МОРСКАЯ ДУША». Интересная была жизнь!»

«МОРСКАЯ ДУША»

Из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны,

городчанина Павла Васильевича Веденина

Записал А. Н. Еранцев

апрель 1995 г.

1. «Интересная была жизнь!»

В армию в 1939 году забрали. Хотелось мне в театр Вахтангова поступить, мечта была. Но ведь есть поговорка: «Мечты, мечты, где ваша сладость?».

Попал на Балтийский флот, мотористом в 1-ю бригаду торпедных катеров на катер № 013. Командиром бригады был капитан 2-го ранга Чироков, а нашего дивизиона – капитан 3-го ранга Осипов. Из командиров других дивизионов помню Афанасьева, Гуманенко, Ющева (всего шесть дивизионов в бригаде было).

[Из перечисленных командиров 1-й Краснознамённой, ордена Нахимова бригады торпедных катеров капитаны 3-го ранга В. П. Гуманенко, С. А. Осипов, капитан-лейтенанты А. И. Афанасьев, В. М. Жильцов, А. Г. Свердлов, Б. П. Ющев стали к концу войны Героями Советского Союза – Прим. А. Е.: См. Боевой путь Советского военно-морского флота. М., 1988. С. 309, С. 559].

Немцев приходилось топить, но не часто. Ведь у них был приказ: если атакуют торпедные катера, применять все виды оружия, вплоть до орудий главного калибра. Так что тут никто не рискнёт, командир-то тоже ведь не дурак лезть на рожон.

Служба была тяжёлой, особенно из-за блокады Ленинграда. Давали в день 300 г хлеба на человека, да банку консервов шпрот на двоих – вот, ешь. А ведь надо в походы выходить! Часа четыре в море тебя так протрясёт, готов будешь задранного козла сожрать. Катер наш стоял в Неве, у памятника Петру I. Ребята пойдут в Александровский парк, из мелкокалиберных винтовок настреляют воробьёв штук пятьдесят, вот похлёбку сварим.

Контр-адмирал В. С. Чероков. В 1941 г. – капитан 1-го ранга,

командующий Ладожской военной флотилией с 13.10.41 по 25.9.44

В Кронштадте я впервые встретился со своим отцом, Василием Николаевичем. Он ведь с нами не жил, и я его не знал раньше. Отец работал начальником 1-го механического цеха Морского завода в Кронштадте. А в 1942 году в июле месяце он умер. Во время ремонта башни главного калибра на одном из линкоров получил ранение и попал в госпиталь. Главный врач говорит: пошлите за Ведениным к Чирокову. Мне только сказали, я пришёл к отцу, и он на моих глазах умер...

Флот на Балтике оказался парализованным, поэтому с торпедных катеров нас перевели в 6-ю бригаду морской пехоты

[В течение июля – сентября 1941 г. Балтийский флот сформировал семь бригад морской пехоты. 6-й бригадой командовали полковник Ф. Е. Петров и военком батальонный комиссар П. Я. Ксендз – См.: Боевой путь Советского военно-морского флота. М., 1988. С. 418–419].

Под Нарвой получил ранение: была атака немцев, мы в контратаку пошли, и вот тут как раз ранило меня, в ногу. Кость не была задета, рана быстро зажила, но затащило обрывок брюк в мягкую ткань. От этого гангрена получилась, и у меня понесло всю ногу раздувать. Через Ленинград и Ладогу эвакуировали в Ярославский госпиталь № 1224. По дороге эшелон на станции Всполье попал под бомбёжку, а я и встать-то не мог, и так лежал еле-еле. Ребята говорили тогда, шесть вагонов у нас разбили с ранеными-то, а наш уцелел вагон, ну, изрешечённый весь, конечно, был.

В госпитале врачи решили: надо делать операцию. И выручила меня медицинская сестра.

– Ну, Веденин, завтра жди – тебе ногу отпахнут. Давай сматывайся! – говорит она мне.

– А куда? – спрашиваю.

– У меня здесь сестра рядом живет, давай туда к ней.

