Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Часть первая 2 страница



Последние слова были обращены ко мне. Отец стоял в своем обычном рабочем одеянии и успокаивал мать, которая тихо всхлипывала, уткнувшись ему в плечо. А за ее спиной…

Я зажал рот рукой, чтобы самому не вскрикнуть. На пыльной земле двора лежали две овцы. У обеих было перерезано горло. Земля успела потемнеть от крови. Их намеренно положили рядом, показывая нам, что овцы не стали жертвами лисы или дикой собаки.

Это была месть. И предупреждение.

– Кобли, – пробормотал я, сплевывая на землю.

Я чувствовал, как во мне стремительно закипает гнев. Гнев и жгучее чувство вины. И отец с матерью, и я прекрасно понимали: причиной всего этого были мои действия.

Отец даже не взглянул на меня. У него было невыразимо грустное, озабоченное лицо. Отец был уважаемым человеком и умел обернуть это уважение в свою пользу. Даже с конкурентами он был вежлив и почтителен. Разумеется, он не любил семейство Кобли, и еще как (да и кто их любил?), однако у него никогда не бывало ссор ни с ними, ни с кем-либо вообще. И никто не резал глотки нашим овцам. Случившееся этим утром было для нас в новинку.

– Эдвард, я знаю, о чем ты думаешь, – по-прежнему не глядя на меня, произнес отец. Он стоял, обнимая мать, и смотрел вдаль. – Но я тебе советую подумать как следует.

– И о чем же я, по-твоему, думаю?

– О том, что это ты навлек на нас эту беду. Теперь тебя обуревает желание расквитаться с Кобли.

– Допустим. А сам ты о чем думаешь? Позволить им остаться безнаказанными? Сделать вид, будто этого не было? – Я махнул в сторону окровавленных овечьих туш. – Мы лишились двух породистых овец, от которых уже не получим ни шерсти, ни приплода. Нам причинен убыток. Они должны заплатить за это.

– Ничего у нас не получится, – вдруг сказал отец.

– Что значит не получится?

– Пару дней назад мне предложили вступить в некую организацию. Торговую, как мне сказали.

Я посмотрел на отца и подумал: не показывает ли мне судьба, каким я стану в его возрасте? И да простит мне Господь эти крамольные мысли, от всей души понадеялся, что никогда таким не стану. Когда-то мой отец был недурен собой. Сейчас передо мной стоял человек с изможденным, морщинистым лицом. Широкие поля его фетровой шляпы закрывали глаза: усталые, вечно опущенные вниз.

– Меня убеждали в нее вступить, но я все равно отказался, – продолжал отец. – А Кобли, как и большинство здешних фермеров, охотно приняли приглашение. И теперь, Эдвард, они пользуются ее покровительством. Как по-твоему, почему Кобли решились на такую жесткость? Они теперь под защитой.

– Мы можем хоть что-то сделать? – в отчаянии спросил я.

– Мы, Эдвард, будем работать, как прежде, и надеяться, что этот случай был первым и последним. Думаю, Кобли сочли себя достаточно отмщенными.

Впервые за все утро отец поднял на меня глаза. Глаза немолодого, усталого человека. В них не было ни злости, ни упрека. Только сознание того, что он потерпел поражение.

– Ты приведешь двор в порядок, пока я успокаиваю мать?

– Да, отец.

Он повел мать в дом.

– А почему ты не захотел вступить в ту организацию? – крикнул я, когда родители уже были возле двери.

– Ты поймешь однажды, если все-таки повзрослеешь, – не оборачиваясь, ответил отец.

 

 

Вскоре мои мысли опять вернулись к Кэролайн. Перво-наперво я узнал, кто она такая. Потолкавшись вблизи Хокинс-лейн, я выяснил, что Эмметт Скотт – ее отец – богатый торговец чаем. Большинство клиентов наверняка считали его нуворишем, однако это не помешало ему пробиться в высшее общество.

