сэм прекрасно помнил схему этажей, висящую внизу около стойки, но коридор вывел его к новому Т-образному разветвлению. Здание жило своей собственной жизнью, игнорируя законы пространства, времени и логики.
В левой части, оканчивающейся каким-то очередным завалом, Сэм увидел распахнутую дверь.
- Дин? – позвал он, пытаясь справиться с нехорошим предчувствием: сообщать о своем присутствии стало опасным, особенно после слов сумасшедшей старухи.
Дом содрогнулся, и на миг грохот работающих машин перекрыл новый звук: тяжелый, раздражающий скрежет, будто железную балку волочили по паркету. Сэм инстинктивно погасил фонарик и прижался к стене, надеясь, что кто бы ни издавал этот звук, его не заметят.
В детстве они с Дином любили играть в прятки – когда ужас от того, что тебя найдут, мешался с надеждой – но потом отец узнал об этом и запретил. Тогда Сэму казалось: тот просто разозлился, не получив приглашения поиграть с ними – для пятилетнего ребенка суждение казалось весьма логичным – но сейчас он понимал, что отец боялся, как бы какая-нибудь тварь не закусила одним из сыновей, нашедших особенно удачную щель или нору.
Шум прекратился, и Сэм снова включил свет, надеясь, что коридор не подкинет сюрпризов. Дверь тихонько качнулась, едва слышно заскрипев, а в воздухе отчетливо почувствовался аромат сушеных апельсиновых корок, которыми хозяйка в многоквартирном доме в Огайо – девяносто первый год, март – пересыпала вещи в шкафу. Она почти ничего не видела, так что Дин в качестве платы за ужин приносил ей продукты и прибирался в комнатах. На верхней полке шкафа прямо рядом со стопкой древних свитеров стояла банка с леденцами: разноцветными и на удивление вкусными.
Под подошвой что-то хрустнуло, но Сэм не обратил внимания: из комнаты шло слабое зелено-красное свечение, и по пляшущим теням создавалось впечатление, что внутри кто-то ходит.
- Дин? – вполголоса спросил Сэм, заглядывая внутрь. Луч заскользил по обычным полосатым обоям, типовой тумбочке, телевизору в углу. Ничто не напоминало о чертовщине, творящейся в здании: прямо хоть сейчас въезжай и обустраивайся. Только едва слышный шелест вызывал тревогу: он напоминал какую-то страшилку из детства, нечто противное и кошмарное одновременно.
От протяжного скрипа половиц Сэм едва не поседел раньше времени, но быстро взял себя в руки. Он двинулся вперед, в предполагаемую спальню, чуть поглаживая рукоять револьвера. Мысль о том, что, возможно, тот даже заряженный не сумеет выстрелить – долгое лежание в сейфе, проклятые города редко благотворно влияли на оружие, стала настоящим шоком.
Шум выстрела мог снова потревожить существо, издающее скрежет – если, конечно, паранойя не приобрела устрашающие масштабы, и Сэм не принял звук старого дома за монстра – но Сэм все равно прицелился в стену, чуть выше засиженной мухами пасторали с корабликом, и нажал на курок.
Одной тревогой меньше – револьвер прекрасно стрелял, а величина дыры в стене обнадеживала: любой монстр с такими повреждениями в мучениях издох за считанные секунды на полу. Сэм заглянул в спальню, наконец, обнаружив источник слабого света – на стенах висели лампы, иногда мигающие, словно от перебоев в электросети. Хотя вообще удивляло, что в Сайлент Хилле еще осталось электричество.
Сэму даже показалось, что он ошибается насчет города. Кроме странной старухи он никого не встретил: ни монстров, ни других людей. Так, может, жители Сайлент Хилла просто сбежали, не выдержав соседства с пугающим Шепардз Гленом? Но тогда при чем тут палачи?
Под ногами снова захрустело, а шелест усилился: Сэм опустил глаза и застыл, не в силах двинуться. Паркет усеивали трупы бабочек – маленьких и огромных, с серыми и цветными сморщенными, раскрошенными крыльями. Теперь Сэм вспомнил шелест: так бились в стекло и стены залетевшие в номер мотыльки, с сухим и мертвым звуком, каждым ударом приближая гибель.
