года спустя 24 страница

Поднимаю телефон и пишу сообщение Тому с вопросом почему я. Не понимаю, почему он выбирает меня, а не её. Тяжело признавать, но, возможно, Чарли лучший вариант для отношений. Ответ не заставляет ждать долго: «О чём ты?». Набираюсь храбрости и пишу следующий вопрос: «Почему я, а не она?». Карандаш бегает и следом всплывает: «Потому что я люблю тебя. Никто никогда не будет тобой и не заменит тебя». Слёзы стекают по щекам, когда я вновь и вновь перечитываю последнее сообщение. Это словно попытки добить себя. Знаю, я не лучшая девушка на свете, но он почему-то со мной. И он почему-то вернулся.

Вытираю слёзы и забираю сумку, вылетая из кабинета.

Путь до стадиона не длинный и не короткий. Спустя тридцать пять минут на такси, выхожу на улицу с зелёным цветом лица, поблагодарив мужчину за то, что он останавливался, позволяя мне прийти в себя, и даже дал пакетик. Проклятый токсикоз либо кружит мрачным вихрем над головой, либо полностью отсутствует.

Добираюсь до пункта пропусков, и суровый мужчина внимательно разглядывает меня, вероятно думая, что я ошиблась днём.

— Здравствуйте, — слабо улыбаюсь я, — мне нужно увидеться со своим парнем.

— Добрый день, — говорит он, — парнем?

— Томас Дуглас.

— У команды тренировка.

— Я знаю. Я могу пройти на поле?

Мужчина сводит брови на переносице, и обеспокоенность рисуется на его лице.

— Вам дать воды?

— Да... спасибо, — сиплю я, но улыбаюсь через силу, — я так плохо выгляжу?

— Вы побледнели, — продолжает он, протянув мне бутылочку из холодильника.

— Это не я, — вздыхаю я, на что его брови поднимаются. Понимая, что сморозила глупость, следом добавляю: — это токсикоз.

Мужчина кивает, и зелёный свет появляется на пропускном турникете. Благодарю мужчину новой выдавленной улыбкой и бреду вперёд, чувствуя взгляд на спине. Вода действительно спасает, но я молюсь, чтобы она не вышла наружу в самый неподходящий момент.

Вижу вдалеке команду, которая разминается на солнышке, собравшись в кучу, и занимаю место на трибуне. В парочке футов от меня, сидит ещё парочка девушек, и несколько из них с детьми. Глаза находят Тома, который вытянув руки вверх, тянется к небу. Улыбка моментально растягивается на губах, а фантазия даёт свой старт, когда края футболки задираются и оголяют его поясницу и пресс. Сжимаю ноги и тяжело выдыхаю, пытаясь справиться с буйным пульсом. С каждым новым днём, во мне медленно развивается нимфомания.

Его чертовски аппетитная задница не может не привлекать моё внимание. Глаза автоматически опускаются на поясницу, и медленно скользят ниже. По моему лучшему желанию, Том опирается на одну ногу, подогнув вторую, и эта вишенка становится ещё краше под обтягивающими штанами. Внутри меня ликует девочка-хотелка. Если бы я могла, то закричала бы: «Да, детка, да», но всё, что я могу — кусать губы и смотреть. Определённо лучшая часть в мужчине — его задница. И мне повезло. Божечки мои, как повезло.

Отвлекаюсь от Тома тогда, когда рядом возникает мальчик пяти лет, протягивающий конфетку. Принимаю сладость и улыбаюсь.

— Спасибо.

Энергично кивнув, он бежит к девушке лет тридцати и занимает место рядом. Послав ей благодарную улыбку, получаю подмигивание и только потом замечаю округлившийся живот. Глаза падают на упаковку в руках. Мятная конфета. Лизи уничтожала их тоннами. Теперь понимаю, почему заглядывая в её сумку или карманы, находила либо этикетку, либо конфетку.

Мята положительно воздействует на желудок, и зелёной остается лишь конфета во рту, в то время как моё лицо вновь приобретает румянец. Телефон сигналит, и видя незнаемый номер, принимаю вызов.

