Слова признательности 6 страница

— Десять юаней? Посмотрим. Это что, чуть больше одного доллара? Должно быть, «Майкрософт» продает свой товар китайским покупателям намного дешевле, чем обычно.

— В Китае авторское право означает право любому стать автором.

— Наверное, мне нужно радоваться, что подделывать полупроводники и компьютерные чипы нелегко.

— Пока нелегко, — ответил Цюань.

На улице было прохладнее, чем предполагал Бен. Поэтому он обратил внимание на теплый жакет, на ценнике которого была указана цена в четыреста юаней. Он предложил двести, и когда показал продавцу американские доллары, они сговорились на двухстах сорока, что приравнивалось к тридцати долларам. Конечно, это тоже была подделка, но жакет был действительно хорошего качества и удобный. Застежка-молния была на левой стороне, но Бен достаточно часто покупал в Китае одежду, и потому привык к этому. Ему доводилось делать и более выгодные покупки, просто сегодня он не хотел слишком много торговаться. Пусть этот торговец рассказывает своим друзьям о выгодной продаже товара богатому американцу. Тем более что в Пушан туристы заглядывали редко.

Он прошел мимо женщины, державшей в руках разноцветные шелковые шарфики. Он не знал, когда у него будет еще один шанс, поэтому купил сразу с дюжину шарфиков — несколько для Джен и своих дочерей, а остальные для подарков в компании «Гетц». Он всегда получал огромную пользу от таких шарфиков стоимостью всего в шесть долларов.

Через несколько часов они вошли в ресторан. Бен настоял на том, чтобы «Getz International» оплатил стоимость обеда. Он улыбнулся при виде необычного описания блюд в меню — например, «Прекрасная бабочка, приветствующая гостя».

Бен заказал бобовый творог с консервированными утиными яйцами. Он настоял на том, чтобы заказать на двоих пресноводного краба в вине. Лучшим предложением десерта было «Восемь драгоценных рисинок». Бен заказал их — это был распаренный клейкий рис с красной бобовой пастой, а на верхушке этой горки красовались восемь видов засахаренных фруктов.

Бен с удовольствием предвкушал яичный суп с мясным бульоном. Когда ему подали большую чашу, он добавил в нее соевый соус, захрустел снежным горошком, запивая свой обед жасминовым чаем. Они были слишком далеко на юге для настоящего клейкого риса. Он также использовал сельдерей, ростки бобов, арахис и лук. От резкого контрастного букета у него потекли слюнки. Утиные яйца и крабы были великолепными. Бен сожалел только о том, что некоторые засахаренные фрукты на вкус были... в общем, ему больше не хотелось бы есть ничего подобного.

— Я не переставал любить и радоваться китайской кухне с тех самых пор, как ты познакомил меня с ней в Кембридже, — сказал Бен.

— Когда американцы приезжают в Китай и спрашивают, что это за мясо, официант всегда говорит, что это свинина, говядина или курица. У Ли Цюаня есть пословица про американцев — всегда следует знать, что ты заказываешь в китайских ресторанах. Не нужно угадывать. И Бен Филдинг знает, что делает!

— Ты скучаешь по американской пище?

— Гамбургеры и картофель-фри в «Burger Magic», — сказал Цюань. — «Макдоналдс» здесь, в Китае, не так хорош. Я был там только один раз, в Шанхае.

— Сначала тебе не понравилась американская еда, помнишь?

— Когда передо мной впервые положили большой кусок мяса и целые картофелины, я думал, что умру с голоду. Как можно есть такие вещи? Но я привык к вашей еде, как и ты к китайской кухне.

После обеда, вернувшись на рынок, Бен настоял на том, чтобы купить кое-что для семьи Ли, включая сувенирные вилки и ложки.

— Мне они не нужны, но с их помощью ты научишь Шэня пользоваться ими на тот случай, если он поедет в Америку.