Тени на стенах зашевелились – мертвые насекомые, от которых осталось только призрачное напоминание – и по поднятому в воздухе вихрю Сэм понял, что они взлетели. Невидимые крылья захлестали по лицу, мазнули по губам, пачкая пыльцой и ощущением смерти.
Едва не завалившись на четвереньки, Сэм вылетел из номера в коридор, отряхивая совершенно чистые руки, куртку, лицо, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, что твари ползают по нему. На пятне света от фонарика на стене шевелила крыльями очередная тень мотылька, и Сэм, не сумев сдержать крик, принялся стряхивать ее на пол, а потом, не глядя, раздавил ботинком. Пожалуй, даже Дину Сэм не стал бы рассказывать, как топтал невидимое насекомое в темном коридоре – от этого веяло даже не уютной комнатой с мягкими стенами, а направлением на лоботомию.
Как там – обычный город? Вовсе не похожий на Шепардз Глен?
Все еще брезгливо вздрагивая от остаточных ощущений, Сэм прошел дальше: если кто-то выбил дверь в комнату с бабочками, то кроме пути вперед он никуда не мог направиться.
Складывалось впечатление, что Вудсайд, несмотря на позитивные рекламные буклеты внизу на стойке, находился на последнем издыхании. Часть коридора обрушилась, образовав баррикаду из балок, бетона и торчащих прутьев. Стал бы Дин перелезать, чтобы попасть в самый конец, опять разветвившийся буквой «Т»? Во всяком случае, свет в правой части коридора горел…
Не успел Сэм решить, что делать дальше, как скрежет снова тряхнул здание. Сэм упал на колени, пытаясь понять, что происходит, оглушенный жутким звуком, не сразу догадавшись скрыться за завалом.
Что-то приближалось. В нос ударил запах спекшейся крови и одновременно формалина, и Сэм наощупь выключил фонарик, снова мечтая стать меньше, исчезнуть, выстроить стенку, за которой можно спастись.
Появившийся из освещенной части коридора человек, наверное, ростом был не выше Сэма, но жуткая стальная конструкция, скрывающая лицо и напоминающая заржавленную пирамиду, делала его огромным. Пирамидоголовый тащил за собой огромный тесак, издающий тот самый жуткий звук.
Палач найдет тебя раньше…
Существо не напоминало палача, скорее уж походило на мясника: его грудь и живот закрывал застиранный, заляпанный кровью и гноем фартук, а кисти рук, неожиданно маленьких для внушительного тела, напомнившего Сэму скульптуры античных богов, скрывали белые, медицинские перчатки.
Задержав дыхание, Сэм начал медленно прицеливаться в грудь пирамидоголовому – он надеялся попасть точно по центру, пока монстр не видел его. Но тот внезапно остановился, будто натолкнувшись на невидимую преграду, и тяжело, будто механически, начал поворачиваться в сторону Сэма. В голову словно впилась сотня раскаленных гвоздей: перед глазами мелькнуло искаженное лицо Джессики, взгляд Дина, за секунду до того, как Сэму в спину вонзился нож.
Это все твоя вина. Ты убил Джессику. Ты заставил Дина согрешить. Ты заставишь Дина умереть.
Пирамидоголовый не произнес ни звука, просто стоял, не двигаясь, как статуя – но Сэм чувствовал, что тот видит его, знает о нем все и скоро придет исполнить приговор. Когда боль стала невыносимой, а перед глазами заплясали белые круги, Пирамидоголовый сдвинулся с места, снова развернувшись, и скрылся в левом коридоре. Видимо, Сэм не занимал в его графике приоритетное место.
Только стирая с лица пот, Сэм заметил, что из носа течет кровь. А потом, в очередной раз застонав и содрогнувшись, пол провалился, сбрасывая его на второй этаж.

***
Как бы Сэм не пытался вспомнить, что помогло ему не сломать обе ноги – так неудачно он не падал уже давно – но кроме вспышки боли в щиколотке, к счастью, не окончившейся вывихом или переломом, ничего в памяти не возникало. Ему казалось, что город засасывает его, заманивает все глубже и глубже, чтобы раздавить и превратить в одно из тех существ, которые преследовали их в Шепардз Глене.
Фонарик мигнул, на секунду погрузив очередной коридор в темноту и заставив Сэма не на шутку испугаться, и снова загорелся. В круге света стояла девушка в форменном синем платье с белым воротничком – она походила на школьницу или будущую монашку, если Сэм не путал, и в монашки брали в таком юном возрасте.