— Алло.

— Алексис Блинд? — спрашивает у меня женский голос.

— Да, это я.

— Это Виктория.

— А, да, — говорю я, узнав голос врача, который ведёт мою беременность, но я желаю уйти к Элеоноре — когда-то наблюдающему доктору Лизи, и по совместителю её акушеру.

— Вам сегодня удобно прийти на приём?

— Что-то не так? — моментально напрягаюсь я.

— Нет, с анализами всё в порядке. Мы не записались на следующий приём.

С сердца падает тяжёлый груз.

— Да, я могу сегодня, во сколько?

— К пяти вечера.

— Хорошо.

— До встречи, мисс Блинд.

— До встречи, — соглашаюсь я, и сбрасываю вызов.

Закрываю глаза и протянуто выдыхаю. Страх потерять ребёнка, который может стать единственным настолько силён, что после заявления, я проревела в подушку ещё неделю. Кажется, я не смогу дышать ровно до тех пор, пока не рожу.

Кладу ладонь на живот и поглаживаю поверхность, едва слышно шепча:

— Всё хорошо, я люблю тебя.

Почти два часа моя задница не отрывается от лавочки, но жаловаться я не тороплюсь. Нежась под солнечными лучами, получаю витамин D и наслаждаюсь игрой, которую между собой проводит команда. Взгляд застыл на Томе, который носком кроссовка ковыряет землю, расставив руки по бёдрам. Опустив голову, он хмурит брови и проводит языком по губам, из-за чего солнце знатно прибавляет жару. Хорошо, скорей это делает моё тело. Уверяю, сейчас могу прожечь под собой любую поверхность. Подняв голову, он подставляет лицо под лучи, а я расставляю локти по коленям, смотря на него с вожделением и мечтательностью. Господи, пусть мне зарядят мячом в лоб, чтобы прекратить пускать слюни.

Том открывает глаза и устремляет взгляд на меня, из-за чего становится душно. Целую ладонь и посылаю ему воздушный поцелуй. Улыбка на лице парня, говорит о многом. Словно поймав в воздухе посыл, он подмигивает и убирает его в карман. По-дурацки хихикаю и расслабляюсь.

Ещё некоторое время ловлю его взгляд, а после предмет моих грёз направляется в сторону трибун. Срываюсь с места и несусь к нему сломя голову. Я могла бы сбить кого-нибудь на пути и не заметить, но спасибо, что по прямой траектории было пусто. Застываю между проходом на поле и трибунами, на что Том вопросительно выгибает бровь.

Расплываюсь в улыбке и снова подаюсь в бегство. Поймав меня в воздухе, Том крепко прижимает к себе, пока я целую его шею.

— Я грязный, — смеётся он.

— Вкусный, — говорю я, продолжая оставлять новые.

— С беременностью ты полюбила есть песок?

— На тебе нет песка.

— Есть, я же бегал в пыли и падал.

— Всё равно вкусный, — бурчу я между поцелуями.

Вернув меня на землю, Том поглаживает мою щёку и улыбается.

— Давно пришла?

— Вы только разминались.

— Сейчас на тебе нет маскировки, странно, что я тебя не заметил.

— Маскировки? — удивляюсь я.

— Да, где твоя шляпа невидимка?

— Она же невидимая, — улыбаюсь я, — убрала в сумку.

— Какая у тебя вместительная сумка два на два, — смеётся Том.

— Мне хватает, — показываю язык и пожимаю плечами.

— Голодна?

— Немного.

— Подождёшь меня тут или пойдёшь смотреть голые мужские задницы?

— Только если одну, — улыбаюсь я, сжав его задницу, из-за чего на лице Тома отразилась боль и улыбка одновременно.

— Ты фетишистка, — посмеивается он.

Играю бровями и шлепаю его ещё раз, издав рычание. Том закидывает голову назад и смеётся, пока я наслаждаюсь звуками его голоса.

Решаюсь дождаться его на трибунах, приняв обещание вернуться через пятнадцать минут.

