Часть третья 2 страница

От ужаса у меня волосы встали дыбом, однако на молодого Клан-Финтана ее воркование не произвело такого же эффекта.

— Да, миледи. Так говорят пророки,— горделиво и радостно отозвался он.

Я вспомнила, как настороженно и отстраненно держался Клан-Финтан во время нашей первой с ним встречи. Мне захотелось выпрыгнуть на сцену и отгородить его собственными руками от злодейства, задуманного Рианнон. Но Эпона подняла полупрозрачную руку, и я подавила свой порыв.

«Смотри, Возлюбленная».

Рианнон поднялась и вальяжно спустилась со ступеней, ведущих к трону. Затем она медленно обошла вокруг юного кентавра, который стоял почти неподвижно, с любопытством наблюдая за ней.

— Пожалуй, ты подходишь.

Ее голос звучал соблазнительно. Она подошла совсем близко к нему и провела рукой от его плеча к поясу, где человек сливался с лошадью, потом продолжила свою ласку, медленно и чувственно обходя вокруг тела.

Я разглядела, что кентавр в ответ затрепетал.

— Полагаю, миледи, вместе нам будет очень хорошо.— В его голосе появилась чувственная хрипотца.— Я тоже рад, что судьба велела нам породниться.

Рианнон язвительно расхохоталась:

— Я вовсе не имела в виду свадьбу, дурачок. Я говорила о развлечении.

Не успел Клан-Финтан ответить, как она расстегнула брошь, на которой держался весь ее наряд из прозрачной ткани. Рианнон дернула плечом, повторив то самое движение, которое я исполнила когда-то для того же самого кентавра, и осталась стоять перед ним обнаженной.

Клан-Финтан взволнованно дышал, голос его дрожал.

— Я пока не верховный шаман и не могу поменять свой облик на человеческий с помощь ритуала превращения, миледи.

Снова прозвучал насмешливый ядовитый смех.

— Я знала многих мужчин, но с кентавром не делала этого ни разу. Если бы ты мог превратиться в человека, то был бы для меня не интересен.

Я увидела, как юный Клан-Финтан недоуменно нахмурился, когда Рианнон шагнула в его объятия, извиваясь всем телом в ритме, слышимом ей одной.

Я закрыла глаза.

— Хватит! Не хочу больше этого видеть! — Во мне бушевали злость, ревность и боль от предательства.

«Смотри, Возлюбленная,— повторила Богиня,— Тебе осталось увидеть последний эпизод».

Я медленно открыла глаза. Сцена снова поменялась. Я не сразу узнала спальню Рианнон. Комнату освещали сотни канделябров. Вместо огромной кровати там стоял высокий помост на треногах, устланный камышовой циновкой. На нем лежала Рианнон. Она была нагой, и я сразу обратила внимание на слегка округлившийся живот.

— Она беременна?

В моей голове начался полный сумбур. Я пригляделась к ней повнимательнее. Она стала не намного старше, чем была в предыдущем эпизоде.

«Моя Избранная может зачать только в том случае, если соединяется с верховным шаманом, которого я ей подбираю».

Я вспомнила слова Богини, которые тихо прозвучали у меня в голове. Если Рианнон беременна, значит, это ребенок Клан-Финтана.

Но юному Клан-Финтану еще только предстояло стать верховным шаманом. По его собственному признанию, он не сумел бы принять человеческий облик, исполнив ритуал превращения.

Внутри у меня все сжалось. Округлый живот говорил сам за себя.

— Выпей, моя Богиня,— Гипнотический голос заставил меня сморгнуть слезы и вновь обратить взгляд на происходящее.

В комнате появился Брес. Он выглядел гораздо моложе, чем тот человек, которого я недавно видела, но я не ошиблась. Это был именно Брес. Я с удивлением отметила, что в то время его тощее тело обладало некой скульптурной красотой, и легко представила его в качестве модели для Келвина Кляйна на тех черно-белых фотографиях, где изображены полуголые люди на пляже.

