глава. Скайлар. Себастьян

6 глава

Скайлар

Наши взгляды встретились, и мурашки пробежали по моему телу.

Святое дерьмо. Снова он.

И он, правда, горяч.

После того как покинула офисы, отвечающие за фестиваль, я шла по улице к кофейне «Дарлинг», в очаровательную маленькую хлебопекарню и кафе Нат. Когда она открыла ее два года назад, там продавалось только кофе, маффины и пончики, которые она делала сама очень рано утром, но после того как наняла еще одного кондитера, здесь также стали подавать легкие салаты и сэндвичи в обеденный перерыв.

Кафе закрывается к трем часам, когда уходит последний посетитель после ланча, поэтому я удивлена увидеть кого-то сидящего за стойкой, когда вошла.

Он посмотрел на меня через плечо и сейчас, когда он снял солнцезащитные очки, я могла лучше оценить его внешность: светло-зеленые глаза, острые скулы, полные губы. Когда он нахмурился, я почувствовала смущение, что упала лицом в песок. Я испытала стыд, когда он сказал, что знает кто я. И я осознала, что он смотрел «Оседлай лошадь».

И он, вероятно, читал газету этим утром. Он ненавидит меня так, как и все в этом городе.

Ладно, я могу справиться с этим.

Я снова нахмурилась.

Как раз в этот момент Натали вышла из дверей кухни и схватила кофейник со стола.

— Как насчет добавки? — спросила она его.

Он продолжал пялиться на меня, не отвечая на ее вопрос, и мне стало слишком тяжело выносить напряжение.

— Ради всего святого, просто скажи это! — взорвалась я. — Да, я та, за кого ты меня принял. Да, я сука из телевизора. Да, я сказала дерьмовые вещи о хороших людях, поэтому перестань пялиться на меня и скажи мне напрямую, что я заслужила все то дерьмо, что случилось со мной сегодня, включая падение лицом в песок.

— Скайлар! — Натали судорожно смотрела между нами. — Мне жаль, Себастьян. Это моя сестра — Скайлар, и, очевидно, у нее очень плохой день, — сказала она, убийственно глядя на меня. — Иначе мне сложно понять, почему она вошла сюда и накричала оскорбления на моего клиента.

Я снова посмотрела на парня, но он больше не был сосредоточен на мне. В суматохе он закрывал свой блокнот и засовывал его в пиджак.

Мгновенно я почувствовала себя виноватой.

— Эй, не уходи. Я сожалею насчет этого.

— Хорошо, — сказал он тихо. — В любом случае я закончил. — Он вытащил свой бумажник и бросил несколько купюр на стойку.

— Нет, пожалуйста, останься. Ты только что пришел. — Натали наполнила его чашку кофе и поставила заварник. — И убери деньги — кофе за счет заведения.

— Тогда оставь их как чаевые. Увидимся. — Он поднял свои ключи со стойки, напялил солнцезащитные очки и двинулся к двери.

Я бросилась за ним, не в состоянии вынести мысль, что он будет считать меня ужасным человеком, даже хотя я и была такой.

— Эй, не принимай на свой счет. Мне правда жаль. — Прислонившись к стеклянной двери, я сказала: — Могу я снова попытаться?

Медленно он поднял голову и встретился со мной взглядом. Я уставилась прямо в его глаза, отчего мое дыхание перехватило, и я ощущала, как желание переполняет мой живот. С короткими волосами и в очках-авиаторах, он выглядел как лётчик-истребитель или кто-то подобный. Даже упрямая напряженность его подбородка заводила меня. Аррр.

— Меня зовут Скайлар, — сказала я, протянув руку. Затем я поморщила нос. — Но полагаю, ты уже знаешь меня по «Оседлай лошадь»?

Он нахмурил брови.

— Оседлай… что?

— «Оседлай лошадь». Реалити-шоу. — Тот факт, что его выражение лица осталось недоумевающим, дал мне надежду. — Хочешь сказать, ты не смотрел его?