Будь на моем месте кто-то менее упрямый и самоуверенный, он бы нашел другой путь к сердцу Кэролайн. Он бы принял в расчет, что ее отец является поставщиком высокосортного чая в богатые дома западных графств. Более разумный человек оценил бы калибр Эмметта Скотта и сопоставил со своим. У отца Кэролайн хватало денег, чтобы держать кучу слуг в своем внушительном особняке на Хокинс-лейн. Это тебе не клочок земли! Отцу Кэролайн не нужно было вставать в пять часов утра и кормить овец. Эмметт Скотт принадлежал к числу людей состоятельных и влиятельных. Однако я, сознавая бесплодность своей затеи, попытался с ним познакомиться. Очень и очень многих последующих неприятностей можно было бы избежать, поведи я себя хоть чуточку разумнее.

Но я этого не сделал.

Пойми, я был молод. Неудивительно, что такие, как Том Кобли, меня ненавидели. Я был очень высокомерен. Невзирая на положение, какое моя семья занимала в обществе, заискивать перед торговцем чаем я считал ниже своего достоинства.

Одно я знал наверняка: если кто-то любит женщин, как люблю их я, в чем без стыда признаюсь, он непременно отыщет в каждой частичку красоты. Но что касается Кэролайн… меня угораздило влюбиться в женщину, чья внешняя красота соответствовала внутренней. Конечно же, такое редкостное сочетание достоинств привлекало к ней внимание других мужчин. Вскоре я узнал, что на нее положил глаз некто Мэтью Хейг, сын сэра Обри Хейга – богатейшего бристольского землевладельца и одного из управляющих Ост-Индской компанией.

Как удалось выяснить, этот Мэтью был моим ровесником. Пожалуй, он не уступал мне и по части самоуверенности, но вдобавок отличался чувством собственной значимости, свойственной многим отпрыскам из богатых семей. Мэтью был необычайно высокого мнения о собственной персоне, что никак не соответствовало действительности. Он любил изображать из себя опытного и проницательного делового человека, как его отец, хотя всякому было понятно, что у Мэтью нет ни отцовской проницательности, ни уж тем более опыта. Что еще забавнее – Мэтью мнил себя философом и часто диктовал свои мысли писцу, сопровождавшему его повсюду. Вооруженный пером и чернилами, писец в любое время и в любом месте был готов занести на бумагу очередное изречение Хейга, типа: «Шутка подобна камню, брошенному в воду, а смех – волнам, расходящимся от него».

Возможно, его мысли действительно отличались глубиной. Если бы не его интерес к Кэролайн, я вообще не обратил бы на Мэтью никакого внимания или примкнул бы к тем, у кого одно упоминание его имени вызывало презрительный смех. Меня не столько волновал интерес Мэтью к Кэролайн, сколько два других обстоятельства. Первое: Эмметт Скотт явно намеревался выдать свою дочь за этого хлюста. И второе: этот хлюст, неспособный выполнить простейшее поручение, но зато умеющий довести людей до белого каления, ходил не только в сопровождении писца. Мэтью сопровождал телохранитель: рослый, крепкий детина, совершенно неотесанный, но отличавшийся изрядной жестокостью. Звали его Уилсон. Один глаз у него был всегда слегка прикрыт.

– «Жизнь – не сражение, ибо в сражениях побеждают или терпят поражение. Жизнь нужно прожить», – диктовал Мэтью Хейг своему худосочному писцу.

Пока что в своей юной беспечной жизни Мэтью Хейг одерживал лишь победы. Во-первых, потому, что он был сыном сэра Обри Хейга, а во-вторых, потому, что за ним повсюду следовал угрюмый детина-телохранитель.

 

Ну а я тем временем решил разузнать, куда отправится Кэролайн в один из солнечных дней. Каким образом? Назовем это услугой за услугу. Помнишь беспечную девицу Роуз, которую я уберег от участи худшей, нежели смерть? Думаю, не забыла ты и то, что она была служанкой Кэролайн. Словом, я напомнил ей, что долг платежом красен. Я шел за Роуз по пятам от особняка на Хокинс-лейн до ближайшего рынка. Держа на согнутой руке корзинку для провизии, Роуз деловито оглядывала содержимое лотков и прилавков, выказывая полное равнодушие к крикам торговцев, расхваливающих свои товары. Вот тут-то я и вступил с ней в разговор.