Наверное, возраст не пошел ему на пользу. Какая трагедия. В руках он держал кубок с густой красной жидкостью, который и поднес к губам Рианнон. Она с жадностью выпила. Я заметила некую остекленелость в ее взгляде, говорившую о том, что дамочка успела принять немало, и подумала, что так можно навредить ребенку.

Рианнон запрокинула голову. Брес отошел к другому краю помоста, поставил пустой кубок на маленький столик, стоявший рядом, после чего взял длинный и тонкий предмет зловещего вида, напоминавший вязальный крючок, только длиннее и с тонким шипом на конце. Он повернулся к помосту. Нош Рианнон находились на уровне его груди.

— Теперь придвинься ко мне, моя Богиня.

Не говоря ни слова, Рианнон сползла вниз, согнула колени и раздвинула их. Со стороны все это выглядело так, будто она готовилась к гинекологическому тесту.

В руках у Бреса появились кожаные шнурки, которых я не видела раньше. Он обмотал ими лодыжки Рианнон и привязал их к столу. Я увидела, что женщина так крепко вцепилась в края циновки, что у нее побелели костяшки пальцев.

Секунду Брес рассматривал выставленное перед ним тело неестественно яркими глазами, затем одной рукой раздвинул ее половые губы, а второй ввел зловещий инструмент глубоко в вагину.

Тело Рианнон напряглось и задергалось. В ту же секунду свечи начали дико мигать, словно мстительная Богиня только что дунула на них в знак предостережения.

— Нет! — выкрикнула Рианнон с пеной у побелевшего рта,— Я не позволю пользоваться собою! Я сама принимаю решения! Сама!

Когда тирада закончилась, Брес всадил инструмент еще глубже, быстро провернул его в извивающемся теле и вьггащил. Вместе с ним брызнула струя прозрачной жидкости, окрашенной кровью. Брес быстро вытер руки о свою толстую робу и перешел к изголовью.

— Теперь ты избавишься от бремени,— сказал он, нежно утерев слезы и пот с ее лица. Она спрятала голову у него под локтем,— Маковый отвар уменьшит боль. Скоро все закончится.

Сцена покрылась рябью и растворилась в ночном небе.

По моим призрачным щекам в три ручья текли слезы.

— Но ты же говорила, что она может зачать только от верховного шамана. В то время Клан-Финтан еще не был таковым и не мог изменить свой облик на человеческий.

«Верховных шаманов не назначают, Возлюбленная, ими рождаются. Клан-Финтан стал верховным шаманом в ту секунду, когда сделал свой первый вдох».

— Она убила ребенка,— сказала я, не в силах поверить в такое злодейство.

«Когда Рианнон замыслила погубить его, в ней умерла способность чувствовать сострадание и милосердие к другим людям. Ее поглотила жестокость, она потакала всем своим прихотям, так что я была вынуждена разорвать связь между нами. Вскоре чувство вины уничтожило все то хорошее, что в ней еще оставалось. Место добродетели заняло истинное зло.

— Выходит, она вовсе не твоя Избранная.— Меня по-прежнему трясло.

«Я лишила ее своей благосклонности и позволила вам поменяться местами, моя Возлюбленная».

— Тогда почему ты не помешала мне снова оказаться в Оклахоме? Почему я до сих пор не в Партолоне, где должна быть?

«Рианнон нужно остановить. Я не могу разрешить ей распространить зло Нуады в твоем прежнем мире».

Ночное небо вновь покрылось рябью, затем раскололось, открыв ледяную черноту временного портала.

— Пожалуйста, скажи, как избавиться от Нуады и остановить Рианнон — Я запаниковала, когда моя душа начала перемещаться к туннелю.

«Настанет время, и ты сама это узнаешь, Возлюбленная. Помни, что Рианнон живет одной лишь ненавистью, которую сама и создала. Поэтому ненавистью ее не победить».

— Я не понимаю, Эпона! Что это значит? — пронзительно закричала я.

«Подумай о том, свидетелем чего ты сегодня была. Знание дает мудрость и силу».

