ЛЮБОВЬ У СТЕНДАЛЯ

ЛЮБОВЬ У СТЕНДАЛЯ

(ПРИДУМАННАЯ ЛЮБОВЬ) В голове Стендаля рождалось много теорий, однако теоретиком он не былни в коей мере. Этим, как, впрочем, и многим другим, он напоминает нашегоБароху, у которого любая человеческая тема незамедлительно претворяется всистему идей. При поверхностном взгляде и того и другого можно принять зафилософов, по ошибке ставших писателями. Между тем все как раз наоборот.Весьма красноречиво обилие созданных ими обоими теорий. У философа не бываетбольше одной. И в этом - коренное отличие между истинно теоретическимтемпераментом и тем, который его лишь отдаленно напоминает. Теоретик выстраивает систему, побуждаемый к этому неодолимымстремлением адекватно передавать реальность. А это обязывает его быть ввысшей степени осмотрительным и, среди прочего, поддерживать в строгом истройном единстве преизбыток своих идей. Поскольку действительностьошеломляюще едина. Какой ужас испытал Парменид, осознав это! Между тем нашимысли и чувства отрывисты, противоречивы и многообразны. У Стендаля и Барохиидеи воплощаются в ткани языка, литературном жанре, посредством которого ипроисходит лирическая эманация. Их теории - песни. Они мыслят pro иcontra[6] (вещь невозможная для мыслителя), любят и ненавидят в понятиях.Вот почему они столь щедры на теории, разнородные и взаимоисключающие,обязанные своим возникновением сиюминутному настроению. Теории, будучипеснями, несут правду, но не о сути вещей, а о певце. Поэтому-то я не склонен их осуждать. В сущности, ни Стендаль, ни Барохане претендовали на то, чтобы их считали философами; и если я привлеквнимание к этой неоднозначной черте их духовного облика, то только издоставляющей радость потребности видеть всех такими, какие они есть. Ихпринимают за философов. Tant pis! Но они ими не являются. Tant mieux![7] Если с Барохой в данном случае все более или менее ясно, то соСтендалем дело обстоит несколько сложнее, поскольку есть тема, на которую онфилософствовал вполне серьезно. По стечению обстоятельств та же, которойотдавал предпочтение Сократ, патрон всех философов. Ta erotika - вопросылюбви. Трактат "De l'amour"[8] - одна из самых читаемых книг. Представьте, чтовы входите в будуар маркизы, актрисы или же просто светской дамы.Осматриваетесь в ожидании хозяйки. Первыми, конечно, внимание привлекаюткартины (и почему это на стенах непременно должны висеть картины?). И почтивсегда - ощущение прихотливости, оставляемое живописным полотном. В данномслучае картина такова; однако она с успехом могла быть и совсем иной. Намтак не хватает того щемящего волнения, которое охватывает при встрече счем-то предугаданным. А потом взгляд скользнет по мебели, по книгам, лежащимтут и там. Задержится на обложке - и что же на ней? "De l'amour". Полагая,что им надлежит разбираться в любви, маркиза, актриса и светская дамаобзаводились источником просвещения, подобно человеку, который вместе савтомобилем покупает и руководство по двигателям внутреннего сгорания. Книга читается с упоением. Стендаль всегда повествует, даже когда онрассуждает, обосновывает и теоретизирует. На мой взгляд, он - лучший из всехрассказчиков, архирассказчик перед лицом Всевышнего. Однако достоверна лиего теория любви как кристаллизации? Почему никто не посвятил ей серьезногоисследования? О ней судачили, но никто не подверг ее тому анализу, какогоона заслуживала. Неужели она того не стоила? В сущности говоря, любовь, согласно этойтеории, не что иное, как порождение фантазии. Не в том дело, что в любвисвойственно ошибаться, а в том, что по природе своей она сама естьзаблуждение. Мы влюбляемся, когда наше воображение наделяет кого-либо неприсущими ему достоинствами. Впоследствии дурман рассеивается, а вместе сним умирает любовь. Это еще определеннее, чем объявить по обыкновению любовьслепой. Для Стендаля она больше чем слепая - придуманная. Она не только невидит реальности - она ее подменяет. Достаточно приглядеться к этой доктрине сегодня, чтобы уяснить время иместо ее создания: это типичное порождение европейского XIX столетия. Онаотмечена двумя его характернейшими особенностями - пессимизмом ипозитивизмом. Теория "кристаллизации" идеалистична, поскольку во внешнемобъекте, на котором сосредоточены наши помыслы, она видит всего лишьпроекцию субъекта. Со времен Ренессанса европеец предрасположен к взгляду намир как на эманацию духа[9]. До XIX века этот идеализм был преимущественнорадостным. Мир, который проецирует субъект, по-своему реален, доподлинен изначителен. Между тем теория "кристаллизации" пессимистична. Цель ее -доказать, что естественные, по нашему убеждению, душевные порывы не чтоиное, как особые, из ряда вон выходящие явления. Так, Тэн пытается убедитьнас, что нормальное восприятие всего лишь освященное временем коллективноезаблуждение. И это типично для теоретической мысли минувшего столетия.Нормальное познается через анормальное, возвышенное - через низменное.