Глава 12. ДОРОГИ РАСХОДЯТЬСЯ

Глава 12

АХ, КАК СТЫДНО ДУРАКУ…

– Даже не думай продолжать путь к Несму! – ругался Раннек, отведя Галена Ферта в сторону, когда беженцы наконец решились устроить привал. – Или тебе недостаточно пятидесяти принесенных в жертву твоей гордости дворфов? – напирал Раннек.

– Не тебе рассуждать о гордости! – огрызнулся Гален Ферт, и его соперник смутился.

Но только на миг. Затем Раннек расправил плечи и вскинул подбородок..

– Я никогда не забуду своей ошибки, Гален Ферт, – признал он. – Но не стану усугублять ее, бросая всех наших людей в когти троллей и болотников.

– Их нет! – взвизгнул Гален, но заметил несколько любопытных взглядов, устремленных в сторону спорщиков, и повторил чуть тише: – Их нет. Храбрость дворфов и огненный град Аластриэль разметали силы врагов. Разве нас кто-нибудь преследует? Нет. Почему не предположить, что чудовища забились обратно в свои грязные торфяники? Ты настолько труслив, что боишься проверить это?

– А ты настолько глуп, чтобы это проверять? Тебя что, совершенно не заботят те, кто не может драться? Ты будешь доказывать свою храбрость, а наши дети должны за это погибать, так, Гален Ферт?

– Мы даже не знаем, где эти туннели, о которых говорил Дагна, – после недолгого молчания произнес Гален. – Не можем же мы шарить по окрестностям вслепую, надеясь отыскать нужную дыру в земле.

– Тогда пойдем в Серебристую Луну, – предложил Раннек.

– Серебристая Луна сама придет нам, – вскипел Гален. – Разве ты не видел Аластриэль?

Раннек закусил губу, чтобы просто не плюнуть в собеседника.

– Неужели ты такой идиот? – наконец спросил он. – Неблагодарный дурак?

– Не я тот дурак, который загнал нас сюда, так далеко от дома, – холодно и надменно произнес Гален. – Тот дурак стоит сейчас передо мной, ошибочно полагая, что имеет право задавать мне вопросы.

Раннек понял, что продолжать разговор бесполезно. Он не был командиром. Народ Несма не послушался бы его наперекор уверениям и приказам Галена Ферта.

Юный воин еще раз посмотрел на соперника, покачал головой и, досадливо поморщившись, повернулся и зашагал прочь, приказав себе не реагировать на насмешливое фырканье Галена Ферта.

* * *

Следующий рассвет лишил Галена Ферта и Раннека возможности спорить. Вернулись разведчики и принесли новости о том, что орава троллей наступает с юга и они уже близко.

Гален выслушал этот доклад с непроницаемым лицом. Раннек решил, что сейчас этот Человек прикажет воинам сомкнуть ряды и броситься в атаку, но непреклонный Гален не был настолько рисковым.

– Собирайтесь и готовьтесь к маршу, быстро, бросил он приближенным, затем повернулся к разведчикам: – Разделитесь на два отряда, первый пусть отслеживает передвижения врага. Другой обшарит северо-восток. Ищите туннели к Мифрил Халлу и прикрывайте наш отход.

Закончив, Гален взглянул на Раннека, на лице которого отразилось молчаливое одобрение. Но это согласие Гален Ферт счел за скрытое оскорбление,

– Мы втянем наших противников в долгое преследование, вымотаем, заведем на ложный след, а сами сможем вернуться домой, – озвучил Гален заключительную часть своего плана, и у Раннека отвисла челюсть.

Ставшие к этому моменту большими специалистами по бегству, жители Несма собрались в считанные минуты, построившись так, чтобы наиболее слабые оказались в центре колонны, где им всегда можно было оказать поддержку. Никто не разговаривал. Люди знали, что тролли близко и этот день может стать последним днем их жизни.

После полудня они поднялись на небольшую возвышенность, и с этой обзорной точки Гален, Раннек и другие впервые увидели преследователей. Кажется, их преследовали только тролли – нигде в надвигающейся толпе не мелькали узловатые конечности болотников. Но троллей было больше чем достаточно – и среди них несколько огромных особей, которые таскали на плечах не одну голову.

Раннек знал, что сейчас жители Несма поступают правильно, именно так, как он и предлагал несколько часов назад. Но удовлетворения юноша не испытывал: глядя на быстро приближающуюся толпу троллей, он серьезно опасался, что беженцы не смогут добраться до спасительных пещер раньше, чем их настигнет орава чудищ.