Мое призрачное тело унеслось в темный туннель. На этот раз я плотно зажмурилась и держала свой страх в узде.

«Скоро это закончится. Скоро это закончится. Скоро это закончится»,— мысленно повторяла я свою мантру.

Тут меня вынесло из туннеля. Я оказалась в заснеженном небе, над хижиной Клинта, открыла глаза, неторопливо спустилась сквозь потолок и зависла над кроватью. Мое тело по-прежнему лежало, свернувшись на боку. Сверху казатось, что я мирно сплю. Рядом со мной лежал Клинт, так и не сняв джинсы и футболку. Он расположился поверх одеял и укрылся лоскутным покрывалом, поэтому наши тела не соприкасались. Глаза его были закрыты. Фриман глубоко дышал. Мое сердце так и подпрыгнуло.

«Позволь себе любить его сегодня, Возлюбленная»,— снова зазвучал в голове голос Богини.

— Но я замужем за Клан-Финтаном,— как последняя дура сказала я.

«Это двойник твоего супруга, Возлюбленная. Он тоже был рожден, чтобы любить тебя».

— Но...

«Ты нужна ему, моя Избранная»,— пронеслись в моей голове последние слова Богини.

Я проснулась. Огонь прогорел, в камине тлели угольки. Глядя на них, я задумалась над словами Эпоны, почти сразу приняла решение, перевернулась на другой бок и взглянула на Клинта.

Тот мгновенно открыл глаза, всполошился и попытался сесть.

— Что?..

— Ш-ш,— дотронулась я до его руки.— Все хорошо.

Он снова опустился на кровать и потер ладонями глаза. Все так делают, когда просыпаются.

— Очередное путешествие во сне?

— Вроде того, но теперь я побывала в прошлом.

— Это как? — удивился он, окончательно проснувшись, и повернулся ко мне лицом.

Я заметила его недоумение и улыбнулась:

— Все это очень странно, правда?

Клинт улыбнулся и постучал по кончику моего носа, чем напомнил мне Клан-Финтана.

— Да, к такому привыкнешь не сразу, но, думаю, мы справимся. Что ты видела на этот раз?

— Богиня продемонстрировала мне прошлое Рианнон. Скорее всего, Эпона поступила так не для того, чтобы оправдать поведение этой дамочки. Богиня хотела, чтобы я лучше поняла своего двойника.

— Ну и как, получилось?

— Да,— задумчиво ответила я.— Мне ее жаль.

— В самом деле? — удивился Клинт, округлив глаза.

Я кивнула.

— Это могла быть и я. Будь у меня другое воспитание, я стала бы точно такой, как она,— невесело рассмеялась я,— Знаешь, это даже немного пугает.

Он убрал у меня с лица завитушку:

— Однако ты не стала такой, как она.

— Да, но не суди ее чересчур строго, Клинт. Она гораздо больше похожа на меня, чем мы с тобою думали. Ты должен учесть, что когда-то она была ребенком, перепуганным подростком, не готовым справиться с тем, что с ней случилось.

Он фыркнул, совсем как Клан-Финтан.

Я нежно тронула его щеку, заросшую однодневной щетиной, и какая-то сила заставила меня произнести:

— Пообещай, что не забудешь пожалеть ее.

Он долго смотрел мне в глаза, потом тихо сказал:

— Обещаю.

Не думая о том, что делаю, я наклонилась и легко поцеловала его в губы:

— Спасибо.

— Пожалуйста,— пробасил он и внезапно замер.

Я не стала отстраняться. Наши лица находились очень близко.

Тогда я снова наклонилась и поцеловала его, но на этот раз по-настоящему. Он разомкнул губы и позволил мне исследовать его рот в полное мое удовольствие.

— Мне нравится, что ты такой вкусный,— прошептала я у самых его губ.

— Шаннон, девочка моя...— простонал он, когда я откинула все одеяла, перекатилась на него и как следует прижалась.