— Не думаю, что это возможно, — сказал Цюань. —- Но ведь и я когда-то не думал, что попаду в Америку. Тем не менее, я пробыл там семь лет.

Через некоторое время они подошли к старой, полуразва-лившейся кирпичной стене и нашли местечко, чтобы посидеть. Они сели и стали пить воду из бутылок.

— Помнишь, как я шутил над твоими китайскими пословицами?

— Очень хорошо помню, — ответил Цюань.

— Больше всего мне нравилась такая пословица: «Не бери топор, чтобы согнать муху со лба друга».

— Хороший совет, — ответил Цюань. — Эти китайцы весьма умный народ. А когда ты говорил, что я ни за что не получу отличной оценки по английскому, поскольку это мой второй язык, я отвечал тебе: «Если ты считаешь, что это невозможно сделать, не мешай тем, кто это делает».

— Величайший деловой принцип, — задумчиво подтвердил Бен.

— Китайцы занимаются бизнесом в течение пяти тысяч лет. Американцы занялись им... триста, или четыреста лет назад? Так что у нас большая фора. Но у американцев тоже есть хорошие пословицы. Вы говорите: «Не кусай руку, которая тебя кормит». А мы говорим: «Не ешь свою охотничью собаку».

— А ты все-таки получил отличную оценку по английскому. Ты всегда получал то, что хотел.

— Ну не всегда.

Одна история вела к другой, и иногда с английского они переходили на мандаринский.

— Ли Цюань удивляется переменам, которые произошли в его друге.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я повел тебя в «Двойной Дракон» в колледже, ты не знал, что делать с палочками. Когда ты написал, что собираешься приехать в Китай, я отправился к нашим соседям и к людям из нашей... к друзьям, чтобы попросить у них вилки и ложки. Но ни у кого этого добра не нашлось. А потом ты приезжаешь и показываешь свое мастерство в использовании палочек. Я слушаю твой прекрасный мандаринский язык и думаю, что, может, со времени нашего расставания ты стал как яйцо — белый снаружи и желтый внутри. Как толстый китаец с большим носом.

— Хочешь сказать, с толстым животиком, да? Когда я видел тебя последний раз, ты был парнем с тонкой талией, а теперь твоя талия уже не такая узкая.

— Когда мы с тобой виделись последний раз, у меня на голове были довольно густые волосы. А сейчас их осталось совсем немного.

Они поднялись и снова зашагали. Чем дольше они разговаривали, тем больше Бен ругал себя за то, что все эти годы не поддерживал с Цюанем связи. Бен махнул рукой в сторону бамбуковых лесов, на которых работали строители, и где на площадке ревела строительная техника и разлетались искры от сварочных аппаратов.

— Ты посмотри на это место. Повсюду стройки. Конечно, в Шанхае более высокий уровень жизни, чем здесь.

— Шанхай производит на тебя большее впечатление, чем некоторые китайцы, — сказал Цюань.

— Ты не очень любишь Восточный Париж, да?

— Некоторые называют этот город иначе.

— Восточной проституткой? Да, я слышал это. Быстро разбогатевший город, нечистые прибыли, где люди проигрывают целые состояния в игорном бизнесе. Владычество мошенников, наркодельцов, праздных богачей, гангстеров и сутенеров.

Цюань кивнул головой:

— Некоторые говорят, что единственное доброе дело, которое сделал Мао, — это расчистка Шанхая от всей этой грязи. К сожалению, для очищения он использовал ружья и палки. Он заменил недисциплинированную безнравственность тела еще более темной, но дисциплинированной безнравственностью души. Шанхай стал унылым и серым — как говорил мой отец, печальным и жестким городом. Но когда мир попрощался с Мао, Шанхай быстро восстал из пепла. К сожалению, он вернулся к прежней безнравственной жизни. Гордый и высокомерный. Бедные снова служат богатым. Ты знаешь, что счет бизнесмена в шанхайском баре приравнивается к месячной зарплате китайского крестьянина?

