Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

— Погодите! — воскликнула я, протягивая к ним руки. — Выслушайте нас!

Ракель и Дана не помчались прочь, но, судя по их виду, совершенно не хотели нас слушать. Они замерли с потрясенными лицами, глядя на меня — на друга, внезапно оказавшегося вампиром, существом, которое они ненавидели больше всего на свете.

Пакет выпал из моих трясущихся рук. Кровь расплескалась по пыли и камням. Мне казалось, что в любую секунду я тоже могу рухнуть на пол. Клыки скользнули обратно в челюсть, словно стремились спрятаться.

Как же я не услышала приближения Даны и Ракель? Вампирское чутье должно было сработать. Но я испытывала такую слабость, и Лукас меня отвлек, и вот вам пожалуйста.

Мы смотрели друг на друга целую вечность. Все тяжело дышали. Взглянув в глаза Ракель, я увидела в них такую боль и ужас, что едва не разрыдалась, но сдержала слезы.

Молчание нарушила Дана:

— Вам лучше начать объясняться.

— Нет! — выпалила Ракель.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказала ей Дана. — Поверь мне, малышка, знаю. Но лучше мы выясним все, что можем.

— Пожалуйста... — начала я, но Ракель уставилась и пол.

Мы с Лукасом переглянулись. Вероятно, он сумеет лучше объясниться с Даной, чем я с Ракель. Лукас начал:

— Вам короткую версию или подробную?

— Обе, — ответила Дана. — А когда покончишь с ними, можешь добавить сверху офигительно длинную режиссерскую. Давай, начинай с короткой.

— Бьянка родилась у двух вампиров. — Дана нахмурилась, но Лукас продолжал: — Да, я понимаю. Но, как оказалось, у вампиров тоже могут быть дети — это случается редко, но случается. Всю жизнь ей говорили, что однажды она тоже станет вампиром, и Бьянка принимала это как должное, потому что, пока мы маленькие дети, мы всегда соглашаемся с тем, что говорят нам родители. Потом она начала учиться в «Вечной ночи», мы познакомились, и она узнала, на что бывают способны вампиры. Тогда она сбежала оттуда вместе со мной и присоединилась к нам. Бьянка не полноценный вампир и никогда им не станет.

Конечно, он сознательно упустил кое-какие важные детали, но как раз те, которые я меньше всего хотела обсуждать прямо сейчас. «Лукас отлично справился», — подумала я.

Трудно было понять, устроило ли его объяснение Дану. Она молчала; длинные косички рассыпались по плечам, рука лежала на коле, заткнутом за пояс.

— Забавно. Как же это — кровь она пьет, но при этом не вампир?

— Мне нужна как кровь, так и нормальная еда, — сказала я. — Я вампир только частично, но этого я изменить не могу.

— И в чем разница между частично вампиром и полноценным вампиром? — спросила Дана. — Потому что, если и у того и у другого есть клыки и оба пьют кровь, мне непонятно, с чего это вдруг я должна находиться в обществе любого из них.

Я нерешительно шагнула вперед. Ракель попятилась, и мне показалось, что она влепила мне пощечину. Но я все равно двигалась вперед маленькими шажками, с благодарностью ощущая, что Лукас идет следом.

— Разница в том, что я жива, — произнесла я. — Можешь пощупать мой пульс, если тебе нужны доказательства. Давай.

Мне было так страшно протягивать ей руку!

Дана взяла ее с таким видом, словно ничего особенного в этом нет, и прижала пальцы к запястью, а мне ужасно захотелось узнать, поняла ли она по бешеному биению пульса, насколько я напугана.

Ее взгляд метнулся к Лукасу.

— И давно ты об этом знаешь?

— Примерно с середины учебного года в «Вечной ночи». И обнаружил это примерно при таких же обстоятельствах, что и вы сейчас. — Лукас, успокаивая, положил руку мне на спину. — И тогда Бьянка рассказала мне все. А я понял: не имеет значения, что она за существо, важна ее личность.

Теперь Дана резко взглянула на меня:

— Я вижу, ты держишь его на очень коротком поводке.

Она что, в самом деле шутит со мной? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Не знаю, — ответила я. — Он довольно упрямый. Лукас подтрунивать не стал.

— Дана, скажи, что ты собираешься делать?

