Слова признательности 6 страница

И да, и нет, подумал Бен. Он сидел на краю кровати, пытаясь решить, что делать дальше. Он пожалел, что не взял с собой пижаму. Нужно было купить ее, поскольку он не носил пижамы со второго класса, но...

Цюань с Библией в руках встал на колени в углу комнаты, а рядом с ним встала Минь. Поскольку в этот момент никто на него не смотрел, Бен встал с кровати и взял фонарь. Он открыл дверь и вышел наружу.

Стараясь не дышать, Бен выбежал из туалета и через курятник рванул к дому. Не найдя травы, чтобы вытереть ноги, он подошел к дереву гинкго и использовал для этой цели кору. Направив луч фонаря на дерево, он заметил вырезанное сердце, а в нем буквы — Л.Ц. + Ч.М. Ли Цюань плюс Чань Миньхуа? Бен улыбнулся. Это открытие сразу согрело ему сердце, но уже в следующий момент оно же причинило ему боль. Когда-то и он вырезал имя одной девушки на коре дерева. Она родила ему двоих детей. Нет, троих детей.

Он вернулся в дом, глубоко вдыхая воздух, который теперь казался относительно свежим. Цюань и Минь смотрели на него из своей постели, а Шэнь из своей, и все были укрыты одеялами. Комната была наполнена колеблющимися и изогнутыми тенями, намекая на чье-то невидимое присутствие. Лев на столе глядел на Бена немигающими глазами. Библии нигде не было видно. Бен прошаркал к своей кровати и задул последнюю свечу.

Они припарковались в Пушане, почти на тротуаре. Бен еще испытывал усталость после смены часовых поясов, но он успел немного отдохнуть, проспав пять часов после того, как перестал воевать с короткими простынями.

Бен и Цюань посмотрели по обеим сторонам дороги, перед тем как пересечь улицу, которая привела бы в ужас даже жителя Нью-Йорка. Они побежали через улицу с такой скоростью, что, казалось, от этого зависела их жизнь. На самом деле так оно и было. Казалось, водители их вообще не замечали, хотя некоторые при виде пешеходов прибавляли скорость. Они остановились на полдороге, а мимо всего в дюймах от них стремительно проносились машины. При первой же возможности они снова рванули через улицу. Цюань инстинктивно схватился за руль велосипеда, чтобы предотвратить столкновение. Велосипедист зазвонил в свой звонок.

Бен стоял на тротуаре, пытаясь восстановить дыхание. Он засмеялся:

— Это как игра в вышибалы... только ставки намного выше.

Они прошли мимо небольшого парка, где под деревьями стояла пара десятков стариков, выполнявших упражнения по системе Тай Цзи Цюань. Их движения были медленными и размеренными, как у кошки, готовящейся к прыжку. На ветвях висело несколько клеток, в которых находились певчие птицы стариков.

Далее они прошли мимо крошечных магазинчиков с одеждой, табаком и всякой всячиной. Время близилось к полудню, но в воздухе уже витал аромат свинины, рыбы, вареного риса и овощей, разносившийся с лотков торговцев-разносчиков. Бен купил у одного разносчика леденцы, и к нему тут же подскочил еще один разносчик с плетеной корзинкой, наполненной булочками, сластями и напитками в бутылках. Бен дал ему монету и взял две булочки. Одну он дал Цюаню, а другую с хрустом съел сам. По вкусу булочка была чем-то средним между кексом и строительной пеной.

Над пешеходами показалась голова оранжевого льва. Толпа разделилась на два потока, и между ними прошел лев. внутри которого находились два человека — были видны только их ноги, — один из которых спрятался в голове льва, а другой поддерживал тело. За ними шел зеленый дракон, внутри которого, похоже, было спрятано четыре человека.

— Это же не китайский Новый год, — сказал Бен. — Что они изображают?

— Может, чей-то день рождения? В таких костюмах намного легче оставаться вместе и проходить через толпу людей. Когда люди видят льва и дракона, они, скорее всего, уступят им дорогу.