Естественно, она меня не узнала.

– Не знаю, сэр, кто вы такой и откуда взялись, – заявила Роуз, настороженно озираясь по сторонам, словно ее хозяева прятались где-то поблизости и в любое мгновение могли выскочить из укрытия.

– Зато я очень хорошо знаю, кто ты, Роуз, – сказал я. – Это ведь я на прошлой неделе вступился за тебя возле «Старой дубинки». И был поколочен твоими, с позволения сказать, дружками. Надеюсь, выпитый эль не настолько затуманил тебе мозги, чтобы ты не запомнила своего доброго самаритянина?

Служанка неохотно кивнула. Возможно, я вел себя не совсем по-джентльменски. Не следовало с цинизмом наемника напоминать молодой девице про щекотливое положение, в которое она попала, но… Мне нужна была информация. Я был сражен красотой хозяйки Роуз. И, учитывая отсутствие у меня писательского таланта, я решил, что непосредственная встреча с Кэролайн откроет мне путь к ее сердцу.

Я рассчитывал на свое красноречие. Если оно действовало на торговцев и девиц, иногда встречавшихся мне в тавернах, то почему бы не попробовать мои чары на девушке из высшего сословия?

От Роуз я узнал, что по вторникам Кэролайн любит прогуляться по Бристольской гавани. Однако (здесь служанка опять принялась озираться по сторонам) мне нужно остерегаться мистера Хейга, а также его телохранителя Уилсона. По словам Роуз, Мэтью души не чаял в Кэролайн и был настроен оберегать каждый ее шаг.

Наш разговор с Роуз произошел в понедельник. На следующее утро я и так должен был ехать в город. Отправившись туда, я постарался как можно быстрее продать товар и поспешил в гавань. Воздух там был густо пропитан морской солью вперемешку с запахом навоза и кипящей смолы. В небе галдели чайки. С земли слышались голоса тех, кто здесь работал. Перекликались матросы, нагружавшие и разгружавшие трюмы кораблей. Дул легкий ветерок, заставлявший корабли покачиваться на волнах, а их мачты – чуть крениться.

Я понял, почему Кэролайн нравилось здесь бывать. Гавань являлась средоточием жизни. Куда-то спешили носильщики с большими корзинами яблок. У кого-то на плече болталась пара фазанов. На причалах шла бойкая торговля всем, что имело спрос. Несколько женщин, продававших ткани, убеждали матросов, что таких расцветок они больше нигде не найдут. Дети постарше продавали цветы и разные полезные в обиходе мелочи. Малышня просто бегала, путаясь под ногами у взрослых. За ними почти никто не следил, как и за собаками. Те жались к стенам, вынюхивая еду среди гор отбросов, гниющих под жарким солнцем.

И вот среди всего этого столпотворения прогуливалась Кэролайн. Ее голову украшала шляпка с бантом. В одной руке она держала зонтик. За ней на расстоянии нескольких метров шла Роуз. Я решил не подходить к Кэролайн сразу, а выбрать подходящий момент. Тем более что она смотрела не себе под ноги, а по сторонам. Судя по выражению ее лица, Кэролайн, как и я, наслаждалась многообразием жизни. Может, ей, как и мне, нравилось смотреть на море? На воду, которую солнце превращало в слитки золота и серебра? На покачивающиеся мачты кораблей? На чаек, летящих туда, где начинался мир? Может, и она тоже хотела узнать, какие истории расскажет ей линия горизонта?

Я мог бы назвать себя романтиком, но не глупцом. После нашей встречи возле таверны я не раз задавался вопросом: а не является ли любовь к Кэролайн плодом моих фантазий? Как-никак она меня тогда спасла. Но в тот момент, во время прогулки по гавани, мои чувства к ней вспыхнули с новой силой.