– Нам надо двигаться как можно быстрее, – приказал Гален Ферт. Он был полон тех же страхов, что и Раннек. Но признаваться в них не хотел даже самому себе. – Разведчики нашли туннели?

– Какие-то нашли, – сообщил один из помощников. – Но неизвестно, куда они ведут.

Гален Ферт подергал себя за нижнюю губу.

– И если мы сунемся туда, не зная наверняка, то можем угодить в тупик, – продолжил разведчик.

– Тогда поторопитесь, – велел Гален. – Пошлите еще людей в туннели. Мы найдем тот, что огибает эту долину, и окажемся в тылу врага. Потом сможем бежать куда угодно – время тратить впустую некогда!

Помощник кивнул и бросился исполнять.

Гален метнул взгляд на Раннека.

– Ну вот, ты убедился, что был прав, – буркнул он.

– Это уже не имеет значения, – ответил юноша, оглянулся на преследователей, а потом скрестил взгляды с Галеном. – Могли ли мы предвидеть такую настойчивость в столь несобранном и неорганизованном враге, как тролли! За все мои годы…

– Твоих годов не так уж и много, – напомнил ему Гален. – Потому-то тебя и одурачили той ночью, когда ты возглавлял дозор.

– Как и ты был одурачен сейчас, полагая, что погони не будет, – парировал Раннек, но по самодовольному лицу Галена никто бы не сказал, что он задет этими словами.

– И прекрасно, что они нас преследуют, – заявил он. – Мы увели их подальше от Несма. И когда мы снова окажемся за нашими стенами, у нас будет время, чтобы усилить защиту.

– Если только там нас не поджидает ещё больше троллей.

– Ты постоянно переоцениваешь сметливость нашего врага, Раннек. Они тролли. Глупые и жестокие, не больше. Они проявили неожиданную настойчивость, но долго это не продлится.

Гален фыркнул и отвернулся, но Раннек схватил его за рукав.

– И на этом основании ты собираешься рисковать жизнями всех этих людей? – спросил Раннек.

– Вся наша жизнь в Несме была риском – многие века, – ответил Гален. – Так мы живем.

– Или умираем?

– Случается.

Гален резко выдернул руку и смерил юношу надменным взглядом. Потом отвернулся и принялся отдавать приказы окружающим. Но очень скоро его отрывистые команды перекрыл радостный крик:

– Делзун! Делзун из Мирабара идет!

– Слава Мирабару! – подхватили в толпе измученных многодневным бегством людей.

Раннек и Гален Ферт бросились в толпу, пересекли ее и увидели виновников этого торжества.

Дворфы, десятки и десятки дворфов, приближались к ним с севера, и на щитах воинов красовался черный топор Мирабара. Они шли ровным плотным строем и издалека смотрелись как единый живой организм.

– Это не мирабарские дворфы, – сообщил задыхающийся разведчик, прибежавший в лагерь сказать, что близко подкрепление. – Они из клана Боевого Топора.

– Но у них на щитах топор дворфов Мирабара, – удивился Гален.

– Они когда-то были мирабарцами… – Разведчик замолчал и отступил в сторону, уступая дорогу и слово самим дворфам.

Впереди шагали два военачальника в боевых доспехах, один с густой черной бородой, другой – самый старый и страшный дворф из всех, кого приходилось видеть людям. Он был ниже и толще своего спутника, от бороды остались лишь редкие клочья, и один глаз отсутствовал. Оставшееся же око видело рождение и смерть веков. Пара приблизилась к Галену. Они встали перед человеком, и тот, что помоложе, водрузил свой топор на камень и тяжело облокотился на рукоять.

– Торгар Делзун Молотобоец из клана Боевых Топоров прибыл служить тебе, – сообщил он. – А это мой друг Язвий Мак-Сом.

– Ты несешь герб Мирабара, добрый Торгар, – ответил Гален. – Мы счастливы принять твои услуги.

– Мы больше не мирабарцы, – проскрипел Язвий. – Мы решили служить королю с более благородным сердцем. И вот по его велению мы здесь, чтобы поддержать воеводу Дагну, отправившегося сюда с тобой.

Несколько человек беспокойно переглянулись, что не ускользнуло от внимания дворфов.

– Когда позволит время, я расскажу тебе, как пал Дагна, дабы вы смогли воздать ему положенные почести, – сказал Гален, расправляя плечи. – А сейчас нам на пятки наступают враги. Тролли, много троллей.

Дворфы в строю принялись перешептываться о «падении Дагны», но Торгар и Язвий остались невозмутимы.