— Пока я здесь, мне придется часто наведываться в Шанхай для деловых встреч. Я обязательно скажу им, что ты о них думаешь.

— Хитрые, обаятельные, изощренные, нацеленные только на выгоду... движимые деньгами, а не принципом, — сказал Цюань. — Жители Шанхая соглашаются с нашим мнением о них, но они считают нас слишком тупыми, чтобы обращать внимание на наше мнение. Они полагают, что вне Шанхая нет ничего, кроме невежества. Они думают, что смогут достичь всех своих целей и повести за собой весь Китай.

— Ты сам уверен в том, что говоришь?

— Оглянись вокруг, Бен. Всюду коррупция. Везде берут взятки. В Пекине богатые родители дарят учителям школ холодильники и компьютеры, чтобы те ставили их детям хорошие оценки. Сто миллионов крестьян покинули свои дома и отправились в город на быстрые заработки. Они переходят с работы на работу, часто становясь жертвой наркоторговцев и совершая преступления. Люди сегодня думают только о деньгах. По некоторым стандартам это и есть прогресс. Но не по моим.

— И что ты предлагаешь? Ты предпочитаешь нищету?

— Я не ратую за нищету. Но она все равно повсюду — люди из приличных семей начинают торговать наркотиками, девушки продают себя. Мужчины в отчаянном желании прокормить свою семью используют свои дома по ночам как перевалочный пункт по доставке наркотиков. Я видел такие вещи собственными глазами. В прошлом году в нашем районе семь человек, которых я знал, покончили с собой, и четверо из них — это пожилые люди. Их седые головы должны были быть украшены почетом и уважением. Ты знаешь значение слова jiangxi?

— Нет.

— Отчаяние стариков. Многие из них кончают жизнь самоубийством. Со всеми этими переменами старые люди чувствуют себя лишними. Бесполезными. Беспомощными. Они не знают, чего ищут их сердца. В Китае много депрессии, много безнадежности. Иногда бедные думают, что богатство способно сделать их счастливыми. Они убивают себя, потому что не стали богатыми. Иногда богатые все теряют на фондовой бирже. И тогда они тоже сводят счеты с жизнью. А другие не разоряются и продолжают делать деньги. И все равно кончают жизнь самоубийством.

— Я не слышал о самоубийствах.

— То, что ты слышишь, тщательно отбирается. Самоубийства не создают положительный образ для внешнего мира. Наши газеты контролируются партией. Они рассказывают о негативных событиях, которые происходят в других странах, но не в Китае. Ты знаешь, что сорок тысяч китайцев посвятили свою жизнь изучению и обучению других феномену НЛО?

— Что?

— Люди смотрят и ищут. И правильно делают, что ищут. Но ищут в неправильном месте.

— Думаю, в моих деловых поездках я видел другую сторону реальности. Я видел, что люди стремятся работать, и счастливы, когда им представляется такая возможность.

— Ты видел внешнюю сторону. Не путай китайскую шкуру с ее костями. Да, многие люди живут вполне комфортной жизнью. Главная задача — сделать больше денег и стать обладателем большего количества вещей. Повсюду можно увидеть плакаты с изображением бога денег — в витринах магазинов, на предприятиях и в офисах, и в домах тоже. Достижение богатства — главная тема на телевидении. Я рад, что у нас нет телевизора. Персонажи бога денег постоянно мелькают на экране. У нас есть наши старые идолы, демоны, которые заполонили Китай. А теперь к ним прибавились еще и ваши идолы.

— Наши идолы?

— Американские идолы. Материализм. Удовольствие. Развлечения. Поклонение знаменитостям. Одержимость сексом. Едой. Славой. Все это идолы, лживые боги. Один мудрый пастор сказал, что раньше проблемой в Китае был маоизм, а теперь мой-изм. Всегда легче разобраться с внешними проблемами, чем с проблемами внутри.

