Владимир Кунин 23 страница

— Ой... — сказала Сирийская Старуха Карагандинской и показала на Братка. — Смотри, какой кошечка вырос!..

И стала терять сознание — то ли от вида Братка, то ли от вони всех своих родственников.

Карагандинская же Старуха оглянулась тогда, когда Браток через это же окно успел сигануть на балкон. Увидела только меня и сказала по-русски, совершенно забыв английский:

— Ничего он не выросла! Какой был кошечка, такой и остался. У нас в Караганде однажды в доме трубы замерзли, фановый труб лопнул и, клянусь Аллахом, говно целых три этажа залило! Тоже пахло... А потом замерзло — и не пахло... Жалко, что в Калифорнии нет морозов. Да?..

— Тимурчик, солнце мое!.. Пострадай еще минутку. Я пробегусь в разведку по комнатам, погляжу — можно ли уже запускать полицию? — сказал я Тимуру и КРИКНУЛ в окно на балкон, где затаился наш великий Кугуар: — Браток! Пум ты мой ненаглядный! Охраняй Тимура, чтобы ни одна сука к нему не приблизилась, кроме наших!..

— Спокуха, Шеф! Не трухайте — бегите. Я в засаде — все вижу, все слышу, а если что — я их всех, козлов, в рот...

— Цыть! — вовремя прервал я Братка, и тот моментально заткнулся.

А я помчался по всему этажу, благо двери двух квартир и всех комнат, занимаемых Террористами, были распахнуты настежь.

Этот свой пробег по загаженным комнатам и коридорам, прыжки через валяющиеся полубессознательные тела обдриставшихся Террористов и прорыв сквозь дикий концентрированный запах свежего Человеческого дерьма я уверенно отношу к разряду собственных Подвигов с большой буквы.

Почему? Охотно отвечаю: когда я через свой радио-ошейник дал «добро» на полицейское вторжение Джеку, Бобу и штурмовой группе Пита Морено, — первые же три «штурмовика», привыкшие в своей жутковатой и страшно опасной работе черт знает к чему, ворвались с крыши дома на наш этаж и... УПАЛИ ЗАМЕРТВО!

Потом их, конечно, откачали, а впоследствии, как говорил Пит Морено, на некоторое время даже перевели на «легкую работу». Такой нюхательный шок они пережили!..

Я же сумел в этой же ситуации не только не потерять сознания, но и продолжал руководить Братком, Тимурчиком и Старухами. Как любят сегодня выражаться в России — «я полностью владел ситуацией и держал всю обстановку под контролем...»

Только у них там — это Вранье, а у меня здесь — Правда.

* * *

Спустя какое-то время тридцать шесть обезоруженных воинов Аллаха, обессиленных нескончаемым поносом, были вынесены из дома и аккуратно разложены на ближайшей лужайке, тщательно огороженной широкой желтой полицейской лентой.

Под светом специальных прожекторов и включенных фар десятка автомобилей одна пожарная машина выдвинула серебристую лестницу с перилами на балкон третьего этажа, и несколько храбрецов-пожарных еле-еле удерживали ствол мощного брандспойта, промывая обе квартиры Террористов, предварительно заботливо обеспечив направленный сток воды в безопасную для живущих в этом доме канализацию.

Вторая пожарная машина из другой «кишки» «готовила» лежащих на земле тридцать шесть Террористов к дальнейшей транспортировке.

Все они, голенькие, лежали на травке лицом вниз, руки за спиной были скованы наручниками, и с лужайки то и дело доносились стоны стыда и страданий, а также запоздалое слабое пуканье...

Тот, который еще во время застольного тоста пернул первым, после чего и началась эта всеобщая желудочно-кишечная вакханалия (Да здравствуют Слоны всего мира!!!) — первым же и очухался под могучей струей холодной воды. И заблажил во весь голос, что без своего адвоката не скажет ни единого слова!..

А я вдруг в крике этого голожопого, мокрого, усатого, с широченной волосатой грудью и, что самое противное, с волосатой спиной, узнал голос, звучавший из «громкой связи» нашего телефона в отеле.