– Тогда немедля отправляемся к туннелям, – решил Торгар. – Я и мои ребята хороши против долговязых скотов, когда тем приходится сгибаться пониже, чтобы не размозжить черепа о потолок.

– Мы встретимся с ними там и уничтожим их, – согласился Гален. – Возможно, даже прорвемся сквозь их ряды и проложим себе путь напрямик.

– Напрямик? – переспросил Торгар. – На другом конце туннеля Мифрил Халл, туда мы и направляемся.

– Нам известно, что вскоре к битве присоединиться Серебристая Луна, – не моргнув глазом, заявил Гален, и никто из его приближенных не осмелился указать на то, что подобное утверждение можно лишь с очень большой натяжкой принять за истину. – День нашей победы придет тогда, когда Несм возродится и край будет защищен!

Оба дворфа несколько мгновений смотрели на него с любопытством, затем переглянулись и лишь пожали плечами.

– Не важно, – сказал Язвий Торгару. – Какой бы выбор мы ни сделали, мы сделаем его в туннелях.

– Так поспешим же в туннели, – подтвердил Торгар.

* * *

– Боковой проход открыт! – пробежало по рядам дворфов.

– Факелами их! – прокричал Язвий.

Двадцать дворфов с пылающими факелами в руках рванулись вперед и метнули пылающие головни над головами передней цепи бойцов, сдерживающей напор авангарда троллей.

Дворфы и жители Несма спустились в длинный туннель, превратившийся вскоре в просторные покои, и сделали остановку в похожей на воронку пещере, позволяющей двум десяткам дворфов встать плечом к плечу, в то время как через вход могли протиснуться лишь несколько троллей. Лучники с горящими стрелами держали на прицеле сужающийся вход в туннель, заранее обложенный сухими дровами, пропитанными ламповым маслом.

Стена пламени взметнулась до потолка.

Тролли боялись немногого, но огонь, сводящий на нет их способность к регенерации, стоял первым в этом коротком списке.

Когда пламя стало слабеть, Язвий расставил своих бойцов так, чтобы оттеснить троллей, чей пыл значительно поутих при виде огня. Сдерживая тех немногих троллей, кто все-таки решался сунуться за границу, очерченную пламенем, дворфы давали беженцам из Несма возможность уйти в глубь туннелей как можно дальше.

Затем дворфы рассредоточились и организованно отступили. Боковой проход, как и сказано, был открыт, и отступающие двигались прямиком к нему.

И снова, уже третий раз за день, ребята Торгара отразили преследование упрямых троллей.

Но все знали, что чудовища придут снова, и дворфы обследовали каждую развилку, каждую щелку, разыскивая подходящее для следующей боевой позиции место.

Раннек наблюдал за всем этим с восхищением и признательностью. Он знал, как сейчас горячится Гален Ферт, – похоже, дворфы не собирались осуществлять его план по выходу из туннелей в тылу врага, на открытое пространство перед Несмом. Во всяком случае, маршрут продвижения никоим образом не способствовал такому маневру.

Но сейчас власть была в руках Торгара, а не Галена. Раннек и все беженцы из Несма прекрасно понимали это. Потому что, узнав обстоятельства гибели Дагны и его парней, Торгар в недвусмысленных выражениях дал понять, что люди вправе идти туда, куда считают нужным, отказавшись от дворфского эскорта, но расхлебывать последствия их глупости дворфы больше не будут.

– Слава Дагне и Мифрил Халлу, – произнес Торгар, выслушав печальный рассказ. – Славный был воевода. Он ушел вслед за своим сыном в Залы Морадина, их ждет там добрый пир.

– Он пытался помочь нам вернуть наш дом, – вставил Гален, и Торгар удостоил его такого взгляда, какой дворфы приберегают лишь для орков.

– Он спас ваши задницы, – бросил Торгар. – И если вы снова попытаетесь вернуться в Несм, значит, он зря старался. Но знаешь, Гален Ферт, всадник Несма, я и мои ребята не собираемся совершать ту же ошибку.

Вот и все. И тут даже гордый Гален Ферт не стал спорить и ни слова не сказал воинам Несма. Итак, Торгар обрел всю полноту командования и теперь уводил своих подопечных от погони. И они бежали, периодически вынуждая преследователей вступать в быстрые, запланированные дворфами и внезапные для троллей стычки, которые никак нельзя было назвать битвой.

Раннек был счастлив.