— Твои слова полны пессимизма.

— Видишь вон тех молодых людей? — Он указал на двух подростков. Футболка одного из них была украшена сценой из американского блокбастера, другого — английской рок-группой. — Они ослеплены западными фильмами, музыкой, спортом и культурой. Им внушили мысль, что Бога нет. Они не знают, что правильно, а что неправильно, и потому не умеют отличить доброго от злого. Они хотят делать что-нибудь, но у них нет наставника, который показал бы им правильный путь. Ты видишь старую женщину, которая идет в нашем направлении?

Бен посмотрел на морщинистое, сердитое лицо.

— Ты видишь пустоту в ее глазах? Она слышала много обещаний в своей жизни. И все они не исполнились. Она потеряла надежду. Оглянись вокруг, Бен. Из сотен лиц минимум девяносто пять выглядят так же, как она.

Стал моросить холодный дождь, вымывая из воздуха пыль, так что Бен перестал ощущать ее на языке. Цюань вытащил из кармана две дождевые накидки:

— Синий или зеленый?

Бен выбрал зеленый цвет, и секундой позже они оказались в сухости и уюте под большими накидками с капюшоном. У Бена возникло ощущение близости, которое бывает во время задушевных бесед у костра.

— Цюань?

— Да?

— Вчера вечером ты спросил, отметили ли в аэропорту тот факт, что я привез с собой Библию. Что это значит?

Цюань помедлил, прежде чем ответить:

— Тебе разрешили провезти Библию для себя. Но если они отметили факт ее наличия, они могут потребовать предъявить ее, когда ты будешь уезжать, чтобы убедиться, что ты не оставил ее здесь.

— Они действительно могут это сделать?

— Теперь они делают это не так часто, как раньше. У моего отца была Библия, сшитая из четырех Книг.

— То есть?

— Один христианин из Англии привез с собой четыре Библии. Их отметили на таможне, а потому он должен был вывезти из страны все четыре. Тогда моя мама придумала, что делать. Она осторожно вынула из каждой Библии по одной четвертой ее части, а потом соединила, и у нас получилась целая Библия. Тот человек увез с собой четыре Книги, которые стали чуть тоньше, но выглядели как целая Книга. Мама сшила четыре куска, и у нее с папой появилась собственная Библия. Их первая Библия. Никогда не забуду сияющее лицо мамы. Она улыбалась шире, чем когда-либо раньше.

— Твой отец был пастором, и у него не было своей Библии?

— Так бывает. Жажда по Божьему Слову. И даже теперь у большей части христиан нет своей Библии. Проповедники на велосипедах проезжают сотни миль, чтобы посетить собрания. Бывает, что на сотню верующих имеется всего несколько Библий, а бывает, что нет ни одной.

— Так вот почему ты спрятал Библию, которую я привез тебе.

— На ней нет требуемой государственной печати, подтверждающей ее принадлежность зарегистрированной церкви. Как только ты передал ее мне, она стала нелегальной Библией. В Китае у каждого честного человека есть тайники. У меня до сих пор есть старая английская Библия из колледжа. Она выглядит как обычная старая книга, а большая часть офицеров МОБ английского не знает. Поэтому она пережила многие облавы.

— Облавы?

— Неожиданные визиты полиции.

— Почему Минь так заинтересовалась коробкой из-под Библии?

— Это целая история.

— Обычно так и бывает.

— Сейчас не время. — Цюань поднял голову и повернулся, словно разглядывая облака и ища признаки перемены погоды. Но пока его голова была поднята вверх, он внимательно и осторожно оглядывал все вокруг.

— Кожаные куртки, что ты нам подарил, великолепны. И очень красивые кроссовки для Шэня. — Вдруг он понизил голос почти до шепота. — Но самый лучший подарок — это Слово Божье, такой же прекрасный, как твоя дружба.

— Наверное, я не понимаю...