Наши ноги переплелись. Мне понравилось ощущать грубую ткань его джинсов. Мои руки скользнули под его футболку. Я наклонилась, чтобы снова поцеловать его. Пальцы нащупали длинный шрам, почти через всю спину. Я сознательно собрала всю свою энергию и пропустила ее через кончики пальцев, чтобы унять его боль. Поток тепла воспринимался мною как эротическое покалывание.

В ответ Клинт обнял меня трясущимися руками и тихо застонал у моих губ.

— Тебе хорошо? — прошептала я.

— Богиня!..— срывающимся голосом прохрипел он,— Если бы ты только знала, как хорошо.

Я стянула с него футболку. Мои губы и язык блуждали по его груди, спускались к мускулистому животу. Пальцы, налитые огненным жаром, скользили по коже и замирали в тех местах, где я ощущала боль.

Наконец мои зубы потянули за пуговицу на поясе его джинсов. Я взглянула ему в глаза, замутненные страстью, и сказала, дразнясь:

— Мне кажется, на тебе слишком много надето.

— Я живу, чтобы подчиняться тебе,— улыбнулся он и быстро сбросил с себя остальную одежду.

— Так ты один из моих верных вассалов? — засмеялась я и уютно прижалась к его обнаженному телу.

— Жертвенность — мое второе имя,— пробормотал он, склоняясь к моим губам.

Я ответила на его поцелуй, такой долгий, что у меня закружилась голова, поэтому мне пришлось откинуться на подушки. Вид у Клинта был недоуменный.

— Пожалуйста, позволь мне сегодня любить тебя,— просто сказала я.

— Моя милая девочка!..— Он обхватил мое лицо ладонями,— Разве ты не знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать?

Я сглотнула слезы и вместо ответа припала губами к его телу.

Он глубоко и прерывисто дышал, когда привлек меня к себе. Вместо того чтобы поцеловать его, я приподнялась, медленно стянула через голову фуфайку, затем трусики и села на него верхом. Клинт посмотрел на меня горящими глазами и нежно взял в свои ладони мои отяжелевшие груди.

— Они сейчас очень чувствительные,— прошептала я.

Он осторожно поцеловал набухшие соски.

— Я никогда не причиню тебе боли.

— Знаю, Клинт, знаю.

Я притянула его к себе, обняла широкие атечи и начала раскачиваться в древнем ритме. Клинт подстроился под меня, чутко улавливая каждое движение. По мере того как мы ускоряли темп, я заметила, как начала сиять его аура. Через секунду сделалась видимой и моя, серебристая. А когда мы приблизились к высшей точке наслаждения, они слились и расширились, усилив мою чувственность почти до болевого предела.

Клинт открыл глаза и впился в меня взглядом. Его руки лежали на моих бедрах и крепко меня удерживали. В следующую секунду ночь взорвалась внутри и вокруг нас.

Потом я то засыпала, то просыпалась в надежном кольце его рук.

— Со мной такого раньше ни разу не случалось,— Голос Клинта срывался от чувств.

Я сразу поняла, что он глаз не сомкнул, задрала подбородок и посмотрела ему в глаза.

То, что ты делала своими пальцами!..— продолжил он,— Боль не просто отступила— Он удивленно покачалголовой.— Это было...— Кончиком пальца Клинт очертил мои губы,— Ни в одном мире не найдется слов, чтобы это описать.

— Знаешь, наши ауры слились,— Я запнулась, не испытывая особого желания задать этот вопрос, но понимала, что должна узнать ответ,— А с Рианнон так случалось?

— Нет,— ответил Клинт твердо, с металлом в голосе,— Ничего этого не случалось, когда я был с ней. Только с тобой, Шаннон. Только с тобой. То, что она ро мною вытворяла...— Он запнулся.— Эта особа удерживала меня какой-то противоестественной порочной силой, темной и злобной. Я ненавидел себя за то, что желал ее.

— Ш-ш,— прошептала я, прижимая палец к его губам.— Все закончилось. Та часть твоей жизни прошла.

Его глаза блестели от непролитых слез, когда он наклонился и крепко меня поцеловал.