Глава 13

ДОРОГИ РАСХОДЯТЬСЯ

– Мы что, продолжим выполнять приказы орков? – спросил Герти широкоплечий снежный великан по имени Урулх, когда караван из сотни чудовищ направился вокруг северных склонов Четвертого Пика к востоку, к Сарбрину.

– Приказы? – переспросила Герти. – Я не слышала никаких приказов. Только просьбы.

– А это не одно и то же, если ты повинуешься им?

Герти рассмеялась, неожиданно мягко для великанши, и опустила изящную руку на широкое плечо Урулха. Она знала, что с ним надо обходиться деликатно. Урулх был одним из ближайших советников ее отца и самым верным ее телохранителем. А отец Герти, прославленный Орель Серая Рука, все еще отбрасывал длинную тень, хотя его самого уже много месяцев не видели среди снежных великанов и мало кто верил, что он когда-нибудь покидает свои личные покои. По слухам, Орель пребывал на смертном одре, и его единственная наследница, Герти, готовилась принять Снежную Белизну и все ее сокровища, а вместе с ними и преданность грозных войск отца.

Это следствие смерти Ореля с недавних пор Герти считала наиболее важным. Если удача отвернется от неё, если восстанет кто-то из великанов-авантюристов, пожелавших взобраться на трон Ореля, в лучшем случае последствием будет раскол ныне единой силы. А этого Герти стремилась всеми силами избежать.

Герти невозможно было назвать легкой жертвой для любого, посягнувшего в обход наследницы на трон Снежной Белизны. Она умело владела мечом и тайной магией. Герти могла наслать колдовство на любого осмелившегося выступить против нее, могла испепелить его или заморозить. Но прикосновение к плечу Урулха мгновенно напомнило ей о том, что магии иногда недостаточно.

– Успех Обальда в наших интересах, по крайней мере, пока, – объяснила она, – Если его армия распадется сейчас, кто остановит силы Мифрил Халла, Фелбарра, Адбара, Серебристой Луны, Эверлэнда, Сандабара, Мирабара и кто знает каких еще городов, если они пойдут войной на Снежную Белизну? Нет, мой добрый Урулх, Обальд – это буфер, который нам нужен против надоедливых дворфов и людей. Пусть его тысячи орков гибнут, но пусть делают это медленно.

– Я устал от этой кампании, – вздохнул Урулх. – Я видел, как убили два десятка моих родичей, и мы не знаем, каково положение наших собратьев на реке Сарбрин, Может, дворфы Фелбарра уже перешли реку? Может, еще два десятка тьерлаан гау лежат бездыханными под вонючими ногами бородатых тварей?

– Этого не произошло, – заверила его Герти.

– Ты не можешь знать наверняка.

Герти кивнула и пожала плечами:

– Так пойдем и проверим. Некоторые из нас, крайней мере.

Это предложение явно обрадовало Урулха, и он возвел на Герти взгляд огромных ярко-голубых глаз.

Герти сдержанно и немного застенчиво ответила на его взгляд, отметив, что Урулх все еще вполне привлекателен для такого старого великана. Его стянутые в хвост длинные волосы образовывали красивый острый гребень, протянувшийся от лба к затылку. Черты липа были чуть резковаты – высокие скулы и очень острый нос. Герти открыла для себя, что, если словами убедить Урулха не удастся, она может использовать другие, имеющиеся у нее в изобилии чары, чтобы достичь того же эффекта, и это отнюдь не будет для нее неприятно.

– Некоторые, друг мой, – мягко сказала она, как бы невзначай переместив ладонь с его плеча к шее, к полоске голой кожи над кольчугой. – Мы пошлем к реке половину отряда, чтобы они нашли наших собратьев и вернулись вместе с ними. Затем мы не торопясь направимся к дому. Не торопясь, чтобы Обальд не решил, что мы уходим бесповоротно. Ему надо охранять реку, но не потребуется долго убеждать его в том, что своих орков ему для этого вполне достаточно и несколько великанов делу не помогут. Я хочу сохранить союз, – продолжала она. – Я не знаю, как враги отреагируют на наше сотрудничество, но мне не хочется драться с двадцатью тысячами орков. Двадцать тысяч? – усмехнулась она. – Или втрое больше?

– Орки плодятся, как мухи в навозе, – заметил Урулх.

– Рискну предположить, что уровень интеллекта у них примерно одинаков, – хмыкнула Герти, продолжая поглаживать пальцами шею соратника и радуясь тому, что напряжение мускулов Урулха ослабло, а на его мужественном лице появился намек на улыбку. – Не исключаю и того, что наши нынешние враги придут искать альянса с нами, – добавила Герти.

