глава. Скайлар. Себастьян

26 глава

Скайлар

Думаю, он не шутил насчёт рассвета.

У меня был выходной, поэтому пробуждение на рассвете не было в моих планах, но когда я проснулась одна в постели Себастьяна, то сразу же заскучала по нему. Чёрт возьми, прошлая ночь была потрясающей. От минета в машине — я даже не знаю, что на меня нашло, я никогда не делала этого раньше — до секса в его спальне и того, что он говорил… Моя голова шла кругом. Господи, он действительно связал меня? Себастьян Прайс, который так боялся причинить вред людям, что спрятал свои острые ножи над холодильником, в самом деле связал мне руки за спиной?

Обнаружив на полу верёвку, я поднесла простыню ко рту и тихо захихикала. Боже. Он был полон противоречий. Но мне нравилось, что ему было достаточно комфортно со мной, чтобы решиться на такое. Мне нравились слова, которые он говорил в процессе. Я всё ещё слышала его низкий, глубокий голос в своём сознании.

«Извинись... За то, что сломила меня... Единственное, что я могу, это сделать тебя своей».

Каждая секунда с ним была идеальной. Я была серьёзной, когда сказала, что не собираюсь извиняться за то, что желала его, и я не думаю, что сломила его. И насчёт того, чтобы принадлежать ему... Мой живот напрягся от этой мысли. Что он имел в виду? Принадлежать ему? Навсегда? Или это был просто отличный секс? Может, он был из тех парней, которые ночью говорят одно, а днём — совсем другое. Мне хотелось поговорить об этом, но, вероятно, ничего хорошего из этого не выйдет. Выдернув простыню, которая, несомненно, была идеально заправлена, я обернула её вокруг себя и чудом смогла спуститься по лестнице, при этом не упав.

Запах свежего кофе ударил в нос, как только я начала спускаться. Я не увидела его на кухне или в гостиной, но заметила, что входная дверь была открыта. Сквозь сетчатую дверь я услышала утреннее пение птиц и вспомнила, что он обожал любоваться рассветом с крыльца. Я отложила простыню в сторону и помчалась в ванную, где обнаружила новую зубную щётку и мочалку. «Боже. Он самый милый и непредсказуемый засранец на свете. Возможно, это всё действительно сработает между нами… Он же попытается?» Воспользовавшись ванной комнатой, почистив зубы и смыв остатки вчерашнего макияжа, я налила две чашки кофе и побрела к двери, крепко прижимая простыню руками.

— Привет, — сказала я сквозь сетку. Он сидел и что-то писал, но внезапно подскочил от звука моего голоса. — Извини, не хотела тебя беспокоить.

— Нет, всё в порядке. — Он быстро закрыл блокнот, воткнул карандаш в спираль и оставил его на полу крыльца, прежде чем встать. — Я не ожидал, что ты встанешь так рано. Сейчас, я придержу дверь.

— Спасибо, — сказала я. — Ничего себе, здесь так красиво.

Он открыл дверь и забрал у меня чашки.

— Мне нравится твой наряд.

— Ты не злишься за то, что я стащила простыню с кровати? — Я прошла мимо него на крыльцо и взяла одну чашку.

— Эм, нет. — Он позволил сетчатой двери захлопнуться и поднёс свой кофе к губам. — Я дотошный, но не сумасшедший. — Он остановился. — Обычно.

Улыбаясь, я подошла к другому креслу-качалке, села и огляделась.

— Итак, это восход солнца.

Себастьян засмеялся.

— Это восход солнца. Когда-нибудь видела раньше?

— Да. Но не после сна. Ты же знаешь, бары закрываются поздно в Нью-Йорке, поэтому, если я работала до закрытия, то иногда солнце уже вставало к тому времени, когда я уходила. Но тогда всё выглядело по-другому. Или звучало по-другому, или ощущалось по-другому. — Я сделала глубокий вдох, аромат тёмного жареного кофе смешивался со свежим, древесным воздухом. — И пахло по-другому.