Я почувствовала, что он снова возбудился, просунула руку между нашими телами и принялась ласкать его член.

Тут я нащупала легкий рубец вдоль всего органа и похолодела при мысли о том, что означал этот шрам. Не веря самой себе, я вспомнила сцену в чикагском парке, вновь увидела блеск наточенного лезвия и алые капли, усеявшие снег.

Я в ужасе открыла глаза и увидела, что Клинт сомкнул веки от удовольствия и покоя. Мягкая улыбка играла на его губах, когда из них вырвался стон.

«Исцели его, Возлюбленная»,— эхом прозвучал у меня в голове шепот Богини.

Я ласкала Клинта, внушала ему здоровье, исцеление и свет, способный изшать из него низменную страсть и тьму Рианнон, оставившие после себя шрамы. Исцеляя Клинта, я обрела радость и снова приняла его в себя, на этот раз с еще большей нежностью и пониманием. Я ничего от него не скрывала и чувствовала присутствие Эпоны, пока

мы занимались любовью. Она благословляла наш союз. Сквозь сомкнутые веки я наблюдала волшебное свечение наших аур, которые пульсировали, сливались друг с другом и наполняли маленькую хижину светом, красотой и теплом божественной любви.

Гораздо позже он зажал мое лицо между ладонями и просто сказал:

— Я люблю тебя.

Я закрыла глаза и опустила голову ему на плечо.

— Я тоже люблю тебя, Клинт.

Я знала, что говорю правду. Я любила обоих — Клан-Финтана и Клинта. Они были двумя частями одного целого. У меня разрывалось сердце при мысли о том, чтобы оставить Клинта. Точно так же оно болело от тоски по Клан-Финтану, когда я думала, что разлучилась с ним навеки.

«Помоги нам, Эпона!» — послала я безмолвную мольбу в ночь.

«Поспи, Возлюбленная»,— прозвучал в моей голове божественный голос.

Я утонула в усталости, но сквозь обрывки подступающего сна чувствовала, как рука Клинта проделывала то, что тысячу раз до него вытворяла ладонь Клан-Финтана. Она начинала от коленки, двигалась вверх по бедру до затылка, а потом снова вниз. Прежде чем окончательно забыться сном, я дала себе слово отныне не удивляться их похожести.

Просыпалась я медленно, почувствовала, что сильные Руки прижимали меня к горячему мужскому телу, в первые секунды растерялась, затем все вспомнила.

«Ой-ой-ой, Клинт!..»

Я была абсолютно уверена в том, что раскраснелась, но зов природы ждать не будет. Ему все равно, смущенаятам или нет. Поэтому я потихоньку выскользнула из его объятий, отыскала нашу с ним фуфайку, которая оказалась под кроватью, и на цыпочках пробежала по холодному утреннему полу, чтобы воспользоваться удобствами.

В ванной я взглянула в зеркало. Вид у меня был растрепанный, всклокоченный, но, если говорить откровенно, вполне удовлетворенный.

«Что, черт возьми, случилось ночью, помимо самого очевидного? Видимо, я затронула какую-то глубокую струну в душе Клинта, что-то такое, что буквально взывало ко мне, молило об исцелении. Что же касается слияния наших аур, то это вообще какое-то чудо. Но почему такое случилось с нами, а не с Рианнон или с Клан-Финтаном и мною?» — нашептывало мне сознание.

Сама Богиня направила меня к Клинту. Я испытала душевный трепет при мысли о том, что Эпона использовала меня в этом мире для исцеления человека.

Я покачала головой своему отражению.

«Я только что занималась любовью, причем несколько раз, с невероятно привлекательным мужчиной, в которого влюбилась в основном потому, что он оказался абсолютной копией моего мужа, застрявшего в другом мире или измерении. Но ведь я не божественная целительница. Я по-прежнему всего лишь я. Или нет? Не становлюсь ли я такой, как Рианнон, не тешу ли себя надеждой о собственном мнимом величии? Так, может быть, мне стоит повиниться, прямо сейчас пойти к Клинту и сказать ему, что вчера ночью я совершила ошибку? Как-никак я замужняя женщина. Нет. Это было бы чересчур по-женски, а я этого не выношу».

