ТЕМА I. ВВЕДЕНИЕ

ТЕМА I. ВВЕДЕНИЕ

Не идёт ли дождь от бога равно на всех, не сияет для всех солнце, не равно ли все мы вдыхаем воздух? Как же вы не стыдитесь лишь три языка признавать, а прочим всем народам и племенам велите быть слепыми и глухими?

Константин Философ («Житие Константина, первого наставника и учителя славянского народа»)

Ведь если спросишь книжников греческих, говоря: кто создал вам письмена или книги перевёл и в какое время, то мало кто среди них это знает. Если же спросишь славянских книжников, то все знают и, отвечая, говорят: святой Константин Философ, названный Кириллом, он письмена создал, и книги перевёл, и Мефодий, брат его в лето 863.

Сказание черноризца Храбра «О письменах»

Одним из важнейших для судеб славянских народов бесспорно следует признать IХ в. Именно в этот период формирования своей государственности, характеризующейся переходом от язычества к христианству, славяне испытывали острую потребность в письменности на родном языке. Раньше всех это осознали в Великой Моравии (818–906 гг.)[1], откуда во второй половине 862 года в столицу могущественной Византии отправилось посольство князя Ростислава, который хотел парализовать деятельность латино-немецкого духовенства на территории своего княжества. Посольство обратилось к императору Михаилу с просьбой: «Земля наша крещена, но нет у нас учителя, который бы нас наставил и поучал нас и объяснил святые книги. Ведь не разумеем ни греческого языка, ни латинского, одни учат нас так, другие иначе, поэтому не знаем ни книжных букв, ни силы их. И пошлите нам учителей, которые могут истолковать книжные слова и разум их».[2]

В учителя славянскому народу были призваны два брата-грека,[3] уроженца г. Солуня:[4] «Вы бо еста селуняна, да селуняне вси чисто словеньски беседують».

Старший брат Мефодий (светское имя неизвестно, ок. 815 – 6.04.885) был военным, затем в течение 10 лет управлял византийской архонтией (областью) со славянским населением, в 852 г. принял постриг и вскоре стал игуменом монастыря Полихрон на афинском Олимпе (Малая Азия). Младший брат – Кирилл (светское имя Константин, ок. 827 – 14.02.869) был широко образованным человеком, учеником крупнейших представителей византийского просвещения – логофета Феоктиста, Льва Математика и Фотия (будущего византийского патриарха) [5]. С 7 лет он был обручён, как повествуется в «Житии Константина», с Софией (Мудростью) и успевал лучше всех учеников благодаря «памяти и высокоумному умению».[6]

Ко времени прибытия славянского посольства Константин заслужил уважительное прозвище Философ. Он исполнял обязанности хартофилакса (библиотекаря) самой богатой в мире патриаршей библиотеки, участвовал в дипломатических миссиях в Арабский халифат и Хазарию, где прославился своими теологическими дискуссиями (по подсчётам исследователей, 56% текста «Жития Константина» составляют извлечения из полемических произведений Константина Философа). «Учёнейший муж»[7] владел греческим, римским (латинским), еврейским и «сурским» (сирийским) письмом. В «Житии» постоянно подчёркивается живой интерес Константина к различным алфавитным системам, с которыми сталкивался Константин во время своих поездок. Об этом свидетельствует и одно из самых загадочных мест не только «Жития Константина», но, пожалуй, и науки, изучающей письменность: в Хазарии Константин «нашёл евангелие и псалтирь, написанные русскими письменами, и человека, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив её со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и вскоре начал читать и излагать их, и многие удивлялись ему». Пристальный интерес к этому отрывку, вызвавшему огромную литературу, вполне понятен: разгадка «русских письмен» позволяет ответить на извечный вопрос славистики о существовании письменности у восточных славян до деятельности солунских братьев, однозначно определить происхождение одной из двух древнейших славянских азбук – глаголицы, раскрыть тайну необыкновенно быстрого изобретения славянского алфавита и непревзойдённого качества переводов учителей славянского народа.[8]

Утомлённый напряжёнными дискуссиями и трудами, Константин Философ удалился в монастырь своего брата Полихрон, «токмо с книгами беседуя»», откуда и призван был для выполнения своей уникальной миссии – стать просветителем славянского народа. Именно о нём в послании к Ростиславу император Византии напишет, что его дар славянам – «муж честный и благоверный, книжник и философ» – «ценнее и больше всего серебра, и золота, и драгоценных камней, и всего преходящего богатства». Император оказался прав, ибо что может быть дороже человека, избравшего делом своей жизни приобщение народа к сокровищам мировой культуры, величайшие из которых – письменность и книга.