Кивнув, он сел в другое кресло, и я попыталась — действительно попыталась — не забрасывать его личными вопросами. Но я так много всего хотела узнать о нём! Всё, от «Что ты любишь есть на завтрак?» и «О чём ты пишешь в блокноте?» до «Что ты имел в виду прошлой ночью, когда сказал, что хочешь сделать меня своей?» и «Ты готов к ещё одному раунду?»

Но я не хотела так сразу пугать его, и в любом случае было приятно просто сидеть здесь. Я могу привыкнуть к этому.

«Тпру. Погоди».

Где-то внутри меня внезапно заговорил здравый смысл.

«Вы только что провели первую ночь вместе, так что не привязывайся к нему, или ко всему этому, или к чему-то ещё. Он уже сказал тебе, что переехал сюда, чтобы сбежать от всего, и не хочет серьёзных отношений, поэтому не думай, что одна ночь отличного секса изменит его мнение об этом. Ты не особенная».

Я поднесла чашку к губам.

— Эй. Не смотри так хмуро на рассвет.

Я сделала маленький глоток и улыбнулась ему.

— Извини. Не хотела этого. Я просто погрузилась в размышления.

— О чём?

Вдох. Выдох.

— Насчёт прошлой ночи.

Мрачное выражение опустилось на его лицо, и он посмотрел на деревья.

— Для тебя это было слишком?

— Нет! Совсем нет. Мне понравилось.

— Правда?

На крыльце было прохладно, но мне было тепло.

— Вообще-то, мне понравилось. — Я опустила взгляд на свой кофе. — Я никогда не делала этого раньше.

— Я тоже.

Я удивлённо посмотрела на него.

— Нет? Боже мой, ты точно знал, что делаешь! Ты казался таким уверенным в себе.

— Я знаю, как завязать хороший узел. И, естественно, я много раз думал об этом. — Он на мгновение отвернулся от меня. — Я просто никогда не встречал никого, с кем бы мне было достаточно комфортно.

— Даже твоя невеста? — Я не смогла сдержаться.

— Тем более не она.

Боже мой, что это значит? Я пыталась переварить это в своей голове, когда он вытянул руку и потянул за простыню.

— Эй. Хватит анализировать. Прошлая ночь была весёлой. Давай оставим всё как есть.

Что? Он что, издевается? Я не могу просто так оставить это! Как насчёт всего, о чём мы говорили? Разве это ничего не значит?

— Но…

— Никаких «но». Иди сюда.

Немного расстроенная, я поднялась, взяла с собой кофе, простыню и всё остальное, и подошла к его креслу, где он раскрыл свои объятия и движением предложил сесть к нему на колени. Его грудь была тёплой, и я откинулась на неё, стараясь подавить разочарование оттого, что он больше ничего мне не скажет.

Затем блокнот у наших ног привлёк моё внимание.

— Ты ещё и писатель? — осмелилась спросить я.

— Нет. Не особо.

— Я заметила, что ты повсюду носишь с собой этот блокнот.

Он запнулся.

— Это часть моей терапии.

— О. — Я сделала паузу, чтобы отпить кофе, жалея, что не могла видеть его лица. Стоит ли мне продолжать расспрашивать или я слишком давлю на него? — Как дневник?

— Вроде того.

И на этом всё закончилось. Мы немного поговорили о встрече выпускников и работе на винодельне, о которой он рассказывал, но больше ничего личного. Когда наши чашки опустели, Себастьян предложил наполнить их снова, и я встала. Он поцеловал меня в щеку.

— Ты выглядишь ещё красивее без макияжа. Ты же знаешь об этом?

Я залилась краской.

— Спасибо. Я ценю то, что ты приготовил всё для меня в ванной. Ты делаешь это для всех своих девушек?

— Перестань. Я никогда не приводил сюда женщин, Скайлар. Ты первая.

Когда я наблюдала за тем, как он входит в дом, мысль о другой женщине здесь с ним вызвала во мне настолько лютый порыв ревности, что мне стало трудно дышать. Дерьмо. Он действительно очень нравился мне. Я хотела, чтобы это что-то значило. Почему он не разговаривал со мной? Я снова посмотрела на блокнот, острое желание заглянуть внутрь переполняло меня.

«Нет. Не делай этого».