Разве я мог предстать перед Кэролайн в своей рабочей одежде? Разумеется, нет. Я позаботился о своем виде. Грязные сапоги я сменил на башмаки с серебряными пряжками. Замызганные штаны – на темные бриджи и чистенькие белые чулки. Все это дополнял выстиранный и тщательно выглаженный сюртук. Коричневую треуголку, которой тогда досталось вместе со мной, я сменил на новую. В собственных глазах я выглядел вполне достойно, как и подобает джентльмену. Я был молод и недурен собой. Меня переполняла уверенность в себе. Выходец из семейства Кенуэй, сын уважаемого фермера.

В гавань я пришел вместе с юным шалопаем по имени Альберт. Я нанял его в помощники, пообещав заплатить за услугу. Не требовалось особой сообразительности, чтобы догадаться о характере услуги: Альберт должен был помочь мне произвести впечатление на прекрасную Кэролайн.

– Так, ты помнишь все, что должен сделать? – спросил я у Альберта.

Тот чуть сдвинул шляпу набок и искоса посмотрел на меня. Глаза у него были как у взрослого и никак не вязались с его юным обликом. Его лицо выражало крайнюю скуку. «Слышал я все это, и не раз», – будто бы говорило оно.

– Так вот, приятель, ты подойдешь вон к той очаровательной леди и протянешь ей букет цветов. Она остановится и спросит: «Молодой человек, по какому поводу вы преподносите мне цветы?» Тогда ты укажешь вон туда.

Я махнул в сторону, где должен был стоять я, гордый, словно павлин. Кэролайн либо узнает меня, либо захочет поблагодарить своего таинственного поклонника и попросит Альберта нас познакомить. Я подойду и пущу в ход свои чары.

– А что получу я? – спросил Альберт.

– Что получишь ты? Считай себя счастливчиком, если не получишь оплеуху.

Альберт криво усмехнулся:

– Может, тебе лучше с разбега в воду прыгнуть?

– Я пошутил, – сказал я, помня, что обещал ему заплатить. – Дам тебе полпенса.

– Полпенса? Это предел твоей щедрости?

– Слушай, малец. Это предел того, что стоит твоя так называемая работа. Согласись: получить полпенса за то, что ты пройдешь несколько шагов и вручишь красивой женщине цветы, – самый легкий заработок.

– А ухажера при ней не будет? – вдруг спросил Альберт, вытягивая шею.

Разумеется, вскоре стало ясно, почему Альберта так интересовало наличие у Кэролайн жениха. Но в тот момент я не придал значения его словам, посчитав вопрос праздным любопытством. Я уверил Альберта, что никакого ухажера у этой леди нет, отдал ему цветы и обещанные полпенса.

Альберт отправился выполнять мое поручение. И только тогда я заметил что-то, что он держал в другой руке, и осознал, какую ошибку допустил.

Это был маленький ножичек, а сам Альберт не сводил глаз с кошелька, висевшего на руке Кэролайн.

И тут я все понял. Воришка! Альберт оказался карманным вором.

– Ах ты, мелкий ублюдок, – пробормотал я и бросился следом.

Альберт успел одолеть половину расстояния, разделявшего нас с Кэролайн. Маленький рост позволял ему быстрее лавировать в толпе, чем мне. Мисс Скотт же не подозревала о приближающейся опасности – опасности, которую я нечаянно сам на нее навлек.

Вскоре я увидел троих мужчин, которые тоже шли в сторону Кэролайн. Я их сразу узнал. Это были Мэтью Хейг, тощий писец и телохранитель Уилсон. Последний заставил меня внутренне сжаться, особенно когда я увидел его глаза. Телохранитель мельком взглянул на Кэролайн, потом на Альберта и снова на нее. Надо отдать ему должное: свое дело он знал. В мгновение ока он понял, что тут происходит.

Я остановился в полном замешательстве, не зная, как мне быть дальше.

– Эй, ты! – крикнул Уилсон.

Его зычный грубый голос заглушал все окрестные крики, разговоры, визги и писки.

– Эй, а ну-ка стой! – Телохранитель Хейга бросился вперед, но Альберт уже успел подбежать к Кэролайн. Его рука змеей метнулась к ленте ее кошелька. Ножичек полоснул по шелку, и изящный мешочек упал в другую руку воришки.