Выполнить возложенную на братьев миссию было чрезвычайно трудно, так как у славян не было «букв для языка».[9]

Однако Византия обладала самым высоким для того времени уровнем гуманитарных и филологических знаний. Кроме того, работа по созданию славянской письменности, видимо, велась уже при деде императора Михаила (приблизительно с 820 г.) с санкции высших светских и церковных властей, заинтересованных в обуздании варваров-славян, живущих на территории Византии и за её пределами. Ещё император Василий I желал «склонить славян оставить свои обычаи и сделать их греками». Константину удалось завершить многолетний труд своих «споспешников» и «обрести буквы» первой славянской азбуки.

До сих пор дискуссионным является вопрос о том, какая из двух славянских азбук принадлежит Константину Философу. Между двумя азбуками существует определённая преемственность в начертании букв, обозначающих звуки, свойственные славянским языкам, вследствие чего бесспорным признаётся, что алфавитная система, созданная Кириллом, легла в основу другой азбуки.

По мнению большинства исследователей (особенно после дискуссии 30-х годов ХХ в.), оригинальность глаголицы (все буквы имеют своё особое начертание, не имеющее аналогий с другими алфавитными системами; соответствие порядка букв и цифр, которые ими обозначались) и её древность, подтверждаемая палимпсестами,[10] свидетельствуют о первичности глаголической азбуки. Однако почти такие же причины выдвигаются сторонниками древности кириллицы, так как, по их мнению, глаголица возникла на основе созданной первоучителем алфавитной системы как тайнопись. Этим они объясняют и оригинальность начертаний глаголических букв, и меньшую её распространённость по сравнению с кириллицей. Показательны в этом плане трактовки начертания первой буквы глаголицы À, представляющей собой крест. Н.Н. Дурново усматривает в этом глубокий смысл, вкладываемый Константином в создаваемую им азбуку: ведь буквы созданы для перевода Святого Писания. Это чётко укладывается в легенду о возникновении древнейшей славянской азбуки, изложенную в житиях Константина («и вскоре открыл ему буквы бог, и начал писать слова евангелия: ««»»В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог») и Мефодия («И здесь явил бог Философу славянское письмо»). Сторонники первичности глаголицы в особенностях первой буквы глаголицы усматривают доказательства создания её как определённого шифра: крест как бы благословляет азбуку и ограждает крестною силою, что было необходимо в условиях гонения славянской письменности.

К косвенным доказательствам первичности глаголицы следует отнести и названия древнейших азбук. Для средневекового автора столь же естественно назвать своё создание не собственным именем, а глаголицей, что означает ‘слово, речь’, как и для его учеников назвать азбуку, составленную на основе алфавитной системы своего учителя, кириллицей.[11]

Исторически сложилось так, что кириллица получила более широкое распространение, чем глаголица. В частности, на Руси использовалась только кириллица, тогда как у южных славян глаголица была в употреблении вплоть до ХV в., а в Болгарии и Хорватии в богослужебных книгах использовалась до конца ХVIII в. Древняя кириллица по-прежнему обслуживает тексты церковнославянского языка, а на её основе сложились современные болгарский, сербский, русский, украинский, белорусский алфавитные системы. Русский «гражданский» алфавит послужил базой для большинства письменностей народов бывшего СССР, а также для некоторых других языков (например, монгольского языка).

Кириллица как специфическая славянская азбука идеально подходит к славянским языкам. Об этом свидетельствуют незначительные изменения её буквенного состава на протяжении более 1100-летней истории. Только в начале ХVIII в. (1707 – 1710) Пётр I вводит «гражданскую азбуку», в результате которой не только изменились начертания букв (стали более округлыми), но и были выведены из употребления заимствованные из греческого алфавита и ненужные изначально для передачи славянской речи буквы[12]: J – «пси», k – «кси», lv – «ижица», bnw – «отъ (омега)», f –«фита». Данные буквы употреблялись в ограниченном количестве слов, как правило, религиозного характера (например, jалтирь – псалтырь). Исключены были и дублетные буквы: одна из двух кирилловских «и» (Пётр I убрал и - «ижеи», или «и» восьмеричное»» (буква обозначала цифру 8) и оставил i – ««иже»»»»»»»»», или «i десятиричное»), одна из двух «з» (убрал s - «зhло» и оставил z– «земля»), а также диграфы ^& (о ++ т); u, q(буква «укъ», обозначавшая «у»). Из новой азбуки были также убраны буквы, которые стали ненужными вследствие развития фонетической системы русского языка: h(звук, обозначаемый буквой «ять», совпал со звуком, обозначаемым буквой е – «есть»); #- «юс малый», $%> - «юс малый йотированный», @ - «юс большой», \ - «юс большой йотированный» (звуки, обозначаемые данными буквами, были утрачены к Х в.).