Цюань приблизил губы к ушам Бена на некомфортно близкое расстояние:

— Когда моего отца забрали в тюрьму, его сшитую из четырех частей Библию конфисковали и уничтожили. Кроме этой Библии в церкви была еще только одна. Ее владелец, Линь Чан, разъединил Книгу на все шестьдесят шесть книг и раздал членам церкви. Обычно пастор просил принести на богослужение одну или две библейские книги, чтобы не подвергать опасности всю Библию. Но раз в год он просил всех принести Писание целиком. При разделе Библии моей маме досталось Послание к римлянам. Однажды она заболела и сказала: «Мне нужно идти в церковь. Если я не пойду, часть Божьего Слова будет отсутствовать». Но она была слишком больна. В конце концов она вручила мне Послание к римлянам и сказала: «Возьми, береги ее — нет ничего драгоценнее этой Книги».

— Ты отнес ее в церковь?

— Да. Я гордился тем, что мне доверили такую важную вещь. Но в школе мне внушили, что Бога нет и что старые христиане — глупцы. С возрастом я стал еще более скептичным. В подростковом возрасте я вступил в ряды Красной гвардии коммунистической молодежи. Я отрекся от веры моих родителей. — Он с трудом сглотнул. — Теперь Библия стала для меня такой же драгоценностью, как тогда для них.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, Цюань. Хорошо, я знаю, что в вашей стране было много гонений. Я понимаю, почему ты не доверяешь правительству. Но тебе не кажется... что ты все еще живешь прошлым? Во время одной из моих поездок Бюро по религиозным делам организовало для нас экскурсию. Они повезли нас на церковное богослужение в Шанхае. Я поехал. Меня познакомили с пастором. Он совершенно свободно общался с нами. Они открыто поклонялись Богу. Я слышал, как они поют. У людей были Библии. В этой церкви Библии даже находятся в свободной продаже!

— Они требуют ограничений, на которые многие из нас не соглашаются.

— Но я слышал, что в некоторых районах не преследуются даже незарегистрированные церкви.

— Я знаю о существовании деревень и даже городов, где христиан не сажают в тюрьму. Но в других городах десятки христиан сидят в тюрьмах. Очень часто их избивают и подвергают унижениям. Если кто-нибудь скажет тебе, что в Китае имеются религиозные свободы, не верь им. Точно так же можно заявить, что в Америке постоянно наблюдается одна и та же погода, — всегда солнечно или всегда идет дождь. Все зависит от того, в каком регионе страны ты живешь и в какое время. В Китае где-нибудь обязательно светит солнце. А в другом месте идет снег. И наше правительство способно творить чудеса — они повезут тебя туда, где обычно идет снег, но покажут тебе яркое солнце, так что ты вернешься домой и будешь всем рассказывать, что в Китае снега нет. Ты можешь завести себе рубрику в газете — или со своей кафедры вещать о том, что в Китае ты не видел преследований, одни религиозные свободы. Ты говоришь правду — но правду, которая приводит к заблуждениям.

— Но они действительно показали нам Библии, изданные правительством. Я видел их собственными глазами.

— Да, это правда. В таких церквах можно купить Библии. Но восемьдесят процентов всех китайских христиан ходят в подпольные домашние церкви. Библий не хватает даже для членов зарегистрированных церквей, не говоря уже о домашних церквах.

— Я постоянно слышу разговоры о том, что тема преследований в Китае преувеличена. Разве ситуация постоянно не улучшается?

— Да, Бен Филдинг, ты человек большой веры.

— Что ты имеешь в виду?

— Как бы мне хотелось, чтобы ты так же легко верил Иисусу вместо того, чтобы верить партийной пропаганде.

— Я не легковерный человек, и мне не нравится, что ты считаешь меня таковым. Помни, я бывал здесь не раз.