Бен остановился, чтобы посмотреть на трех докторов, примостившихся на тротуаре. Один исследовал зоб старой женщины, другой раздавал домашние снадобья, травы и масла. Рядом с ним стоял уличный дантист, инструменты которого висели на гвоздиках, вбитых в стену, а рядом на тротуаре стоял бур на ножном приводе. Перед ним в бамбуковом кресле сидел выглядящий встревоженным старый человек. Дантист собирался вырвать ему зуб. Рядом в очереди сидела беззубая женщина.

— Зачем она пришла? — спросил Бен Цюаня.

— Может, сделать протез? — предположил Цюань.

Бен быстро прошел вперед, не желая слышать возгласов пациента, которому дантист рвал зубы.

Цюань дал торговцу шампуня против вшей монету. Бен поежился, осознав цель этой покупки.

Пройдя несколько магазинов, Бен увидел обвисшего и общипанного гуся, подвешенного за шею и раскачивавшегося на ветру. Рядом с ним висела большая рыбина, потом то, что показалось Бену кусками свинины, покрытыми мухами.

И вдруг в воздухе пронесся запах свежей рыбы. Гул голосов усилился, и двое мужчин выкатили бочку, только что привезенную из порта. На обочине тротуара Бен увидел сидевшего на корточках пятидесятилетнего мужчину, снимавшего кожу с угрей. Он был сильным, мускулистым человеком в рубашке с короткими рукавами, и от него самого пахло рыбой. Другой мужчина открыл бочку, окунул туда ведро и вручил его живодеру. В ведре извивались черные блестящие угри.

Правой рукой живодер вытащил острый нож, а левой схватил извивающегося угря. Быстрым движением он насадил угря на гвоздь, натянул его и точным разрезом хирурга снял кожу и удалил кости. Он повторял эту операцию несколько раз, разбрызгивая вокруг себя кровь, и очистил пять угрей подряд так быстро и аккуратно, что Бен все еще думал о первом освежеванном угре, когда он закончил работать с пятым. Оголенные руки и старые брюки живодера были покрыты кровью и частями освежеванных угрей.

— Хотите купить? — спросил живодер Бена.

— Ви уао, — быстро ответил вместо него Цюань, отступая назад и качая головой. — Xiexie.

Они пошли дальше, и Бен увидел, что на него с подозрением смотрит шелудивая дворняга. Она только что покончила со своим обедом, изъятым из мусорки. Но потом она перевела свой взгляд на более перспективное зрелище снятия кожи с угрей.

— У китайских собак есть все основания бояться ножей, — сказал Цюань.

— Да, я слышал об этом, — ответил Бен.

Они прошли мимо магазина, где продавалась обувь и одежда, и Бен с усмешкой показал на ярлычок, на котором было написано «Найка» и «Адидос». Они вошли в магазин электроники размером с табачную лавочку. Бен взял в руки выцветшую коробку с надписью «Майкрософт офис» и улыбнулся:

— Десять юаней? Посмотрим. Это что, чуть больше одного доллара? Должно быть, «Майкрософт» продает свой товар китайским покупателям намного дешевле, чем обычно.

— В Китае авторское право означает право любому стать автором.

— Наверное, мне нужно радоваться, что подделывать полупроводники и компьютерные чипы нелегко.

— Пока нелегко, — ответил Цюань.

На улице было прохладнее, чем предполагал Бен. Поэтому он обратил внимание на теплый жакет, на ценнике которого была указана цена в четыреста юаней. Он предложил двести, и когда показал продавцу американские доллары, они сговорились на двухстах сорока, что приравнивалось к тридцати долларам. Конечно, это тоже была подделка, но жакет был действительно хорошего качества и удобный. Застежка-молния была на левой стороне, но Бен достаточно часто покупал в Китае одежду, и потому привык к этому. Ему доводилось делать и более выгодные покупки, просто сегодня он не хотел слишком много торговаться. Пусть этот торговец рассказывает своим друзьям о выгодной продаже товара богатому американцу. Тем более что в Пушан туристы заглядывали редко.

Он прошел мимо женщины, державшей в руках разноцветные шелковые шарфики. Он не знал, когда у него будет еще один шанс, поэтому купил сразу с дюжину шарфиков — несколько для Джен и своих дочерей, а остальные для подарков в компании «Гетц». Он всегда получал огромную пользу от таких шарфиков стоимостью всего в шесть долларов.