Однако впоследствии большинство из этих букв были вновь введены в употребление и окончательно выведены из алфавита реформой 1917 – 1918 гг., в результате которой также исключалась одна из дублетных «ф» (убиралась f – «фита», оставлялась буква ф – «ферт»), i заменялась на и.Изменилось отношение к буквамь - «ерь» и ъ –«еръ», которые к ХIII в. утеряли своё звуковое значение и стали применяться для обозначения твёрдости или мягкости согласных. Реформа 1917 – 1918 гг. исключила ъ –«еръ» на конце слов, что привело к значительной экономии бумаги и краски.[13]

За всю многовековую историю кириллицы в неё были введены лишь две буквы для передачи изменений фонетической системы русского языка: й(введена Академией наук при реформе 1735 г.) и ё(впервые применена в 1797 г. Н.М. Карамзиным в альманахе «Аониды» взамен рекомендовавшегося диграфа iо).

С созданием кириллицы процесс формирования систем письменности у славянских народов был завершён. Новый этап наступил с ХIV в., когда начались попытки создания письменности на основе латинского алфавита у западнославянских народов, исповедующих католичество. При этом система письма у Slavia Latina, как и у других западноевропейских народов, заимствовавших без изменения алфавит классической латыни, начинает отставать от развития языка.[14] Использование латиницы у славян обусловило необходимость широкого применения различных надстрочных и подстрочных знаков, а также двух-, трёх-, четырёх- и даже семибуквенных сочетаний (ср.: Х – по-польски ch, Ч – cz, Ш – sz, Щ – szcz). Причиной этого явилось механическое заимствование алфавита классической латыни, где было лишь 24 буквы, причём некоторые дублировали друг друга (w=v, i=j=y, k=q). В кириллице и глаголице тщательно учитывались особенности фонетического состава славянских языков. В частности, из 43 букв кириллицы 19 букв (45%) отсутствовали в византийском алфавите и были включены применительно к звуковому составу славянского языков.

Однако составление древнейшей славянской азбуки – это только часть подвижнической деятельности Константина Философа. Обретённые буквы позволили братьям приступить к переводческой деятельности: «Сложи письмена и нача беседу писати евангельскую». В этом заключается основное отличие деятельности солунских братьев от многочисленных миссионеров и официальных идеологов церкви и государства, которым была важна формальная христианизация варваров. Константин был убеждён, что для того, чтобы «причтеся к великим языцhм», нужно богослужение на понятном для верующих языке. Именно поэтому ещё в Константинополе братья перевели самую авторитетную священную часть Библии – Евангелие Апракос (евангелийские тексты, предназначенные для чтения в церкви во время богослужения). Установлено, что в 864 –867 гг. были переведены Апостол – сборник текстов из посланий апостолов – учеников Христа, Паремийник – сборник читавшихся во время церковной службы текстов из книг Ветхого Завета. Вскоре, как свидетельствует «Житие Константина», Философ перевёл «весь церковный чин». К отъезду солунских братьев в Великую Моравию был готов и перевод Псалтыри – сборника произведений культовой поэзии. В средневековом обществе по этой авторитетной и чрезвычайно популярной (особенно на Руси) книге обучались грамоте.