— Прислушайся, — посоветовал я Джеку. — Это не он звонил тебе в машину, когда ты стоял в ожидании Тимура на углу Сансет-бульвара и Ферфакс-авеню?

Джек внимательно вслушался и твердо сказал:

— Он!

— Это расистская акция!!! — орал усатый-волосатый в толпу жителей соседних домов и журналистов, появившихся здесь неизвестно каким образом со своими камерами и микрофонами. — Ни слова без адвокатов!.. Нет — всеамериканскому произволу! Нет — полицейскому государству!!! Мы — мирные люди...

— Но наш бронепоезд стоит на запасном пути... — по-русски сказал Тимурчик и ловко сам перевел для всех эту строчку на английский.

А Боб показал всем на кучу оружия, отобранного у Террористов.

Журналисты заржали и с утроенной силой стали снимать освобожденного Тина Истлейка, Боба и Джека. Естественно, и меня.

Только Пита Морено почему-то здесь не было...

Тимурчик показал мне на вопящего усача и тихо сказал:

— Это он лупил меня и руководил моим похищением в лавке, куда я утром забегал за «Панорамой»...

Вот тут-то я взял и спокойненько, этак даже вразвалочку, не спеша, пошел к Усатому спецу по похищению Детей, к этому Боссу вонючих Террористов, к этому обосравшемуся — поначалу от Слоновьего слабительного, а теперь от страха, усато-волосатому грязному Бандиту, мечтающему уничтожить весь Мир...

Сел перед ним, подождал, когда он кончит орать и переведет дух, и сказал ему на самом примитивном шелдрейсовском языке, понятном даже любому недоумку:

— Мой друг, сержант нью-йоркской полиции Джек Пински, обещал тебе отстрелить твои паршивые яйца. Одно за другим. Помнишь?

Усатый в ужасе смотрел на меня. От страха глаза у него округлились до величины блюдца из-под кофейной чашечки.

— Понял?! Я тебя спрашиваю! — прошипел я, и мой хвост самостоятельно хлестнул меня по бокам.

— Ай-ай-ай-ай-а-а-а-а-ай!.. — завизжал Терро-Босс в панике.

Но я увидел, что он меня ПРЕКРАСНО ПОНЯЛ!

— К сожалению, Джек это сделать сейчас не может, — сказал я. — Слишком много свидетелей. А вот мне на них — наплевать!

И с короткого и стремительного прыжка я вонзил все свои клыки и когти в его мошонку и дряблые яйца и повис всей своей отменной тяжестью у него на этом, как говорит Боб, «Мужчинском хозяйстве».

А вот тут уже вся бывшая территория киностудии «Метро-Голдвин-Мейер» огласилась таким воем и визгом, которого здесь никто никогда не слыхивал! Наверное, даже Тарзан с Читой...

Вой этого усатого «самца-экстремиста» выплеснулся за пределы ограждения бывшей киностудии, заполнил весь Рейнтри-серкл и понесся по всему огромному Калвер-Сити, через весь Лос-Анджелес, сквозь небоскребы даунтауна, через отроги гор Сан-Габриэль и затих, как мне потом говорили, лишь в районе Сиерра-Мадре, что не очень далеко от Пасадины и дома профессора Морта Пински...

* * *

— Кто-нибудь может, мне внятно объяснить, почему с нами нет Пита Морено?! — спросил я довольно склочным голосом по дороге в Беверли-Хиллз. — Он же просто был обязан быть там до самого конца!..

— Пит в клинике — у сына. У парня поднялась температура, и Пит помчался туда, когда с этой грязью почти все было закончено, — ответил мне Джек.

— У Пита есть сын?! — удивился Тимур, лежа в обнимку с Братком на заднем сиденье Наташиного джипа.

— Теперь есть, — сказал Боб.

* * *

Утро следующего дня принесло массу новостей, известий и кое-каких качественных изменений в нашей калифорнийской житухе.

Кое-что началось даже сразу после нашего возвращения в отель из Рейнтри-серкл.