— Нет. Я не очень часто смотрю телевизор. — Он сделал паузу. — Ты не помнишь меня?

— Я не думаю, что мы встречались. — Я кокетливо наклонила голову. — Я бы определенно запомнила тебя.

Хотя, на секунду, в нем промелькнуло что-то знакомое. Мы уже встречались? Почему я не узнала его? Он был актером, которому меня представляли в НЙ? И почему он не пожал мою руку, которая все еще вытянута между нами?

У него заняло много времени, но он вытянул свою руку.

— А ты? — побуждала я его назвать свое имя. Боже, этот парень был великолепен, но ему немного не хватало светских манер.

— Себастьян Прайс.

— Приятно познакомиться, — сказала я, наслаждаясь комфортом моей руки внутри его. — Ты...

И затем меня осенило.

Я узнала его.

По крайней мере, я знала Себастьяна Прайса. Несколько лет мы учились в одной школе. Но это не мог быть тот Себастьян... Я опустила взгляд на наши соединенные руки. Себастьян, которого я знала, не стал бы жать руку, потому что у него была паранойя по поводу бактерий. Ребята дразнили его, касаясь его плеча и говоря: «Лучше иди помой руки, Себастьян — я передал тебе вши». И хотя это было смехотворно, и мы все знали, что никаких вшей не было, он всегда отпрашивался помыть руки после этого. Однажды в пятом классе учитель не разрешил, потому что мы готовились к тесту, и Себастьян полностью потерял самообладание, начав постукивать себе по голове и считать вслух. Это было ужасно.

Он выпустил мою руку, а я продолжила пялиться на него. Сейчас я заметила, это он. Это было превращение утенка в лебедя, я сглотнула.

— Ничего себе. Себастьян. Ты выглядишь... по-другому.

— Ты выглядишь точно так же.

Это был комплимент? Сложно сказать, судя по его тону.

— Спасибо, — сказала я неуверенно.

— Всегда пожалуйста.

Ого, неловко. Как пытаться флиртовать с деревом. Обычно я не лишалась дара речи рядом с мужчинами, но я понятия не имела, что сказать Себастьяну Прайсу. И почему он выглядел таким злым? Из-за того, как с ним обращались в школе? Я никогда не дразнила его, на самом деле я была добра к нему. Хотя его очень часто задирали, и я не заступалась за него. Возможно, он держал злобу из-за этого?

— Могу я пройти? — спросил он кратко. — Ты загораживаешь выход.

— Ох, точно, извини. — Взволнованная, я наблюдала, как он открывает дверь и убегает, как будто здание охвачено огнем.

Слегка взбудоражено, я повернулась к Натали и приставила пальцы к вискам.

— Это странно.

— Немного, — она пожала плечами. — Но он не твой тип парней.

Я снова посмотрела на дверь, вспоминая ощущение, как будто меня ударили в живот, когда он посмотрел на меня. Затем я заметила блокнот на тротуаре — с красной спиралью, который я видела до этого на пляже.

— Эй, он кое-что обронил.

Поспешив к двери, чтобы поднять это, я выглянула на улицу в его направлении, но он уже ушел. Не было никаких признаков его, поэтому я вернулась в кофейню.

— Вероятно, он вернется через минуту, — сказала Натали. — Он всегда носит его с собой.

— Это скучно, — сказала я, держа блокнот за один угол. — Что он, черт возьми, делает с ним?

— Пишет в нем, я полагаю.

Я бросила блокнот на столешницу рядом с долларовыми купюрами, которые он оставил, и села, с любопытством поглядывая.

— Мне интересно, что он пишет.

— Понятия не имею. Сейчас расскажи мне, откуда вы двое знакомы. Со школы? — Натали подняла тряпку и начала вытирать стойку, отодвигая блокнот в сторону. — Он не особо разговорчивый, но сказал, что вырос здесь.

— Ты не помнишь его? Он учился в моем классе, на пару лет старше тебя, но он выглядит совсем по-другому сейчас.