Кэролайн даже не заметила кражи, зато она, конечно же, увидела могучую фигуру Уилсона, выросшую рядом. Мисс Скотт вскрикнула от удивления, когда телохранитель пулей пронесся мимо нее, чуть не сбив с ног, и схватил Альберта за плечи.

– У этого малолетнего негодяя есть кое-что, что по праву принадлежит вам, мисс, – прорычал Уилсон и так сильно встряхнул Альберта, что кошелек выпал.

Кэролайн взглянула на кошелек, потом на воришку.

– Неужели это правда? – спросила она, хотя доказательства были у нее перед глазами, а точнее, совсем непрезентабельно валялись у ее ног в куче конского навоза.

– Ну, что смотришь? Подними! – велел костлявому писцу Хейг.

Едва появившись, юный философ повел себя так, будто это он, а вовсе не его рослый телохранитель поймал вороватого мальца.

– А ты, Уилсон, проучи дерзкого сопляка.

Хейг взмахнул рукой, будто отгоняя от себя зловоние навозной кучи.

– С удовольствием, сэр, – отозвался телохранитель.

Я по-прежнему находился в нескольких метрах от них. Уилсон крепко держал незадачливого вора, пока тот с ужасом посмотрел сначала на телохранителя, а потом – с мольбой – на меня.

Я стиснул зубы. Маленький негодяй! Погубил все мои замыслы, а теперь еще смеет обращаться ко мне за помощью! Вот нахал.

Но когда Уилсон, держа Альберта за загривок, кулаком ударил его в живот, мое настроение переменилось. Во мне вновь вспыхнуло ощущение творимой несправедливости, как тогда в таверне, и я бросился мальцу на выручку.

– Эй! – крикнул я, продираясь к ним сквозь толпу.

Уилсон повернулся в мою сторону. Пусть он был намного сильнее меня и отличался жестоким нравом, я не мог спокойно смотреть, как он избивает тщедушного мальчишку. То, что я сделал в следующее мгновение, не относилось к разряду джентльменского поединка. Но если хочешь остановить противника, нет более действенного способа, чем ударить коленом ему по яйцам. Это я знал по собственному опыту, а потому действовал быстро и со всей силой. Еще мгновение назад Уилсон, негодующе рыча, был готов отразить мое нападение. Теперь он превратился в скулящего нытика. Он сполз на землю, обхватив руками промежность.

Мэтью Хейг что-то возмущенно кричал, но я не обратил на него ни малейшего внимания.

– А ну, извинись перед леди! – велел я Альберту, хватая его за руку и тыча пальцем ему в физиономию.

– Простите, мисс, – послушно промямлил Альберт.

– А теперь пошел вон! – сказал я и толкнул его под зад.

Дважды повторять мне не пришлось. Альберта как ветром сдуло. Мэтью Хейг опять что-то возмущенно заверещал. Я же благодарил Бога, что воришка выбыл из игры и не мог больше меня выдать.

Итак, Альберта от расправы я уберег, но моя победа была недолгой. Уилсон снова был на ногах. Чувствовалось, «причинное место» у него горело огнем, но гнев телохранителя явно был сильнее боли. Уилсон был на удивление быстр. Он схватил меня в охапку и держал так, что я едва мог дышать. Я пытался вывернуться: нагнул плечо и замахнулся, целя Уилсону в солнечное сплетение. Размахнуться в моем положении я не мог, и мой противник легко погасил несостоявшийся удар. Кряхтя от боли в промежности, Уилсон куда-то меня поволок. Люди торопились убраться с его пути. В честном поединке у меня был бы хоть какой-то шанс сопротивляться. Однако сейчас я целиком находился во власти этого силача. Злость ускоряла его движения, а силы ему было не занимать. Я боялся, что он размозжит мне голову о ближайшую чугунную тумбу, но случилось иное. Грязная земля в буквальном смысле ушла у меня из-под ног, и я оказался в воздухе. Уилсон, не глядя, швырнул меня с причала.