Поднимаю телефон и ужасаюсь. Начало пятого говорит о том, что я давно должна махать рукой, ловя такси. И когда Том появляется на горизонте, я нервно стучу пяткой и считаю минуты в обратном порядке. Осталось тридцать восемь минут, и из этих тридцати восьми, нужно выделить десять для того, чтобы получить карту и заполнить бланк о приёме. Это чертовски плохо. Я заранее опоздала.

— Что-то случилось? — спрашивает Том, поравнявшись со мной.

— Я забыла о времени...

— В плане?

— Мне нужно на приём к пяти.

— Я пойду с тобой.

— Ты можешь пока приготовить ужин или подождать меня в машине.

— Я хочу быть с тобой в эту минуту, Алекс, — коротко улыбнувшись, Том оставил поцелуй на моей макушке, попрощался с мужчиной, который в эту минуту смотрел на меня, ища ту же бледность на лице, но приподнял уголки губ, увидев румянец.

— Хорошо, — улыбнулась я.

Занимаю место в машине и закрываю глаза. Это какая-то магия токсикоза, который предчувствует скорую поездку и тут же напоминает о себе. Благодарю всё на свете хотя бы за то, что он не появляется резкой вспышкой. Достаю тот самый пакетик, который мне вручил таксист и начинаю энергично дышать.

Том медлит, смотря на меня.

— Нужно скорее! Мы не успеем! — тороплю я, из-за чего его глаза расширяются.

Не став что-то говорить о моей резкости, он кивает и выезжает на дорогу. Всё это время я просто молюсь, чтобы мы доехали без пробок и извержений, которые так и норовят выплеснуться наружу. Забиваю адрес и протягиваю мобильник Тому, который вновь кивает.

— Прости, — выдыхаю в пакетик, смотря на парня с сожалением.

— Всё хорошо, Алекс, — говорит он, взяв мою ладонь и сжав её в своей.

До тех самых пор, пока стены клиники не возникают на горизонте, моя поездка проходит в состоянии напряжения, а Том спокоен. В прочем, как всегда. Это спокойствие начинает раздражать как никогда ранее. И раньше, чем я могу сморозить какую-то глупость или испортить наши отношения, хватаю его руку.

— Всё в порядке? — обеспокоено спрашивает он.

— Я хочу оторвать себе язык, — бубню я.

— Алекс, это гормоны, рано или поздно пойдёт.

— Меня бесит это!

— Что?

— Твое спокойствие!

— Хочешь, чтобы я устраивал скандал и истерику каждые пять минут?

Хлопаю глазами, когда Том смотрит на меня и вскидывает вопросительно бровь.

— Хватит молчать! — взрывается он, стукнув по рулю.

Тишина между нами тут же нарушается. Смех накрывает меня с головой. Закрываю ладонями лицо и пытаюсь успокоиться. Это какое-то полное отсутствие адекватности, но мне почему-то смешно. Только мне. Лицо Тома полностью нейтрально.

Выдыхаю и поднимаю глаза на парня.

— Прости...

— Ты довольна? — улыбается Том.

— Ты что, пошутил надо мной? — ошарашено шепчу я.

Пожав плечами, он открывает дверцу.

— Ты же хотела истерику, решил начать с небольшого концерта.

— Как я должна понимать, что ты не шутишь? — хихикаю я, наблюдая за ним.

Том кладёт руку на дверцу, а вторую на бедро. Глаза падают на пресс, и я уже ничего не могу с поделать со слюной во рту. Он чертовски сексуальный.

— Вернись в машину, нам нужно кое-что завершить.

Похлопываю по креслу, на что он заливается смехом.

— Мы опаздываем, поторопись.

С недовольной гримасой, выползаю на улицу, попутно бубня проклятия. Меня уже не волнует время. Меня волнует мужчина рядом. Желание содрать с него одежду за ближайшим поворотом такое, что я готова сделать это абсолютно в любом месте. Раздражение сменяется на желание; но влечение растворяется, и хочется просто обнять его, втянув любимый аромат.