И с вечера, как только сама пришла с дежурства, стала мне делать компрессы. Прикладывала лук репчатый, израсходовали луковиц восемь, наверно, на четыре компресса. На четвертом компрессе всё прочхнулось, вытянуло всё, гангрена прошла. Теперь, правда, хромаю на эту ногу. А резать-то ведь было проще простого, что им стоило безногим человека оставить!... Помню, четырёхэтажное здание госпиталя в Ярославле как раз было на спуске к Волге, сзади драмтеатра им. Волкова. …

[По словам Павла Васильевича, на той медсестре, что спасала его, он готов был жениться. Но она ответила отказом: Жду любимого с фронта…].

Второй раз ранило меня в Сталинграде. Мы попали туда в августе 1942 года, когда немцы хотели сбросить нас в Волгу и в сентябре форсировать её в районе Сталинграда. Местечко есть станция Чердаклы в Ульяновской области, у нас там доформировывалась бригада морской пехоты, 66-я

[66-я морская стрелковая бригада формировалась в Приволжском военном округе, в основном из моряков Тихоокеанского флота и Краснознамённой Амурской флотилии. Воевала на Карельском фронте. В июне 1942 г. бригада была переброшена с Карельского перешейка на Таманский полуостров, в июле – на Сталинградское направление. Под командованием полковника А. Д. Державина с 19 июля 1942 г. бригада действовала в составе войск 64-й армии. Моряки дрались неустрашимо, прикрывая переправу наших войск через реки Дон и Чир. В составе 64-й армии действовала также 154-я морская стрелковая бригада, прибывшая в июле с Калининского фронта. За успешные боевые действия 66-я и 154-я бригады в марте 1943 г. были преобразованы в 11-ю и 15-ю гвардейские стрелковые бригады. Сотни морских пехотинцев этих соединений были удостоены высоких правительственных наград. Всего с 1941 по май 1943 г. Военно-Морской Флот передал в Красную Армию около 400 тыс. человек. В 1942 г. моряки, посланные воевать на суше, в основном дрались под Сталинградом. В тот год вновь формируемые дивизии и бригады, в которых было много моряков, не получили наименования морских. Многие моряки в составе маршевых рот и батальонов пополняли стрелковые соединения и части, понесшие потери в боях. Отважно дрались за Сталинград моряки 92-й стрелковой бригады, сформированной в августе – сентябре 1942 г. из моряков Северного флота и Беломорской флотилии (официально бригада не называлась морской) – См.: Боевой путь Советского военно-морского флота. М., 1988. С. 430–431., 554].

Потом нас влили в состав стрелковой дивизии им. Щорса, и я попал в артиллерийский полк им. батьки Баженко, в расчёт 45-миллиметровой противотанковой пушки – «Прощай, Родина!» называлась. Бои под Нарвой были сильные, но в Сталинграде сильнее. Там только пехота наступала, а тут всё лезет на тебя. Подъезжаешь к Сталинграду, километров за 10-15 смотреть, так это как фейерверк какой проходит, видно как трассирующие пули и снаряды летят, как в котле всё кипит. У завода «Баррикады» были нефтебаки. Немцы их подожгли, дышать стало нечем, смрад один, нефть по Волге течёт и горит. Целую неделю пожар был.

Но мы воевали отчаянно, немцы боялись к морской пехоте в плен попадаться, потому что знали – живым никто не уйдёт. Перед ноябрьскими праздниками пошёл слух: Сталин на фронте! Дух-то поднялся. Если офицер покидал своё подразделение хоть на час – считался дезертиром и подлежал расстрелу.

А ранило меня у завода «Красный Октябрь», у сталелитейного цеха. Как вот сейчас вижу, как пушку мы выкатили, потом танк подбили. Я и говорю: «Ну, братцы, сейчас всё равно докончу всех там!» Дури-то ведь много было в молодости. Вскочил на танк, и как люк приоткрылся, сразу две гранаты Ф-1 бросил туда. И только оттуда покатился – немецкий снайпер сшиб разрывной пулей, перебило мне таз и бедро.