Свет проходил сквозь нее, но Сэм и без этого чувствовал, что перед ним призрак, еще одно творение Сайлент Хилла. Но она вроде бы не собиралась нападать, просто стояла на месте, ожидая реакции.
- Привет, - чувствуя себя идиотом, начал Сэм, оглядываясь. Коридор выглядел безопасным и безлюдным, и это радовало. Не хватало еще, чтобы какая-нибудь мерзость подкралась со спины. – Кто ты?
Не все призраки говорили, так что Сэм и не ожидал ответа. Девушка прижала палец к губам и поманила его за собой – интересно, что сделал бы Дин? Стал бы он слушаться призраков?
Но один раз сработало, почему бы ни попробовать в другой: Сэм пошел за ней, напряженно вслушиваясь и пытаясь понять, что происходит на этаже: он помнил, что дверь оказалась заваленной, так что или помещения кишели монстрами, или, наоборот, никто не смог сюда проникнуть. Призрак решительно свернул вправо, и Сэм, последовав ее примеру, тут же остановился, как вкопанный.
Он видел, что девушка спокойно прошла через третью дверь слева, но его напугало не это. Коридор впереди перегородили массивной решеткой, как в тюрьме, а за ней стоял пирамидоголовый. Хотя он не шевелился, Сэм понимал, что нужная ему дверь слишком близко, так что монстр может схватить его или ударить ножом. Но призрак…
Ловушка или неожиданная помощь? Сэм медленно шагнул вперед, готовясь в любую минуту отпрыгнуть назад или увернуться, чувствуя нарастающую вонь, исходящую от палача. Они думали, что Шепардз Глен захвачен какой-то сектой, наверное, палачи имели к ней отношение.
Не сводя взгляда с пирамидоголового, Сэм нащупал ручку двери – совершенно ледяную – и повернул ее, ожидая, что дверь не поддастся. Квартира оказалась открыта, так что, попятившись, Сэм, наконец, попал внутрь. За время охоты они видели и демонов, и призраков, и еще сотни разных мифических существ, при одном упоминании которых психиатры засадили бы их с Дином в комнату с мягкими стенами на всю жизнь. Но эта тварь… Словно Сэм столкнулся с тем, кто действительно имеет право судить, кто знает обо всех грешках и грехах.
На всякий случай, приперев дверь тумбочкой и парой стульев, Сэм развернулся, ища призрак, и вздрогнул: напротив входа в кресле сидел человек. Он выглядел бы спящим, если его лицо не являло бы собой кровавое месиво. Судя по всему, чудом выживший устроил в помещении библиотеку – из мебели здесь остался старый, массивный письменный стол, покрытый разнообразнейшими бумажками, книгами и тетрадями. А потом что-то нашло его и убило.
Стараясь не глядеть в сторону трупа – ростом, да и одеждой тот напомнил Сэму его самого – Сэм сел за стол, надеясь найти хотя бы какую-то информацию о происходящем. Он не знал, куда мог отправиться Дин, но надеялся найти его после уничтожения источника проблем в городе.
Сладковатый запах гниющей плоти едва не вызвал рвоту, так что Сэму пришлось уткнуться носом в манжеты куртки, перебивая вонь запахом тела. Некоторые листы бумаги испачкали брызги крови и грязь: оставалось только догадываться, где погибший, которого Сэм решил называть Архивариусом, нашел их.
Сверху лежала фотография таблички с какого-то памятника:
«Раньше на этом месте находилось болото. Его воды обагрились кровью с орудий палачей. Неудивительно, что многие видят здесь призраков».
Она скорее действовала на нервы, чем проясняла что-то, поэтому Сэм отложил ее на предварительно расчищенный край стола и продолжил искать ключ к разгадке. Следующей в руки попалась газетная статья:
«Сегодня полиция объявила, что Уолтер Салливан, арестованный 18 числа этого месяца за убийство Билли Локана и его сестры Мириам, совершил самоубийство в своей камере.
