Иван IV – первый русский царь. Альтернативы развития в годы

Эпоха Ивана IV (Грозного) вызывает и по сей день огромный интерес

своими последствиями, аналогиями с более поздними историческими периодами и неоднозначными оценками. Студентам предлагаются с целью более подробного изучения данной темы следующие вопросы к самостоятельному изучению и контролю знаний:

Иван IV – первый русский царь. Альтернативы развития в годы

царствования Ивана Грозного.

а) Какие проблемы стояли перед русским государством в XVI веке ?

б) Способствовали ли их решению реформы "Избранной Рады"?

в) Каковы причины резкого поворота Ивана IV от политики реформ к опричнине?

г) Что представляла собой опричнина как политика и как форма социальной организации общества?

д) Как отразились политические процессы 60-70-х годов на стабильности

русского государства?

е) Особенности сословно-представительной монархии в Западной Европе

и России.

Порядок подбора материалов обоснован стремлением осветить следующие вопросы: проблемы, стоявшие перед русским государством в XVI веке

(Материал № 1);

реформаторская деятельность "Избранной Рады" (Материал №2);

поворот Ивана IV от политики реформ к опричнине (Материал № 3); оценки и исторические последствия политических процессов 60-70-х гг. XVI в. (Материал № 4);

особенности сословно-представительной монархии в Западной Европе и России (Материал № 5).

Материал № 1

Особую ответственность за жизнь и благополучие жены и княжича Василий III возложил на дядю Елены – Михаила Глинского, и именно в его руках

сосредоточилась реальная власть после смерти великого князя. Однако летом

1534 г. вдове Василия III и ее фавориту князю И.Ф.Овчине-Телепневу-

Оболенскому удалось изгнать М.Глинского из опекунского совета и заточить в

темницу, возложив на него вину за смерть великого князя.

Второй опасный конкурент – Андрей Старицкий – был устранен ими

тремя годами позже. В 1537 г., почувствовав неизбежность расправы, он решил

опередить своих противников и призвал новгородских дворян помочь ему захватить великокняжеский престол. Но заговор был раскрыт. Сам Андрей был

"уморен" в тюрьме, а его сообщники кончили жизнь на висилицах, расставленных по дороге от Москвы до Новгорода.

Однако всего через год неожиданно скончалась Елена Глинская (по одной из версий – была отравлена), и это послужило сигналом к свержению ненавистного временщика. И.Ф.Овчина разделил судьбу Андрея Старицкого и

М.Глинского. Власть перешла к Боярской думе, внутри которой разгорелось

соперничество между группировками Бельских и Шуйских, а после 1542 г. начинается возвышение Глинских – родственников Ивана IV по матери.

Все эти нескончаемые интриги, заговоры и казни, свидетелем которых

был малолетний Иван, не могли не сказаться на его психике. В характере этого

монарха, получившего впоследствии прозвище "Грозный", появились такие

черты, как подозрительность, нетерпимость и маниакальная жестокость, странным образом сочетавшиеся с шутовством и юродством.

Ожесточенная борьба за власть в годы малолетства Ивана IV не привела к

ослаблению централизаторских тенденций. Политика всех группировок была

направлена на укрепление государства. В эти годы проводится унификация монетной системы (1535 г.), разворачивается крепостное строительство, ликвидируются последние уделы, расширяется поместная система, формируются органы местного управления (так называемые "губные избы").

(Древняя Русь и Московское государство.Ростов.:"Логос",1999.С.202.)

* * *

Политическая элита второй половины XVI в.( бояре и дворяне) не сомневалась в необходимости стоящей над обществом наследственной монархической власти, но считала, что царь должен делиться своими полномочиями с верхушкой общества. Некоторые историки полагают, что такая точка зрения была характерна для старой знати, князей и бояр; однако и те дворяне, которым удалось приблизиться к реальной власти (служить при дворе, командовать военными отрядами, исполнять ответственные поручения и т.п.), не могли считать себя только послушными орудиями в руках монарха.

(Головатенко А. История России: спорные проблемы. М., 1994, с.61.).

* * *

Итак, обратившись к изучению состава общества в Московском государстве XV-XVI вв., встречаемся еще с одним следствием основного факта этого

периода. Образование национального великорусского государства отразилось в

боярском сознании своего рода теорией аристократического правительства.