Через несколько часов они вошли в ресторан. Бен настоял на том, чтобы «Getz International» оплатил стоимость обеда. Он улыбнулся при виде необычного описания блюд в меню — например, «Прекрасная бабочка, приветствующая гостя».

Бен заказал бобовый творог с консервированными утиными яйцами. Он настоял на том, чтобы заказать на двоих пресноводного краба в вине. Лучшим предложением десерта было «Восемь драгоценных рисинок». Бен заказал их — это был распаренный клейкий рис с красной бобовой пастой, а на верхушке этой горки красовались восемь видов засахаренных фруктов.

Бен с удовольствием предвкушал яичный суп с мясным бульоном. Когда ему подали большую чашу, он добавил в нее соевый соус, захрустел снежным горошком, запивая свой обед жасминовым чаем. Они были слишком далеко на юге для настоящего клейкого риса. Он также использовал сельдерей, ростки бобов, арахис и лук. От резкого контрастного букета у него потекли слюнки. Утиные яйца и крабы были великолепными. Бен сожалел только о том, что некоторые засахаренные фрукты на вкус были... в общем, ему больше не хотелось бы есть ничего подобного.

— Я не переставал любить и радоваться китайской кухне с тех самых пор, как ты познакомил меня с ней в Кембридже, — сказал Бен.

— Когда американцы приезжают в Китай и спрашивают, что это за мясо, официант всегда говорит, что это свинина, говядина или курица. У Ли Цюаня есть пословица про американцев — всегда следует знать, что ты заказываешь в китайских ресторанах. Не нужно угадывать. И Бен Филдинг знает, что делает!

— Ты скучаешь по американской пище?

— Гамбургеры и картофель-фри в «Burger Magic», — сказал Цюань. — «Макдоналдс» здесь, в Китае, не так хорош. Я был там только один раз, в Шанхае.

— Сначала тебе не понравилась американская еда, помнишь?

— Когда передо мной впервые положили большой кусок мяса и целые картофелины, я думал, что умру с голоду. Как можно есть такие вещи? Но я привык к вашей еде, как и ты к китайской кухне.

После обеда, вернувшись на рынок, Бен настоял на том, чтобы купить кое-что для семьи Ли, включая сувенирные вилки и ложки.

— Мне они не нужны, но с их помощью ты научишь Шэня пользоваться ими на тот случай, если он поедет в Америку.

— Не думаю, что это возможно, — сказал Цюань. —- Но ведь и я когда-то не думал, что попаду в Америку. Тем не менее, я пробыл там семь лет.

Через некоторое время они подошли к старой, полуразва-лившейся кирпичной стене и нашли местечко, чтобы посидеть. Они сели и стали пить воду из бутылок.

— Помнишь, как я шутил над твоими китайскими пословицами?

— Очень хорошо помню, — ответил Цюань.

— Больше всего мне нравилась такая пословица: «Не бери топор, чтобы согнать муху со лба друга».

— Хороший совет, — ответил Цюань. — Эти китайцы весьма умный народ. А когда ты говорил, что я ни за что не получу отличной оценки по английскому, поскольку это мой второй язык, я отвечал тебе: «Если ты считаешь, что это невозможно сделать, не мешай тем, кто это делает».

— Величайший деловой принцип, — задумчиво подтвердил Бен.

— Китайцы занимаются бизнесом в течение пяти тысяч лет. Американцы занялись им... триста, или четыреста лет назад? Так что у нас большая фора. Но у американцев тоже есть хорошие пословицы. Вы говорите: «Не кусай руку, которая тебя кормит». А мы говорим: «Не ешь свою охотничью собаку».

— А ты все-таки получил отличную оценку по английскому. Ты всегда получал то, что хотел.

— Ну не всегда.

Одна история вела к другой, и иногда с английского они переходили на мандаринский.