Мне всегда хотелось прикрикнуть на всех этих дурех из фильмов, телепередач, книг или на бестолковых подружек. Мол, ты приняла решение, так нечего теперь идти на попятную! Вот почему мне никогда не нравилась Гиневра короля Артура. Натворила дел, переспала с лучшим другом своего мужа, спровоцировала падение королевства. После у нее не хватило запала сделать счастливым хотя бы одного мужчину, поэтому она ушла в какой-то дурацкий монастырь, удрав таким образом от всех своих проблем, зато все остальные попали в переплет. В общем, мадам проявила полное безволие.

— Зато я, черт возьми, не безвольная,— сказала я своему растрепанному отражению.— Клинт нуждался во мне. То, что сломала Рианнон, я с позволения Эпоны исправила, поэтому не буду ни о чем сожалеть, как и загадывать на будущее.

По завершении туалета я быстро прошлепала обратно в кровать. Холод стоял собачий. Клинт лежал в целом ворохе одеял и покрывал, но с неприлично обнаженной мускулистой грудью. Так он смотрелся молодо и привлекательно.

«Что ж, я, может быть, и не такая опытная, как Рианнон, но точно знаю, как разбудить мужчину и заставить его улыбнуться. Раз уж я решила любить его, пока нахожусь в этом мире, то, так и быть, постараюсь на все сто».

— Боже, Шаннон. Ты сводишь меня с ума,— со страстью прошептал Клинт.

Я хотела поправить его, сказать, что в данную минуту занималась совсем другим делом, но мама когда-то учила меня, что нельзя разговаривать с полным ртом.

Гораздо позже я лениво растянулась на кровати. Клинт покусывал мне шею и заставил кое-что вспомнить.

— Я проголодалась. Буквально умираю с голоду.

— Ты по праву нагуляла аппетит сегодня утром, Шаннон, девочка моя.— Он чмокнул меня в лоб, спрыгнул с кровати и стал прямо на ходу натягивать джинсы и рубашку.— Я сооружу настоящий завтрак по-оклахомски, пока ты будешь принимать горячий душ.

Клинт не дал мне возможности ответить и решительно направился на кухню.

— Чуть не забыл.— Он остановился в дверях и оглянулся.— Рядом с телефоном я оставил бумажку. На ней записан номер больничной палаты, где лежит твой отец. Это на тот случай, если ты захочешь проверить, как у него дела.— Фриман исчез за дверью кухни.

Мне пришлось снова разыскивать нашу с ним фуфайку. Только представьте!

Я с удовольствием поболтала с отцом. Голос его окреп, видимо, он окончательно пришел в себя после наркоза. Мама Паркер должна была появиться с минуты на минуту. Отец сообщил, что докторша, скорее всего, отпустит его домой завтра, чему он был рад, так как чертовски устал от больничной еды и пользования уткой.

Пол на кухне был по-прежнему ледяным, когда я пробегала по нему. Клинт, не отрываясь от плиты, жарил что- то очень вкусное. По неписаному правилу завтрак по- оклахомски должен включать несколько жареных блюд, чтобы считаться настоящим.

Тем не менее он поинтересовался:

— Дозвонилась до отца?

— Ага, с ним все в порядке. Завтра возвращается домой вместе с мамой Паркер.

Он что-то пробормотал в ответ, но мне не терпелось поскорее встать под горячий душ.

Я как следует отмокла под обжигающими струями, вытерлась насухо и вновь оделась в те вещи, которые носила накануне. Должно быть, Клинт принес их, пока я ловила кайф в мире горячей воды. Затем я неторопливо воспользовалась сверхдорогой и более чем престижной косметикой Рианнон. Чутье подсказывало мне, что сегодня нужно выглядеть клёво. Неизвестно, конечно, как там все сложится, но думать об этом сейчас не хотелось.

Я вошла на кухню в облаке пара, с подсыхающей гривой рыжих колечек.