Что ж, я всегда мечтал плавать по далеким морям. Под звонкий смех зевак мне удалось схватиться за край веревочной лестницы. Я быстро полез по ней. К этому времени Кэролайн, Роуз, Хейг и двое его спутников уже ушли. А сверху кто-то протягивал мне руку.

– Держи, приятель. Сейчас я помогу тебе выбраться, – услышал я чей-то голос.

Я с благодарностью задрал голову, готовый принять протянутую руку… И увидел перед собой ухмыляющуюся физиономию Тома Кобли.

– Когда при тебе нет мушкета, еще и не такое случается, – сказал он.

Я даже ахнуть не успел. Удар его кулака пришелся прямо мне в нос. Я сорвался с веревочной лестницы и снова плюхнулся в воду.

 

 

Том Кобли убрался восвояси, а вот Уилсон вернулся. Скорее всего, он удостоверился, что Хейгу и Кэролайн ничего не угрожает, и поспешил обратно на причал. Там он и нашел меня, сидящего на ступеньках и зализывающего свои раны. Он загородил собой свет. Я поднял голову, и тут мне стало по-настоящему страшно.

– Если ты явился повторить свой трюк, на этот раз я так просто не сдамся, – сказал я.

– Не сомневаюсь, – спокойно ответил телохранитель Хейга. – Но сейчас, Кенуэй, я пришел не затем, чтобы вторично искупать тебя в море.

Мой страх сменился злостью. Я сердито посмотрел на него.

– Вот что, парень. У меня есть свои шпионы, и они мне докладывают, что некий молодой джентльмен по имени Эдвард Кенуэй несколько дней подряд расспрашивает всех о Кэролайн Скотт. Этот же молодой джентльмен на прошлой неделе участвовал в драке возле таверны «Старая дубинка», что находится на полпути между Бристолем и Хэзертоном. А мисс Скотт в тот день ездила по дороге на Хэзертон, разыскивая сбежавшую служанку. Известно мне и то, что после драки ты и мисс Скотт перебросились несколькими фразами.

Уилсон подошел так близко, что мои ноздри улавливали несвежий запах кофе, выдыхаемый им вместе с воздухом. Он меня совсем не боялся, хотя шпионы наверняка сообщили ему, каков я бываю, если меня крепко разозлить.

– Ну как, мастер Кенуэй, собранные мной сведения верны?

– Возможно.

– Я так и думал, – кивнул Уилсон. – Сколько тебе лет, парень?.. Что? Семнадцать? Почти ровесник мисс Скотт. Сдается мне, что ты на нее неровно дышишь. Я прав?

– Возможно.

– Думаю, что прав. А теперь слушай меня внимательно. Дважды повторять не буду. Мисс Скотт обещана мистеру Хейгу. Союз благословлен их родителями…

Уилсон рывком поставил меня на ноги, затем прижал мои руки к бокам. Мокрый, грязный, измотанный случившимся, я не имел сил сопротивляться, хотя и догадывался, что́ последует дальше.

– Так вот, если я увижу, что ты опять ошиваешься вблизи мисс Скотт или устраиваешь новые дурацкие выходки, дабы привлечь ее внимание, ты уже не отделаешься купанием в море. Я понятно объясняю?

Я кивнул и спросил:

– А теперь ты намерен угостить и мои яйца коленом?

Уилсон мрачно улыбнулся:

– Само собой. Сказано же: око за око.

Он сдержал свое слово.

Я не сразу смог подняться на ноги и дотащиться до телеги. Пострадали не только мои яйца – ощутимый удар был нанесен и моей гордости.

 

 

Ночью я ворочался в постели, проклиная судьбу. Я лишился шансов познакомиться с Кэролайн поближе. Она для меня была потеряна. И все из-за алчного воришки Альберта, не говоря уже о Хейге и его верзиле-телохранителе. Я снова получил по физиономии от Тома Кобли. Домой я вернулся позже обычного, и, хотя по дороге я переоделся, отец сразу почуял неладное.