Основное положение этой теории можно выразить так: московский государь

для управления соединенной под его властью Русской землей призывает родовитых сотрудников, предки которых некогда владели частями этой земли. Объединение Великороссии, сообщив великому князю московскому значение всеземского, национального государя, и собранным под его рукой местным правителям внушило идею всеземского правительственного класса. Такой взгляд боярства на свое значение не остался только политическим притязанием, но облекся в целую систему служебных отношений, известную в нашей истории под названием местничества.

Этим словом в собственном смысле следует называть тот порядок служебных отношений, какой сложился между родословными фамилиями в Московском государстве XV-XVI вв.

Теперь мы можем уяснить себе политическое значение местничества для

московского боярства. Оно ставило служебные отношения бояр в зависимость

от службы их предков, т.е. делало политическое значение лица или фамилии не

зависимым ни от личного усмотрения государя, ни от личных заслуг или удач

служилых людей. Как стояли предки, так вечно должны стоять и потомки, и ни

государева милость, ни государственные заслуги, ни даже личные таланты не

должны изменять этой роковой наследственной расстановки. Служебное соперничество становилось невозможным: должностное положение каждого было предопределено, не завоевывалось, не заслуживалось, а наследовалось.

Итак, государь может сделать своего слугу богатым, но не может сделать

его родовитым, потому что родовитость идет от предков, а покойных предков

уже нельзя сделать ни более, ни менее родовитыми, чем они были при жизни.

Вводя в государственную службу ценз породы, оно (местничество) ограничивало верховную власть в самой щекотливой ее прерогативе, в праве подбора подходящих проводников и исполнителей своей воли: она искала способных и послушных слуг, а местничество подставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов.

Эти добрые отношения и стали расстраиваться с конца XY в. Новые, титулованные бояре шли в Москву не за новыми служебными выгодами, а большей частью с горьким чувством сожаления об утраченных выгодах удельной самостоятельности. Теперь только нужда и неволя привязывали новое московское боярство к Москве, и оно не могло любить этого нового места своего служения.

Одна и та же причина - объединение Великороссии - сделала московскую

верховную власть менее терпеливой и уступчивой, а московское боярство более

притязательным и заносчивым. Таким образом, одни и те же исторические обстоятельства разрушили единство интересов между обеими политическими силами, а разъединение интересов расстроило гармонию их взаимных отношений.

(Ключевский В.О.Курс русской истории.Соч.в 9-и тт., М., 1988, т.2, с.135,

136, 144, 145, 146, 148).

* * *

Система кормлений сопряжена была с большими неудобствами как для

ратной службы, т.е. для обороны страны, так и для местного управления. Мы

уже знаем, что военно-служилый класс в Московском государстве имел двойственное значение, составлял главную боевую его силу и вместе служил органом управления. Кормовые места питали множество ратных людей. Но в XVI в. государство принуждено было чуть не ежегодно поднимать значительные силы на ту или другую свою окраину. Мобилизация крайне затруднялась тем, что множество ратных людей было разбросано по кормлениям, а порядок управления страдал от того, что его органы должны были покидать дела для похода.

Так обе ветви управления мешали одна другой: военные люди становились неисправными управителями, а становясь управителями, переставали быть исправными военными людьми.

Среди мер, какие придумывало московское правительство для обуздания

слишком распускавшегося аппетита кормленщиков, особенно важен был своеобразный порядок должностной ответственности, выработавшийся из старинного права управляемых жаловаться высшему правительству на незаконные действия подчиненных управителей. По окончании кормления обыватели, потерпевшие от произвола управителей, могли обычным гражданским порядком жаловаться на действия кормленщика, которые находили неправильными. Обвиняемый правитель в такой тяжбе являлся простым гражданским ответчиком, обязанным вознаградить своих бывших подвластных за причиненные им обиды, если истцы умели оправдать свои претензии; при этом кормленщик платил и судебные пени и протори.

Съезд с должности кормленщика, не умевшего ладить с управляемыми,

был сигналом ко вчинению запутанных исков о переборах и других обидах.

Московские приказные судьи не мирволили своей правительственной братии.

Изображая положение дел перед реформой местного управления, летописец говорит, что наместники и волостели своими злокозненными делами опустошили много городов и волостей, были для них не пастырями, не учителями, а гонителями и разорителями, что со своей стороны и "мужичье" тех городов и волостей натворило кормленщикам много коварства и даже убийств их людям: как съедет кормленщик с кормления, мужики ищут на нем многими исками, и при этом совершается много "кровопролития и осквернения душам", разумеется от поединков и крестоцелований, так что многие наместники и волостели, проигрывая такие тяжбы, лишались не только нажитых на кормлении животов, но и старых своих наследственных имуществ, вотчин, платя убытки истцов и судебные пени.