— Ты бизнесмен, Бен. Бизнес исключительно важен для нового Китая. При Дэне мы отошли от социализма Мао, но только потому, что с ним у нас ничего не получилось. Чтобы добиться статуса деловых и торговых партнеров Запада, нашим лидерам пришлось сделать вид, что в Китае права человека не нарушаются. Тем временем правительственные газеты призывают к более жесткому контролю над религиозными делами, причем преподносят это как глас народа, а не как желание партии. Многие христиане сидят под арестом. Но они не хотят, чтобы мир узнал об этом. Поэтому они берут таких бизнесменов, как ты, берут политических и даже религиозных лидеров и везут на экскурсии, чтобы показать, какие мы все свободные. Затем вы возвращаетесь к себе и всем рассказываете о том, что видели.

— Хочешь сказать, что они используют нас?

Цюань бросил на Бена скептический взгляд, и Бену это не понравилось:

— Конечно, они вас используют. Они используют всех, чтобы достичь своих целей. Китаю нужен ваш бизнес. Вам нужен бизнес с Китаем. Они хотят сделать Китай привлекательным в ваших глазах. Ваша задача — принять картинку, которую они нарисовали, не задавая лишних вопросов. Так вы сможете продать свои полупроводники и компьютерные чипы. Они счастливы. Вы счастливы. Они богатеют. Вы богатеете. И каждый верит в то, во что хочет верить.

— Не нужно столько цинизма, Цюань. Я просто хочу сказать... — Бен замолчал, увидев быстрый взгляд Цюаня в сторону. Делая вид, что смотрит в другую сторону, Цюань уже несколько раз оглядывался на человека, стоявшего у миниатюрных ламп, выставленных на тротуаре.

— Пора двигаться, — сказал Цюань, и зашагал впереди Бена. Цюань так повернул голову, что казалось, что он смотрит через улицу, но Бен опять заметил, что на самом деле Цюань смотрит назад. Бен тоже повернул голову и увидел, что рассматривавший лампы человек решил, что они ему не нужны. Теперь он быстро шел за ними, но на них не смотрел.

На дороге среди машин затесались шумные мотоциклы. Бен удивился, увидев, как маленький человечек тащит за собой нагруженную до верха тяжелую тележку. Наконец они с Цюанем остановились у небольшого парка, где за шахматами сидели несколько человек.

— Уже почти xiuxi. Через два-три часа магазины закроются. Я все забываю, что мой друг Бен знает о полуденном отдыхе. Мы можем посидеть на траве.

Трава была чахлой и колючей. Цюань разглядывал женщин и детей вокруг.

— Тот факт, что люди сейчас не говорят tongzhi, «товарищ», не значит, что партия мертва. И сердца людей тоже не изменились. — Он заглянул за спину Бена. — Осторожно оглянись и посмотри на тех людей.

Бен словно невзначай повернулся и увидел на скамейке троих людей, разговаривавших друг с другом.

— Да?

— Они разговаривают не друг с другом, а с Богом.

— Что?

— На публике нельзя закрыть глаза или склонить головы. И даже если ты услышишь их слова, ты ничего не поймешь, потому что они говорят на закодированном языке.

— На закодированном языке?

Нам нужно найти твою машину. И съездить в один отель.

— Какой отель?

Цюань пошел так быстро, что Бену пришлось бежать, чтобы догнать его.

Они подошли к входной двери выцветшего дома, вывеска над которым гласила, что это гостиница «Биньгуань». После нескольких шагов по тонкому, потертому ковру Бен подумал, что старое здание когда-то выглядело вполне прилично. Но те дни давно миновали.

В руках у Цюаня был объемистый пакет, который он взял из машины. Бен взглянул на стойку администратора. Администратор был занят приемом гостей. Бен поднимался вслед за Цюанем по лестнице, дорожка на которой местами была протерта почти до дыр. Когда они проходили второй этаж, Бен на секунду задержался у большого зеркала в коридоре. Он увидел свои запавшие глаза и сразу почувствовал усталость, но тут же отказался признавать ее — часть его ментальной игры, позволявшей всегда контролировать ход вещей. Он заторопился, чтобы догнать Цюаня. Теперь они были уже на третьем этаже, и Бен снова взглянул в такое же зеркало, но на этот раз у него на лбу выступили капли пота.