Урулх нахмурился:

– Дворфы? Ты веришь, что дворфы Мифрил Халла, Фелбарра или Адбара попросят помощи? Веришь, что Бренор Боевой Топор и его дворфы забудут тех, кто вломился в их крепость? Они знают, кто раскачан таран, выбивший их западные ворота. Они знают, что оркам это было бы не под силу.

– И они знают, что скоро у них не будет выбора, – сказала Герти. – Обальд окопается, укрепится за зиму, и сомневаюсь, чтобы наши недруги отыскали способ ударить по нему до того, как растают снега. А к тому времени…

– Ты полагаешь, Серебристая Луна, Эверлэнд и три королевства дворфов не сумеют вытеснить орков?

Герти приняла его недоверчивость без удивления.

– Двадцать тысяч орков? – прошептала она. – Сорок? Шестьдесят? За крепостными стенами, на возвышенностях?

– И что же Герти предложит народам, которых мы издавна считаем врагами? – поинтересовался Урулх.

Герти состроила недовольную гримаску, показывающую, как далека она от того, чтобы выносить какие-то приговоры и давать оценки.

– И просто не исключаю возможной выгоды для моего народа, – объяснила она. – Обальд нам не друг. И никогда им не был. Мы терпим его, потому что он занятный.

– Возможно, то же самое он думает о нас.

И снова Герти пришлось постараться, чтобы не показать, насколько неуютно она почувствовала себя при этих словах. Она знала, что должна ладить со своими будущими подданными. Обальд с помощью великанов добился серьезной победы, но какая от этого польза самим снежным великанам? Король орков получил желаемое: он приобрел опорную позицию на землях людей и дворфов. И, что еще важнее, собрал и сплотил множество орочьих племен, объединив их под своей властью. Но ее армия не приобрела ничего осязаемого, никакой реальной добычи. Мифрил Халл и его сокровищницы остались в руках дворфов.

Снежные великаны не любили орков, считая их тупыми и нечистоплотными тварями. И в отличие от орков, покорно идущих на смерть по велению своего короля, народ Герти требовал от своей правительницы убедительных доказательств, что предпринятый поход на юг и гибель нескольких десятков великанов были не напрасны.

Герти посмотрела на пегаса. Да, этот трофей достоин Снежной Белизны! Ей следует чаще прогуливать этого красавца перед своими подданными. Она напомнит им о выгоде похода на мерзкого Витегроо и жителей Низин. Она объяснит, насколько лучше защищена их родина теперь, когда дворфы и люди оттеснены так далеко на Юг.

И великанша поняла – это начало.

* * *

Он удивился, когда сознание стало возвращаться к нему. Дворф всегда полагал, что хотя в Залах Морадина и жарко от костров, но камни там твердые. Никвиллих заворочался и почувствовал, что лежит под толстым одеялом на подстилке из душистых трав.

Веки дворфа затрепетали, открылись и немедленно снова плотно зажмурились – глазам стало больно от дневного света.

За этот короткий миг Никвиллих определил, что находится в густом лиственном лесу, и, осознав это, бедный дворф смутился еще больше. Там, где он упал не было и в помине никаких лесов, и чего он уж никак не ожидал обнаружить в Залах Морадина, так это деревьев и чистого неба.

– Эн ту иль би, — услышал он мелодичный голос, несомненно, эльфа.

Никвиллих не открывал глаз, но мозг его вполне проснулся и прокручивал услышанные слова снова я снова. Фелбаррский купец, Никвиллих часто имел дело с другими расами, включая и эльфов.

«Энту иль би? — повторил он про себя. – Проснулся. Эн ту иль би — он проснулся».

Никвиллих понял, что эльф говорил о нем, и заставил себя открыть глаза, привыкая к струящемуся свету. Он потянулся и тут же застонал – повернуться на голос дворф не смог.

Никвиллих снова прикрыл глаза, вдохнул поглубже, усилием воли заставив окатившую все тело волну боли войти в приемлемые берега, и опять разлепил веки.

Его со всех сторон обступали эльфы, бледные и строгие создания с заостренными ушами и глубокими, мудрыми глазами.

– Ты проснулся? – спросил один на общеупотребительном торговом языке.

– Похоже, что так, – ответил Никвиллих и не узнал собственного голоса, вырывавшегося из пересохшего горла. – Гоблины хорошо отделали беднягу Никвиллиха.

– Все гоблины мертвы, – сообщил эльф, стоящий справа, очевидно главный в этой компании.