— Честное слово, не знаю, — ответила она. Ее широкое лицо, с которого никогда не сходила улыбка, было теперь исключительно серьезным. — Я вам верю, но факт есть факт — вампир в нашей организации, который знает то, что известно нам; не думаю, что это хорошая идея. Мне плевать, какой она там вампир, но ей нечего делать в Черном Кресте.

Вот тут я была с ней полностью согласна.

— Мы с Лукасом хотим уйти, — сказала я. — Скоро. Я прекрасно знаю, что мне тут не место.

— Время выигрываешь? — Похоже, мои слова Дану не убедили.

Лукас подошел к ней еще ближе.

— Мы уйдем через несколько недель, — пообещал он. — Если ты считаешь, что не сможешь так долго хранить нашу тайну, скажи прямо сейчас, и мы с Бьянкой уберемся отсюда немедленно. Решать тебе.

— Ты в самом деле готов нас бросить? Бросить наше дело? — Дана выглядела разочарованной — нет, скорее потрясенной. Они с Лукасом были лучшими друзьями почти всю жизнь. Наверное, ей очень тяжело потерять такого друга, да еще узнать, что он скрывал от нее такой секрет. — Я-то думала, это твой мир. Я думала, ты предан нам на всю жизнь!

— Все это гораздо сложнее, чем мне казалось раньше. Не все они зло, Дана. — (Улыбка Лукаса растрогала меня.) — Кроме того, я люблю ее. А это значит, что мой выбор сделан.

— Мне нужно подумать.

Дана отошла и начала расхаживать по краю туннеля, точнее, по тому небольшому участку, который уже успели расчистить от обломков. С нами осталась только Ракель, до сих пор не проронившая ни единого слова.

— Ракель? — рискнула заговорить я, но ответа не услышала. — Я знаю, что ты сердишься, и не виню тебя. Но если ты обо всем этом подумаешь, как следует подумаешь, ты поймешь, почему я ничего не рассказала, правда?

Она медленно кивнула.

— Ты понимаешь? — Ну хоть что-то. — Ведь ничего не изменилось.

— Все хорошо, — прошептала Ракель.

Я потихоньку начала успокаиваться. То, что я приняла за ужас, было, наверное, просто шоком. Может быть, все еще утрясется, если только Дана согласится.

Лукас взял меня за руку, и я крепко вцепилась в него. Может быть, нам лучше просто развернуться и убежать? Но смогу ли я бежать — ноги у меня дрожали, а слабость усилилась.

Дана остановилась.

— Ты сказал, несколько недель? А в чем задержка?

— Эдуардо забрал все мои сбережения, — ответил Лукас. — С тех пор я сумел отложить совсем чуть-чуть.

— Понятно.

— Дана, говори напрямик. — Голос Лукаса прозвучал почти сердито. — Что ты собираешься сказать остальным?

— Ничего.

— Не ври мне!

— Ты же меня слышал. Я не скажу ничего. — Вид у Даны был подавленный, но говорила она искренне. — Пойдемте отсюда.

— Они спросят, почему мы перестали раскапывать, — пробормотала я, не очень веря, что беда в самом деле миновала.

— А мы ответим, что здесь так чертовски жарко, что сам Сатана может устроить тут себе парилку. Лично мне кажется, что с нас на сегодня вполне достаточно. — Дана направилась к выходу, оглянувшись по дороге. — Ну, пойдемте уже.

Похоже, нам оставалось только одно — идти за ней, и за всю обратную дорогу никто из нас не проронил ни слова.

Сказать, что вечер прошел напряженно, — значит не сказать ничего.

Во время ужина мы с Лукасом сидели рядом, стараясь не смотреть на Дану и Ракель. Мы уже десятый день подряд ели пустой рис, и зернышки застревали у меня в горле. Ракель и Дана тоже на нас не смотрели. Они делали это так старательно, что мне казалось, будто это должны заметить все.

Однако остальные были заняты другими проблемами.

— Впредь Лукас ради собственной безопасности должен переходить из ячейки в ячейку, — сказала Элиза, ткнув в свою тарелку с рисом пластмассовой вилкой. — Хотя бы до тех пор, пока мы не разберемся с миссис Бетани.

«Легче сказать, чем сделать», — подумала я. Лучшие охотники Черного Креста в течение последних нескольких месяцев трижды пытались достать миссис Бетани, а она убила десяток человек, не получив ни одной царапины.

После смерти Эдуардо Кейт почти ничего не ела. Она просто ковыряла рис, проделывая в нем бороздки.