— Ли Цюань удивляется переменам, которые произошли в его друге.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я повел тебя в «Двойной Дракон» в колледже, ты не знал, что делать с палочками. Когда ты написал, что собираешься приехать в Китай, я отправился к нашим соседям и к людям из нашей... к друзьям, чтобы попросить у них вилки и ложки. Но ни у кого этого добра не нашлось. А потом ты приезжаешь и показываешь свое мастерство в использовании палочек. Я слушаю твой прекрасный мандаринский язык и думаю, что, может, со времени нашего расставания ты стал как яйцо — белый снаружи и желтый внутри. Как толстый китаец с большим носом.

— Хочешь сказать, с толстым животиком, да? Когда я видел тебя последний раз, ты был парнем с тонкой талией, а теперь твоя талия уже не такая узкая.

— Когда мы с тобой виделись последний раз, у меня на голове были довольно густые волосы. А сейчас их осталось совсем немного.

Они поднялись и снова зашагали. Чем дольше они разговаривали, тем больше Бен ругал себя за то, что все эти годы не поддерживал с Цюанем связи. Бен махнул рукой в сторону бамбуковых лесов, на которых работали строители, и где на площадке ревела строительная техника и разлетались искры от сварочных аппаратов.

— Ты посмотри на это место. Повсюду стройки. Конечно, в Шанхае более высокий уровень жизни, чем здесь.

— Шанхай производит на тебя большее впечатление, чем некоторые китайцы, — сказал Цюань.

— Ты не очень любишь Восточный Париж, да?

— Некоторые называют этот город иначе.

— Восточной проституткой? Да, я слышал это. Быстро разбогатевший город, нечистые прибыли, где люди проигрывают целые состояния в игорном бизнесе. Владычество мошенников, наркодельцов, праздных богачей, гангстеров и сутенеров.

Цюань кивнул головой:

— Некоторые говорят, что единственное доброе дело, которое сделал Мао, — это расчистка Шанхая от всей этой грязи. К сожалению, для очищения он использовал ружья и палки. Он заменил недисциплинированную безнравственность тела еще более темной, но дисциплинированной безнравственностью души. Шанхай стал унылым и серым — как говорил мой отец, печальным и жестким городом. Но когда мир попрощался с Мао, Шанхай быстро восстал из пепла. К сожалению, он вернулся к прежней безнравственной жизни. Гордый и высокомерный. Бедные снова служат богатым. Ты знаешь, что счет бизнесмена в шанхайском баре приравнивается к месячной зарплате китайского крестьянина?

— Пока я здесь, мне придется часто наведываться в Шанхай для деловых встреч. Я обязательно скажу им, что ты о них думаешь.

— Хитрые, обаятельные, изощренные, нацеленные только на выгоду... движимые деньгами, а не принципом, — сказал Цюань. — Жители Шанхая соглашаются с нашим мнением о них, но они считают нас слишком тупыми, чтобы обращать внимание на наше мнение. Они полагают, что вне Шанхая нет ничего, кроме невежества. Они думают, что смогут достичь всех своих целей и повести за собой весь Китай.

— Ты сам уверен в том, что говоришь?

— Оглянись вокруг, Бен. Всюду коррупция. Везде берут взятки. В Пекине богатые родители дарят учителям школ холодильники и компьютеры, чтобы те ставили их детям хорошие оценки. Сто миллионов крестьян покинули свои дома и отправились в город на быстрые заработки. Они переходят с работы на работу, часто становясь жертвой наркоторговцев и совершая преступления. Люди сегодня думают только о деньгах. По некоторым стандартам это и есть прогресс. Но не по моим.

— И что ты предлагаешь? Ты предпочитаешь нищету?

— Я не ратую за нищету. Но она все равно повсюду — люди из приличных семей начинают торговать наркотиками, девушки продают себя. Мужчины в отчаянном желании прокормить свою семью используют свои дома по ночам как перевалочный пункт по доставке наркотиков. Я видел такие вещи собственными глазами. В прошлом году в нашем районе семь человек, которых я знал, покончили с собой, и четверо из них — это пожилые люди. Их седые головы должны были быть украшены почетом и уважением. Ты знаешь значение слова jiangxi?

— Нет.

