Фогель с бантиком»

3. «Фогель с бантиком»

[9 мая 1944 года наши войска освободили Севастополь, и он вновь стал главной базой Черноморского флота. Шёл февраль 1945 года. 4–11 февраля в Крыму, в курортном городе Ялте состоялась встреча Сталина, Рузвельта и Черчилля. После окончания Ялтинской конференции её участники решили посетить Севастополь.]

Пришёл раз к нам на катер контр-адмирал Фадеев. Команда наша вся встала, а мы тем временем анекдоты с ребятами рассказывали. Я думаю: «Что такое? Все вскочили…» Оглянулся и под козырёк:

– Товарищ контр-адмирал! Личный состав катера занимается проведением свободного времени.

– Так вы что, анекдоты рассказываете?

– Конечно, а что же ещё рассказывать.

– Ну, вот теперь и ясно все! Вот ты и пойдешь дежурить на Графскую пристань!

Так меня назначили старшим дежурным по Графской пристани, а матрос с нашего катера Миша Чуркин был у меня телефонистом. Все готовились к приезду народного комиссара Военно-Морского флота Николая Герасимовича Кузнецова. Вместе с иностранной делегацией он собирался посетить крейсера «Ворошилов», «Молотов» и линкор «Севастополь». Обращаюсь к нашему начальству, просто говорю:

– Как мне себя вести-то?

– Дашь команду, и больше ничего с тебя не требуется. Смотри, не подведи!

– Не подведу! Мне всё равно кому честь отдавать!

В то время я хоть бы самому Сталину докладывал, так всё равно. Глотка-то здоровая была, да ещё молодой, как гаркнул на причале:

– Встать смирно!

Сбежал по ступенькам, рапортую:

– Товарищ адмирал флота! Катера для вашего следования на эскадренные корабли готовы к отплытию! Старшина 1-й статьи Веденин!

С линкора «Севастополь» был лёгкий паровой катерок, бронзовые кнехты у него были надраены до блеска, как будто позолоченные. Стал Кузнецов и вся делегация спускаться. Был с ними английский генерал, нёс авоську полную вина массандрского и чуть-чуть за борт не упал! А я как схватил его, такую-то массу, за китель, чтобы удержать его, чтобы он за планшери не свалился с причала, думал, китель-то порву на нём! (Оказывается, этот самый генерал подписывал со стороны Англии капитуляцию Германии. Когда по телевидению кинохронику про это показывали, я и думаю: «Чёрт побери! Это его я держал за китель, когда с массандрским вином он попался».)

В тот же день поручили мне новое дежурство – в Штабе флота (он был недалеко от Графской пристани, на Приморском бульваре), куда должны были приехать Сталин, Черчилль и Рузвельт. Вот там как раз всех правителей и увидел я.

Приехали. Сталина видел тогда первый раз, заметил, что он ростиком пониже меня будет (второй раз видел его в Мавзолее, уже мёртвого). Черчилля всё прислуга обслуживала, а Рузвельта в кресле несли два матроса, сам он не двигался. Когда проходили они в зал заседания, говорю я ребятам про Черчилля:

– Сталин-то прошёл как человек, даже сам с себя шинель снял и подал на вешалку, а с этого брат, пожалуйста... Какой-то фогель с бантиком!

И вот меня за этот «фогель с бантиком» хотел Старушкин упяточить на гауптвахту – Черчилль-то ведь нашим приятелем стал! Что стоило Старушкину, коменданту Севастополя, посадить матроса? Но контр-адмирал Л. А. Владимирский за меня заступился (а он тоже на Графской пристани был), и десять суток я не сидел.

А Черноморским флотом командовал вице-адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский. Мы один раз его на нашем катере доставляли из Сочи в Поти, где у 10-го причала стоял линкор «Севастополь». Катер пришлось гнать на всех парах, чтобы обязательно успеть на линкор до спуска флага, спуск флага давался обычно в 8 часов вечера. А Октябрьский и в бензоотсек слазил, и к нам в машинное отделение спустился, убедился, что везде порядок, всё надраено идеально. И мы в тот раз доставили командующего в срок.

Победу встретил я на Дальнем Востоке. В конце войны с Черного моря собрали спецкоманду моряков и повезли во Владивосток. Посадили нас на пароход «Дальстрой», и поплыли мы в Америку. Были мы в Сан-Франциско, в Портленде, в Сиэтле в госпитале даже лежал – у меня тогда открылись старые раны. В Сиэтле военным представителем Советского Союза был капитан 2-го ранга Коровкин. Вместе с ним поехали на поезде в Чикаго, на радиозаводы. Там мы принимали радиоаппаратуру для военных судов, посмотрели как работают люди.

Вот американцы – принято у них посмеяться. Например, на судне кто проштрафился, тому дают урночку, палочку, крючочек, и он четыре часа ходит по причалу, подбирает окурочки, мусор. Это у них самое позорное наказание, со всех кораблей таких освистывают! А когда встречаются вместе, садятся на бревно и кто кого подушками сшибет. Такая хохма! Кого сшибут – на смех такой поднимают, так боже мой! Вообще, жизнерадостный народ, ведь двести лет не видали войны-то!