Как только ноги доплетаются до стойки регистратуры, обращаю внимание на стрелку часов. Три минуты до приема.

Получаю приветствие, улыбку, ответив своей взаимной, когда руки находят бланк и ручку.

Положив ладонь на мою поясницу, Том разглядывает клинику, краем глаза улавливаю, как в ответ девушка разглядывает его. И последнее, что нужно делать — переходить мне дорогу. Кажется, сейчас я способна на убийство на почве ревности. Слава Богу, Джаред учился на уголовном, я могу обратиться к нему, хотя он вряд ли что-то помнит. Разве что посмеётся и даст пять.

Двигаю лист в сторону девушки, которая наконец-то переводит взгляд с Тома на меня.

— Всё.

Получаю внимание серо-голубых глаз, и когда она забирает листочек, Том притягивает меня к себе. Улыбка на его губах самая нежная на свете. Получаю поцелуй в щеку и глупо улыбаюсь.

— Проходите, — напоминает о себе девушка.

Не успеваю забрать документы, потому что Том делает это за меня.

До нужного кабинета мы скорей долетаем, чем доходим. Оставляю его среди беременных девушек, и с предварительным стуком, заглядываю внутрь.

Подняв золотисто карие глаза, Виктория смотрит на меня, и на её губах возникает вежливая улыбка.

— Добрый вечер, проходи.

— Здравствуйте, — говорю я, закрывая дверь. — Извиняюсь за опоздание. Запуталась во времени.

— Ничего страшного, мы постараемся побыстрей, — кивает женщина, убирая выбившийся локон русых волос за ухо.

На несколько минут в кабинете повисает тишина, раздаётся лишь едва уловимый шум ручки и шагов за дверью.

— Сегодня не будет узи? — спрашиваю я.

— По плану не было, а что?

Коротко улыбаюсь, и кручу головой.

— Совсем скоро будет скрининг первого триместра, хочешь быть не одна?

— Да, — киваю я.

— Он между одиннадцатой и тринадцатой неделей, уже скоро.

— Почти через месяц? — с досадой, переспрашиваю я.

— Чуть больше месяца.

— Мы можем отложить его на самый поздний срок? Пожалуйста. Мой парень уезжает, а мне бы очень хотелось...

— Чтобы он был рядом? — завершает за меня Виктория с лёгкой улыбкой.

Согласно киваю и сжимаю замок из собственных рук.

— Ближе к сроку я позвоню, и мы договоримся, хорошо?

— Спасибо большое, — облегчённо выдыхаю и улыбаюсь. Возможно, я тороплюсь со сменой врача.

Проделав небольшие обряды, Виктория ещё раз рассматривает мои анализы и выписывает витамины из-за железа, которое понизилось. Покидаю кабинет и хочу расплакаться от облегчения, благодаря которому опустились плечи. Всё хорошо. Это всё, чего я когда-либо хотела и хочу.

Отрываясь от плакатов, Том следует ко мне и заключает в объятия.

— Всё?

— Всё хорошо, только железо понизилось. Буду пить витамины и есть гранаты.

— Придётся завозить его фурами в дом, — улыбается он, оставляя поцелуй на макушке.

Прижимаюсь к его груди, крепко обняв талию. Страшно представить, что этот новый мир, который мы выстраиваем — может рухнуть в один момент.

— Я могу кое-что спросить?

— Спрашивай, — киваю я.

— Не у тебя, у твоего врача.

Хмурю брови, но согласно киваю.

Том скрывается в кабинете, а я пытаюсь довести до логического конца каждую пролетающую мысль в голове. Он ведь доверяет мне?

Спустя пару минут, он вновь присоединяется ко мне, но не стоит на месте, потянув за собой на выход. Если бы не его загадочная улыбка, я могла бы сойти с ума.

Весь последующий путь до квартиры, он продолжает молчать, и новые серые тучи сгущаются над головой. Не то, чтобы Том нёс пургу и вечно говорил, выставляя себя идиотом, но после того, как он посетил кабинет — я ничего не слышала. Он взял у меня рецепт и сам купил витамины, вручив пару пачек.