(Ключевский В.О. Курс русской истории. Соч. в 9-и тт., М., 1988, т.2,

с.339-340).

* * *

Новые границы государства поставили его в непосредственное соседство

с внешними иноплеменными врагами Руси - шведами, литовцами, поляками,

татарами. Это соседство ставило государство в положение, которое делало его

похожим на вооруженный лагерь, с трех сторон окруженный врагами. Ему приходилось бороться на два растянутых и изогнутых фронта, северо-западный европейский и юго-восточный, обращенный к Азии. На северо-западе борьба изредка прерывалась кратковременными перемириями; на юго-востоке в те века она не прерывалась ни на минуту. Такое состояние непрерывной борьбы стало уже нормальным для государства в XVI веке. Герберштейн, наблюдавший Московию при отце Грозного, вынес такое впечатление, что для нее мир - случайность, а не война.

На европейском фронте шла борьба со Швецией и Ливонией за восточные берега Балтийского моря, с Литвой - Польшей за Западную Русь. В 1492-1595 гг. было три войны со Швецией и семь войн с Литвой - Польшей совместно с Ливонией. Эти войны поглотили не менее 50 лет, следовательно, на западе

в эти 103 года мы круглым счетом год воевали и год отдыхали.

Зато на азиатской стороне шла изнурительная непрерывная борьба. Здесь

не было ни миров, ни перемирий, ни правильных войн, а шло вечное обоюдостороннее подсиживание. Флетчер, нам уже известный, пишет, что война с татарами крымскими, ногаями и другими восточными инородцами бывает у Москвы каждый год.

В продолжение XVI в. из года в год тысячи пограничного населения пропадали из страны, а десятки тысяч лучшего народа страны выступали на южную границу, чтобы прикрыть от плена и разорения обывателей центральных областей. Если представить себе, сколько времени и сил материальных и духовных гибло в этой однообразной и грубой, мучительной погоне за лукавым степным хищником, едва ли кто спросит, что делали люди Восточной Европы, когда Европа Западная достигала своих успехов в промышленности и торговле, в общежитии, в науках и искусствах.

(Ключевский В.О. Курс русской истории. Соч. в 9-и тт., М., т.2, с.195-196,

201).

* * *

Достоинства московского правительства выразились и в его внешней политике. В первой половине XVI века вопрос о Казанском "царстве" для Москвы стал ребром. Основанное татарами на территории старого Болгарского царства, Казанское государство не отличалось внутренней прочностью. В нем властвовало и ссорилось небольшое число аристократических родов, "мурз" и "беков", которые держали Казань в состоянии постоянного междоусобия. Инородческие племена, вошедшие в состав "царства", не слишком дорожили татарской властью и легко отлагались от Казани, но столь же легко и возращались в ее подданство. Казанское правительство при всей своей слабости могло, однако, содействовать развитию торговли на Волге и этим привязывало к себе приволжское население. С другой стороны, колонизационный натиск русского племени на Черемисские и Мордовские земли в Поволжьи заставлял черемису и мордву искать в Казани оплота против русских, и татары умели оказать им действительную помощь. Они превращали оборонительную войну в наступательную и обрушивались "изгоном" на русские окраины, разоряя жилища и пашни и уводя в "полон". Черемисская "война жила без перестани" в русском Заволжьи; она не только угнетала хозяйство земледельцев, но засоряла торговые и колонизационные пути. Сообщение Московского центра с русским северо-востоком, с Вяткою и Пермью, должно было совершаться обходом далеко на север. Москва считала Казань опасным и досадным врагом.

(Платонов С.Ф.Иван Грозный. Петербург, 1923, с.79-80).

* * *

Городские восстания середины XVI в. показали необходимость проведения широких внутренних реформ. Это понял и царь, хотя едва ли столь юный

монарх осознавал всю глубину их общественной и государственной потребности. Скорее всего он понимал преобразования как отказ от порядков, существовавших при боярах, поскольку многие бояре были ему неприятны с детских лет.

(Мининков Н.А.Иван IV.- История России (IX- XX вв.). М., Гардарики,1

999, с.122).

12 3 Следующая ⇒