Но услышав, как открылась и закрылась дверь в ванную, я начала действовать решительно. Мне хотелось знать, чувствовал ли он то же, что и я? Может он просто был слишком напуган, чтобы сказать? Присев, я быстро открыла последнюю страницу и посмотрела, что там написано. Моё сердце стало бешено колотиться, как только я увидела своё имя.

Скайлар

Ты мягко падаешь

словно снег

моя

Я быстро пробежала глазами по странице, мурашки покрыли мою кожу. Не услышав, как снова открылась дверь в ванную, я ещё раз прочла написанное, на этот раз смакуя каждое слово. Мои глаза наполнились слезами — я хотела собрать его осколки воедино. Но что он имел в виду под моим «безрассудным» сердцем? Он полагает, что я слишком глупа, если думаю, что всё это может сработать?

Я перевернула пару страниц назад, и слово «целую» привлекло моё внимание. Когда я начала читать, мой желудок сжался.

Я целую её. Мы на диване, она сидит рядом со мной. Мои руки в её волосах, и мне пришло в голову, что у меня может появиться желание положить руки на её шею и сжать горло, перекрывая ей воздух. Я слаб и поэтому поддамся этому желанию. Я прекращаю наш поцелуй, и она улыбается мне. Я обхватываю её горло руками и наблюдаю, как выражение замешательства появляется на её лице, а голубые глаза округляются от беспокойства. Она уязвима, беспомощна и доверчива. Не в силах контролировать свой порыв, я так сильно сдавливаю горло, что она не может дышать. Её бледное лицо багровеет, когда она изо всех сил пытается вдохнуть, и её глаза полны ужаса. Через секунду, всё заканчивается. Я разрушил жизнь этого прекрасного создания, и заслуживаю смерти за это.

Распахнулась сетчатая дверь.

— Какого хрена?

Я вскочила, моё лицо горело, мою кожу покалывало от стыда.

— О боже, Себастьян. Прости, я…

— Чёрт, Скайлар. Это личное. — Он поставил чашки на деревянный пол так быстро, что кофе перелился через край, и взял блокнот, который был всё ещё открыт на странице, которую я читала. Когда он взглянул на неё, то поменялся в лице. — Чёрт. Чёрт!

— Прости, — сказала я сквозь слёзы. — Я просто хотела знать, что ты чувствуешь, и ты бы не стал говорить об этом. Но... Что это за чушь с удушением? Эти слова… Какого чёрта? Это какая-то фантазия? Или это — лишь часть терапии?

Он захлопнул блокнот и уставился на меня. Я никогда не видела такой ярости в его глазах.

— Ты хотела убедиться, что я был тем монстром, которым себя считаю? Ты получила грёбаный ответ на свой вопрос, не так ли?

— Пожалуйста. Я не думаю, что ты монстр. — Я натянула простыню повыше и вытерла слёзы, бегущие по моим щекам.

— Нет, ты считаешь меня монстром. Это написано у тебя на лице.

— Нет. Я была неправа, заглянув туда, Себастьян, и я никогда не сделаю этого снова. Пожалуйста, скажи, что простишь меня.

Он закрыл глаза, вдохнул и громко выдохнул.

— Поговори со мной!

Он открыл глаза и пристально смотрел на меня.

— Я собираюсь спросить тебя кое о чём, и хочу знать правду. Ты заглядывала в него в прошлый раз? Когда я оставил его в магазине?

О, чёрт. Я действительно облажалась. На мне даже не было одежды. Глубоко вздохнув, я кивнула.

— Да. Я сделала это.

— Что ты видела?

Я тяжело сглотнула.

— Я увидела список вещей с цифрами, и я также прочитала «Разговор со Скайлар Никсон».

— Что-нибудь ещё? — Холодная ярость в его голосе снова и снова рвала меня на части.

— Да. Я видела стихотворение, которое ты, должно быть, написал обо мне в тот день, когда мы снова встретились на пляже. Оно такое прекрасное, Себастьян. Прочитав его, я не могла перестать думать о тебе.

Он горько рассмеялся.

— Ну да.

— Да! По крайней мере, я честна с тобой!

— Тебя поймали. Теперь у тебя нет другого выхода.

