Костыль теперь был у каждого. Дом нашел для Люка какую-то мокрую ветку, и теперь они оба брели, поддерживая свои подрагивающие, израненные тела мертвыми сучьями древних деревьев.

Стоя на тонком слое земли, покрывавшем камни у подножия холма, они повернулись и посмотрели на ждущие их мрачные ели, темневшие в мягком свете дня. Ближе к мрачному прохладному лесу, вокруг редких ив поднималась стена папоротника. За ней, там, где почва была глубже, начинались владения елей и пихт.

Вглядевшись в лес, перед тем как двинутся на юго-запад, они поняли, что идти придется по неровной местности. Мимо деревьев-часовых, кренящихся от редких, скользких ото мха скалистых вершин, что уже заранее вызвало у Люка уныние. Еще один день придется петлять по лесу, вскрикивая на каждом шагу от боли. А сегодня они будут двигаться еще медленней, чем обычно. Люк закрыл глаза. Он дошел до ручки раньше времени, и знал это.

Грязная повязка, наложенная Домом, спала с головы почти сразу. Но, по крайней мере, она остановила кровотечение, продолжавшееся несколько часов, пока он был без сознания. Рана проходила над левой бровью, через весь лоб, и терялась в волосах. Она была розового цвета и зияла, как какой-то поперечный рот. Посмотрев в маленькое зеркальце для бритья, ему показалось, что он увидел в ней блеснувшую кость. Рана была не меньше пяти дюймов в длину и отчаянно нуждалась в наложении швов.

С помощью последней салфетки из аптечки он промыл ее остатками горячей воды из кастрюли, стараясь не кричать громко при каждом прикосновении. Дом даже не смотрел в его сторону. Потом поместив под грязную повязку марлевый компресс, он осторожно обмотал ее вокруг головы, а Дом закрепил булавкой.

Самым ужасным для Люка было увидеть в зеркальце свое окровавленное, с трудом узнаваемое лицо. Воды, которую Дом полил ему на голову, не хватило. И большинство кровавых подтеков так и не отмылись. Одна половина лица, фиолетовая от синяка, выглядела еще чернее от грязи, покрывавшей кожу до самой шеи. Левое ухо забилось засохшей кровью. Ощущение было такое, будто часть головы погрузили в ванну с водой. Если он выберется отсюда, шрам останется на всю жизнь. Вид окровавленного лица и мысль о жутком белом шраме заставили его почувствовать себя еще более несчастным. Бесконечная жалость к себе переполняла его.

Костыль теперь был у каждого. Дом нашел для Люка какую-то мокрую ветку, и теперь они оба брели, поддерживая свои подрагивающие, израненные тела мертвыми сучьями древних деревьев.

⇐ Предыдущая 132 133 134 135 136137138 139 140 141 Следующая ⇒