До квартиры мы тоже дошли в тишине. Я уже начала сомневаться, что должна идти к нему. Хочется бежать, хотя половина моего гардероба устроилась у него. А если быть точной, моей одежды больше в его квартире, чем в моей. Я и сама не успела заметить, как они плавно переехали в его шкаф.

Бросив ключи, Том прошёлся вперёд, в то время как я осталась в пороге.

— Тебе помочь? — спросил Том, когда я не знала, что делать дальше.

— Ты странно себя ведёшь.

— Почему?

— Этот вопрос должна задавать я.

Присев на корточки, он расстегнул застёжки и снял с меня туфли. Серо-голубые глаза поднимаются и внимательно смотрят на меня.

— Пошли, — улыбается Том, поднимаясь на ноги.

Следующей точкой для падения стал диван.

Поджав ноги под себя и положив ладони на колени, я устремила взгляд на Тома, который упал вслед за мной с той же загадочной улыбкой, что и прежде. Ничего не имею против улыбки, но не тогда, когда от неё становится дурно, потому что ты не знаешь её истинное значение. А сейчас я, чёрт возьми, чувствую, как встаёт дыбом каждая волосинка на теле.

— Меня разрывает в клочья из-за твоего молчания! — не сдержав порыв, восклицаю я.

— А меня разрывает в клочья, когда молчишь ты, — улыбается он.

— Ты нормальный? — фыркаю я.

— Сомневаюсь. С того момента, как ты поцеловала меня, я потерял здравый рассудок.

— Прекрати шутить надо мной, это невыносимо!

— Прекрати кричать на меня, это невыносимо! — передразнивает Том с аналогичным выражением лица. Свожу брови, и он повторяет за мной, из-за чего я закатываю глаза, и он делает это следом.

— К тебе перешёл идиотизм брата.

— Мы решили поменяться на время.

— Поменяйтесь обратно, я его на дух не выношу.

— Да, конечно, ты его на дух не выносишь, — смеётся Том, из-за чего я морщусь. Ладно, я люблю Джареда, но признаюсь только при смерти, и то, даже в этом сомневаюсь.

— Что за шутки, Дуглас?

— Что за недовольства, Блинд?

Развиваю рот и хлопаю глазами.

Том протягивает мне конверт, и я принимаю его. Если там нас уже поженили, то я откинусь на этом же диване. Но судя по шуточкам, то смело можно ожидать свидетельство о заключении брака, подделывать мою подпись он умеет.

Не торопясь, разрываю упаковку, искоса следя за Томом, который упал на спинку дивана и начал перелистывать каналы, как в порядке вещей. Господи, скажите мне, что я просто сплю или выдумываю. Глаза падают на парочку билетов. Я едва могу сфокусировать внимание на словах, потому что в голову словно врезается Боинг. Он не мог об этом знать.

— Картеры исполнили твою первую мечту. Фрэнк исполнил вторую. Я хочу хотя бы войти в эту тройку.

Писк вырывается изо рта, когда я падаю на Тома, сжимаю его в объятиях и попутно хныкаю от счастья.

— Ты же не думала, что я покупаю этот журнал просто так? — смеётся он.

— Ты засранец, Дуглас. Я весь вечер умираю из-за твоего молчания!

— Оно того стоило.

— Я ненавижу тебя, но люблю сильнее, — хихикаю я, оставляя поцелуи на его губах.

Глава 29

Самолёт приземляется и вместе с ним, открываю глаза. Из-за предвкушения, я едва могла сомкнуть око и сейчас пребываю в смятении, как мне вовсе удалось уснуть. Вероятно, во всём виновато удобное плечо Тома, на котором я охотно пускала слюни.

Фокусирую взгляд на своей руке, которая покоится на колене парня, и улыбаюсь, потому что сверху накрывает его ладонь. Губы касаются моей макушки, за которыми следуют его слова:

— У меня мокрая футболка.

— У тебя слишком удобное плечо, — хихикаю я.

Том сжимает мою кисть, и я поднимаю голову, заглянув в его глаза.

