Командир за всё отвечает…»

2. «Командир за всё отвечает…»

Из морской пехоты я попал во 2-й отряд вновь строящихся кораблей. Его штаб находился в г. Зеленодольске на Волге, командующим был контр-адмирал Несвицкий. В Зеленодольске был судостроительный завод № 340, и там формировались команды больших морских охотников. А в посёлке Сосновском Вятско-Полянского района Кировской области на заводе № 640 строились малые морские охотники МО-4, типа ОД-200. Мореходные качества у них были чуднейшие. Мы тоже как рабочие принимали участие в постройке этих катеров. Обшивка их корпусов клепалась из трёх слоев дерева и промасленного брезента (поэтому в шутку мы называли их «окаянные деревянные»), а двигатели на них ставились американские. В Сосновском я принял экспериментальный катер, на нём мы спустились по Вятке в Каму, потом в Волгу и Каспий.

В Баку суда проверялись: проходили мерную милю и прочее. С нами тогда на испытаниях были главный конструктор Ермаш, из Управления кораблестроения СССР капитан 1 ранга Причастников, инженер-полковник береговой службы Паляев, а также председатель Государственной сдаточной комиссии капитан 2-го ранга Хавин.

Во время испытаний я познакомился с мистером Беком – американцем, специалистом по двигателям фирмы «Паккард». Он мне давал рекомендации, как эти двигатели лучше эксплуатировать. У меня ещё подарок мистера Бека был – комбинезон, во всю спину написано: «Паккард».

Подводная лодка Щ-215. Фото из интернета

После испытаний катер погрузили на железнодорожную платформу и отправили на Чёрное море. Там я стал старшиной мотористов на гвардейской подводной лодке «Щуке 215». Было тяжело, так как все время находились в подводном положении, только ночью всплывали подзарядить аккумуляторные батареи. На лодке стояли два 16-цилиндровых дизельных двигателя и аккумуляторы – 36 штук в специальной шахте. Торпедных аппаратов было шесть – четыре носовых и два кормовых. На каждый аппарат полагалось четыре торпеды, и их ведь все надо зарядить! На подводной ложке я прослужил до августа 1943 года, пока такая история не случилась.

Раз у болгарского берега, недалеко от порта Бургас, потопили мы четыре немецких транспорта – победа исключительная! Немецкие большие 100-тонные морские охотники бросились за нами, с ними трудно было бороться, но наш командир капитан 3-го ранга М. В. Грешилов их обманул, провёл лодку через минное поле. Рулевым на лодке был Серёжа Пьянков. Были у него густые чёрные волосы, а после этого похода вышли мы на берег, смотрим – у него на голове с обоих сторон залысины, потерял почти пол-головы волос, нельзя было и узнать. Психическая нагрузка сказалась, ведь когда минное поле проходили, все наши жизни в его руках были. Сергея Пьянкова и старшину торпедистов представили к наградам, а командиру решили присвоить звание Героя Советского Союза.

Когда вернулись на базу в Батуми, устроили по случаю победы банкет, и на нём вдруг у Грешилова стало не в порядке с головой: потянул на себя скатерть со стола... Его отправили в Цигидзыри, лечебное учреждение для подводников, потом в Тбилиси. Но на лодку Грешилов больше не попал, от плавания его отстранили. Видели потом, как он гулял со своими близнецами – мальчиком и девочкой – по Батуми. А экипаж лодки расформировали.

Новым местом моей службы стал 9-й отдельный дивизион сторожевых кораблей (морских охотников), который входил в бригаду траления заграждения Черноморского флота [1-я ордена Ушакова бригада траления – см.: С. 561]. Командиром дивизиона был капитан 2-го ранга Потапенко, а командиром бригады – капитан 1-го ранга Масалкин. Мы стояли в устье Хоби – небольшой речушки, впадающей в Чёрное море чуть севернее города Поти. Дивизион участвовал в десантных операциях под Новороссийском, на Таманском и Керченском полуостровах.