Салливан использовал столовую ложку, которую вонзил себе в шею. Когда охранники нашли его, Салливан уже не дышал, ложка на два дюйма вошла ему в горло. Одноклассник Салливана рассказал: "Уолтер не походил на парня, способного убить детей. Но я помню, перед тем как его арестовали, он мямлил какие-то странные вещи. Говорил: "Он пытается убить меня, он пытается наказать меня. Монстр... Пирамида. Это сделал не я". Затем одноклассник добавил. "Я думаю, Уолтер сошел с ума».
Похоже, палачи появлялись в Сайлент Хилле и до того, как зло активизировалось. Во всяком случае, газеты работали, когда Пирамида приходил к этому Салливану. Сэм окинул взглядом гору документов и понял, что если он не начнет сортировать бумаги, то до конца года будет сидеть за письменным столом и читать местную прессу.
- Извини, парень, - Сэм принялся рыться в стопках, пытаясь отыскать что-то связанное с Шепардз Гленом. Наконец, он заметил знакомую фамилию и вытащил на свет старый договор с витиеватыми росчерками подписей.
«Мы, семья Шепард, чтобы обеспечить защиту и процветание города, заключаем Священный договор с нашим Богом и обязуемся добровольно предать плоть от плоти в руки Бога через утопление».
«Мы, семья Холлоуэй, чтобы обеспечить защиту и процветание города, заключаем Священный договор с нашим Богом и обязуемся добровольно предать плоть от плоти в руки Бога через повешение».
«Мы, семья Бартлетт, чтобы обеспечить защиту и процветание города, заключаем Священный договор с нашим Богом и обязуемся добровольно предать плоть от плоти в руки Бога через погребение заживо».
«Мы, семья Фитч, чтобы обеспечить защиту и процветание города, заключаем Священный договор с нашим Богом и обязуемся добровольно предать плоть от плоти в руки Бога ударом ножа».
Дин, как всегда, оказался прав, и городом действительно управляли члены секты, вот только корень всех зол находился по соседству. Интересно, о каком боге шла речь? Половицы за спиной Сэма заскрипели, и он дернулся, оборачиваясь: сзади никого не оказалось, но его внимание привлекла закопченная картина на стене. Чуть ниже значилось название: «Бог в окружении людей», а сама картина изображала прекрасную девушку с длинными волосами в ярко-красном одеянии, окруженную коленопреклоненными монахами.
Навязчивое вождение за руку начинало раздражать, ведь Сэму всегда казалось, что он-то умеет находить причинно-следственные связи и зацепки в самом запутанном деле. Он вернулся к столу, пытаясь отыскать самые старые документы, но почти сразу же остановился, обнаружив выцветшую фотографию: на ней грустно улыбалась его исчезнувшая провожатая, которую, судя по подписи, звали Алесса Гиллеспи.
И раз она так настойчиво обращала на себя внимание, значит, стоило ее выслушать.

***
Поясницу прошило болью, и Сэм со вздохом разогнулся: ему казалось, что прошло несколько суток. Архивариус оставался его единственным соседом, кроме невероятной вони отличаясь скромностью, молчаливостью и тактичностью. Сэм поработал на славу – наверное, прочесал каждый дом в городе, каждое общественное здание, закоулок, карманы погибших, но собрал бумажки в одну кучу.
Теперь он понимал, что происходило в Сайлент Хилле, и почему город стал пристанищем демонов и монстров, но его больше всего беспокоило местонахождение Дина. Если игра Алессы против нового Бога удалась, то Дин находился в городе и искал источник, а вот если нет…
Куда его могло закинуть? По здравому размышлению версия о том, что Дин пошел исследовать Сайлент Хилл, оставив лежащего без сознания брата, не выдерживала никакой критики. С ними происходило множество разных вещей, даже то… перед Стенфордом…
И после этого Дин приехал к нему, ни разу не упрекнул, не показал, что помнит. Может, отец и вырастил из них отличных солдат, но не забыл внушить главное – на гербе их маленькой армии были выбиты семейные ценности. Прямо как в Шепардз Глене.
Он переписал местонахождение госпиталя святой Алхемиллы, в который упрятали Алессу, сунул в карман фотографию и старую карту, найденную в одном из дневников, а потом подошел к двери. В коридоре царила пугающая тишина, но образ самого себя, проткнутого насквозь огромным тесаком через решетку, наводил на мысли о поиске обходного пути.