— Отчаяние стариков. Многие из них кончают жизнь самоубийством. Со всеми этими переменами старые люди чувствуют себя лишними. Бесполезными. Беспомощными. Они не знают, чего ищут их сердца. В Китае много депрессии, много безнадежности. Иногда бедные думают, что богатство способно сделать их счастливыми. Они убивают себя, потому что не стали богатыми. Иногда богатые все теряют на фондовой бирже. И тогда они тоже сводят счеты с жизнью. А другие не разоряются и продолжают делать деньги. И все равно кончают жизнь самоубийством.

— Я не слышал о самоубийствах.

— То, что ты слышишь, тщательно отбирается. Самоубийства не создают положительный образ для внешнего мира. Наши газеты контролируются партией. Они рассказывают о негативных событиях, которые происходят в других странах, но не в Китае. Ты знаешь, что сорок тысяч китайцев посвятили свою жизнь изучению и обучению других феномену НЛО?

— Что?

— Люди смотрят и ищут. И правильно делают, что ищут. Но ищут в неправильном месте.

— Думаю, в моих деловых поездках я видел другую сторону реальности. Я видел, что люди стремятся работать, и счастливы, когда им представляется такая возможность.

— Ты видел внешнюю сторону. Не путай китайскую шкуру с ее костями. Да, многие люди живут вполне комфортной жизнью. Главная задача — сделать больше денег и стать обладателем большего количества вещей. Повсюду можно увидеть плакаты с изображением бога денег — в витринах магазинов, на предприятиях и в офисах, и в домах тоже. Достижение богатства — главная тема на телевидении. Я рад, что у нас нет телевизора. Персонажи бога денег постоянно мелькают на экране. У нас есть наши старые идолы, демоны, которые заполонили Китай. А теперь к ним прибавились еще и ваши идолы.

— Наши идолы?

— Американские идолы. Материализм. Удовольствие. Развлечения. Поклонение знаменитостям. Одержимость сексом. Едой. Славой. Все это идолы, лживые боги. Один мудрый пастор сказал, что раньше проблемой в Китае был маоизм, а теперь мой-изм. Всегда легче разобраться с внешними проблемами, чем с проблемами внутри.

— Твои слова полны пессимизма.

— Видишь вон тех молодых людей? — Он указал на двух подростков. Футболка одного из них была украшена сценой из американского блокбастера, другого — английской рок-группой. — Они ослеплены западными фильмами, музыкой, спортом и культурой. Им внушили мысль, что Бога нет. Они не знают, что правильно, а что неправильно, и потому не умеют отличить доброго от злого. Они хотят делать что-нибудь, но у них нет наставника, который показал бы им правильный путь. Ты видишь старую женщину, которая идет в нашем направлении?

Бен посмотрел на морщинистое, сердитое лицо.

— Ты видишь пустоту в ее глазах? Она слышала много обещаний в своей жизни. И все они не исполнились. Она потеряла надежду. Оглянись вокруг, Бен. Из сотен лиц минимум девяносто пять выглядят так же, как она.

Стал моросить холодный дождь, вымывая из воздуха пыль, так что Бен перестал ощущать ее на языке. Цюань вытащил из кармана две дождевые накидки:

— Синий или зеленый?

Бен выбрал зеленый цвет, и секундой позже они оказались в сухости и уюте под большими накидками с капюшоном. У Бена возникло ощущение близости, которое бывает во время задушевных бесед у костра.

— Цюань?

— Да?

— Вчера вечером ты спросил, отметили ли в аэропорту тот факт, что я привез с собой Библию. Что это значит?

Цюань помедлил, прежде чем ответить:

— Тебе разрешили провезти Библию для себя. Но если они отметили факт ее наличия, они могут потребовать предъявить ее, когда ты будешь уезжать, чтобы убедиться, что ты не оставил ее здесь.

— Они действительно могут это сделать?

— Теперь они делают это не так часто, как раньше. У моего отца была Библия, сшитая из четырех Книг.

— То есть?

— Один христианин из Англии привез с собой четыре Библии. Их отметили на таможне, а потому он должен был вывезти из страны все четыре. Тогда моя мама придумала, что делать. Она осторожно вынула из каждой Библии по одной четвертой ее части, а потом соединила, и у нас получилась целая Библия. Тот человек увез с собой четыре Книги, которые стали чуть тоньше, но выглядели как целая Книга. Мама сшила четыре куска, и у нее с папой появилась собственная Библия. Их первая Библия. Никогда не забуду сияющее лицо мамы. Она улыбалась шире, чем когда-либо раньше.