— Как он выглядел раньше?

— У него были длинные лохматые волосы, за которыми он обычно прятался, и он носил мешковатую одежду все время. — Я задумалась на секунду. — Или, по крайней мере, она выглядела мешковатой. Может, он был очень худой.

Брови Натали взлетели вверх.

— Больше нет. Один раз он снял пиджак и остался в облегающей рубашке. Сейчас этот парень мускулистый — его руки и грудь изумительны.

— Серьезно? — Развернувшись на стуле, я снова посмотрела в сторону двери, размышляя, куда он помчался. — Он когда-нибудь приходил с кем-нибудь? Я не помню, чтобы у него были друзья в школе.

— Печально.

Я нахмурилась.

— Да, но он был довольно странный чудак. У него была одержимость насчет микробов, как настоящее обсессивно-компульсивное расстройство. Люди обычно дразнили его из-за этого.

Она кивнула.

— Это имеет смысл. В первый раз, когда пришел сюда, он принес свою кружку.

Моя челюсть отвисла.

— Да? Это странно.

— Это было странно, — признала она, — но также было немного жалко его. И сначала он просто сказал, что предпочитает использовать свою чашку, но после нескольких посещений кафе, рассказал мне о своем страхе микробов, и что работает над этим. И однажды он не принес кружку.

— Ты как-то поздравила его?

— Нет, я даже не упомянула это. Я просто налила ему кофе и вернулась к своим делам. Как я и сказала: он не особо разговорчив, и я не хотела смущать его. И я думаю... — она затихла и зажала нижнюю губу между зубами.

— Что? — спросила я, внезапно жаждущая любой информацией о нем.

— Ничего. Я не должна распространять слухи. — Она еще сильнее сконцентрировалась на тряпке.

Я закатила глаза и положила руку на ее запястье, останавливая ее бешеное движение.

— Нат, пожалуйста. Кому, черт побери, я расскажу? Никто здесь не разговаривает со мной!

Она вздохнула и перестала вытирать.

— Ну, после того как он ушел один раз, я услышала, как женщины говорили о нем, что-то о том, что у него был нервный срыв в прошлом году, и он вернулся домой для восстановления. Одна из них, возможно, была его родственницей.

— Нервный срыв? Правда? — мое сердце болело из-за одинокого, расстроенного подростка, которым он был, и за неловкого мужчину, которым стал. Давно забытые воспоминания всплыли на поверхность — как он прибыл в середине года в четвертом классе и пытался завести друзей. То, как один раз он задержался на перемене, чтобы помочь мне с математикой. То, как он пытался встретиться со мной взглядами пару раз, когда мы были партнерами по лабораторной. То, как он обедал в одиночестве. Мне нужно было быть милее. Тогда и сейчас. Я ужасный человек, как будто мне было нужно очередное напоминание.

— Вот, что я слышала. Очевидно, он был адвокатом в Нью-Йорке и был обручен.

Заинтригованная, я потянулась за шоколадным печеньем под стеклянной крышкой этажерки для пирожных, и взяла одну.

— Вау. Интересно, что случилось с девушкой?

Она пожала плечами и снова принялась за уборку.

— Не знаю, но он часто приходит сюда, и я не видела ни жены, ни подруги.

Я откусила еще один кусочек, пытаясь вспомнить хоть один настоящий разговор за все время, что мы знали друг друга, и испытала неудачу.

— Печально. Я помню, что он был суперумным. Иногда помогал мне в математике. И химии. Его семья все еще здесь? Насколько я помню, у него были старшие братья. Может, одна из женщин была свояченица.

— Думаю, они все еще здесь, основываясь на обрывках разговоров, что у нас были, но он все еще кажется одиноким. Как по мне, возможно, ему нужен друг.

Опечаленная, я засунула остатки печенья в рот.

— Ну, он не захочет быть моим другом, — пробормотала я. — Он довольно ясно дал это понять.

— Думаю, он просто застенчивый.