На Аляске, в Ковбее, приняли мы от американцев десантные суда и на них отправились в Петропавловск-Камчатский своим ходом, потом во Владивосток. Я попал в 1-й отряд десантных судов на танковоз № 01. Он брал на борт шесть танков Т-34 и одну 152-миллиметровую самоходную артиллерийскую установку. На судне я был старшиной группы БЧ-5 (электро-механическая боевая часть). У меня была команда 12 человек – 4 электрика и 8 мотористов, обслуживали мы 3 судовых двигателя «Грей марин» («Серый морской» в переводе).

Из Владивостока в августе 1945 года пошли высаживать десанты в Корею и на Сахалин: в Маоко (теперь г. Холмск) и в Отомари (теперь г. Корсаков). В Маоко недалеко от места высадки был спиртзавод. Оттуда мы с ребятами прикатили на судно две 250-литровые бочки оцинкованные с сокэ – рисовым спиртом. Я их запер у себя в кладовке, но матросы однажды дверь расшпринтовали и напились. После этого дверь я укрепил, и таких случаев больше не было. А когда на судно приезжало начальство или проверка, я всегда нашему капитану Ивану Ивановичу Суханову по его просьбе доставал графин или два.

В Корсакове десант высадили и пришли отстаиваться в бухту. Японские пленные загружали наши суда пилматериалом, с которым мы должны были уйти во Владивосток. Японцы питались плохо: рисовая лепешка и кусок рыбы. Мы говорим капитану:

– Давайте дадим им хоть белого хлеба, люди-то не виноваты, что власти воюют.

Кок испёк из муки высшего сорта – «тридцатки» – каждому рабочему (их было 50 человек) по две буханки хлеба. Подаём удивлённым японцам:

– Это – хлеб! На попробуй, отрежь.

– А! Клеб! Клеб! Кусий клеб! Кусий клеб! (Вкусный хлеб!)

У нас случай был. Корсаков подожгли японские диверсанты, чтобы в панике освободить своих пленных. Моряков бросили тушить пожары, усилили лагерную охрану – ничего у японцев не вышло. Во время пожара выкатили мы из одного магазина мотоцикл «Харлей Дэвидсон» – с ведущей люлькой, с карданной передачей, американский. Стали его обкатывать. Нас офицер останавливает, просит сгонять в одно место. Едем, видим – человек валяется, рядом мотоцикл. Оказывается, наш связной ехал с секретным пакетом, японцы его перехватили: натянули проволоку между столбами...

– Нет, – говорю, – ребята, теперь больше здесь ездить не будем!

Последние десанты высаживали на Курильские острова. Укрепленный район там был сильный, с трёхгодовым запасом продовольствия и боеприпасов. Там мы два судна пехотных потеряли, десант высадили, а их затопило просто, у них пробоины были. На десантных судах стояли американские лёгкие 25-миллиметровые автоматические пушки «Эрликоны», их сняли и поставили «Катюши», прислали специально для этого четырёх ракетчиков. «Катюши» нам здорово помогли: как дали из них залп термитными снарядами! Японцы видят, аж камни плавятся, так сразу белый флаг выбросили.

После победы над Японией прослужил на Тихоокеанском флоте ещё полгода. Демобилизовался в феврале 1946-го.

Спрашиваете, есть ли награды? Только медали: «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», «За победу над Японией». Эх, ладно, что хоть вернулся... У меня ведь здесь по соседству Петя Носов погиб, Павел Соколов, Слава Смирнов, Коля Агеичев, Саша Шелехов, Василий Шмаков, Виктор Грызанов, Коля Колобков – соседи все, раньше на судоверфи вместе работали. Никого не стало...

П Р И М Е Ч А Н И Я

(по материалам книги "Великая Отечественная война 1941-1945: Энциклопедия". М., 1985)

1. В 64-й армии под командованием М. С. Шумилова кроме 66-й была ещё 154-я морская стрелковая бригада. Бригады моряков были и в 62-й армии под командованием В. И. Чуйкова.

2. «Дивизия им. Щорса формировалась также и из курсантов авиационного училища. Сын академика Петровского там тоже служил. А училищем командовал полковник Шустер и подполковник Гесслер, оба немцы, и поэтому училище расформировали». – Примечание Павла Васильевича Веденина.

3. Сосновский завод речного судостроения выпускал в годы войны военные катера: торпедные, малые охотники за подводными лодками, плавбатареи, бронированные артиллерийские катера и пр. Здесь впервые в отечественном судостроении было организовано поточное конвейерное производство боевых унифицированных катеров.

4. Водоизмещение 56 тонн, скорость 50 км/ч (27 узлов), вооружение – два 45-мм орудия, 2 крупнокалиберных пулемёта, глубинные бомбы, шумопеленгаторные станции.

5. Всего за годы Великой Отечественной войны в Военно-Морском Флоте только шесть подводных лодок типа «Щ» были удостоены гвардейских званий, в том числе и «Щ-215».

6. М. В. Грешилов – один из пяти командиров подводных лодок типа «Щ», кому в годы войны были присвоены звания Героя Советского Союза.

⇐ Предыдущая 1 23