Наряду с содержанием следует обратить внимание на литературные достоинства переведённых памятников, представляющих все литературные жанры того времени: исторические хроники, гимнографию, древнюю религиозную поэзию, сложные прозаические произведения. Для них было характерно богатство словарного состава и разнообразие средств художественного выражения. Переводы этих высочайших образцов средневековой литературы, в которых Константин и Мефодий нашли для всех особенностей данных памятников адекватное выражение, означали не просто возникновение первого литературного[15] языка славян,[16] но его сложение уже сразу в тех зрелых, развитых формах, которые вырабатывались в греческом тексте оригиналов как результат более чем тысячелетнего развития. Именно это определило значительное влияние старославянского языка на становление собственных славянских литературных языков. Впервые научно обосновал роль древнейшего литературно-письменного языка М.В. Ломоносов в своей работе «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке»: «В древние времена, когда славенский народ не знал употребления письменно изображать свои мысли, которые тогда были тесно ограничены для неведения многих вещей и действий, учёным народам известных, тогда и язык его не мог изобиловать таким множеством речений и выражений разума, как ныне читаем. Сие богатство больше всего приобретено купно с греческим христианским законом, когда церковные книги переведены с греческого языка на славенский[17] для славословия божия. Отменная красота, изобилие, важность и сила эллинского слова коль высоко почитаются, о том довольно свидетельствуют словесных наук любители. На нём, кроме древних Гомеров, Пиндаров, Демосфенов и других в эллинском языке героев, витийствовали великие христианския церкви учители и творцы, возвышая древнее красноречие высокими богословскими догматами и парением усердного пения к богу. Ясно сие видеть можно вникнувшим в книги церковные на славенском языке, коль много мы от переводу Ветхого и Нового завета, поучений отеческих, духовных песней Дамаскиновых и других творцов канонов видим в славенском языке греческого изобилия и оттуду умножаем довольство российского слова, которое и собственным своим достатком велико и к приятию греческих красот посредством славенского сродно». [18]

С мнением великого учёного полностью согласен и великий поэт. А.С. Пушкин, оценивая роль старославянского языка в истории русского литературного языка, писал: «Как материал словесности язык славянорусский[19] имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими. Судьба его была чрезвычайно счастлива. В ХI в. древнегреческий язык открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заимлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились».[20]

Уже современники Константина отдавали дань его переводческому мастерству. В частности, один из выдающихся представителей позднекаролингской культуры Запада Анастасий, который сам работал над переводами на латинский язык, характеризует Константина «учёнейшим мужем».

Утончённая литературная манера, богатство и сложность структуры текстов, необыкновенное переводческое мастерство, до сих пор считающееся непревзойдённым, а также быстрота переводов большого объёма и чрезвычайной сложности породили большую научную литературу. Данные обстоятельства у ряда исследователей вызывали сомнения, что такая титаническая работа могла быть выполнена в течение шести месяцев, однако в настоящее время практически доказано, что солунские братья и их ученики перевели не только полный текст Библии, но и «отеческую литературу» (поучение святых отцов и памятники житийной литературы), а также ряд произведений, необходимых для отправления религиозного культа. Ученики славянских первоучителей не только переписывали уже переведённые произведения, готовили учеников, способных продолжать дело всей жизни славянских первоучителей, но и создавали новые тексты, уже известные нам Жития Константина и Мефодия, «О письменах» и др., в которых также прослеживается высокий уровень литературного мастерства и индивидуальная манера. Наиболее талантливых учеников – Климента Охридского, Наума, Константина Преславского, Горазда, Ангелария Болгарского – почитали не только как продолжателей традиций прославления и почитания славянской письменности, но и учёных мужей, внёсших свой вклад в становление и развитие книжности разных славянских народов. Их творения (не говоря уже о кириллице) бережно сохраняли наряду с произведениями славянских первоучителей. В частности, все известные рукописи житий Константина и Мефодия с момента появления письменности на Руси переписывались русскими писцами и были обязательными в составе букварей, а следовательно, каждый, делавший первые шаги в почитании[21] книжном, знал то, о чём с гордостью писал черноризец Храбр на грани IХ – Х вв.: «Если же спросишь славянских книжников, кто создал вам письмена или книги перевёл и в какое время, то все знают и, отвечая, говорят: святой Константин Философ, названный Кириллом, он письмена создал, и книги перевёл, и Мефодий, брат его в лето 863«».