— Думаю, он ненавидит меня, — сказала я, проглотив печенье и поглядывая на еще одно. — Так же как и остальная часть мира.

— Так что случилось с тобой сегодня? Почему ты была так зла, когда вошла?

Пока она подметала, я рассказала ей об увольнении, о моей блестящей идее работать на фестивале и об унизительной встрече с Джоан Клейн. Затем я потянулась за второй печенюшкой.

— Они забрали твою корону?

— Да! — Возмущение снова охватило меня. — Поэтому я сломала ее! — Я откусила огромный кусок печенья, когда Натали разразилась смехом. — Это не смешно! — закричала я, крошки полетели из моего рта.

— Извини, знаю, что не должна смеяться, но просто это так глупо. Кого заботит, кто был провозглашен королевой годы назад? Это смехотворно.

— Меня заботит! — Я ударила себя по груди. — Это все, что у меня было, единственное большое достижение моей жизни, мое фото над камином! И сейчас у меня это забрали и у меня ничего не осталось! Моя жизнь — полнейший хаос, и я полностью облажалась во всем, что делаю! — Я бросила печенье, накрыла лицо руками, и наконец сдалась желанию расплакаться как ребенок, из-за чего почувствовала себя еще хуже.

Натали подошла и села рядом со мной, облокотив метлу на стойку.

— Эй, — сказала она, потирая мое плечо, — не говори так. Ты не облажалась. У тебя множество больших достижений. Посмотри на все главные роли, что у тебя были, пока ты росла. У мамы целый альбом твоих фото на сцене.

Я подняла голову, слезы текли по моему лицу.

— Да, я была большой рыбешкой в этом маленьком пруду. Но я недостаточно хороша, чтобы воплотить это в реальной жизни, Нат. Я даже не хотела пробовать. Знаешь, что мне больше всего нравится в актерской деятельности?

— Что?

— Когда опускается занавес. Аплодисменты, когда все кончено. — Я села прямо и шмыгнула носом. — Давай посмотрим правде в глаза. Я поверхностная и тщеславная.

Она мягко ударила меня по плечу.

— Да ладно тебе. Все любят слушать похвалу иногда. И хорошо, может, ты немного тщеславная, но ты также упорно трудишься — тебе просто нужно найти любимое занятие. Если это не актерство, то что-то другое.

— Но я ни в чем не хороша, — жаловалась я. — Я недостаточно умна и амбициозна, как вы с Джиллиан.

— Перестань, ты умна и амбициозна. — Она обернула руку вокруг моей шеи и сжала ее. — Ты во всем разберешься, Скай. Все изменится.

— Как? Весь город, возможно, вся страна, ненавидит меня, мне придется вернуться домой и спросить у мамы с папой, могу ли я переехать к ним, потому что меня уволили с работы, а действительно милый парень просто отшил меня.

— Мама с папой поддержат тебя, несмотря ни на что, и я, и также Джиллиан. Вот как поступает семья.

Я ударила себя по носу.

— Я так облажалась по сравнению с вами.

— Что? — Она отстранилась от меня. — О чем ты?

— Вы с Джилли делаете все правильно. Ваши жизни идеальны.

— Сейчас ты просто говоришь безумства. Ничья жизнь не идеальна. Джиллиан жаловалась мне на днях, что хочет ходить на свидания, но не может познакомиться ни с кем, достойным ее времени, и она увязла в студенческих кредитах. Управлять бизнесом утомительно, и у меня множество долгов, и если хочешь узнать правду, я думаю, что Дэн изменяет мне.

Я ахнула.

— Не может быть. Вы вместе вечность.

Она пожала плечами.

— Это ничего не значит. Я увидела несколько сообщений на его телефоне от девушки с его офиса, что навели меня на размышления.

Дэн был мне как брат, так как они с Нат были вместе со времен старшей школы, но я убью его, если он обидит ее.

— Ты должна поговорить с ним. Прямо сейчас.