Я прикусила губу, разрываясь между жаждой ответов и пониманием того, что мне следует заткнуться.

— Что насчёт того удушения? Это была терапия? Это было обо мне?

— Отвали. Не всё в моей жизни связано с тобой. — Он развернулся и ворвался в хижину, оставив меня безудержно рыдать на крыльце.

Боже, я же могла просто не лезть не в свои дела! Почему я просто не спросила его напрямую о том, что хотела знать? Почему мы с ним не смогли справиться с этим, и стоило ли вообще пытаться? Если наше начало было таким трудным, может нам следует просто забыть об этом?

Я рухнула на ступеньки крыльца и зарыдала, закрыв лицо руками.

27 глава

Себастьян

В доме я бросил чёртов блокнот на пол и уселся на краю кровати. Я был чертовски зол, и я также был в ужасе. Скайлар видела действительно ужасные вещи, написанные мною — вещи, которыми я не был готов поделиться с ней, поэтому я так взбесился. Список СУД — это ещё полбеды, со временем я мог бы поговорить с ней об этом, но то, что я написал о ней… Боже. Она видела упражнение, которое порекомендовал Кен, где я представляю себе худшее — я написал это в ту ночь, когда увидел её на пляже, пытаясь уменьшить влияние этой навязчивой идеи, лишить её контроля. Я написал в мельчайших подробностях о том, как душу её. Боже мой, что она должна подумать? Наверное, она уже позвонила в полицию!

«В любом случае, это был вопрос времени».

Я крепко зажмурил глаза. Возможно, это было правдой.

Тем не менее, я отнёсся к ней жестоко. Как будто я не знал, каково это — облажаться и жалеть об этом. К тому же, она извинилась и попросила прощения.

Я был чудовищем.

«Ты предупреждал её. Она не сможет отрицать это».

— Так что теперь, засранец? — пробормотал я, потирая лицо руками.

Снизу я услышал, как закрылась сетчатая дверь, и через минуту я увидел, как её лохматая белокурая голова поднимается по лестнице. Поднявшись, она стала возиться с простынёй, затем выпрямилась. Её лицо было заплаканным, а глаза — красными, но подбородок был гордо приподнят вверх.

— Вот в чём дело, — заявила она. — Я не позволю нам разрушить это.

— Что разрушить?

— Наше начало. Мне всё равно, что ты написал в этом блокноте, ты не монстр, и я никогда так не подумаю. Так что, если это именно то, что тебя напрягает, то давай просто покончим с этим.

Я был слишком ошеломлён, чтобы сказать хоть что-нибудь.

— И я была совершенно неправа, когда вот так подсмотрела в твой блокнот. Прости меня. — Она подняла плечи. — Я хотела знать, что ты чувствуешь.

«Я влюбляюсь в тебя».

— Себастьян. — Она подошла ко мне, и я сосредоточился на простыне, обёрнутой вокруг неё. — Как ты себя чувствуешь?

— Я не знаю, — сказал я грустно. Я смотрел на её босые ноги.

— Да, ты знаешь. Тебе страшно. Мне тоже. — Её рука опустилась на мой подбородок, заставляя встретиться с ней взглядом. — Я была здесь прошлой ночью, помнишь? Я слышала всё, что ты говорил. Я тоже кое-что сказала тебе, и я говорила серьёзно.

Наконец, я посмотрел вверх и встретил её взгляд.

— Я тоже был серьёзен.

— Хорошо. — Она погладила мою руку. — Тогда у нас есть то, за что стоит бороться, что-то новое и немного хрупкое, но оно может стать крепче.

— Что, если для этого понадобится слишком много усилий? — выпалил я, ненавидя себя за то, что говорю, как трус.

— Для кого?

— Для нас обоих. Что если я продолжу всё портить, а ты устанешь каждый раз прощать меня?

— Эй. — Она опустилась на колени у моих ног. — Я хочу, чтобы ты был тем, кто ты есть. Я не знаю, как ещё тебе это сказать. И слушай, сегодня это я облажалась и нуждалась в прощении, верно?

— Наверное, да.

— И я больше никогда так не поступлю. Твой дневник — это твоё личное дело. Твоя терапия — это твоё дело. Я была совершенно неправа, когда взглянула в него. — Она запнулась. — Даже если от твоих слов обо мне моё тело покрылось мурашками.