Он мановением руки отослал прочь всех, кроме одной эльфийки, и низко нагнулся, так чтобы Никвиллих мог лучше его видеть. У него были прямые черные волосы и темно-голубые глаза, которые оказались вдруг очень близко к глазам дворфа. Брови эльфа сошлись на переносице и взметнулись вверх, как крылья птицы.

– И мы позаботились о твоих ранах, – продолжил он голосом, казавшимся странно спокойным и обнадеживающим, плохо сочетающимся с выражением его лица. – Ты поправишься, добрый дворф.

– Вы вытащили меня оттуда? – спросил Никвиллих. – Эти гоблины поймали меня у реки и…

– Мы застрелили их, всех до одного, – заверил эльф.

– А кто ты? – спросил Никвиллих. – И кто это «мы»?

– Я Хралайн из Лунного Леса, а это Алтеления. Мы пересекли реку в поисках двоих наших. Возможно, ты в Мифрил Халле видел их?

– Я не из Мифрил Халла, а из Цитадели Фелбарр, – сообщил Никвиллих, сжал протянутую руку Хралайна и позволил эльфу помочь ему осторожно принять сидячую позу. – Мы попались бестиям Обальда, а Бренор нас выручил – меня и моего друга Треда. Прости, я не видел никого из твоих друзей.

Эльфы переглянулись.

– Они должны были быть на крылатых конях, – добавила Алтеления. – Возможно, ты видел их издалека, высоко в небе.

– А, эти, – протянул Никвиллих, и оба эльфа порывисто склонились к нему. – Нет, не видал, но слышал о них от братьев Валуноплечих, которые шли через ваш лес в Мифрил Халл.

Эльфы разочарованно отстранились.

– Мифрил Халл все еще в руках Бренора? – спросил Хралайн, а Алтеления поинтересовалась, что это был за «большой огонь, прыгнувший в западном небе»,

– Да, – ответил дворф Хралайну и гордо глянул на эльфийку: – Гномий огонь, таким бы и дракон гордился!

– Ты многое можешь поведать нам, добрый дворф, – сказал Хралайн.

– Сдается мне, я обязан вам хотя бы это, – согласился Никвиллих.

Он еще раз потянулся, устроился поудобнее и рассказал им свою историю: о выходе каравана из Цитадели Фелбарр много дней назад, о гибельной засаде, бесцельных блужданиях с Тредом, о муках от голода и ран. Он рассказал о великодушии людей и доброте Бренора Боевого Топора, который нашел их, возвращаясь в Мифрил Халл, чтобы еще раз вступить на престол.

Он рассказал о битве за Низины и неожиданной помощи дворфов Мирабара, присоединившихся к своей родне из клана Боевых Топоров. Он описал взрыв, устроенный Нанфудлом над Долиной Хранителя, и углубился в детали, в красках описывая, что после этого было с орками и великанами.

Эльфы выслушали все повествование предельно внимательно, но их лица были бесстрастны. Они не проявили никаких эмоций, даже когда Никвиллих внезапно подпрыгнул, изображая взрыв, устроенный Нанфудлом, взрыв столь мощный, что исчез целый горный отрог.

– Вот так все было, когда я в последний раз видел Мифрил Халл, – произнес, наконец, Никвиллих. – Обальд загнал Бренора в пещеры: тролли, орки и великаны держат берег Сарбрина на востоке. Мифрил Халл окружен – драгоценный камень в оправе из орочьих туш.

Эльфы снова переглянулись.

Выражение их лиц не утешило израненного дворфа.

* * *

Через десять дней или больше Дзирт и Инновиндиль обнаружили, что оказались среди высоких отрогов Хребта Мира. Герти и шесть десятков ее великанов выбрали извилистый путь наверх, но они умели быстро передвигаться по этим продуваемым ветром дорогам. Путешествие позволило эльфам взглянуть на то, что делается вдоль Сарбрина, и увиденное не обнадеживало. По всему берегу, у каждого известного брода и всюду, где переход казался возможным, строились укрепления – и весьма внушительные.

Эльфы пытались сосредоточиться на насущной задаче – спасении Зари, но это было нелегко, особенно для Инновиндиль, не раз порывавшейся все бросить и перейти реку, чтобы предупредить свой народ.

Но не было смысла сомневаться в том, что эльфы Лунного Леса зорко следят за Сарбрином и прекрасно знают о происходящем. Дзирту удалось убедить в этом Инновиндиль.

Так что они продолжали путь, наблюдая за караваном снежных великанов и выстраивая планы спасения Зари. Пока такой возможности им не представилось.