— Ты хочешь мне сказать, что мой сын больше не может оставаться со мной?

Элиза даже глазом не моргнула.

— Я говорю, что ты должна распустить свою ячейку.

— Мы так давно вместе! — произнесла Дана. Это были ее первые слова за весь вечер. Мы с Лукасом вздрогнули. — Почти всю мою жизнь, да и Лукаса тоже.

— Состав ячейки давным-давно должен был стать более подвижным, — сказала Элиза.— И ты это знаешь.

— Да, — ответила Кейт. — Знаю. — И уронила вилку на тарелку.

Мышцы на плечах Лукаса напряглись. Пусть его жизнь была тяжелой, пусть ею правил фанатизм, который Лукас сумел преодолеть, но эта ячейка Черного Креста была его семьей. Я понимала, каким потерянным он себя сейчас чувствовал, каким одиноким. Иногда, несмотря ни на что, я скучала по академии «Вечная ночь», где, по крайней мере, мне было тепло и уютно, где было вдоволь вкусной еды и где обо мне заботились родители.

Здесь я всего боялась, и даже мои лучшие друзья могли в любой момент превратиться в злейших врагов.

Я искала взгляд Ракель, но она с непроницаемым лицом смотрела на Дану.

— Дай ей время, — пробормотал Лукас, когда все начали укладываться спать. Он снова прижался ко мне сзади, как в прошлый раз; я еще никогда не испытывала к нему такой благодарности за то, что он рядом. — Думаю, все будет хорошо.

— Но Дана... — Она воспитывалась в Черном Кресте. Она не прониклась жалостью к Балтазару. Разве сможет она так быстро принять меня?

— Ш-ш-ш. — Лукас произнес это так, словно успокаивал меня, но я поняла, что на самом деле это предостережение. Остальные тоже ложились и могли услышать мои слова.

Свет погас. Я лежала рядом с Лукасом — в его объятиях, но за миллион миль от него. Судя по его глубокому, ровному дыханию, он заснул быстро, и обнимавшие меня за талию руки расслабились.

«Видишь, Лукас думает, что все в порядке. Он совсем не волнуется».

«Нет, он охотник. Он привык отдыхать, чтобы набраться сил для следующей битвы».

«Ну хорошо, тогда я тоже попробую побыть охотником».

Сон меня быстро одолел. Оказывается, я устала сильнее, чем думала. Голова, веки, конечности — все так отяжелело...

Меня окутала темнота, теплая и уютная, как одеяло...

— Вставай!

Свет фонарика ослепил меня, вырвав из сна. Я почувствовала, как зашевелился Лукас, услышала, как он простонал:

— В чем дело?

Элиза повторила еще жестче:

— Вставай!

Я приподнялась на локтях и прищурилась, вглядываясь в темноту. Почти все охотники Черного Креста стояли возле нас полукругом, с оружием в руках.

«Дана рассказала им обо мне».

Желудок болезненно сжался, и я испугалась, как бы меня не вырвало. В ушах зашумело, пульс участился, меня зазнобило. Мне хотелось только одного — остановить время и сделать так, чтобы ничего этого не происходило.

Пальцы Лукаса сомкнулись на моей руке. Я знала, что он напуган не меньше меня, но он ровным голосом произнес:

— Вам лучше объяснить, что все это значит.

— Ты отлично знаешь, что это значит, — отрезала Элиза. — Разве нет?

— Да. Полагаю, что знаю.

Он сделал глубокий вдох, окидывая взглядом комнату. Даны не было видно — трусиха! — и она, конечно, увела с собой Ракель, чтобы та не смогла протестовать. Но тут я сообразила, что Лукас ищет не их, а свою мать. Кейт тоже нигде не было. Она хоть представляет, что тут происходит? Наверняка нет. Должно быть, они под каким-нибудь предлогом отослали ее прочь, и единственный человек, который мог нам хоть как-то помочь, теперь отсутствовал.

— Ну и что теперь?

Элиза холодно улыбнулась:

— Теперь мы поднимемся наверх и немного поболтаем.

Она имела в виду помещение, где держали Балтазара.

Мне казалось, что я не могу шевельнуться, что им придется волочь меня туда. Но Лукас стиснул мою руку и сказал:

— Пойдем, Бьянка. Ты и я. Пойдем.