– Ну что, опять по тавернам шлялся? – хмуро спросил он. – Бог мне свидетель, если только я узнаю, что ты позоришь наше доброе имя…

– Не был я ни в каких тавернах.

Отец ошибался. Возможно, раньше я бы действительно залил свое поражение элем. Но к элю я не притрагивался со времен драки возле «Старой дубинки». Мысленно я постоянно твердил себе, что так на меня подействовала встреча с Кэролайн. В буквальном смысле оказала отрезвляющий эффект.

Но теперь я не знал, что мне делать дальше. Мне уже начинало казаться, что мое место – в грязноватых тавернах, за столами, липкими от эля, рядом с пьяными улыбками легкодоступных женщин, у которых мало зубов и еще меньше нравственных принципов. Подергаюсь еще немного, а потом свыкнусь с такой жизнью. И когда мне стукнет тридцать, я летом привычно повезу шерсть на бристольский рынок и буду думать лишь о том, как бы выгоднее ее продать. Былые надежды повидать мир покажутся мне чем-то далеким…

Однако вскоре произошли два события, изменившие все. Как-то летним днем я заглянул в бристольскую таверну «Святой Георгий и дракон». Моим соседом у стойки оказался щеголевато одетый джентльмен. Я сразу обратил внимание на его камзол с затейливыми манжетами и цветастый шейный платок. Джентльмен снял шляпу, бережно положив ее на стойку.

– Сэр, вы позволите заказать для вас еще одну? – спросил он, указывая на кружку эля, что стояла передо мной и была почти пуста.

Обычно ко мне обращались по-другому: «сынок», «парень» и даже «мальчик». И такие обращения я был вынужден терпеть ежедневно, если не ежечасно.

– Кого мне благодарить за угощение? И что вы потребуете за него взамен? – осторожно спросил я.

– Возможно, всего лишь шанс поговорить с вами, – улыбнулся незнакомец и протянул руку. – Меня зовут Дилан Уоллес. Рад знакомству с вами, мистер… Кенуэй? Я не ошибся?

Уже второй раз я встречал незнакомца, знавшего мое имя. Откуда – об этом я не имел ни малейшего представления.

– Не удивляйтесь.

Мой новый знакомый опять улыбнулся. (Во всяком случае, он был настроен ко мне гораздо дружелюбнее, нежели Уилсон.)

– Мне знакомо ваше имя, Эдвард Кенуэй. И репутация, которую вы себе снискали… в определенных кругах. К тому же я собственными глазами видел вас в действии.

– Неужто? – настороженно сощурился я.

– Представьте себе. Мне рассказывали, что для вас не редкость пускать в ход кулаки, однако вы никак не можете забыть драку, случившуюся некоторое время назад возле таверны «Старая дубинка».

– Сомневаюсь, что мне когда-нибудь позволят ее забыть, – вздохнул я.

– Вот что, сэр, я намерен сразу перейти к цели моего разговора. У вас вид человека, который привык думать своей головой и не отличается легковерностью. Скажите, вы когда-нибудь мечтали отправиться в море?

– Раз уж вы спросили, мистер Уоллес, не буду скрывать. Да, в свое время я много думал о том, чтобы оставить Бристоль.

– Так что вам мешает так поступить?

Я покачал головой:

– А вот это – хороший вопрос.

– Мистер Кенуэй, вы знаете, кого называют каперами? – Прежде чем я успел ответить, Уоллес продолжил: – Это пираты, которым британская корона выдала каперские свидетельства. Думаю, вам известно, что испанцы и португальцы давно плавают в Новый Свет и набивают сокровищами свои сундуки. Забота каперов – помешать им в этом или отобрать у них сокровища. Вам понятно?

– Да, мистер Уоллес, мне хорошо известно, кто такие каперы. Я знаю, что их пиратство неподсудно, пока они не нападают на корабли своей страны. Я не ошибся?