Ребята меня в цех притащили, сестра обработала, клёш разрезали, забинтовали всего, на носилки положили и под гору. Вечером на бронекатерах перевезли через Волгу. Всю ночь везли, и наутре 7 ноября в 42-й гвардейский медсанбат поступил (он был на Голодном острове). А ранило меня 6 ноября в 9 часов утра. Врачи приступили ко мне, я уже без сознания был. Пришёл в себя, когда мне горячо стало, я весь горю, как в огне.

Врач подходит и говорит:

– Ну, как дела?

– Да, ничего, – говорю.

– Ну и дал ты нам работки, пришлось над тобой поработать. Тебе придется пока здесь в медсанбатах находиться, сейчас мы вас не отправим в Саратов, потому что всё обстреливается.

И вот я в хуторе Стареньком долго пролежал, недалеко от узловой станции Ленинской. Только 12 декабря попал я в госпиталь в Саратов. До Саратова ехали на поезде, под бомбёжками. Видели раз, как «мессер» гонялся за одним человеком, за начальником вокзала, так и убил. У меня у раненого переохлаждение в дороге получилось, когда приехали, еле нашли меня в поезде, чуть голос подавал. Это теперь санитарные поезда ходят – так это в сказке только сказать можно. А ведь так как раненых-то возили – как телят, и то в худых вагонах! А теперь чего честно говорить, после времени-то уже говори, не говори...

Саратовский госпиталь № 1680 был на ул. Рахова, в пятиэтажном здании средней школы. Лечил меня хирург-уролог Лев Борисович Субботский. Осмотрел он мои раны:

– О! Ерунда! У меня опять воевать пойдёшь!

Много интересного было во время войны: и чудес всяких, и всего.

Вот, например, под Сталинградом. Начали «юнкерсы» бомбить склад продовольствия у берега Волги. Тут боец (бывший промысловый охотник) бросается к противотанковому ружью, прицеливается и – бух! – одним выстрелом сбивает самолет. Тот горящий падает в Волгу.

Бежит подполковник, кричит:

– Кто стрелял?!

– Товарищ подполковник, – говорю я, – вон казах стоит, это он из противотанкового ружья выстрелил.

– Ну-ка, иди сюда. Ты стрелял?

– Я стреляль!

– Так. Доволен, что сбил немца?

– Ну, а как же недоволен!

– Пойдём со мной!

И уводит его с собой. Вскоре, смотрим, стрелок наш идёт обратно уже с орденом Красного Знамени. Главное: «Я стреляль!» Так это уж чудеса, в действительности чудеса.

Или вот случай был. Я иду по воду к Волге, и вдруг навстречу женщина, с ней рядом ребёнок, годика три, а второй на руках. Батюшки! А мальчишка, которого она за руку ведёт, он:

– Мама, я есть хочу! Мама, я есть хочу!

Женщина молодая такая. Я говорю:

– Слушайте-ка, у вас что, нет ничего поесть ребенку?

Я вот сразу тут же отдал все, что у меня было в вещмешке: хлеб был, сахар, сухари были и банка консервов. Ведь двое детей! А она говорит:

– Я из Сталинграда всё равно никуда не уйду!

Вот такой человек.

На фронте ведь только чтобы не сытого ранило, иначе ранит в живот, сразу дубаря врежешь. Перед атакой ни в коем случае не есть, выпить – можно, для смелости. Другой раз по 200 г водки достаётся. В госпитале даже раненым давали 200 г портвейна в фарфоровых чашечках. Тяжелораненым и уколы морфия давали, но по графику: день – 1 кубик, другой – 2, на третий – 3, потом целых пять дней перерыв. Вот тут уж нагрузка большая на тебя, сестра уколов не делает, чтобы морфиистом не стал. Тут уж тяжело было.

В марте 1943 года, после саратовского госпиталя, я поехал в Ярославский флотский экипаж, в батальон выздоравливающих. И вот мне встретился там парень Вася Распутин, я всё звал его «седьмой племянник Гришки Распутина». Смеялся над ним:

– Ты к дому Романовых уже присватываешься, к царской семье!

Вообще-то, интересная была жизнь!

[На сайте «Подвиг народа» опубликовано награждение П. В. Веденина, старшины 1-й статьи 13 гв. бригады Сталинградского фронта, медалью «За оборону Сталинграда»]

12 3 Следующая ⇒