Во-первых, в нашем бунгало, как я и предполагал, нас ждала Наташа Векслер, которая, оказывается, почти все, что происходило с нами в Калвер-Сити на территории бывшей киностудии «МГМ», смотрела в прямом репортаже по какому-то лихому местному телевизионному каналу. А он — этот канал — ловко сумел запродать «нас» чуть ли не всем остальным каналам Соединенных Штатов.

Еще бы!.. Бескровный захват одной из самых фанатичных и жестоких Террористических организаций, на счету у которой несметное количество убийств ни в чем не повинных Людей, взрывы представительств, консулатов и посольств Америки в разных странах света, а также взрывы и теракты в супермаркетах и торговых центрах США в наиболее людные часы работы...

Поэтому, несмотря на достаточно поздний час, телефон в нашем бунгало раскалился от звонков чуть ли не до малинового цвета!

Одними из первых, когда в Нью-Йорке было уже почти утро, к нам прорвались Рут и Шура. И то только лишь на Джековый телефон спутниковой связи. Отельный нам пришлось в конце концов просто отключить...

На фантастической смеси изощренно-интеллигентного старопетербургского мата и не менее сильных чисто английских выражений Рут и Шура высказали мне и Джеку все, что они про нас думают. Самым приличным было то, что, с точки зрения профессионального журналиста А. Плоткина и лейтенанта полиции Р. Истлейк, Джек Пински как «...бодигард, за что он и получает деньги в настоящий момент, — полное говно!!! Уж если он не сумел уберечь Ребенка от похищения...»

Ну и так далее...

А про меня было сказано достаточно простенько:

«...усатый, хвостатый сексуальный маньяк-авантюрист с патологически пониженным ощущением опасности и не менее потрясающе повышенной наглостью!»

После того как Рут и Шура выкупали нас с Джеком в уже нашем собственном дерьме, они потребовали разговора с бедненьким и несчастненьким Ребенком — бывшим заложником у «этих страшных Типов».

«Бедненький» и «несчастненький» обожравшийся Ребенок в это время отмокал в такой мраморно-розовой ванне, какую ни Рут, ни Шура и в жизни не видели — величиной с небольшой стадион. Плюс — зеркально-золотые примочки, аппаратура для массажа, сушки волос, и еще уйма каких-то агрегатов, значение которых мы и по сей день не постигли.

«Бедный» Ребенок, весь в голубоватой пене каких-то специальных шампуней — словно ангел с рождественской открытки, — посасывал через трубочку невероятный многосложно-фруктово-тропический коктейль со взбитыми сливками, который для него заказала Наташа Векслер в отвратительно дорогом отельном кафе «Кабана-клаб».

К чести этого кафе нужно сказать, что бармены тоже смотрели этот прямой репортаж из Рейнтри-серкл и счет за коктейль выписывать отказались, как только узнали, для КОГО сделан этот заказ! Вот такая — уважительная — халява...

Около ванны, в которой парил Тимур с коктейлем в лапе, на розовом мраморе пола возлежал Браток и самозабвенно пожирал огромную свежайшую индюшку, присланную ему в подарок Питом Морено, который обещал подскочить к нам попозже и привезти один очень важный документ. Хотя куда уж «попозже», если на нашем калифорнийском дворе стояла уже глубокая ночь?!

Мы с Джеком вошли в ванную. Браток, как истинно деревенский Жлоб, тут же прикрыл остатки индюшки лапой и тревожно посмотрел на нас — не придется ли делиться?

Джек протянул телефон Тиму и спросил:

— Не хочешь ли сказать пару слов родителям?

* * *

О чем они там разговаривали, мы с Джеком так и не узнали. В это время к нам в бунгало ворвался Пит Морено, с трудом удерживая перевязанными руками бутылку «Джека Дэниельса».

— Как твой парень? — первым делом спросил его наш Джек Пински. — Чем вызвано ухудшение?