— Добро пожаловать в Дели?

— Да, — улыбаюсь я. — Поверить не могу, что ты выбрал Индию.

— Это ты её выбрала. За пару месяцев ты выбирала их стиль трижды.

— Читаешь мои статейки?

— Статьи, — исправляет Том с лёгкой улыбкой на губах, — и да, я читаю их, ты же знаешь.

Целую его губы и благодарно улыбаюсь.

Том не интересовался ни одной областью дизайна, но в школе он ходил со мной на курсы по шитью, чтобы просто быть рядом; в университете терпеливо выслушивал гундёж по поводу и без по интерьеру; сейчас он читает мои статьи, хотя вряд ли данное направление его особо интересует. Он делает это только из-за меня, и через них — у него получается проникнуть и узнать меня ещё лучше. Я действительно трижды писала про Индию, хотя в школе любила Китай, да и сейчас люблю. Индия ассоциируется и заинтересовывает яркими красками, следованию давним традициям и резкими контрастами жизни. Скорей, по части Индии больше знала Лизи, но её интерес плавно перешёл ко мне.

— За неделю до отъезда ты решил успеть везде? — спрашиваю я, когда мы следуем за чемоданами по залу прилёта.

— Да, — смеётся Том. — Либо сейчас, либо непонятно когда, а то и никогда.

— Хорошо.

Застываю, когда перед глазами образуются десятки золотистых тарелок поверх стоек. Огромные фигуры ладоней изображают различные мудры, и завораживают своей красотой. Автоматически в руках появляется телефон, а палец успевает нажимать кнопку затвора. Том отпускает мою руку и следует вперёд. Ловя его движение краем глаза — улыбаюсь. Он знает, что лучше идти дальше, потому что моё занятие может затянуться.

Собственно, так и выходит, когда я нахожу лучший ракурс и делаю фото, он уже прошёл контроль и забрал чемодан, покорно ожидая меня.

— Прости, — говорю я, равняясь с ним.

Том жмёт плечами и берет мою ладонь.

— Я уже привык.

Находим такси и по счастливому стечению обстоятельств, мужчина хорошо говорит по-английски. Он с радостью делится с нами лучшими местами города. Конечно, я понимала, что хотела увидеть и даже знала, куда поеду в первую очередь. Наверно, когда ты думаешь о какой-то определённой стране, уже заочно знаешь, что желаешь увидеть. Но при этом не игнорирую советы мужчины. Местному жителю всегда виднее, чем туристу.

Город настолько сказочный, что я не могу подобрать нужных и лучших слов. Резкие переходы удивляют. Лизи была права, когда говорила о контрасте. Роскошь сменяется бедностью, в этом и есть вся Индия. Удивляет и то, что улыбка украшает лица основного количества людей, даже тех, кто сидит на ярких покрывалах, торгую фруктами, овощами или различными мелочами в виде украшений. Не более, чем принятие собственного положения, или лучше говорить касты. Не для кого ни секрет, что индийцы делят себя на пять каст. Сомневаюсь, что родившись тут, смогла бы принять подобную судьбу, но это не исправить, разве что улететь в другую страну, но и переехать не так легко. Возможно, безвыходность, но для меня нет выхода только из гроба. Хотя, кто знает, каково было бы моё мнение при жизни тут.

— Черт возьми, — шепчу я, когда мы двигаемся по дорожке. — Это какой-то дворец, а не отель.

Том подмигивает и улыбается, ведя меня к входу.

Здание похоже на треугольник без середины. Словно наплывы, сооружения выглядывают друг из-за друга. Во многих окнах горит свет, а понизу тянется подсветка оранжевых оттенков. Кроме того, крыша покрыта зеленью. На ней растут деревья и кусты. Несмотря на вечернее время, зелень в сочетании со светом из окон и освещению у входа придаёт некий волшебный антураж, который делает это место сказочно красивым.

Том подтверждает бронь, я же продолжаю рассматривать каждую деталь, каждую мелочь, которая нас окружает.