Своей переводческой деятельностью Константин и Мефодий подрывали основы официальной догмы Ватикана, суть которой состояла в том, что прославлять бога можно лишь на трёх языках: еврейском, греческом и латинском. «Трёхъязычная доктрина» была инструментом защиты прав духовенства, монопольно руководившего жизнью общества. Церковь отлучала светских людей не только от образования, но даже от простой грамотности. Светские люди не должны были понимать «тайный смысл» Библии. Так, англосаксонский клирик Эльфрик в Х в. невозможность перевода Священного Писания на английский язык[22] мотивирует тем, что «все люди делятся на трудящихся, воинов и людей молитвы. Если одно сословие займётся делом другого – общество рухнет». Папа Григорий ХVII обосновывал необходимость богослужения только на трёх языках «божьим промыслом»: «Всемогущий Бог нашёл угодным, чтобы святое Писание в некоторых своих частях осталось тайной[23], ибо иначе, если бы оно было полностью понятно для всех, слишком низко бы его ценили и утратили к нему уважение».

Переводческая деятельность солунских братьев шла вразрез с официальной идеологией церкви. Сам выбор первых переведённых текстов Священного Писания, а впоследствии и всей Библии способствовал эффективному просвещению славян в специфическом для Средневековья понимании этого термина. В Средние века только через служение Богу человек мог служить народу духовно и умом – как продолжатель и создатель культурных ценностей. Именно это воодушевляло Константина, который восстал против кружка интеллектуалов своего учителя Фотия, считающего даже латинский язык «варварским», а греков «избранным народом». Учитель славянского народа был глубоко убеждён, что христианское учение обращено ко всем людям, независимо от их сословной и этнической принадлежности, и все народы имеют право черпать лучшие ценности из сокровищницы мировой культуры. Глубоко гуманистическое по своему характеру убеждение о праве славян на собственную письменность не укладывалось в рамки обычной миссионерской деятельности, тем более, что за просвещение славян братья положили свои жизни.

Идеи солунских братьев о равенстве народов и их праве на письменность были настолько чужды церковным иерархам, что в византийских источниках IХ в. нет ни одного упоминания о деятельности Константина и Мефодия. А немецкое католичество, узнав о том, что Константин и Мефодий обучают славянскому письму в Великой Моравии[24], на которую они претендовали, донесли о «ереси» в Ватикан.

Обвинённые в богоотступничестве, Константин и Мефодий вынуждены были выехать в Рим. По пути они остановились в Паннонии,[25] где их принял князь Коцел, «и очень возлюбил славянские буквы, и научился им, и дал до пятидесяти учеников». Константин быстро обучил их письму (князь выбрал самых способных из своего народа) и не взял у Коцела «ни золота, ни серебра и ничего иного, кроме пищи».

Братья прибыли в Рим в конце 867 или начале 868 года. Против Константина Философа собрались «латинские епископы, и попы, и черноризцы, как вороны на сокола». Отстаивая право славян стать рядом с «избранными» народами, Константин отвечал им: «Не идёт ли дождь от бога равно на всех, не сияет ли для всех солнце, не равно ли все мы вдыхаем воздух? Как же вы не стыдитесь лишь три языка признавать, а прочим всем народам и племенам велите быть слепыми и глухими? Скажите мне, зачем делаете Бога немощным, как если бы не мог дать народам своего письма, или завистливым, как если бы не хотел дать? Горе вам, книжники, что взяли себе ключ к познанию. Сами не входите и хотящим войти возбраняете. Так, вы, если издадите языком непонятные слова, как станет понятным то, что говорите? Ведь если не знаю силу гласа, то буду чужестранцем. Не запрещайте говорить языками». И этими словами и многими иными посрамил их».

Добиваясь от папской курии санкции читать и писать на славянском языке, Константин Философ дарит Ватикану самое дорогое, что у него есть – обретённые им в январе 861 года в Херсоне мощи святого Климента. Значимость такого вклада определяется тем, что легенды отождествляют этого святого с папой римским – третьим преемником апостола Петра.

Константин Философ победил: книги славянского письма были освящены лично папой римским Андрианом II в его любимом храме Санта Мария Маджоре в Риме. Цель солунских братьев была достигнута – «отверзлись уши глухих, чтобы услышали слова книжные, и ясна стала речь косноязычных».[26]

Однако слишком дорогой оказалась плата за право славян иметь собственную письменность: после дебатов в Ватикане Константин заболел, принял схимну и имя Кирилл и через 50 дней умер. Но перед смертью призвал Мефодия: «Вот, брат, были мы парой в одной упряжке и пахали одну борозду, и я на поле падаю, окончив день свой. Не смей ради Полихрона оставить учительство свое» (ЖМ).