— Перевязками, старина. Ожоговые перевязки — процедура мучительная. Вот у Нунга и начался сначала озноб, потом резко подскочила температура... Но сейчас вроде бы получше. Наливай, Джек. Мне можешь не разбавлять. Пару кубиков льда, и все. Наташа! Ты с нами выпьешь?

— С удовольствием.

— А ты, Боб?

— Вы же знаете, Шеф... — улыбнулся Боб.

— А вот Боб алкоголь не приемлет! — чуточку даже хвастливо проговорил Пит. — А что, Тимур и Браток уже спят?

— Нет, — ответил ему Джек. — Тимур лежит в ванне и треплется по телефону с Нью-Йорком. Шура и Рут посмотрели в «Новостях» сообщение о последнем этапе наших сегодняшних приключений и чуть там с ума не сошли...

— И я, как ОТЕЦ, их очень хорошо понимаю! — гордо провозгласил Пит.

Но тут же спохватился, убоявшись пышности заверения, и на тормозах съехал с вершины своего внезапно образовавшегося отцовства:

— То есть я хотел сказать, что...

— Ты все прекрасно сказал, Пит, — успокоила его Наташа. — И ты абсолютно прав. Вот и давайте выпьем за окончание ваших опасных приключений...

Пит, Джек и Боб переглянулись, и Джек сказал с явным сомнением в голосе:

— Ах, если бы это было «окончанием»...

— Мы выпьем совсем-совсем за другое. Боб, позови, пожалуйста, Тима и Братка, — загадочно улыбаясь, сказал Пит.

Через минуту Боб вывел из ванной комнаты Тимура в халате и с мокрой головой и Братка — с остатками индюшки.

Тимур со своим роскошным коктейлем сразу же взгромоздился с ногами на диван, а Браток с индюшкой в зубах, кося на всех нас испуганным желтым глазом, пулей промчался мимо, прямо к выходу в наш садик и скрылся в межпальмовых кустах.

— Что это с ним? — встревожилась Наташа.

— Что, что... — проворчал я под синхронный перевод Тима. — Зарывать помчался. По своей горно-сельско-деревенской привычке, Жлобяра... Он за эту индюшку сам готов удавиться и всех вокруг передавить! Валенок серый... Куркуль чертов!

Но уже через полминутки в проеме дверей, ведущих из сада в гостиную, появился облизывающийся Браток. И его желтый взгляд был уже не испуганным, а простодушно-хитровато-нахальным.

— Об чем базар? Какие проблемы? — по-Животному спросил он.

— Лапы сначала оботри, — процедил я сквозь зубы. — Не разноси грязь по всем комнатам.

Браток с фальшивым удивлением оглядел свои передние лапы, перепачканные влажной землей.

— Во, бля!.. Точняк, Шеф! И откуда это на мне, интересно, да?!.

— Отряхни лапы! Артист сраный... — рявкнул я на него. — А то мы не знаем «откуда»!!!

Браток попятился, отряхнул передние лапы, вытер их о губчатый коврик перед входом в гостиную и сел в дверях. И замер, как памятник самому себе.

— Ну слушайте, — сказал Пит и поднял стакан с виски двумя забинтованными руками. — Завтра с утра будет готов официальный документ Лос-Анджелес полис департмент о легализации автора и непосредственного участника последней антитеррористической операции с освобождением заложника. Документ на право проживания в Лос-Анджелесе южнокалифорнийского Горного Льва (он же — Пум или Кугуар, — как вам больше нравится!..), нашего друга и партнера — мистера Братка! В отеле уже все улажено, завтра я извещу об этом и «Парамаунт»!..

— Это он про что, Шеф? — так ничего и не поняв, несмотря на мой перевод, спросил меня Браток. — Это как?..

— Ну, это вроде как если бы ты получил американский паспорт, — сказал ему Тимур. — Или официальный «вид на жительство».

— А на хуя мне это, Шеф? — открытым текстом спросил меня Браток.

— Чтобы никто не мог тебя пристрелить по запарке! — попытался я объяснить Братку его основное преимущество перед Кугуарами, у которых такого документа не будет.