Клинт приветствовал меня сердечной улыбкой и сразу вручил полную тарелку еды.

— С добрым утром. Я рад, что ты голодная.

— С добрым утром, но, боже мой, для кого ты столько наготовил? Или ты решил, что я грузчик?

Я уставилась на огромную порцию яичницы-болтуньи. Чтобы сделать такое, яйца надо жарить вместе с зеленым перцем, грибами, луком, беконом и сыром. Еще там были по-домашнему жаренный картофель — ключевое слово здесь «жаренный»,— котлеты, тоже жареные, и печенье, политое настоящим сливочным маслом и медом.

— Будущая мама должна хорошо питаться,— Его лицо по-прежнему светилось чудесной улыбкой.

— Если я и дальше буду так наворачивать, то к тому времени, как стану мамой, увеличусь в размере в два раза,— проворчала я, но это вовсе не помешало мне отдать должное вкуснейшей жирной еде.

Когда я наконец решила передохнуть, то заметила, что Клинт не сводит с меня внимательного взгляда.

— Что?..— выпалила я и сделала большой глоток горячего чая.

— Не знаю, понимаешь ли ты, какое счастье доставила мне вчера ночью.— Он замолчал и улыбнулся совсем по-мальчишески,— Да и сегодня утром.

— Я...

Мне хотелось напомнить ему о том, какова в действительности наша ситуация. Я ведь по-прежнему собиралась вернуться в Партолону к Клан-Финтану, но не смогла произнести ни слова. Я не знала, что с ним будет после моего ухода. Даже думать об этом не хотела. Но у меня не было ни малейших сомнений в том, что я должна приносить ему счастье, пока мы вместе.

— Я рада,— прошептала я.

Он потянулся через стол, взял мою руку, поднес к губам, при этом повернул ее так, чтобы поцеловать то место, где бился пульс. В его глазах промелькнула боль от сознания реальности, потом я притянула его к себе и поцеловала в чувственные губы.

«Он знает»,— прозвучало у меня в голове.

Тут мне вдруг захотелось защитить его, заорать во все горло: «Тогда помоги ему, Эпона! Заставь его разлюбить меня!» Но я знала, что этого быть не может. Во мне все сильнее укреплялось желание того, чтобы он не менялся. Мне нужна была его любовь.

Вероятно, в какой-то степени я была такой же эгоистичной, как Рианнон.

— Твоя очередь! — прощебетала я, с трудом отвлекаясь от мрачных мыслей.

Прежде чем Клинт возразил, я подтолкнула его к ванной.

— Я ничего не буду расставлять по шкафам. Просто помою, вытру и оставлю горкой. Не беспокойся,— Я еще раз его подтолкнула,— Тебе придется много чего разгребать после меня.

Он усмехнулся и исчез за дверью.

При обычных обстоятельствах я не очень-то люблю мыть посуду. Скажу прямо, круглосуточное обслуживание — одно из тех преимуществ, которые сопровождают жизнь Возлюбленной Богини в Партолоне. Но этим утром я с удовольствием занялась простым земным делом. Мне нравилось тереть тарелки и погружать их в мыльную воду.

Клинт, должно быть, тоже принадлежал к секте противников посудомоечных машин. Однако не думаю, что эта организация могла бы похвастаться многочисленностью. У нее вряд ли были другие приверженцы, не считая фримана и моих родителей.

Вопреки обещанию, я аккуратно расставила вытертые тарелки, сковородки, чашки и ложки. Потом нос заставил меня обнаружить помойное ведро, пристроенное под раковиной.

— Фу! Вонь такая, словно там кто-то умер на прошлой неделе.— Я задержала дыхание, вытащила мешок с мусором из помойного ведра и быстро направилась к двери, где сунула ноги в огромные сапоги Клинта.— Я просто выставлю тебя на крыльцо, и пусть Клинт дальше с тобой разбирается,— говорила я вонючему пластиковому мешку, открывая входную дверь.