Смущённый, но довольный, я хмыкнул:

— Неужели?

— Да. — Она посмотрела на меня широкими, умоляющими глазами, и я почувствовал, как мой член начал твердеть. — Но почему ты сказал, что у меня безрассудное сердце? Ты считаешь меня глупой? Иногда мне кажется, что я недостаточно умна для тебя.

Моя грудь опустилась.

— Скайлар. Я не это имел в виду. — Наклонившись, я обхватил её голову руками и мягко поцеловал, затем потянул за простыню. Она встала и позволила простыни упасть, а я схватил её за руки, опустив на кровать. Я растянулся над нею, накрывая её обнаженное тело своим, убирая волосы с её лица.

— Я не считаю себя достаточно хорошим для тебя, ты знаешь это. И я буду разочаровывать и сбивать тебя с толку, как ты и сказала. Возможно, это ОКР, возможно, я просто сложный — понятия не имею. Но я не заслуживаю всех шансов, которые ты мне дашь.

Она обхватила меня ногами и обрамила моё лицо руками.

— Несмотря на это, я дам их тебе. И если это выставит меня дурочкой, что ж... — улыбнулась она. — По крайней мере, я буду твоей дурочкой.

Я зарылся лицом в её шею, едва сдерживая эмоции.

— Моя, — хрипло сказал я, прокладывая путь поцелуями вниз по её груди.

— Твоя, — прошептала она, выгибая спину, когда я взял вершину её груди в рот. — Твоя, — хныкала она несколько минут спустя, когда я облизал два пальца и провёл ими по клитору, скользнул внутрь её киски. — Твоя, — закричала она через несколько минут, когда я довёл её до оргазма рукою, покусывая затвердевший сосок.

Даже на мгновение мне не хотелось отрывать губы от её кожи, но каким-то образом ей удалось снять с меня футболку и расстегнуть джинсы. Стянув их, я снова устроился между её бедер, скользя членом по клитору.

Она прижалась ступнями к моим ногам, а её ногти царапали мою спину.

— Войди в меня. Пожалуйста. Я уже скучаю по тебе внутри меня.

В другой раз я бы, возможно, подразнил её, заставляя подождать ещё немного, но этим утром мне просто хотелось сделать всё так, как она просила. Горячее и тяжёлое дыхание вырывалось из наших грудей, когда я скользнул в неё и начал медленно двигаться, наслаждаясь каждым дюймом гладкого, плотного трения. Она извивалась и выгибалась подо мною. Схватив мою задницу обеими руками, она притянула меня к себе и вскрикнула от боли, когда я вошёл слишком глубоко.

— Слишком жёстко? Я не хочу причинять тебе боль, — прошептал я, но мои бёдра двигались быстрее и энергичнее, подчиняясь её рукам.

— Мне не больно, не больно, — сказала она, со страстью и блеском в глазах. — Я люблю, когда ты так глубоко во мне. Ты понятия не имеешь, как мне сейчас хорошо.

Я практически рассмеялся.

— Поверь мне, я знаю.

— Боже. — Она подняла голову, полизывая мою шею, её бёдра подавались вперёд к моим, толчок за толчком, доводя меня до предела. — Ты заставляешь меня кончать так легко, это чёртова магия.

— Да. Кончи со мной, — я зарычал ей в ухо, ощущая прилив уверенности в себе. — Кончи прямо на мой член, дай мне почувствовать это.

— Да! — Мощный оргазм накрыл её, и она вонзила ногти в мою спину. Нижняя часть её тела напряглась, когда я входил в неё снова и снова. Затем я вошёл так глубоко, насколько это было возможно, кончая долго и жёстко, но я всё ещё хотел её, и мне хотелось дать ей больше. «Я уже скучаю по тебе внутри меня», — сказала она, когда я ещё даже не был внутри неё. Но я точно знал, что она имела в виду.

Крепко прижимая её дрожащее тело к своему, я с горечью понимал, что потеряю её.

«Всё золотое зыбко». (прим. ред. Это название стихотворения Роберта Фроста)

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