Номер бежевых оттенках с огромной кроватью и идеально белоснежным постельным бельём не так сильно привлекает меня, как широкое окно, едва достигающее пол и потолок. Ноги моментально перемещаются к нему, а счастливая улыбка трогает губы. Слышу, как закрывается дверь, но не могу повернуться к Тому, взгляд застыл на чудесности саде за окном, под которым расстелился большой бассейн и небольшая трасса со столиками и с другой стороны — лежаками. Окружённые фонарями и подсветкой, они зачаровывают и приковывают внимание.

Тёплые руки ползут по талии и ладони ложатся на живот, а горячие губы оставляют поцелуй на шее.

— Ты счастлива? — шепчет Том.

Кладу голову на его плечо и обращаю взгляд к парню.

— Более чем, — выдыхаю я, смотря в его глаза.

Особая нежность в его взгляде и улыбке отключают мозг. Оставляю на его губах несколько легких поцелуев и вновь смотрю в глаза.

— Спасибо.

— Ужин? Отдых? — предлагает он.

— Ужин, — выбираю я, — и прогулка.

— Ты уже знаешь, куда хочешь пойти, да?

— Да, — улыбаюсь я. — Сейчас закрыто, но хочу посмотреть на него вечером.

— Хорошо. Что первое?

— Храм.

Том кивает и, отпустив меня, убирает чемодан в сторону.

— Но сначала помоюсь и переоденусь, — добавляю я.

— Я тоже, — соглашается он, — четырнадцать часов сидя могут свести с ума.

Том прав, только сейчас я понимаю, насколько сильно вымотал перелёт. Не думаю, что дело в беременности, находиться в одном положении устанет любой человек, а у нас для этого было четырнадцать часов, десять из которых я проспала, а остальные четыре слушала музыку и просто смотрела на Тома, который читал книгу. Но даже долгий перелёт не способен отнять тех эмоций, которые испытываю. Это впечатляюще, красиво, сказочно и просто одним словом невероятно. Китай, Нидерланды и Индия — это три моих мечты. И все они исполнились.

Тёплые струйки расслабляют и даруют покой. Закрываю глаза и откидываю голову назад, позволяя каплям биться о лицо.

Щелчок двери привлекает внимание. За матовым стеклом вижу силуэт Тома, который положив что-то на раковину, вновь направляется к двери.

— Не останешься? — тихо спрашиваю я, не веря тому, что была услышана. Но, вероятно, была, потому что Том останавливается почти у двери.

Знаю, мы не принимали душ вместе очень давно, хотя раньше это было вполне нормальным явлением. Я часто наполняла ванну пеной и залазила в неё, порой ко мне присоединялся Том, но это было в студенческие времена, в школе такое было невозможным. Вряд ли родители могли быть впечатлены тем, что мы вместе принимаем ванну в одном из домов, поэтому оставалось лишь то, что Том сидел со мной на краюшке ванной или крышке унитаза. Вспомнив это — улыбаюсь, хотя хочется засмеяться. Было действительно смешно, когда он сидел на унитазе, расставив локти по коленям.

Не успеваю опомниться, как он появляется рядом и вода тут же делает влажными его волосы. Подняв бровь, он вопросительно смотрит на меня.

— Вспомнила, как ты сидел на унитазе, — говорю я, понимая его немой вопрос.

Том издаёт смешок.

— Да, было дело.

После этих слов, его взгляд медленно скользит по мне, и из-за такой уязвимости, переминаюсь с ноги на ногу. Раньше не было никаких смущений, но они почему-то появились сейчас. Чувствую, как на щеках выступает румянец, когда глаза падают вниз. Тут же поднимаю их к его лицу и не глядя беру с полки упаковку, отрывая её уголок, хотя дрожь в руках выдаёт волнение с потрохами.

— Ты странная, — выдыхает Том, пока тень улыбки скользит на его губах.

— Гель? — предлагаю я, протянув ему.

— Это мыло, — издав смешок, он смотрит на меня из-подо лба, и я наконец читаю слова на упаковке.

— Мыло? — тут же исправляюсь я.