А сам подумал, что легализация Братка — полнейший идиотизм. И нужна она ему, как рыбе — зонтик. Во-первых, при существующем и уже сложившемся положении — отстреливать всех Кугуаров, появившихся в черте Большого Лос-Анджелеса, — Браток может просто не успеть показать свою «грин-карту»... А во-вторых, его хоть в Русскую Государственную Думу, хоть в конгресс Соединенных Штатов выбери от какой-нибудь Пумско-Кугуарской партии, он как был Братком-Бандитом, так им и останется: и Индюков будет приворовывать, и домашними Козами закусывать, и Собачками не брезговать. И в Думе, и в конгрессе таких примеров — пруд пруди...

—...а чтобы любой полицейский мог бы отличить нашего Братка от обычного Пума, спустившегося с гор, нашему Братку уже завтра сделают такой же электронный ошейник, как у его Шефа — Мартына, только в соответствии с его размерами. Этот ошейник будет служить Братку и удостоверением личности, и визитной карточкой! — на пафосной ноте закончил свою тронную речь Пит Морено и поднял стакан с виски в честь Братка.

Надо отдать должное Братку — он понял все, что сказал Пит. Мне даже не пришлось переводить на Животный. Понял и отреагировал так, как и должен был отреагировать нормальный, не отягощенный образованием и интеллигентностью, свободный Пум.

— А ху-ху не хо-хо? — спросил нас всех Браток. — Да чтоб я, бля, эту хреновину на себя напялил?! Да вы чё?! С крыши ёбну... Извиняюсь, — упали?! Может, вы меня еще и на поводок пристегнете?! Ну уж хуюшки вам! Пусть лучше пристрелят... В гробу и в белых тапочках видал я ваши ошейники, ясно вам?! Ишь, нашли фраера!.. Переведите им, Шеф. И как можно точнее!

— О’кей! — сказал я и посмотрел на Тимура и Боба, которые по-Животному секли так, что преподавать могли бы этот язык. Но я знал, что они меня не продадут.

Они, как и я, СЕГОДНЯ ни за что не испортят настроения Питу Морено. Они, как и я, ни под каким видом не лишат Пита того кайфа, который он словил, в полночь договариваясь с руководством L.A.P.D. о легализации Братка...

И тогда я сказал:

— Пит! Браток искренне благодарен лично лейтенанту Морено и всему Лос-Анджелес полис департмент за такую высокую честь, и в будущем, говорит Браток, он охотно воспользуется этим замечательным ошейником. Однако, на время пребывания в Калифорнии Джека Пински, Тима Истлейка и вашего покорного слуги (очень давно хотел воткнуть это роскошное выражение!..), ему кажется, что острой необходимости в этом ошейнике пока нету. Все это время он обязуется постоянно контактировать только с Бобом, Джеком, самим Питом, Наташей, Тимом и мной, а это, как он считает, уже залог его безопасности и признания его гордых Животных прав!

И я даванул косяка на Джека Пински, потому что кончиками усов почувствовал явное недоверие Джека к моему «переводу».

— Ну, Кыся!.. Ты даешь!!! — по-русски восхитился Тимур.

А Боб сказал мне по-китайски:

— Мартын, если бы Президент спросил моего совета — кого порекомендовать на высший дипломатический пост в правительстве Соединенных Штатов, я не задумываясь назвал бы твое имя!

И уже по-английски попросил Джека:

— Джек! А не нарушить ли мне нашу вековую семейную традицию? И не выпить ли мне вместе с вами за здоровье мистера Братка и за его Шефа — потрясающего мистера Мартына-Кысю Плоткина-Истлейк фон Тифенбаха... Налейте мне, Джек. Ваше здоровье, леди и джентльмены!..

* * *

Через пару дней после моего вынужденного суточного перерыва в работе над фильмом «Суперкот», когда снова начались суровые кинематографические будни, разразился небольшой скандальчик.