Но стоило мне выйти на крыльцо, как я буквально окаменела. Что-то было не так. Мне казалось, что изменился сам воздух. Да, снег все еще шел, теперь даже сильнее прежнего, но меня встревожил не он, а тягостная атмосфера. Если раньше снежный покров прихорашивал лес словно для бала, то этим утром он превратился в белый саван, закрывающий лицо смерти.

Я выронила мешок, быстро подошла к деревьям, прижала ладони к коре ближайшего из них, картасу средних размеров, закрыла глаза, сосредоточилась и с тревогой прошептала:

— Что случилось?

«Грядет зло, Возлюбленная Богини». Голос дерева доносился откуда-то издалека и был очень напряженным.

— Оно сейчас здесь? — Я принялась дико озираться, чувствуя мурашки на спине.

«Да, зло вошло в лес. Это она его позвала».

— Она! — взвизгнула я,— Ты имеешь в виду ту, которая извращает волю Эпоны?

На этот раз голос окреп:

«Да, Избранная».

— Где она сейчас?

«На священной поляне».

— Спасибо! — Я похлопала по стволу, стараясь не обращать внимания на нервные спазмы в животе.

«Будь бдительна, Возлюбленная Богини».

— Не сомневайся, я чертовски постараюсь,— пробормотала я и побрела, вздрагивая, обратно к хижине.

Клинт стоял в дверях, полностью одетый и все еще розовый после душа.

— Пора? — как-то безжизненно спросил он.

— Да,— Я пролетела мимо Клинта, на ходу рассказывая, что случилось, скинула его сапоги и потянулась за собственными,— Я почувствовала опасность, как только вышла на крыльцо. Дерево подтвердило, что Рианнон находится на поляне.

— А Нуада направляется туда, чтобы встретиться с ней,— договорил за меня Фриман.

Я кивнула.

Внезапно он схватил меня за плечи и силой заставил посмотреть ему в глаза.

Тебе совсем не нужно противостоять ей. Пойду я и скажу то, что она хочет услышать. Мол, на самом деле я никогда не желал связываться с тобой и наконец понял, что она единственная женщина, с которой я хочу быть. Я объясню, что ты очень расстроилась, узнав о моем выборе, и вернулась сквозь грань обратно в Партолону. Ты можешь уехать на «хаммере» прямо сейчас. Отправляйся к отцу. Деревья подскажут тебе, когда можно будет без опаски вернуться, чтобы вновь перейти в Партолону.— Он печально улыбнулся,— Вряд ли я вообще был тебе нужен. У тебя самой хватит сил вернуться.

— А как же Нуада? — тихо спросила я.

— Когда мы снова станем парой, Нуада ей больше не понадобится. Я постараюсь убедить ее отослать его обратно в ад или еще куда.

— Сам знаешь, это не сработает, Клинт,— медленно покачала я головой.— Рианнон нельзя урезонить. Быть может, она оставит меня в покое, если ты вернешься к ней, но никогда не насытится той властью, которой уже обладает,— Говоря это, я прибегала к аргументам, от которых совсем недавно старательно отмахивалась,— Рианнон не вчера решила призвать Нуаду,— Я прищурилась, размышляя вслух: — За несколько недель до того, как ты перетянул меня в этот мир, я уже ощущала гнетущее предчувствие. Мне повсюду мерещились какие-то странные тени,— Я иронично хмыкнула.— Узнав о своей беременности, я решила, что это просто взыграли гормоны, сделавшие меня такой сверхчувствительной. Больше я так не думаю. Я считаю, что Рианнон вызывала к себе не только Нуаду. Она давно уже связалась с богом зла, которого зовут Прайдери. Ей понадобилось много времени на то, чтобы пробудить Нуаду. Он и та темная сила, с помощью которой она действовала, явились ко мне в Партолону, а не сюда, к ней. Наверное, Партолона ближе к тому аду, где он оказался после смерти. Я считаю, что зло Прайдери вызвало войну с фоморианцами, а теперь помогает возродить Нуаду.

⇐ Предыдущая 35 36 37 38 394041 42 43 44 Следующая ⇒