Я почувствовала, как в меня перетекает его сила, и сумела встать на ноги.

— Я могу одеться? — спросила я и удивилась тому, как ровно прозвучал мой голос.

Элиза пожала плечами:

— Надень джинсы, только пошевеливайся. Натянув джинсы и футболки, мы поднялись вверх по ступенькам. Было очень поздно — или очень рано, в общем, глухая ночь. По реке не плавали лодки, и даже непрекращающийся шум дорожного движения превратился в едва слышный шелест. Мы вышли на улицу, и я ощутила дразнящий привкус свободы, но тут нас втолкнули в складское помещение. На бетонном полу виднелись пятна крови.

Я не сомневалась, что нас тоже прикуют наручниками, как Балтазара, но никто этого не сделал. Мы с Лукасом стояли в центре темной комнаты, в кругу охотников. Зажегся свет, и от ужаса происходящего — гневные лица, направленное на нас оружие — мой желудок сжался еще сильнее.

— Что она собой представляет? — строго спросила Элиза у Лукаса.

Он начал:

— Она родилась у вампиров — иногда они могут...

— Избавь нас. — Элиза взялась за торчавший из-за пояса кол. — Эту сказочку мы уже слышали. Теперь нам нужны факты. Насколько она сильна? Какими умениями обладает?

— Вы видели ее в деле, видели, как она сражается наравне с нами. — Лукас стоял чуть впереди, словно пытался загородить меня. — И если до сих пор не поняли, что она может, сами виноваты.

— Ты выбрал неудачное время, чтобы огрызаться, — предупредила Элиза.

Лукас прищурился:

— С моего места время и впрямь кажется неудачным.

— Верно догадался, — произнес кто-то.

Я заметила, что все охотники смотрели только на Лукаса — не на меня. Обращались только к нему, требовали объяснений от него. Пусть они злились на Лукаса, но он все еще был для них человеком. Личностью.

А я — только монстром.

Элиза сильнее сжала кол. Неужели она в самом деле воткнет его в меня? Я была еще жива, а это значило, что кол меня не парализует — он меня убьет. Понятно, что никому здесь, кроме Лукаса, не будет до этого никакого дела, а Лукас не сможет защитить меня от двадцати тренированных вооруженных охотников. Мои собственные силы и боевые навыки вряд ли уравняют наши шансы.

— Сколько их? — спросил кто-то сзади. — Этих... вампирского отродья.

— Мы очень редкие, — выпалила я слишком громко, почти прокричала. Но, по крайней мере, я осмелилась сказать хоть слово в свою защиту. — Нас рождается где-то пятеро в столетие, так мне всегда говорили.

В комнате повисла нерешительность, буквально осязаемая. Я чувствовала, что они хотят задать мне кучу вопросов и узнать больше, но при этом не желают со мной разговаривать — обращаться со мной как с личностью.

После этого им будет труднее меня убить.

Холодный мучительный ужас сковывал тело, ноги подкашивались. Только присутствие Лукаса помогало мне устоять. Я думала о маме и папе, которые никогда не узнают, что со мной случилось. Я отчаянно хотела, чтобы они пришли и спасли меня. Хотела, чтобы они обняли меня в последний раз.

— Пожалуй, пора выяснить о них все, что можно, — сказал Милош. — Выяснить, насколько и в чем они уязвимы.

Увидев, что он держит в руках, я содрогнулась: ядовито-зеленый водяной пистолет, наверняка заряженный святой водой. Они собрались жечь мою кожу! «Будь мужественной», -- сказала я себе. Навредит ли мне святая вода? Освященная земля и кресты всегда действовали на меня, значит, и святая вода прожжет мою плоть, как и плоть любого вампира.

Но я не буду уклоняться, я даже головы не поверну. Они хотят увидеть, как я испугаюсь? По крайней мере этого удовольствия я им не доставлю.

— Не делайте этого! — Лукас вскинул руки, тщетно пытаясь урезонить их. — Ребята, если бы вы только выслушали... черт возьми!

Милош брызнул святой водой, и Лукас шагнул вперед, закрывая меня. Я была ему так благодарна, но через секунду поняла, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Святая вода попала на Лукаса и зашипела, прожигая его плоть, как прожигала бы плоть вампира. Он закричал.

— Что за чертовщина? — заорал Милош, а остальные испуганно сыпали проклятиями.