А в скалистых горах тягаться с великанами становилось все труднее. Несколько раз Дзирт призывал Гвенвивар и посылал ее на разведку, чтобы убедиться, что они двигаются в правильном направлении и поспевают за караваном.

– Боюсь, это глупо, – сказала как-то Инновиндиль Дзирту, когда они остановились на ночлег под небольшим навесом, способным прикрыть разведенный Дзиртом маленький костерок. Обычно он этого не делал, но если на юге, у ворот Мифрил Халла, осень еще только начиналась, здесь, на такой высоте, ветер уже кусался по-зимнему. – Мы занимаемся не тем делом, в то время как мой народ и твои друзья-дворфы сидят в осаде.

– Ты не бросишь Зарю, пока остается надежда, – криво усмехнулся Дзирт, и выражение его лица показалось эльфийке зеркальным отражением ее внутренних переживаний. – Ты просто расстроена, – добавил дроу.

– А ты нет? – Конечно, и я тоже. Я расстроен, я зол, мне грустно, и я не желаю ничего, кроме как оторвать безобразную голову Обальда от его туловища.

– И как ты борешься с такими эмоциями, Дзирт До'Урден?

Дзирт помолчал, прежде чем ответить, поскольку увидел, как изменился взгляд Инновиндиль и тон её голоса. Он понял, что спрашивала она не для себя, а для него. Сколько раз за время их совместной жизни и борьбы она поворачивалась к Дзирту и спрашивала что-то вроде: «Знаешь ли ты, что значит быть эльфом, Дзирт До'Урден?» Очевидно, ей хотелось побыть наставником на его жизненном пути, и пока он вел себя в таких ситуациях как прилежный ученик. Сегодня он в первый раз обратил внимание, что, когда Инновиндиль начинает свое ненавязчивое преподавание, она заканчивает вопрос, называя его полным именем.

– В моменты раздумий, – ответил он, – в основном на рассвете, я разговариваю с собой. Несомненно, если бы кто-нибудь услышал меня, то решил бы, что я сумасшедший, но эти негромко произнесенные слова о страхах, о боли, о вине помогают мне справляться с зачастую неразумными эмоциями.

– Неразумными?

– Моей уверенностью в собственном всесилии, – ответил Дзирт. – Моей верностью тому, что только я считаю правильным. Моей виной за гибель друзей и даже одного врага.

– Эллифейн.

– Да.

– Тебе не за что винить себя.

– Знаю. Конечно. Если бы я знал, что это Эллифейн, я бы попытался разубедить ее или, если бы дело все же дошло до боя, обезвредить ее, не причинив вреда ей самой. Я знаю, она сама накликала свою смерть. Но мне все равно грустно и все равно больно от этого.

– И ты чувствуешь вину?

– Отчасти, – признался Дзирт.

Инновиндиль встала, обошла костер и опустилась на колени перед сидящим Дзиртом. Она подняла руку и осторожно прикоснулась к его лицу.

– Ты чувствуешь вину, потому что у тебя чувствительная натура, Дзирт До'Урден. Как у меня, как у Тарафиэля, как у большинства эльфов, хотя мы делаем все, чтобы скрыть это от остальных. Наша совесть – наше спасение и наше проклятие. Постоянные и часто мучительные размышления обо всем на свете, о правильном и неправильном, о действиях и последствиях, – вот что является для нас определяющим. И за всю нашу жизнь, которая длится веками, это, возможно, все, что мы имеем.

Как же хорошо Дзирт знал, что это правда!

– Ты копаешься в себе уже после свершившегося факта, так? – спросила Инновиндиль. – Ты берешь свой опыт и вертишь его так и этак, сожалея о сделанном или несделанном?

– Иногда.

– И ты усваиваешь преподнесенные жизнью уроки? Снова и снова прокручивая в голове свои поступки, уверен ли ты в том, что поступишь единственно правильным образом в будущем?

Дзирт откинулся назад, прислонившись к скале. Ему надо было подумать. Он понимал, что Инновиндиль имеет в виду что-то конкретное, хотя и говорит вроде бы об общих вещах. Он провел много внутренних поединков, споря с самим собой, и сделал почти полный круг, вернувшись к источнику своей боли – к Низинам.

Он взглянул на Инновиндиль и заметил, что она приблизилась почти вплотную к нему. Он чувствовал ее дыхание на своем лице. Ее золотистые волосы запись такими нежными и словно излучали мял свет, хотя на самом деле это, должно быть, просто отблески костра… Глаза ее превратились в два бездонных омута…

Она нежно провела рукой по его лицу, и кровь Дзирта вскипела. Он напрягся, чтобы дрожь, мгновенно прошедшая по всему его телу, не превратилась в непрекращающийся озноб.