На 16 лет пережил Мефодий своего брата, умершего в возрасте 42 лет и оставившего неизгладимый след на земле. Все эти годы старший брат отдал служению славянской культуре и письменности, выполняя завет Константина. Он сумел решить грандиозные задачи, вставшие перед ним: переводит целый ряд богослужебных книг, готовит многочисленных учеников. Получив в 870 году сан архиепископа Паннонии и Моравии, Мефодий сочетает свою просветительскую деятельность с защитой славянских книг от нападок приверженцев «трехъязычной доктрины». Два года провёл Мефодий в баварской тюрьме, откуда был освобождён новым папой Иоанном VIII, который, однако, пошёл на уступку ортодоксальным католикам и не рекомендовал совершать богослужение на «варварском» языке, чтобы простым верующим не были доступны все истины христианского учения. Очередной папа Стефан V в своей булле 885 года вновь ограничивает права славянского языка как литургического. Буквы и письмена не запрещались, но сужались до текстов народного языка. Однако Мефодий и его ученики не считались с авторитетом папского престола и отстаивали то, что было делом их жизни.

Смерть Мефодия стала страшным ударом для славянской книжности, так как папские легаты безбоязненно стали преследовать учеников солунских братьев, которые раньше были защищены их авторитетом, признанным всеми папами. О том, что произошло в Моравии и Паннонии после смерти Мефодия, можно судить лишь в общих чертах. Скорее всего в результате отказа учеников подчиниться ультимативным требованиям папы молодые священники и книжники были проданы в рабство еврейским купцам, а уже известные ученики солунских братьев, сами уже прославившиеся как учителя, были заключены в тюрьму, а затем высланы прочь из страны.

Климент, Наум и Ангеларий нашли приют в Болгарии, правитель которой князь Борис нуждался в таких мужьях. Ученики первоучителей перенесли на территорию приютившего их славянского государства традиции прославления и почитания славянской письменности. Один из учеников Мефодия – Константин стал пресвитером дворцовой церкви в болгарской столице Преславле, а затем и епископом. Под руководством учеников Константина и Мефодия сын Бориса Симеон и его племянник Тодор принимали непосредственное участие в создании и распространения памятников письменности. Ученики не только сохраняли и переписывали уже имевшиеся тексты, но и создавали новые произведения, рассказывающие о жизни и деятельности Константина и Мефодия, а затем и их учеников, также оставивших значительный след в истории славянских народов. Переводы, переписывание, создание училищ и подготовка местных кадров привели к тому культурному перевороту в Болгарии на рубеже IХ – Х вв., который привёл к окончательному сложению славянского варианта византийского круга европейской средневековой культуры.

Деятельность славянских просветителей, удостоенных самого высокого святого звания – равноапостольных,[27] сыграла значительную роль не только в становлении и развитии всех славянских литературных языков, литературы и культуры, но и проторила путь к переводам Библии на другие языки.[28] Но наиболее значительно влияние кирилло-мефодиевские традиции просвещения народов и почитания книг оказали на восточных славян.

С принятием христианства в качестве государственной религии в 988 году на Русь из Первого Болгарского царства были перенесены старославянские переводные библейские книги, церковно-учительная и житийная литература, исторические и апокрифические[29] сочинения, а также произведения учеников Константина и Мефодия и их последователей (Иоанна Экзарха, Козьмы Пресвитера и др.).

Во всех культурах средневековья большое значение имели переводные памятники, в особенности те, которые восходили к истокам цивилизаций и могли служить авторитарным книжным фондом, поэтому овладение славянской письменностью становится в Киевской Руси задачей государственного значения. Князь Владимир сразу же после крещения киевлян учреждает в Киеве школы и начинает детей «собирать у нарочитой чади[30] и отдавать их на учение книжное. А матери чад плакали по ним, как по мёртвым»,[31] ибо не знали ничего об учении.

С появлением письменного языка, который был близок древнерусскому языку по своей природе («а словяньский язык и русский одно есть»[32]), у восточных славян появилась возможность фиксировать, распространять и вечно хранить идеи и духовные достижения в памяти народной. Русские книжники начинают самостоятельно отбирать и переводить с греческого языка такие византийские памятники, которые отсутствовали в Болгарской литературе, например известные всему культурному миру средневековья «Александрию» (о жизни Александра Македонского) и «Историю иудейской войны» Иосифа Флавия. Этот изначальный генеалогически ориентированный историзм и приверженность к фактографии в соединении с патриотической устремлённостью и нравственно-учительным пафосом позволил оригинальной древнерусской литературе получить признание в славянском мире. Произведения Илариона, Феодосия Печерского, Нестора и Кирилла Туровского стали известны мировому литературному процессу.