Меня это шокировало так же, как и охотников, но всего на мгновение. С самого первого раза, как я его укусила, Лукас постепенно приобретал и свойства вампиров. И теперь святая вода стала такой же опасной для него, как и для меня. Он морщился от боли, но очень быстро на его лице появилось выражение ужаса. Наши взгляды встретились, и я увидела: он понял. Теперь и он будет для них монстром.

Вперед шагнула Элиза. Не хватит слов, чтобы описать глубочайшее омерзение в ее голосе.

— Лукас кормит эту тварь.

Наступила мертвая тишина. Я пыталась придумать, что им сказать, но в голову ничего не приходило. И тогда я взяла Лукаса за руку, стараясь сосредоточиться на этом. Только его пальцы в моей руке. Пусть он будет единственным, что существует на этом свете.

— Ребята, — начал Лукас, — выслушайте меня. Милош поднял водяной пистолет, приказывая ему заткнуться. Лукас замолчал. Элиза сказала:

— Нужно отвезти этих двоих к одному из наших профессоров. Пусть их исследуют и выяснят, насколько они изменились и почему. Мы должны вытянуть из них как можно больше информации.

Подразумевалось «прежде, чем они умрут».

— Наручники на них, и погрузите в фургон. — Глядя на нас ледяными глазами, она подытожила: — Увезите отсюда этот мусор.

Нам надели наручники и отвели к одному из фургонов. К моему ужасу, на водительском месте сидела Дана, даже не глянувшая ни на меня, ни на Лукаса. Что это, чувство вины? Отвращение? Или ей просто на все наплевать?

Милош сел рядом с ней, держа под рукой святую воду и колья. Один из охотников прикрепил наши наручники к металлическому поручню, тянувшемуся вдоль стенки фургона. Меня всегда интересовало, зачем нужны эти поручни. Что ж, теперь я это знала. Дана подошла, чтобы проверить, надежно ли мы прикованы. Я уставилась на нее, вложив в свой взгляд всю ненависть, — оказывается, в моем сердце ее было больше, чем я могла себе представить. Кажется, Дана даже не заметила моей ядовитой злобы, повернувшись к Лукасу, чтобы проверить и его наручники.

Потом она вернулась на водительское место, и мы тронулись. Следом ехали еще несколько машин, их фары светили сквозь заднее стекло нашего фургона.

— Спорю на всю свою наличку, что ту тварь они не сожгли, — сказал Милош Дане. — Нужно будет поискать того красавчика.

Класс. Теперь и Балтазар в опасности.

В отчаянии я посмотрела на Лукаса. Почему-то он вовсе не выглядел таким же подавленным, как я, совсем наоборот, он казался... возбужденным.

Лукас медленно разжал кулак, и я увидела в его ладони ключи от наручников.

Как он это сделал? Впрочем, я знала только одно: теперь мы сумеем снять наручники и, может быть, у нас появится шанс...

Дана включила радио, и заиграла музыка. Лукас тут же приступил к делу. Повозившись несколько секунд, он расстегнул наручники и покрутил руками. Мы одновременно взглянули вперед, но ни Дана, ни Милош на нас не смотрели. Лукас наклонился, сделал молниеносное движение и бросил ключи в мою ладонь.

Мои руки стали липкими, и я боялась, что уроню ключ, когда попыталась вставить его в замок. Это оказалось сложнее, чем я думала, и у меня свело пальцы. Но что же мы будем делать, когда освободимся? Выпрыгнем из фургона и дадим деру? Сзади едут другие машины, так что надежды почти нет, но все же это лучше, чем ничего.

— Эй, — сказал Милош, — остановись, уже загорелся желтый.

— Поздно. — Дана беззаботно рванула вперед.

— Проклятие! — Милош наклонился, глядя в зеркало заднего вида. — Остальные застряли на светофоре, а там стоит коп, так что они не могут проскочить на красный.

— Да ладно, — ответила Дана. — Они же знают, куда мы едем.

Лукас метнулся вперед, схватил Дану за шею и рявкнул на Милоша:

— Прыгай из фургона, или я перережу ей глотку! Дана завизжала. Меня охватила паника, и я вообще перестала что-либо понимать.

Где Лукас взял нож? Дрожащими пальцами я крутила ключ в замке. Наручники с металлическим щелчком открылись. Милош кивнул Дане, она резко остановила фургон.

Милош выпрыгнул, на прощание бросив:

— Далеко не уедете.