Весь сыр-бор разгорелся перед съемкой одной из сцен, назовем ее условно — «Приход Детектива (Рэй Уоттен) к бедной русской девушке Глаше (Нэнси Паркер) и ее любимому Котику Мише (М.-К. Плоткин-Истлейк фон Тифенбах)». В декорации, изображающей маленькую скромненькую квартирку на берегу океана, где за окнами по Променаду должна была бы просматриваться «шикарная калифорнийская жизнь», в этой квартирке — все «русское»! Полотенца с петухами, матрешки, в углу — икона, под ней — горящая лампадка, на столе — старинный самовар, большая хрустальная ваза со льдом, а в ней — открытая двухкилограммовая синяя металлическая банка с черной зернистой икрой. Причем банка развернута к камере так, чтобы можно было увидеть, что икра — русская! Ну и само собой — бутылка «Столичной». По исконно-посконному «русскому обычаю», Глаша и Детектив пьют водку из больших стаканов мелкими глоточками, а икру едят прямо из банки исключительно деревянными ложками с хохломской росписью!..

Я когда это увидел на репетиции, так пасть и разинул! Я чуть сознание не потерял...

Но собрался, взял себя в лапы, задрал хвост и на весь съемочный павильон сказал все, что я — нормальный, современный Русский Кот — думаю по поводу этой заплесневело-пыльной безграмотной «панамы». А Тимурчик, как сейчас любят говорить в России, меня «ОЗВУЧИЛ».

И начался небольшой скандальчик!

С появлением продюсеров в декорации, с криками и воплями Клиффа Спенсера — нашего режиссера, с вызовом в павильон (здесь говорят — «ателье») художника, декораторов, реквизиторов, тучи помощников и даже двух каких-то испуганных Типов, как потом выяснилось, авторов именно этой фольклорной сцены!.. Я же отлично помню, что в Шуриной редакции этого сценария такой сцены и отродясь не было! В том, что мы снимаем сейчас — Шурой и не пахло. Сценарий переделывался потом еще десятки раз, и в этих переделках принимали участие все: от Продюсеров и Режиссера до штатных Сценаристов — «наемников», как их назвал Игорь Злотник.

— Спасибо тебе, старина, — тихо по-русски сказал мне Игорь. — Когда я попробовал было заикнуться, что этот «лубок» даже малейшего отношения не имеет к сегодняшней жизни в России, Бен заявил, что до революции его бабушка жила в Могилеве и кому, как не ему, знать все о русских реалиях. А если мне не очень хочется снимать эту сцену так, как она написана, то Бен будет мне очень благодарен, если я сам порекомендую ему другого оператора на эту картину. И я сдался.

— Почему? — спросил я.

— Никаких гарантий, что, уйдя с этого фильма, я получу другой. Напротив — шансов втрое меньше... А мне очень нужна работа.

Но Клифф нас не заложил! Я не знаю, насколько Клиффорд Спенсер талантлив в режиссуре — я в этом ни хрена не петрю: мне фильм или нравится, или нет. И все!

Но то, что Клифф Спенсер талантливый и честный Человек, — тут я могу дать хвост на отгрыз!

На наших с Тимуркой глазах он тремя-четырьмя фразами заставил нашего Главного Продюсера старика Стива послать в жопу своего партнера Бена вместе с его воспоминаниями о своей дореволюционной бабушке из Могилева. Он убедил Стива внимательно прислушаться к тому, что говорим мы с Тимуром.

Но больше всего старого Стива в нашей правоте убедил уверенный голос Наташи Векслер, открыто вставшей на мою сторону!

Клифф тут же наорал на всю свою группу и объявил перерыв на два часа. За это время декорация «Квартира эмигранточки Глаши в Лос-Анджелесе» приняла совсем другой вид.

Как потом сказал Браток: «Во, бля, техника!..»

А мы с Братком сумели смотаться в старое ателье, временно превращенное в Слоновник и Обезьянник. Я — для того чтобы поблагодарить Слона за его замечательное слабительное, которое всех нас сделало Героями, многих уберегло от смерти, как с той, так и с другой стороны (ОБСЁР — угрозой Жизни не считается!..), а Братку помогло стать Первым Легализированным Пумом в истории мирового Кугуарства...