В конце Х – начале ХI в. Болгарское царство было завоёвано Византией, и наступил двухвековой период эллинизации болгар, сопровождавшийся систематическим уничтожением греческим духовенством южнославянской книжности.[33] Болгарские книжники нашли приют в Киевской Руси, и результатом совместной работы стали переводы хроники Амартола и «Пролога». С этого времени уже не из Болгарии, а самой Византии восточные славяне черпают книжные сокровища и усваивают как неотъемлемую часть собственного культурного достояния. К середине ХI в. при Ярославе Мудром, который «книгам прилежал, читая их часто и ночью, и днём»[34], на Руси книжное дело процветало. В статье под 1037 годом летописец с гордостью писал, что были собраны «писцы многие, и перелагали они с греческого языка на славянский и на письмо. Переписали они и собрали множество книг. Ярослав, сын Владимиров, посеял книжные слова в сердца людей, и мы пожинаем, учение принимая книжное».

К ХII в. Киевская Русь располагала такими книжными богатствами, которые сделали её хранительницей почти всех письменных памятников, переведённых славянами за два века. Она сохранила памятники, навсегда исчезнувшие у болгар, сербов и чехов.[35]

Многие литературные памятники были возвращены не только славянам («Кормчая», «Синодик», «Пчела», «Палея»), но и грекам: восточные славяне сохранили и обработали в своей рукописной традиции переводы исчезнувших греческих оригиналов – византийского эпоса о Дигенисе Акрите («Девгениево деяние») и повесть об Акире Премудром.

Веками собирали русские книжники мудрость, идущую из прошлого. Работа многих поколений поддерживала энергию священных текстов, создавая постоянно пополняемую сокровищницу идей и слов, из которой произрастала новая культура и книжность.

Древняя Русь бережно сохранила и преумножила культурное наследие просветителей славянского народа, ибо, как пишет летописец Нестор, «велика бывает человеку польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы, и мудрость обретаем и воздержание от словес книжных. Се бо суть реки, напояющие вселенную всю, се суть источники мудрости, книгам бо есть неисчеслимая глубина».[36]

Славянское письмо, книги славянского письма – извечный столп нашего культурного самосознания.

О. Н. Трубачёв

Прочитайте раздел «Введение» в рекомендуемых учебных пособиях по старославянскому языку. Вспомните сведения по истории возникновения древнейшего дитературно-письменного языка славян из курса «Введение в славянскую филологию». Ответьте на вопросы §§1, 2, 4-6.

§ 1. Историко-культурные предпосылки возникновения древнейшего литературно-письменного языка славян

1. Почему IХ в. является одним из важнейших периодов в судьбах славянских народов?

2. Каковы исторические предпосылки появления в Константинополе посольства моравского князя Ростислава? (В «Материалах для самостоятельной работы по истории русского литературного языка» прочитайте статьи «Византия», «Христианство», ознакомьтесь с географическим положением Великой Моравии и Паннонии.)

3. Расскажите биографии солунских братьев. Почему в учителя славянскому народу были выбраны именно они?

4. Чем осложнялось осуществление переводов Библии с греческого языка на славянский язык? (В «Материалах для самостоятельной работы по истории русского литературного языка» прочитайте статьи «Богослужебные книги», «Памятники письменности», «Библия», «Новый Завет», «Ветхий Завет».) В пособиях по старославянскому языку рассмотрите воспроизведение отрывков из глаголических и кириллических памятников, попытайтесь их прочесть и перевести.

5. Как осуществлялась миссионерская деятельность Константина и Мефодия? В чём существенное отличие их деятельности от формальной христианизации варваров? Что определяло выбор и очерёдность перевода произведений? Какое значение это имело для просвещения славян?

6. Расскажите о борьбе первоучителей славянского народа со сторонниками трёхъязычной доктрины.

7. Каким образом славянская письменность получила признание и право на существование?

8. Каково значение деятельности Константина и Мефодия и их учеников для формирования и развития культуры славян, формирования их собственной литературы и литературных языков?

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