Это же многоквартирный дом, а не комната для ночевки, так почему в пристанище Архивариуса не было ни одной двери: ни в кухню, ни в ванную комнату. В старых детективах герои обычно простукивали стены, так что Сэм последовал их примеру, но ничего необычного он не обнаружил. Со странным смущением он подошел к картине – девушка смотрела нежно, но пристально – рама не двигалась, будто являлась частью стены, и убрать ее не получалось.
Швейцарский нож исчез где-то между канализацией Шепардз Глена и Вудсайдским многоквартирным домом, а удар кулаком в холст мог привести к непредсказуемым последствием. Сэм оглянулся, надеясь, что в собранных бумагах завалялся нож или хотя бы линейка, но ничего похожего не обнаружилось. Зато в нагрудном кармане Архивариуса виднелись ножницы.
Идея подойти к трупу, да еще и вдобавок пугающе похожему на него, пугала ничуть не меньше, чем нож палача. Сэм старался даже не смотреть на него во время работы, но теперь, в лучших традициях какой-нибудь заумной терапии или популярного телешоу, пришлось взглянуть в лицо собственному страху.
А что, если бы он действительно умер? Ни разу в своей жизни Сэм не задумывался о самоубийстве: не продумывал способ, не представлял, что будет с его родными когда они узнают о его уходе. Но ему пришлось умереть, хоть он и не помнил, что чувствовал в посмертии. Вышло, как и предсказывал Эпикур – Сэм посещал занятия доктора философии Брауна, сухонького старичка, по возрасту годившемуся ему даже не в деды, а в прапрадеды – смерть пришла, а Сэма Винчестера уже не существовало. Или?
Сэм вытащил ножницы, почему-то уверившись в том, что видит перед собой собственный труп – действительно, кто еще в этом сраном городе мог так скрупулезно собрать и систематизировать все улики?
Ножницы вошли в грудь Богу, распоров холст до самого низа – как Сэм и предполагал, за картиной пряталась обшарпанная металлическая дверь с надписью «Черный выход». В последний раз кинув взгляд на распростертого в кресле Архивариуса, Сэм толкнул дверь и вышел в еще один темный коридор. Ему показалось, что откуда-то доносится едва слышный шепот, не то повторяющий слова молитвы, не то зовущий его, но, насколько Сэм видел в свете фонарика, в коридоре он стоял в одиночестве.
Еще одна дверь в конце, более массивная, чем предыдущая, открылась с душераздирающим скрипом, сначала туго, а потом внезапно легко поддавшись – Сэм вылетел на лестничный пролет, едва не рухнув на пол. Пока он пытался понять, что происходит, дверь снова захлопнулась.
Ступеньки, ведущие на улицу, оказались затоплены, и даже если предполагать, что до первого этажа всего ничего, Сэм предпочел бы надеть акваланг. Но хуже всего, что на достаточно большой площадке – видимо, лестницу на третий этаж замуровали еще до монстров – стоял пирамидоголовый. У него в руках корчилось какое-то странное создание, больше всего похожее на кокон человека – его руки и голова, если они вообще существовали – находились где-то под кожей, так что сверху туловища пульсировал огромный нарост, а внизу находились вполне человеческие ноги. Оно извивалось и стонало, и звуки эти многократно умножались, отражаясь от стен. И Пирамида что-то делал с этим монстром… Что-то похожее на…
Едва сдержав рвотный рефлекс, Сэм отступил назад и дернул ручку двери, надеясь вернуться в коридор до того, как палач его обнаружит. Ни удар огромным тесаком, ни… странное действо Сэма не привлекало. Но дверь даже не шелохнулась.
Пирамида выпустил жертву, мешком осевшую на бетон, и двинулся вперед, все так же тяжело впечатывая в пол шаги, как и в прошлый раз. Только его медлительность могла помочь Сэму выжить или хотя бы отсрочить смерть.
У него оставалось в запасе секунд двадцать, так что первый выстрел Сэм сделал от двери – пуля срикошетила от конструкции на голове палача, уйдя в воду. Не сводя глаз с монстра, Сэм двинулся вдоль стены к противоположному углу, подальше от ступеней. Пирамида замахивался своим чудовищным тесаком чрезвычайно медленно, но сила, с которой нож раз за разом врезался в бетон компенсировала скорость. Долго удирать от палача получилось бы разве у Брюса Ли или Чака Норриса, но Сэм почему-то не чувствовал себя ни первым, ни вторым.