— На какой этаж нам нужно?

— На четвертый.

— Почему мы не поехали в лифте?

— Ты плохо знаешь китайские лифты. А может, ты знаком только с лифтами в хороших гостиницах. Но этот отель не относится к их числу. Кроме того, Ли Цюань подумал, что тебе полезны физические упражнения.

— Ну хорошо, хорошо. Я немного не в форме. Но я по-прежнему смогу обыграть тебя на теннисном корте.

— Извини, в нашем районе нет теннисных кортов.

Когда они шли по коридору четвертого этажа, Цюань замедлил шаг. Казалось, он направляется в номер 419. Из-за дальнего угла показалась горничная. Цюань тут же зашагал снова, миновал горничную и остановился у номера 427. Но когда девушка исчезла, он вернулся к номеру 419 и постучал в дверь.

— Да? — ответил кто-то по-английски.

— Семья, — сказал Цюань.

Дверь открыл мужчина и, с тревогой взглянув на Бена, поздоровался. Он жестом пригласил их войти в комнату, после чего закрыл за ними дверь.

Человек подошел к телевизору и увеличил громкость, однако все его внимание было обращено на них. Он подошел к Бену и Цюаню, которые продолжали стоять у дверей.

— Это мой друг из Америки, Бен Филдинг. А это мистер Джеймс.

— Приятно познакомиться, — сказал мистер Джеймс. Его английский был с мягким французским акцентом. Бен решил, что он из Канады.

— Вот ваше мясо и хлеб, — сказал Цюань, вручая тому свой пакет.

Мясо и хлеб? Но ведь Цюань ничего не покупал на рынке. А если он взял продукты из дома, разве они не испортились, пока находились в машине?

— А это ваша музыка, — сказал мистер Джеймс, отдавая Цюаню маленький пакет, завернутый в газету и аккуратно перевязанный. — Классическая, ваша любимая.

— Это CD? — спросил Бен.

Цюань и мистер Джеймс одновременно кивнули головами.

— Мы не можем задерживаться, — сказал Цюань. — У нас с другом много дел.

— Вы придете в четверг вечером?

— Думаю, да. Но попозже.

— Хорошо. Может, у меня будут для вас новые музыкальные записи.

Цюань попрощался с таинственным мистером Джеймсом, который обнял его, отчего Бену стало явно не по себе. Цюань снова пошел впереди по коридору, а потом вниз по ступенькам. Бен шел за ним следом с тем же ощущением дискомфорта, которое сопровождало его каждый раз, когда он впервые садился за сложную и незнакомую настольную игру. Он терпеть не мог, когда чего-то не понимал, но спросить не мог.

Они спокойно и молча спустились по лестнице, пройдя мимо двух престарелых мужчин в линялых куртках Мао, которые просто стояли. Выйдя из отеля, Бен заметил двух мужчин на противоположной стороне улицы. Один был хорошо одет, и его отличала военная выправка, но он не был в форме. И хотя он стоял в пятидесяти футах, Бен заметил холодный блеск в его глазах и невольно вздрогнул.

Цюань либо не видел этих мужчин, либо сделал вид, что не видит. Он улыбнулся и повернулся к Бену:

Чем мой старый друг хотел бы заняться теперь?

Они рано поужинали говядиной с апельсинами и чуть жестковатым брокколи, самым лучшим из того, что удалось найти на рынке Пушана. Однако все это было существенно ниже качеством по сравнению с шанхайской едой. Они сидели за столом вчетвером. Напротив Бена снова стоял никем не занятый пятый стул, перед которым на столе было выставлено пустое блюдо. Если это какой-то странный китайский обычай, то он о нем никогда не слышал.