Достойна удивления потребность доказать, что Мироздание - абсолютное quidpro quo, самодовлеющая глупость. Моралист пытается убедить вас в том, чтоальтруизм - это затаенный эгоизм. Дарвин методично опишет ту деятельность поупорядочиванию жизни, которую проводит смерть, и увидит основу жизни вборьбе за существование. Карл Маркс сходным образом представит классовуюборьбу как движущую силу истории[10]. Между тем истина настолько далека от этого непреклонного пессимизма,что ей удается подчас укорениться и в нем самом, хотя мрачный мыслитель обэтом и не подозревает. Пример тому - теория "кристаллизации". Из нее вконечном счете следует, что человек любит только то, что достойно его любви.Однако, не найдя ничего подобного в действительности, он прибегает к своейфантазии. Именно выдуманные достоинства и порождают любовь. Куда как простосчесть иллюзорным нечто совершенное. Однако тот, кто так поступает, забываетоб одном самоочевидном факте. Если нечто совершенное не существует, откудамы знаем о его существовании? Если в реальной женщине нет тех качеств,которые способны вызвать у нас пылкую страсть, в каком чудесном villed'eaux[11] мы видели призрачную женщину, способную покорить нас? Заключенная в любви доля обмана очевиднейшим образом преувеличивается.Заметив, что подчас качества любимого человека в действительности совсеминые, нам надо спросить себя, не является ли вымышленной сама любовь.Психология любви должна весьма недоверчиво относиться именно к подлинностиисследуемого чувства. На мой взгляд, самая сильная сторона трактата Стендаля- это предположение, что есть любовные истории, которые таковыми неявляются. Что же еще означает известная классификация родов любви:amour-gout, amow-vanite, amour-passion[12] и т. д. Вполне естественно, чтоесли зарождающееся чувство отнесено к любви по ошибке, то ложным будет все,что с ним связано, и прежде всего объект, который его вызвал. Истинной, по Стендалю, является только "любовь-страсть". Думается, чтои это понятие слишком широко. "Любовь-страсть" также поддается дальнейшейдифференциации. Причина ложной любви не только в тщеславии или в gout. Естьи иной источник подлога, более непосредственный и исконный. Любовь - этоэмоциональная деятельность, снискавшая наибольшую хвалу. Поэты испокон вековукрашали ее и прихорашивали своими косметическими средствами, наделяя приэтом странной, беспредметной реальностью, отчего, еще не испытав, мы ее ужезнаем, о ней размышляем и готовы ей себя посвятить, как какому-либо видуискусства или ремеслу. Итак, представьте себе мужчину или женщину, длякоторых любовь in genere[13], в некой абстракции, - идеал их жизненногоповедения. Они будут постоянно жить под знаком мнимой влюбленности. Им ненужно ожидать, пока заструится ток любви от определенного объекта; онидовольствуются первым попавшимся. При этом любят саму любовь, а тот, коголюбят, в сущности, всего лишь предлог. Человек, с которым это происходит,если он не чужд размышлений, наинепременнейше придумает теорию"кристаллизации". Стендаль - один из тех, кто любит любить. В своей недавней книге"Интимная жизнь Стендаля" Авель Боннар пишет: "От женщин он требует лишьподтверждения своих иллюзий. Он влюбляется, чтобы не чувствоватьодиночества; впрочем, по правде говоря, его любовные отношения на тричетверти - плод его собственной фантазии". Есть два типа теорий любви. Один из них составляют расхожиепредставления, общеизвестные истины, не вытекающие из реальностипривлекаемого в доказательство материала. Другой включает более глубокиевзгляды, основывающиеся на личном опыте. В наших умозаключениях о любвипроглядывают контуры любовных отношений каждого из нас. Случай Стендаля абсолютно ясен. Речь идет о человеке, который не тольконикогда по-настоящему не любил, но которого также никогда и не любили. Егожизнь была заполнена псевдолюбовью. Между тем псевдолюбовь оставляет в душетолько горький осадок подлога, воспоминание о том, как она испарилась. Есливглядеться в стендалевскую теорию и проанализировать ее, то окажется, чтовсе в ней поставлено с ног на голову; кульминационная фаза любвипредставлена здесь как ее финал. Как объяснить то обстоятельство, что любовьумирает, хотя ее объект остается все тем же? Следовало хотя бы предположить- как это сделал Кант в теории познания, - что не объект наших любовныхчувств управляет ими, а, как раз наоборот, наша взбудораженная фантазиясозидает объект. Любовь, умирает, если она родилась по недоразумению. Эмоциональный опыт Шатобриана привел его к прямо противоположнымвыводам. Вот человек, неспособный на большое чувство, который был наделендаром вызывать истинную любовь. Немало женщин встретил он на своем пути, ивсе они сразу и навсегда были охвачены любовью. Сразу и навсегда. Шатобриан,пожалуй, был обречен на создание доктрины, согласно которой истинная любовьбессмертна и рождается в мгновение ока.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