– Именно так, мистер Кенуэй. Вы совершенно правы, сэр. – Дилан Уоллес светился от радости, что встретил такого понятливого собеседника. – Скажите, если бы я вдруг перегнулся через стойку, налил себе кружку эля и не заплатил ни пенса, как бы это называлось? Воровством, правда? И бармен попытался бы меня задержать. А если бы я показал ему королевскую грамоту, где было бы написано, что мне дозволяется безнаказанно совершать подобные действия в тавернах? Вот об этом-то мы с вами и толкуем, мистер Кенуэй. Для вас открывается возможность плавать по далеким морям и обогащаться золотом и прочими сокровищами. Вы можете собрать их столько, сколько способен вместить корабль. И, занимаясь этим ремеслом, вы действуете не только с одобрения ее величества королевы Анны, но и помогаете ей. Вы наверняка слышали про капитана Кристофера Ньюпорта, Фрэнсиса Дрейка и адмирала сэра Генри Моргана. Все они – каперы. Как насчет того, чтобы добавить к этому блистательному списку и имя Эдварда Кенуэя?

– Так что вы предлагаете?

– Я предлагаю вам стать капером.

Я окинул его пристальным взглядом:

– И если я соглашусь подумать о вашем предложении, каков будет ваш интерес?

– Определенная сумма комиссионного вознаграждения, как всегда в подобных случаях.

– Я слышал, что в такие места вербуют чуть ли не насильно, когда человеку некуда деваться.

– Но только не людей вашего калибра, мистер Кенуэй. Не тех, кого мы рассматриваем в качестве будущих капитанов.

– И все потому, что я отличился в драке?

– Все потому, как вы себя вели в той драке, мистер Кенуэй. Во всех смыслах.

Я кивнул:

– И если я пообещаю вам подумать, освобождает ли это меня от обязанности угостить вас элем?

 

 

В тот вечер я ложился спать, понимая, что мне предстоит разговор с отцом. Судьба уводила меня далеко от овечьих пастбищ. Вскоре я погружусь в дерзкие и захватывающие приключения, какими изобилует жизнь капера.

Новость явно огорчит отца, но в чем-то, быть может, ему станет легче. С одной стороны, я представлял для него ценность как хороший продавец с отличными перспективами на будущее, которые бы послужили на благо нашей семьи. А с другой – мои попойки, потасовки в тавернах и, конечно же, вражда с семейством Кобли осложняли жизнь ему и матери.

Вскоре после убийства тех овец произошло новое несчастье. Как-то утром мы проснулись и обнаружили, что за ночь все овцы разбежались. Отец решил, что кто-то нарочно проделал дыры в ограде. Я ни словом не обмолвился о происшествии в гавани, но для меня было очевидно: Том Кобли затаил на нас обиду и просто так не отступит.

И все это обрушилось на отцовскую голову из-за меня. Но без меня у Кобли не будет причин продолжать свою вендетту.

Засыпая, я только и думал, как сообщить эту новость отцу. И как затем отец будет вынужден рассказать о случившемся матери.

И тут я услышал какой-то стук. Стучали в мое окно.

Я выглянул в окно, ожидая худшего. В памяти были еще очень свежи стычки с Кобли. Но вместо своего заклятого врага я увидел ее, восседающую на лошади в бледном свете луны, как будто сам Господь держал фонарь, освещая красоту наездницы. Ею была не кто иная, как Кэролайн Скотт.

Наряд Кэролайн больше подошел бы для школы верховой езды. Она была вся в темном. Высокая шляпа, белая рубашка и черный жакет. В одной руке она держала поводья, в другой – горсть камешков, которую намеревалась снова бросить в мое окно.

Этот способ привлечь внимание был мне хорошо знаком. Помню, я сам бросал камешки в окно своей подружки. Делая это, я боялся, как бы вместе с ней не проснулся весь дом. Тогда я бросал камешки, прячась за каменной стеной. Кэролайн вела себя совершенно по-иному. Сказывалась разница нашего положения в обществе. Она не боялась, что ее с криками и руганью прогонят коленкой под зад. Ведь она была Кэролайн Скотт с Хокинс-лейн в Бристоле. Она была обещана в жены сыну одного из столпов Ост-Индской компании. Естественно, ко мне она приехала тайком, но даже в этом случае Кэролайн не собиралась прятаться за каменную стену.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.