— Твой отец был пастором, и у него не было своей Библии?

— Так бывает. Жажда по Божьему Слову. И даже теперь у большей части христиан нет своей Библии. Проповедники на велосипедах проезжают сотни миль, чтобы посетить собрания. Бывает, что на сотню верующих имеется всего несколько Библий, а бывает, что нет ни одной.

— Так вот почему ты спрятал Библию, которую я привез тебе.

— На ней нет требуемой государственной печати, подтверждающей ее принадлежность зарегистрированной церкви. Как только ты передал ее мне, она стала нелегальной Библией. В Китае у каждого честного человека есть тайники. У меня до сих пор есть старая английская Библия из колледжа. Она выглядит как обычная старая книга, а большая часть офицеров МОБ английского не знает. Поэтому она пережила многие облавы.

— Облавы?

— Неожиданные визиты полиции.

— Почему Минь так заинтересовалась коробкой из-под Библии?

— Это целая история.

— Обычно так и бывает.

— Сейчас не время. — Цюань поднял голову и повернулся, словно разглядывая облака и ища признаки перемены погоды. Но пока его голова была поднята вверх, он внимательно и осторожно оглядывал все вокруг.

— Кожаные куртки, что ты нам подарил, великолепны. И очень красивые кроссовки для Шэня. — Вдруг он понизил голос почти до шепота. — Но самый лучший подарок — это Слово Божье, такой же прекрасный, как твоя дружба.

— Наверное, я не понимаю...

Цюань приблизил губы к ушам Бена на некомфортно близкое расстояние:

— Когда моего отца забрали в тюрьму, его сшитую из четырех частей Библию конфисковали и уничтожили. Кроме этой Библии в церкви была еще только одна. Ее владелец, Линь Чан, разъединил Книгу на все шестьдесят шесть книг и раздал членам церкви. Обычно пастор просил принести на богослужение одну или две библейские книги, чтобы не подвергать опасности всю Библию. Но раз в год он просил всех принести Писание целиком. При разделе Библии моей маме досталось Послание к римлянам. Однажды она заболела и сказала: «Мне нужно идти в церковь. Если я не пойду, часть Божьего Слова будет отсутствовать». Но она была слишком больна. В конце концов она вручила мне Послание к римлянам и сказала: «Возьми, береги ее — нет ничего драгоценнее этой Книги».

— Ты отнес ее в церковь?

— Да. Я гордился тем, что мне доверили такую важную вещь. Но в школе мне внушили, что Бога нет и что старые христиане — глупцы. С возрастом я стал еще более скептичным. В подростковом возрасте я вступил в ряды Красной гвардии коммунистической молодежи. Я отрекся от веры моих родителей. — Он с трудом сглотнул. — Теперь Библия стала для меня такой же драгоценностью, как тогда для них.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, Цюань. Хорошо, я знаю, что в вашей стране было много гонений. Я понимаю, почему ты не доверяешь правительству. Но тебе не кажется... что ты все еще живешь прошлым? Во время одной из моих поездок Бюро по религиозным делам организовало для нас экскурсию. Они повезли нас на церковное богослужение в Шанхае. Я поехал. Меня познакомили с пастором. Он совершенно свободно общался с нами. Они открыто поклонялись Богу. Я слышал, как они поют. У людей были Библии. В этой церкви Библии даже находятся в свободной продаже!

— Они требуют ограничений, на которые многие из нас не соглашаются.

— Но я слышал, что в некоторых районах не преследуются даже незарегистрированные церкви.

— Я знаю о существовании деревень и даже городов, где христиан не сажают в тюрьму. Но в других городах десятки христиан сидят в тюрьмах. Очень часто их избивают и подвергают унижениям. Если кто-нибудь скажет тебе, что в Китае имеются религиозные свободы, не верь им. Точно так же можно заявить, что в Америке постоянно наблюдается одна и та же погода, — всегда солнечно или всегда идет дождь. Все зависит от того, в каком регионе страны ты живешь и в какое время. В Китае где-нибудь обязательно светит солнце. А в другом месте идет снег. И наше правительство способно творить чудеса — они повезут тебя туда, где обычно идет снег, но покажут тебе яркое солнце, так что ты вернешься домой и будешь всем рассказывать, что в Китае снега нет. Ты можешь завести себе рубрику в газете — или со своей кафедры вещать о том, что в Китае ты не видел преследований, одни религиозные свободы. Ты говоришь правду — но правду, которая приводит к заблуждениям.