Браток же, направляясь в Слоно-Обезьянник, преследовал узколичные эротико-сексуальные интересы. Он страстно хотел Шимпу! И это испепеляющее его желание чисто технически мешало нашему продвижению к цели.

Дело в том, что Браток все еще не мог осознать, что получил официальную возможность ходить, как говорится, ВЫПРЯМИВШИСЬ — во всех смыслах этого слова.

Он же, по своей Дикой и Хищной привычке, больше передвигался гигантскими прыжками с одного дерева на другое. А если нужно было идти по земле, то он скользил на полусогнутых лапах, буквально чертя брюхом по асфальту или по траве, крался, ежесекундно оглядывался и волочил хвост.

А так как в это же время Браток жутко хотел немедленно оттрахать Шимпу, то его «пумородный орган», находящийся в предельно твердом и максимально выдвинутом состоянии, очень мешал ему при таком ползковом типе ходьбы — в низком приседе, на полусогнутых: он постоянно цеплялся своим членом за все, что попадалось ему на его нелегком пути к Шимпе!..

Тем трагичнее оказалось состояние Братка, когда Слоно-Обезьянник был заполнен всего лишь одними запахами Шимпы и Слона! Ни нашего приятеля Слона, ни страстно желаемой Братком Шимпы в ателье не было.

Братка было жалко чуть ли не до слез!

Мы выползли из ателье совершенно подавленные. Мимо нас случайно пробегал один из уже знакомых мне Котов-Каскадеров. Увидел Братка с его еще не втянутым, но уже печально повисшим от горя и невостребованности членом, в ужасе шарахнулся в сторону, а потом, с трудом успокоенный мной, дрожащим голосом, заикаясь, сообщил нам, что Слона и Шимпанзе еще в шесть утра увезл на съемку куда-то в район Гриффит-парка.

— А ты куда мчишься? — спросил я его безо всякого интереса, просто так — из вежливости.

Опасливо косядь на поникшего Братка, Кот-Каскадер ответил:

— К нам на тренировочную базу на «Юниверсел студиос» привезли самих Пусси и Лесси, и сейчас нас будут снюхивать с ними на совместимость для какого-то триллера.

— А кто такие Пусси и Лесси? — спросил я.

— Как?! Вы не знаете?! — Кот-Каскадер был настолько потрясен, что даже Братка позабыл трусить. — Это же знаменитые «звезды» американского кинематографа!.. Ну как Шерон Стоун и Синди Кроуфорд... Пусси — бывшая уличная Кошка, найденная уже с год назад на мусорной свалке под Сан-Диего, сейчас снялась в жуткой куче фильмов, и ее Хозяйка огребает за нее такие бабки, о которых любая средняя голливудская актриса может только мечтать!.. А Лесси — это Собака Колли, известная всему миру по телевизионным сериалам, где она всегда играет Главную роль!..

И тут я смутно стал припоминать, что еще в Петербурге мы с Шурой по телику смотрели какую-то лабуду с этой Лесси... Про что — ни хрена не помню. Помню только, что эта Лесси-Колли была, наверное, по Собачьим меркам очень красивая. А уж такая умная, что меня чуть не вытошнило! Тогда еще я ко всем Собакам относился, как сейчас модно говорить, — «однозначно».

— Слушай, так ей же, должно быть, сейчас в обед сто лет?! — сказал я Коту-Каскадеру. — Я еще в России пару картин из этого сериала с ней видел. А это когда было...

— Эта Лесси новая и совсем молодая, — возразил мне Кот, — а вы видели старую. Их там штук десять было...

— Ну-ка пойдем, посмотрим на «звезд»! — слегка ревниво сказал я Братку. — Время у нас еще есть...

Огородами, огородами — прибежали на Котово-Кошачью тренировочную базу. Еще не заходя туда, слышим — молодой, заливистый и задорный лай. У Братка тут же — уши топориком, облизывается, глаз сразу стал заинтересованным... Ну не жрал Пум с утра — вот его на Собачку и потянуло!