— Поговорю. Может, это ничего не значит. — Ее выражение лица говорило противоположное. — В любом случае мы говорим о тебе. С тобой все будет хорошо?

— Да, — я шмыгнула носом. — Да, мне нужна салфетка.

Натали потянулась к коробке с салфетками и передала ее мне.

— У тебя все еще есть множество друзей здесь. Почему бы тебе не встретиться с ними? Ты работаешь целый день и проводишь весь вечер, ремонтируя гостевой дом. Тебе нужно иногда выходить развеяться.

Вытащив салфетку из коробки, я высморкала нос.

— Я не знаю. Я поддерживала связь только с парой людей, когда уехала. И все кто остался здесь или женаты и беременны или женаты и с детьми. С ними тяжело общаться.

— Ну, тогда, думаю, тебе стоит завести нового друга, — она послала многозначительный взгляд в сторону двери.

Я раздумывала над этим. Он был милым и умным, хоть и немного социально неловким. Может, я могла бы вытащить его из раковины. Если я и была в чем-то хороша, то в общении с людьми. Полагаю, я могла бы спросить его, собирается ли он на встречу выпускников.

— Я верю в тебя. — Она встала и снова подняла метлу, возобновив уборку.

— Как я найду его?

— Вероятно, он первым делом вернется сюда завтра утром, в поисках своего блокнота. Я удивлена, что он еще не здесь.

Я подумала секунду.

— Мне нужна работа. Хочешь нанять меня?

— Знаешь что? — она перестала подметать и посмотрела на меня, опираясь подбородком в верхушку метлы. — Я собиралась нанять кого-нибудь на неполный рабочий день, раз туристический сезон набирает обороты. Я не смогу платить тебе как «Ривард», и тебе не понравятся часы работы, но если хочешь — работа твоя.

— Я согласна. Сейчас мне не важна зарплата, мне просто нужно что-то, пока я разбираюсь, что делать со своей жизнью. — Я подняла свою недоеденную печеньку. — Они восхитительные. Я потолстею, работая здесь.

Натали застонала.

— Так и есть, и сегодня я съела слишком много, поэтому собираюсь в тренажерный зал после работы. Хочешь пойти поплавать со мной?

Натали была чемпионкой по плаванью в старшей школе. Ее определение «пойти поплавать» не имело ничего общего с моим, что включало больше держаться на поверхности, чем наворачивать круги, и предпочтительно на плоту с подстаканником для моего замороженного дайкири.

— Ни за что, — сказала я. — Я слишком не в форме, чтобы плавать с тобой. Но я прокачусь на велосипеде или позанимаюсь на беговой дорожке.

— Здорово. Ты тоже можешь прийти на ужин, если хочешь. Мы жарим шашлыки.

— Курочку в беконе? — спросила я с надеждой.

— Да.

—Я в деле. — Я почувствовала себя немного лучше. Ничто не сделает день лучше, чем бекон. — Что я могу сделать, чтобы помочь тебе с закрытием?

— Почему бы тебе не подмести, пока я приберусь на кухне? — Она протянула мне метлу, и я отдала честь, прежде чем взяла её.

Но после того как она ушла на кухню, я осталась сидеть на стуле с метлой в руках, уставившись на блокнот на столе.

Себастьян Прайс. После всех этих лет он сексуальный, загадочный адвокат с твердым рукопожатием и трагическим прошлым. Его сдержанная манера поведения была защитным механизмом? Он в секунду подпрыгнул помочь мне на пляже этим утром, поэтому я знаю, что у него есть манеры под этой ледяной внешностью. И эти глаза. Когда он снял очки и посмотрел на меня, было что-то еще, кроме злости в них. Страх? Печаль? Он все еще боится быть отвергнутым? Я положила руку поверх блокнота. Что было там?

Мгновение право Себастьяна на частную жизнь боролось с моим любопытством узнать о нем...

Насколько неправильно будет быстро посмотреть?

Совсем неправильно.

Но, может в нем был адрес или телефон. Я могла оправдать это так, верно?