— Но они действительно показали нам Библии, изданные правительством. Я видел их собственными глазами.

— Да, это правда. В таких церквах можно купить Библии. Но восемьдесят процентов всех китайских христиан ходят в подпольные домашние церкви. Библий не хватает даже для членов зарегистрированных церквей, не говоря уже о домашних церквах.

— Я постоянно слышу разговоры о том, что тема преследований в Китае преувеличена. Разве ситуация постоянно не улучшается?

— Да, Бен Филдинг, ты человек большой веры.

— Что ты имеешь в виду?

— Как бы мне хотелось, чтобы ты так же легко верил Иисусу вместо того, чтобы верить партийной пропаганде.

— Я не легковерный человек, и мне не нравится, что ты считаешь меня таковым. Помни, я бывал здесь не раз.

— Ты бизнесмен, Бен. Бизнес исключительно важен для нового Китая. При Дэне мы отошли от социализма Мао, но только потому, что с ним у нас ничего не получилось. Чтобы добиться статуса деловых и торговых партнеров Запада, нашим лидерам пришлось сделать вид, что в Китае права человека не нарушаются. Тем временем правительственные газеты призывают к более жесткому контролю над религиозными делами, причем преподносят это как глас народа, а не как желание партии. Многие христиане сидят под арестом. Но они не хотят, чтобы мир узнал об этом. Поэтому они берут таких бизнесменов, как ты, берут политических и даже религиозных лидеров и везут на экскурсии, чтобы показать, какие мы все свободные. Затем вы возвращаетесь к себе и всем рассказываете о том, что видели.

— Хочешь сказать, что они используют нас?

Цюань бросил на Бена скептический взгляд, и Бену это не понравилось:

— Конечно, они вас используют. Они используют всех, чтобы достичь своих целей. Китаю нужен ваш бизнес. Вам нужен бизнес с Китаем. Они хотят сделать Китай привлекательным в ваших глазах. Ваша задача — принять картинку, которую они нарисовали, не задавая лишних вопросов. Так вы сможете продать свои полупроводники и компьютерные чипы. Они счастливы. Вы счастливы. Они богатеют. Вы богатеете. И каждый верит в то, во что хочет верить.

— Не нужно столько цинизма, Цюань. Я просто хочу сказать... — Бен замолчал, увидев быстрый взгляд Цюаня в сторону. Делая вид, что смотрит в другую сторону, Цюань уже несколько раз оглядывался на человека, стоявшего у миниатюрных ламп, выставленных на тротуаре.

— Пора двигаться, — сказал Цюань, и зашагал впереди Бена. Цюань так повернул голову, что казалось, что он смотрит через улицу, но Бен опять заметил, что на самом деле Цюань смотрит назад. Бен тоже повернул голову и увидел, что рассматривавший лампы человек решил, что они ему не нужны. Теперь он быстро шел за ними, но на них не смотрел.

На дороге среди машин затесались шумные мотоциклы. Бен удивился, увидев, как маленький человечек тащит за собой нагруженную до верха тяжелую тележку. Наконец они с Цюанем остановились у небольшого парка, где за шахматами сидели несколько человек.

— Уже почти xiuxi. Через два-три часа магазины закроются. Я все забываю, что мой друг Бен знает о полуденном отдыхе. Мы можем посидеть на траве.

Трава была чахлой и колючей. Цюань разглядывал женщин и детей вокруг.

— Тот факт, что люди сейчас не говорят tongzhi, «товарищ», не значит, что партия мертва. И сердца людей тоже не изменились. — Он заглянул за спину Бена. — Осторожно оглянись и посмотри на тех людей.

Бен словно невзначай повернулся и увидел на скамейке троих людей, разговаривавших друг с другом.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