Джессика… Дин…
Точно. Дин – тот всегда нашелся бы что сказать или съязвить. Сэм всегда чувствовал себя лучше, когда Дин шутил, подкалывал его, даже во время битвы с нечистью.
Нож едва не лишил Сэма ступни, и если бы он не отпрыгнул, то сражение окончилось бы слишком быстро. Дин говорил, что он не мог предотвратить то, что случилось с Джессикой, сколько же раз его чувством вины будут пользоваться всякие монстры?
- Я не виноват, ты слышишь, урод! Джессику убил демон… Слышишь?
Пирамида надвигался, как чертов робот. Да зачем вообще он начал разговаривать с кем-то, чья голова болталась в металлической конструкции. Лезвие заскрежетало по щебню, случайно попавшему в бетон, и Сэму даже показалось, что оно вышибло искры.
- И Дин… Мы знали, что делали, знали!
Впервые Сэм сначала сказал, а потом услышал. Ощущение свободы захлестнуло его с такой силой, что он на миг забыл о палаче, о ноже, о Сайлент Хилле, и позволил загнать себя в угол.
Острие воткнулось в стену выше плеча и заскрежетало вниз: от неожиданности Сэм зажмурился. Несправедливость всего происходящего оборвалась диким воем сирены: сквозь ткань Сэм чувствовал холод и тяжесть металла. Пирамида развернулся, тяжело вернув нож на пол, и направился к ступенькам. Вода отступала с каждым его шагом, внизу опять грохотали машины, что-то хлопало и скрежетало.
Сэм сполз по стене вниз и схватился за разламывающуюся голову, будто мог, как целитель, прекратить боль. Едва только внизу хлопнула дверь, как все сразу же прошло – Сэм с трудом поднялся на ноги, вытер влажные ладони о джинсы, и пошел к лестнице.
Кажется, ирония судьбы – это девиз, который забыли упомянуть в путеводителе по Сайлент Хиллу. На улице царила та же непроглядная тьма, как и в мотеле, и надежда Сэма беспрепятственно добраться до больницы не оправдалась.

***
Происходящее в городе началось не просто так: после изучения всех материалов, связанных с Алессой, Сэм мог точно сказать, что все окружающее сплеталось из видений, кошмаров и созданий нового Бога, мечущегося в больнице и источающего боль и гнев.
Город напоминал техногенный ад: тротуары, вымощенные ржавыми решетками, то и дело обрывающиеся черными бездонными пропастями. Сэм думал, что сможет быстро добежать до больницы, но в темноте он грохнулся бы с края и исчез в провале быстрее, чем успел бы сосчитать до трех. Интересно, у бездны есть дно?
Пару раз Сэму казалось, что в лучах света мелькали тени странных существ, а вдалеке звучал скрежет ножа, но он не встретил ни одного монстра и относительно спокойно добрался до больницы. Неужели он отвадил тварей одним признанием? Наверное, не знай Сэм истории Сайлент Хилла, то поверил бы в свершившееся чудо.
Решетки жутко громыхали под ногами, а в воздухе пахло дымом, будто какие-то из хрипящих на фоне механизмов, перегорели от постоянной работы. Еще сильнее нервировало ощущение постоянного взгляда в затылок – ни на минуту не получалось забыть, что город принадлежал новому Богу, до рождения которого оставалось всего ничего.
Штаты, медленно превращающиеся в Сайлент Хилл, монстры, выползающие из тумана в маленьких городах и огромных мегаполисах. Палачи, делающие каждую реку кровавой. Настоящий апокалипсис приближался, и Сэм чувствовал себя ответственным за происходящее.
Единственное, чего ему хотелось – найти Дина, рассказать ему все и вместе уничтожить личинку зарождающейся тьмы.
Свернув с дороги, Сэм пошел влево по узкой полосе из решеток, ведущей к тяжелым деревянным двойным дверям, над которыми угадывалось название «Алхемилла». Здесь все и началось…
Госпитали всегда напоминали Сэму о долгих, неловких минутах во время осмотра: пару раз органы опеки интересовались ими, и только появление отца и обаяние Дина спасало от помещения в приют. Дина вообще редко пускали в кабинет вместе с Сэмом в основном из-за возраста, поэтому рано или поздно Сэм оставался один на один с садистами в белых халатах. Он ничего не мог с собой поделать: детская обида и страх пересиливали взрослые рациональные аргументы.