Ты просто хочешь сунуть нос в его дела.

Я проигнорировала это и открыла переднюю сторону обложки. Пусто. Я открыла заднюю сторону обложки. Пусто.

Ну, черт, подумала я, случайно, перелистнув в середину. Полагаю, тогда ты найдешь меня там.

И говоря обо мне.

Мое имя.

Моя челюсть отвисла, когда я читала все фразы на странице, которые не имели никакого смысла для меня.

Воздержаться от расстояния в шкафу между вешалками. 50

Писать меньше восьми слов в строчку. 30

Есть мяту, после того как она упала на пол.80

Застегивать ширинку меньше восьми раз. 50

Выключить телевизор на нечетном канале. 60

Закрыть переднюю дверь меньше восьми раз. 70

Сидеть на стуле в ресторане, который ощущается «неправильным». 75

Есть в ресторане, не принося своей посуды. 80

Пойти в больницу и посидеть в холле. 80

Держать ручку кухонного ножа при всех. 90

Поговорить со Скайлар Никсон.

Какого черта?

Я снова прочитала список, но не была даже близка к пониманию. Некоторые пункты казались похожими на то, что вызывало у него нервозность, а другие смахивали на странное поведение. Застегивать ширинку восемь раз? Стул, который ощущался «неправильным»? Почему он не может держать ручку кухонного ножа при всех? Он боится ножей? А холл больницы? Может, из-за микробов? И что за числа? Мне было жаль его, но, боже... это было довольно странно.

Если он хотел поговорить со мной, почему не сделал этого сегодня? У него было множество возможностей. Он был слишком застенчивым? Прикусив губу, я перевернула страницу.

Я снова увидела свое имя.

Скайлар.

Думаю, что люблю тебя,
это не лучшее знакомство,
после того как мы только что встретились.

Я понимаю это. И может, ты

никогда не узнаешь

Может, это слишком рано (или слишком поздно?)

Рассказать тебе о своем сне?

Твой смех был бабочкой.

Сегодня, когда я прикасался к тебе.

Я ощутил знакомые мурашки на руках. Я думаю это

пришло из будущего (или прошлого)

С твоей рукой в моей я видел

трагедию нас,

разворачивающуюся совершенно ясно.

У меня нет выбора, кроме как

держать дистанцию

но твоя красота — сила притяжения

и земные тела всегда будут падать.

Я читала это снова и снова, мурашки ползли по моим рукам. Он писал поэму? Он написал ее для меня сегодня? Он правда чувствует это ко мне? Мое сердце бешено стучало.

Я уставилась на слова, пытаясь запомнить их, боясь, что Натали поймает меня, когда я сую нос не в свои дела, но мне было отчаянно нужно получить что-то хорошее от этого дня, даже если это было также печальным.

Несколько секунд спустя кто-то так громко забарабанил в дверь, что я ахнула.

Повернувшись, я положила руку на грудь, когда увидела Себастьяна через стекло. Я закрыла блокнот. Веди себя естественно. Ты ничего не видела. Ты ничего не знаешь.

Но внезапно я захотела узнать всё.

7 глава

Себастьян

Черт, я напугал ее.

Я наблюдал, как Скайлар развернулась и положила руку на сердце. Когда она увидела, что это я, то подняла мой дневник со стола и пошла к двери. В момент, когда она открыла ее, я дернул дверь и грубо выхватил блокнот из рук Скайлар. Я был в панике с момента как понял, что его не было в моем пиджаке, но ощутил лишь легкое облегчение, вернув его. Что если она заглянула внутрь?

Черт. Я умираю. Умираю.

— Привет, — сказала она оживленно, выходя на улицу; дверь закрылась за ней. — Я все раздумывала, вернешься ли ты за ним.

— Да. Извини. — Я не мог заставить себя посмотреть ей в глаза, поэтому уставился на ее ступни. Они были маленькие и узкие, и хоть она и была в туфлях на высоких каблуках, все еще была на добрых шесть дюймов ниже меня.