После ужина Бен из заднего окна наблюдал за тем, как Цюань и Минь кормят кур. Он подошел к двери и увидел, что Ли Шэнь смотрит на дерево гинкго. Он вышел из дома и незаметно подошел к мальчику сзади, намереваясь схватить и пощекотать его. Но остановился, увидев, что мальчик палкой рисует на песке рыбу.

— Что ты делаешь? — спросил Бен. Шэнь быстро стер ногой нарисованное. Он смотрел на Бена испуганными, широко открытыми глазами.

— Я не хотел тебя напугать. Я просто хотел предложить поиграть в фрисби.

Шэнь кивнул, все еще дрожа. Бен кинул ему фрисби. Они играли в течение двадцати минут. Бен пытался вспомнить, играл ли он когда-либо в фрисби со своими детьми. Но вспомнить не мог.

— Я расскажу своим студентам в колледже поразительные истории о моем друге Цюане, — сказал Бен, садясь у печки рядом с Цюанем.

— Мои коллеги не захотели бы услышать эти истории, — ответил Цюань, надевая потертые тапочки.

— Ты помнишь наши первые дни в общежитии? — поинтересовался Бен. — Я спросил, в какую школу ты ходил в Китае. Помнишь, что ты сказал?

— В партийную школу. — Цюань улыбнулся. — Ты сказал: «А я не знал, что в Китае есть партийные школы». А я сказал, что таких школ у нас много.

Бен рассмеялся:

— Тогда я сказал, что в Америке тоже много партийных школ и Гарвард тоже одна из партийных школ. Никогда не забуду выражение твоего лица. Ты сказал: «Так это коммунистическая школа? »

Цюань наклонился вперед, весь затрясся, глаза у него увлажнились, и он буквально задыхался от смеха. Бен засмеялся еще сильнее, вспомнив, что во время смеха Цюань начинал задыхаться.

— Я не понял, что ты имеешь в виду под партийной школой, — Бен смеялся все сильнее. — Конечно, некоторые наши преподаватели действительно были коммунистами. И партия была бы довольна их работой. Однако следует сказать, что никто из них не пробовал жить при коммунизме!

Несколько минут спустя, когда Цюань достал Библию и начал читать ее для Шэня и Минь, Бен извинился и попытался проверить электронную почту. Он три раза терял связь с Интернетом через телефонную линию Цюаня, но наконец сумел проверить поступившую почту. Он просмотрел несколько писем, пока не наткнулся на послание от Мартина Гетца.

Бен, ко мне поступил тревожный звонок от Вон Чи относительно твоего друга Ли Цюаня. Похоже, он находится под подозрением. Может, не стоило тебя к нему посылать. Будь осторожен. Если начнется что-то непредвиденное, лучше оставь его. Я дам тебе знать, если у нас появятся новые сведения. Прости, что поставил тебя в неловкое положение. Может, найдешь веские доводы, чтобы переехать от него в отель?

В общем, пиши.

Чи? Но ведь он находится в Шанхае. Откуда он знает о Цюане?

Бен отсоединился от Интернета, закрыл ноутбук и стал наблюдать за Цюанем. Когда они закончили чтение и молитвы, Шэнь потащил маму на улицу, чтобы научить ее играть в фрисби. И пока Минь и Шэнь смеялись во дворе, Бен и Цюань сидели на своих кроватях.

Бен показал рукой на CD-диск и плеер, лежавшие на столе:

— Почему бы нам не послушать классическую музыку, которую дал тебе мистер Джеймс?

— Я взял отгул только на сегодня. Завтра мне нужно будет выйти на работу.

— Отлично, я пойду с тобой. Хочу посмотреть, как мой старый товарищ справляется с ревностными студентами.

— Буду рад взять тебя с собой. — Цюань смотрел на Бена, словно взвешивая свои слова. — Похоже, ты много слышал о Китае.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