Приняв у меня упаковку, Том убирает её обратно и берёт другую.

Протянуто выдыхаю и согласно киваю на предложение, когда он молчаливо поднимает руку. Выдавив содержимое на мою голову, Том запускает пальцы и начинает распространять шампунь по волосам медленными нежными движениями, из-за чего я закрываю глаза, наслаждаясь его заботой. Притянув меня под центр, он продолжает массировать голову, пока пена скользит по телу.

Приоткрываю глаза и беру его запястья. Том останавливается, и наши взгляды встречаются. Мой шаг к нему, и между нами почти нет расстояния. Продолжаю наслаждаться голубиной его глаз, зрачки которых стали гораздо шире, пленяя и сжигая своим очарованием. Отпустив руки, кладу их на его грудь и плавно веду выше, останавливаясь на шее. Касаюсь губами его груди, и ладони Тома ложатся на мою талию, сжимая её в ласковых тисках. Дорожка прокладывается выше, и когда путь завершается губами - медлю. Тёплое дыхание опаливает лицо и медленно уголки губ тянутся вверх. Пятерня запускается в мои волос, и его губы накрывают мои, заставляя дрожать.

Прижимаюсь ближе и не успеваю уловить то, как собственные ноги обвивают его талию, а спина врезается в стену позади. Одно движение, и я закрываю глаза, издав вздох мешающийся со стоном. Цепляюсь за его плечи и откидываю голову назад, открывая больший доступ для его губ. Мурашки покрывают каждый квадратик тела, а волна эндорфинов накрывает с головой спустя некоторое время.

И когда ноги соприкасаются с плиткой, продолжаю держаться за Тома, чувствуя, как подгибаются колени.

Подняв мой подбородок указательным пальцем, он целует и легкая улыбка, посланная мне, гипнотизирует. Вслед чему, улыбаюсь я.

Обматываюсь полотенцем и падаю в кровать без сил. Прогулка и ужин не кажутся мне столько привлекательными, как прежде, хотя желудок потихоньку начинает напевать голодные серенады. Услышав их, Том силой может поволочь меня в ближайшее кафе или заказать сотню тарелок в номер. В данном случае, я предпочитаю нагулять аппетит.

Нахожу в чемодане молочного цвета сарафан и облачаюсь в него, в дополнение к которому выбираю золотистые греческие сандалии. И когда Том выходит из ванной комнаты, я уже готова, мокрыми остались только волосы.

— Греческая богиня? — улыбается он, быстро водя пальцами по волосам, чтобы высушить их.

Оглядываю себя и согласно киваю.

Том начинает поиски своих вещей, а я проскальзываю назад, чтобы высушить волосы, хотя они могут быстро высохнуть на улице благодаря теплу.

Спустя десять минут, находим уютное кафе и занимаем столик, ещё пять, и выбор рисуется на планшетке официанта, который желает приятного вечера и скрывается с горизонта. Взгляд жадно блуждает по обстановке, наполняя сердце неописуемым восточным теплом.

Коричневая кожа на стульях сочетается с тёмным деревом, на бежевых стенах едва заметна роспись благодаря слегка светлому оттенку, нависающие над каждым столиком несколько люстр в различных фигурах, и камин у окна придаёт завершающую нотку домашнего уюта. Незримое спокойствие обволакивает сознание и душу, хотя Индия отнюдь не та страна, в которой царит мир и любовь. Уверена, где-то в темных закоулках могут происходить ужасные вещи, из-за этого, настроение омрачается, но я быстро качаю головой, чтобы выкинуть подобные мысли. Как бы ни хотелось, мы не можем помочь всем. Это невозможно. Но у человека есть выбор, даже тут. Не знаю, как могла бы бороться за себя, родившись с клеймом на лбу.

Лизи всегда говорила, что Индия — страна контрастов, где нищее население, но правительству важнее познать космос, чем поднять собственный народ. Эта суровая реальность нашей жизни. Рассуждая на подобную тему, я сама себя загоняю в угол и даю зелёный свет грустному настроению.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