И вот однажды после высадки десанта, уже на обратном пути, на траверзе Анапского маяка наш катер подорвался на мине. На берег выплыли только шесть человек, но флаг катера мы спасли. (Среди уцелевших был и наш боцман. Звали его Николаев Николай Николаевич, до войны он жил в городе Николаеве на улице Никольской. Его потом перевели служить на эскадренный миноносец «Сообразительный»). Так как других катеров поблизости не было, пришлось нам вшестером дикарями добираться до своей базы в Хоби.

[Для Павла Васильевича Веденина этот трагический случай был не последним на Черном море]

Случилось мне раз в Батуми принимать восемь новых катеров для нашего дивизиона, и с последним катером отправился я назад в Поти на нашу базу. С нами был торпедный катер охранения. Шли мы ночью, а ночи-то на Чёрном море в мае месяце очень тёмные. Я сидел у кормового орудия, курил. Были на мне клёши, тельняшка, шинель накинута, ботинки мы не шнуровали, а только всовывали. И тут вдруг всплывает немецкая подводная лодка и нас торпедирует! (Акустические установки у нас ведь были неважные. Неожиданная атака была). Увидел две торпеды, выпущенные по нам лодкой с рулевой установки, только крикнул: «Полный ход! Торпеда!» – как раздался взрыв, и я оказался на воде. А торпедный катер смотался.

А если бы не смотался, торпедировал лодку, он бы сразу Героя Советского Союза получил! Из всей команды в живых остался только я один, обрывок спасательного пояса у меня был, едва не утонул. Если бы в уши вода попала, то всё уже. Нас торпедировали ночью, а часов в 10 утра пришёл мой родной катер и Коля Колесников меня из воды вытащил. Произошло это, по-моему, в мае 1944 года, в двенадцати милях напротив от Потийского маяка.

Меня в Сухуми в госпиталь привезли, и сразу приехало начальство. Спрашивают, что же делал торпедный катер. А я контуженный был, с месяц язык у меня не говорил, я на бумажке написал, что торпедный катер уехал, не стал торпедировать подводную лодку. (А ребята в чём виноваты? Командир за всё отвечает на катере). Этого командира тут же сняли и в штрафную роту отправили. С нашего катера там Саша Голубев был, ленинградец, он вернулся оттуда и сказал, что в штрафной роте был вместе с этим командиром. Но он там погиб, а Сашка вернулся с орденом Отечественной войны I степени. А в роту попал за самоволку в Туапсе: вернулся на пристань, а катер уже ушёл. За самоволку строго наказывали. Вот такие вещи.

Главной задачей морских охотников была борьба с немецкими подводными лодками. Один раз в районе Сухуми засекли мы лодку.

Казеев, наш акустик, азербайджанец, докладывает:

– Слышу шум винтов подводной лодки!

Берём пеленг. Точно, вот она, под нами. Сразу кидаем глубинные бомбы и ставим на это место буёк. Разворачиваемся и опять бросаем серию из 4-6 бомб. Бомбишь, обычно, пока на поверхности воды не появляется масло и пузыри воздуха. Бывает, немцы пытаются обмануть: специально глушат у лодки двигатель и выпрыскивают наружу масло, мусор всякий выбрасывают – будто попали в них, а сами потом уходят невредимые. Как лодку мы засекли, сразу подошли другие катера и тоже давай её бомбить. Тут даже суматоха какая-то получилась. В июле 1944 года было сообщение Совинформбюро, что в районе Сухуми потоплена немецкая подводная лодка – это как раз мы потопили. Командира нашего катера за победу наградили орденом. А катерники-то на Чёрном море все свои награды и «гвардию» пропили, потому что пьянка была сплошная, ведь как только на берег, там без вина ничего не сделаешь, там ведь чача (местный самогон) всюду была!

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