— Никаких проблем, мы все еще тут, закрываемся.

Я кивнул, напряжение в моем желудке немного уменьшилось. Она не выглядела так, будто увидела что-то безумное. Я рискнул посмотреть на нее, и от взгляда в эти голубые глаза уровень адреналина снова подскочил во мне.

— Извини, что не узнала тебя ранее. Ты живешь поблизости? — ее тон был легким и дружелюбным, и она прислонилась к двери, держа руки за спиной. Из-за этого ее грудь немного торчала, и я посмотрел на нее, прежде чем опомнился. Мысль случайно задушить ее бродила на задворках моего сознания, поэтому я сделал шаг назад.

Дерьмо. Просто, бл*дь, убирайся отсюда.

— Я должен идти. — Не встречаясь с ней взглядом, я развернулся и отсчитывал свои шаги по восемь, когда убегал от нее.

Ненавидя себя, я пришел домой и вычистил свой дом сверху донизу, приняв еще один душ (в течение которого снова мастурбировал на нее, из-за чего почувствовал себя еще более отвратительно). Затем съел ужин, уставившись в телевизор, по которому показывали новости по кабельному. Они подтвердили мою уверенность в том, что мир был испорченным местом, полным алчности и жестокости, и затем я лег спать.

Уставившись на пустое пространство рядом с собой, я считал до изнеможения и уснул.

***

На следующий день было лучше, хотя я злился на себя, что повел себя как мудак со Скайлар.

Чтобы избавиться от этого, я отправился в тренажерный зал утром и провел почти всю вторую половину дня, работая на улице в своей хижине. Часть собственности, которую я унаследовал от своей матери, была маленькая, но она была далеко от главной дороги, и рядом примыкало примерно двадцать футов набережной, хоть и не было пляжа. Земля принадлежала ее семье около четырехсот лет, и когда она умерла, земля была разделена на три части: для моих братьев и меня. Они продали свои участки застройщику, но я сохранил свой и построил на нем хижину. Подрядчик закончил строительство прошлым летом, и я провел зиму, работая над интерьером, перекладывая восстановленные деревянные полы и обустраивая кухонную зону, окрашивая бетонные шкафчики, устанавливая новую мебель и укладывая плитку в ванной внизу. Во всем помещении не было и восьмисот квадратных футов, но для меня было предостаточно места.

Моей последней постройкой был душ на открытом воздухе. Установив водопровод, я начал работать над солнечным водонагревателем, чтобы душ освежал, а не морозил. Конечно, все время работы я представлял Скайлар под душем: теплая вода стекает по ее телу, по ее изгибам, оставаясь на коже. Ох, черт. Я стал твердым. Нахмурившись, я поправил джинсы и продолжил работу.

Черт, почему я паникую рядом с ней? Почему я не способен на простой разговор? Я боролся с навязчивыми мыслями большую часть своей жизни, и Кен был прав — у меня было множество механизмов для борьбы с ними. Тогда в чем, черт побери, дело?

В ее внешности? Потому что я чувствовал вину из-за того, что думал о ней? О том, как я до сих пор думаю о ней? Или вчера был просто плохой день? Как будто у меня было слишком много хороших дней, и придурок во мне решил напомнить, что я не в порядке. Я никогда не был в порядке. Неважно, сколько хороших дней было в моей жизни, мне всегда приходилось сражаться со всякой херней в своей голове.

Я задумался, что она подумала. Она заговорит со мной снова, если мы пересечемся? После того, как что-то оказывалось в моем списке, я не мог отказаться от этого — и если я не проработаю свою проблему с ней, она продолжит преследовать меня. Это был небольшой город, поэтому я буду сталкиваться с ней время от времени, и я не смогу убежать, когда это произойдет. Кен был прав и насчет этого — избегание не работает в моем случае.

Может, я и был придурком, но не был проклятым трусом. Больше нет.

При следующей нашей встрече я проявлю себя лучше.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