Я наблюдаю эту картинку и говорю Братку на всякий случай:

— Знаешь, Браток... Ты лучше туда не входи. Чтоб не соблазняться. После съемки придем в трейлер — я тебя там хорошим мясом накормлю. Боб для тебя свежатинки купил... А пока посиди здесь, подожди меня. Я только одним глазком гляну и сразу же вернусь. О’кей?

— Чего для вас не сделаешь, Шеф... — грустно изрекает Браток и тихо растворяется в кустах.

И будто его и не было. Вот что значит Зверь, воспитанный Природой-матушкой!

Проскочил я осторожно в тренировочный Котово-Кошачий павильон, а там как раз ихний Тренер объявил перерыв и ушел куда-то покурить. Однако никто из Котов и Кошек-Каскадеров не расходится — все собрались вокруг какой-то, кажется, золотисто-рыжей Киски (мне из-за их спин видно было хреново), а по павильону, весело лая, носится действительно молодая роскошная Колли. Видно, это и была Лесси.

Носилась она, носилась и вдруг замерла на месте и давай принюхиваться...

Ну все, думаю! Не иначе как она Братка почуяла!

И точно. Эта Лесси ка-а-ак залает злобно, как прижмет уши и прямиком из павильона на улицу, к тем самым кустам, где, по моим предположениям, оставался Браток...

Я прям-таки лапами за голову схватился, прилип хвостом и всей задницей к полу — не могу сдвинуться с места.

А в глазах леденящая душу кровавая картинка: эта дура Колли — «Лесси-Шмесси», как ее там?! Она, кретинка, подумала, наверное, что там в кустах прячется обычный, незнакомый ей Кот, и решила поохотиться. И теперь, судя по ее ужасающему визгу, Браток уже перекусывает ей глотку и прямиком отправляет на тот свет! Она, бедняжка, визжит, стонет — помирать-то никому неохота, а этот Бандюга, этот Беспределыцик-Браток ее уже частично хавает!

Ему, Жлобу, спустившемуся с гор, все до фени — и что она «звезда», и что ее весь мир знает... Она для него — всего лишь обычный запоздалый обед! Тем более что его еще полчаса тому назад пора было кормить. Вот он сам о себе и позаботился!..

Мы все застыли от ужаса! Эти предсмертные визги, мучительные стоны, последние всхлипы...

Тут я пришел в себя и пулей рванул на выход — может быть, еще удастся спасти эту идиотку Лесси... И все Коты и Кошки за мной.

А там в кустах — картинка маслом!!!

Браток, уже не с желтыми своими глазами, а с красными — налитыми кровью, держит «звезду» Лесси клыками за холку, прижал ее своим могучим телом к траве и трахает ее за милую душу, как истинный интернационалист, наплевав на расовые и «межвидовые» предрассудки, во всю широту своей Бандитской натуры.

А та от восторга стонет, хрипит, повизгивает и все норовит повернуть голову и лизнуть Братка в морду! А тот употребляет ее и даже рыпнуться ей не дает, и вокруг себя ни черта не видит.

Ну, все Коты-Каскадеры; а особенно их Кошки, конечное дело, «Ох!..» да «Ах!..», дескать, «Спасайся, кто может!» — и врассыпную.

Один я стою — и ни с места...

И так мне вдруг моя немочка, карликовая пинчеришка Дженни вспомнилась, с которой у меня в Мюнхене был роман, так сладко заныло сердце...

И слышу, будто ее голос шелестит так тихо-тихо:

— Мартын... Мартынчик! Это ты, Мартын?..

Тут я совсем прибалдел! У меня на глазах Горный Лев, Кугуар, он же — дикий Пум трахает Собаку породы Колли, а мне здесь, на краю Америки, голоса из Европы слышатся — просто голова кругом!..

— Мартын...

Я не выдержал, думаю, с ума схожу, обернулся и посмотрел себе за спину...

Гляжу, а за мной сидит потрясающая золотисто-рыжая Кошечка с голубыми глазками и шепчет мне:

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