Приемный покой походил на иллюстрации к фильму ужасов. Покрытые ржавыми потеками стены расчерчивали длинные изогнутые царапины, похожие на следы ногтей. Пол тоже выстилали решетки, как и на улице, и Сэм понадеялся, что здесь поменьше обрывов и пропастей.
Дизайнером помещения явно наняли любителя железа и пыточных камер: с потолка свисали толстые цепи, у самых дверей стояла ржавая каталка, застеленная грязной простыней. Сэма почему-то охватила уверенность, что Дин где-то рядом, и стоит позвать…
- Дин! – крик отразился от темных стен и будто погас, исчезнув в искаженном болью и страданием мире. Но ответа не последовало, хотя Сэму показалось, что он чувствует запах одеколона, которым Дин пользовался по утрам.
Когда Сэм покинул мотель, в котором они остановились в последний раз, чувство свободы захлестнуло его с головой: пьянящее, обещающее, что в его-то жизни все сложится, как он захочет. А потом пришло одиночество: не жуткая потребность общения, его Сэм утолял, находя все новых и новых знакомых, словно проверяя, может ли влиться в мир «нормальных», а отсутствие поддержки, человека, что прикрывает тебе спину, примет тебя любым. Наверное, психоаналитики назвали бы подобные желания стремлением вновь обрести мать. Но Сэм знал, что он нуждался только в Дине, они сплавились вместе, как долбанные сиамские близнецы, и лишь эта близость приносила облегчение. Как он вообще жил без Дина в Стэнфорде?
Отношения с Джессикой напоминали ему тихую гавань – она принимала, любила его, но Сэм понимал, что требовать от нее прикрывать спину стал бы разве что клинический идиот. И постоянное напряжение вылилось в ту самую драку на кухне, когда Сэм принял Дина за грабителя: Джон, наверное, одобрил бы постоянную бдительность, а Сэм чувствовал, как сходит с ума от страха.
Все снова стало на свои места с Дином – это он хранил нож под подушкой, реагировал на опасность, и если бы не кошмары, Сэм спал бы, как младенец.
Фонарик выхватил из тьмы ресепшен, на котором лежали обрывки бумаги, залитые грязной водой. Интересно, стоило перемахнуть через стойку и поискать записи об Алессе в кабинете дежурного врача? Взглянув на жалкие остатки журнала регистрации - буквы в нем давно превратились в грязные пятна - Сэм решил, что, пожалуй, не стоит экспериментировать, да и вряд ли в такой обстановочке сохранились записи персонала. Он свернул за угол, едва не запнувшись о тележку медсестры с отрезанными пальцами. Пол впереди загрохотал, и мелькнула чья-то тень – такое впечатление, что в больнице остался кто-то живой, скрючившийся сейчас в углу от ужаса.
- Эй, - Сэм поднял руки, показывая, что не опасен. – Вы в порядке? Я Сэм…
Выжившая, одетая в форму медсестры, рванулась к нему, и еще до того, как стал виден жуткий нарост на ее спине, Сэм понял, что ошибся. Больница продемонстрировала ему нового монстра, и почему-то в памяти болезненно отозвалась Джессика на костюмированной вечеринке.
Лицо одержимой скрывали волосы, а в пальцах она сжимала скальпель – Сэм перехватил ее кисть, тогда как она трясла его, пытаясь вырваться. Как он освободился, Сэм не помнил, но вместе с предсмертным треском его любимой куртки раздался скрип приоткрывшейся двери смотровой, куда Сэм и рванулся. За дверью бесновалась медсестра, а в горле, как безумное, колотилось сердце.
Смотровая не сильно исказилась от видений Алессы, но Сэм чувствовал, что ненадолго – он вошел в следующее помещение, где, видимо, хранились препараты. Узкое пространство между огромными, выше человеческого роста, шкафами вело к новой двери.
Снова оказавшись в коридоре, Сэм подергал двойные двери, которые заметил еще во время нападения медсестры, но те не поддались. Значит, путь через смотровую и склад оказался единственным возможным.
Пробуя то одну, то другую дверь, Сэм медленно оглядывал надписи, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку. Но натыкался только на сло<

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