— Посмотрим, — отрезал Лукас, перегнулся через сиденье и захлопнул дверцу. Дана тут же нажала на газ, шины завизжали по асфальту. Лукас спросил: — Как думаешь, он купился?

Я собиралась спросить, кто что купил, но не успела.

— Может быть. А может, и нет, — ответила Дана. — Нужно быстрее уезжать отсюда.

— Да что происходит? — воскликнула я. Фургон подпрыгнул на ухабе, и мы чуть не попадали друг на друга. Лукас торопливо обнял меня.

— Дана сунула мне в руку ключи, и я понял, что нужно делать. Правда, не знаю, есть ли у нее какой-нибудь дальнейший план.

— Не-а, — сказала Дана. — Это, в общем, все. Прости, но у меня почти не было времени.

— Но почему ты это делаешь? — не понимала я. — Зачем сначала нас выдавать, а потом спасать? Что, совесть проснулась?

Последовало короткое молчание, только музыка играла, а потом Дана произнесла:

— Бьянка, я вас не выдавала. Ракель!

Предательство жгло как огнем. Мне следовало бы разозлиться, но я не могла. Я почему-то вспомнила пикник в «Вечной ночи», который устроила Ракель, чтобы развеселить меня. Мы все вместе сидели на траве, ели сандвичи и любовались только что распустившимися одуванчиками. Была весна. Тогда Ракель сделала это ради меня, а теперь обрекла на смерть.

— Не сердись на нее, — попросила Дана. — Она во всем этом еще новичок. Она растерялась. Я знаю, что она еще будет жалеть об этом.

Лукас грубовато бросил:

— Это все потом. Что мы делаем сейчас?

— Я высажу вас где-нибудь у Центрального вокзала, — отозвалась Дана. — Там садитесь на любой поезд.

— Не можем, у нас нет ни гроша. — Я не узнавала свой голос, он звучал очень резко. — Ты случайно денег не захватила?

Дана поморщилась:

— Нет. Времени не было. Этот эпизод вряд ли попадет в список самых знаменитых освобождений.

— Ты все делаешь классно, — сказал ей Лукас. — Просто высади нас, а уж дальше мы как-нибудь сами.

Дана остановилась в каком-то переулке. Вокруг высились небоскребы, сияя ослепительными огнями даже в такой час. Солнце еще не взошло, но небо уже начало светлеть. На дороге почти никого не было, за исключением нескольких такси. К моему удивлению, Дана тоже выпрыгнула из фургона и подошла к нам. Они с Лукасом пристально посмотрели друг на друга.

— Ты все еще не знаешь, что думать, — сказал Лукас. — Верно?

Она покачала головой:

— Не знаю. Но, Лукас, ты был мне почти братом. Лучше я поступлю неправильно, отпустив тебя, чем поступлю правильно, позволив тебя убить.

Лукас издал странный гортанный звук, и вдруг, совершенно неожиданно, они с Даной крепко обнялись. Я увидела, как по щеке девушки ползет одинокая слеза.

Они разжали объятия, и я хотела сказать Дане спасибо, но все еще сильно злилась на нее. То, что злиться нужно было на Ракель, а не на Дану, почему-то казалось мне несущественным.

— А что ты скажешь остальным? — спросила я.

— Что Лукас взял меня в заложницы.

— Разве они поверят? — У Милоша уже возникли подозрения насчет «смерти» Балтазара.

— Лукас сделает так, чтобы это выглядело убедительно, — ответила Дана, расправляя плечи.

Я не поняла, о чем речь, но Лукас определенно понял и поморщился:

— Честно, я не хочу этого.

— Не забудь: я спасаю твою задницу, а ты — мою. Действуй!

Лукас с такой силой ударил Дану в лицо, что она отлетела назад и врезалась в фургон. Я ахнула. Дана пошатнулась, но устояла на ногах. Лукас спросил:

— Ты как?

— Нормально, — невнятно буркнула она. Из ее разбитого рта на тротуар капала кровь. — Вот почему все, что ты делаешь, ты непременно делаешь хорошо?!

— Дана, — начала я, — ты уверена...

— Почему вы еще здесь? — возмутилась она.

Лукас схватил меня за руку, и мы помчались. Я задыхалась, но заставляла себя бежать все быстрее и быстрее и слышала сзади голос Даны, кричавшей:

— Выбирайтесь из города поскорее!

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