– Я думаю, у тебя тонкая и прекрасная душа, Дзирт До'Урден, – прошептала Инновиндиль. – Я отлично понимаю, какую трудную дорогу ты избрал, и восторгаюсь твоим упорством.

– Теперь я знаю, что значит быть эльфом, – произнес Дзирт. чтобы как-то сбросить напряжение. Но Инновиндиль не позволила ему увильнуть.

– Нет, – сказала она. – Ты узнал только половину себя. Ты думаешь и беспокоишься, ты заставляешь себя честно оценивать свои действия и требуешь от себя честных ответов, это немало. Но очень трудно за один день пройти дорогу, на которую требуются годы. А ты хочешь почти недостижимого – уверенности, что каждый раз, когда ты что-то делаешь, ты поступаешь правильно.

Дзирт немного отстранился, поскольку Инновиндиль продолжала придвигаться и ее лицо уже было в дюйме от его.

– И что же это за половина меня, с которой я незнаком? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос его звучал ровно и непринужденно.

В ответ Инновиндиль прижалась к нему крепко-крепко и поцеловала.

Дзирт опешил. Он долго сидел неподвижно, не чувствуя ничего, кроме нежности ее губ и языка, ее рук, ласкающих его шею, ее гибкого, податливого тела, прижимающегося к нему. Кровь гудела, словно река, прорвавшая плотину, мир кружился, и Дзирт перестал думать… он только чувствовал.

Он ответил на поцелуй Инновиндиль, и его руки обвили ее стан. Он услышал сорвавшийся с его губ слабый стон, но вряд ли осознал это.

И тут Инновиндиль внезапно отпрянула, и ее ладошки уперлись в грудь потянувшегося было следом за ней Дзирта. Она с любопытством глядела на него пару секунд, а потом спросила:

– А что если она жива?

Дзирт попытался осмыслить внезапную перемену, но ее вопрос обжег его подобно удару, и он запнулся, не в силах произнести ни слова.

– Если бы ты узнал, что Кэтти-бри жива, то захотел бы продолжать это? – продолжила допрос Инновиндиль и вполне могла бы и сейчас прибавить «Дзирт До'Урден» в конце.

Мысли темного эльфа пришли в смятение.

– Н-н-но…

– Ах, Дзирт До’Урден. – Инновиндиль грациозно поднялась на ноги. – Ты слишком много времени посвящаешь самоконтролю. Все взвешиваешь, рассчитываешь, пытаешься угадать, к какому будущему приведет каждое твое движение.

– Так разве не это – быть эльфом? – Голос Дзирта так и сочился сарказмом.

– Может быть, – произнесла Инновиндиль. Она низко наклонилась, глядя в глаза Дзирту озорно и прямо, – При твоем опыте быть эльфом означает быть стоиком. Только расслабляйся иногда, друг мой, ибо это еще и просто быть живым.

Она хихикнула и отвернулась.

– Ты отступила, не я, – заметил Дзирт, и Инновиндиль снова взглянула ему в лицо.

– Ты не ответил на мой вопрос.

Дзирт отвел глаза.

– Я видела, как ты безрассуден в бою, – продолжила эльфийка. – Но в любви? В жизни? С твоими мечами ты готов попытать удачу против великана, да что там, десятка великанов! Но хватает ли у тебя храбрости любить? Ты рычишь от злости на орков, но осмелился бы ты взвыть от страсти?

Дзирт не ответил, потому что у него не было ответа. Он опустил глаза и осуждающе (осуждая, конечно, себя) кашлянул и изумился, когда Инновиндиль приседа рядом и уютно приобняла его рукой за плечи.

– Я одна, – сказала эльфийка. – Мой любовник погиб, и мое сердце пусто. Кто мне сейчас нужен, так это друг. Ты ли этот друг?

Дзирт нагнулся и поцеловал ее – в щеку.

– Был бы счастлив, – ответил он.

Инновиндиль задумчиво склонила голову.

– Я надеюсь, ты научишься чему-то от меня, как я надеюсь научиться от тебя. Я знаю, что моя жизнь стала богаче за эти десять дней, что ты был со мной. Надеюсь, ты можешь сказать то же самое.

Дзирт обнял, Инновиндиль и притянул ее поближе. Так они и сидели под звездами, убаюканные волнами эльфийского сна.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