ФРОНТОВЫ БУДНИ. Участника Великой Отечественной войны. Дюкова Сергея Ильича

ФРОНТОВЫ БУДНИ

Участника Великой Отечественной войны

Дюкова Сергея Ильича

Я, Дюков Сергей Ильич, родился в городе Людиново 26 июля 1922 года. По окончании семи классов неполной средней школы имени Кирова, директором которой был А. П. Пузыревский, (остатки школы дом № 2 по улице Маяковской) поступил на работу в фотографию учеником фотографа. Одновременно продолжил учебу в восьмом классе школы рабочей молодежи. По окончании девятого класса в 1940 году поехал в Москву учиться на центральные курсы стенографии. После того как проучился один год, началась Великая Отечественная война. Целый месяц болтался по Москве в поисках случайного заработка.

Двадцать шестого июля 1941 года (в день своего рождения) Мытищинским РВК Московской области был призван в армию.

В кармане один рубль, да еще в вещмешке буханка черного хлеба. Целый день полуголодный маялся на жаре сборного пункта. И вот так, отщипывая по кусочку хлеба и запивая холодной водой из-под крана, я отметил свое девятнадцатилетние! А к вечеру того же дня нас семь человек отправили в город Муром, Владимирской области, на учебу во вновь организованное военное училище связи учиться на офицеров связистов.

Жили в зрительном зале клуба железнодорожников, в котором соорудили из теса нары в три яруса, занимались на скамейках открытого стадиона. Около нас проходила железная дорога, по которой беспрерывно шли на запад воинские эшелоны.

В августе заниматься было хорошо, а в сентябре-октябре пошли дожди, и заниматься под открытым небом стало неприятно. В конце октября половину училища (и меня в том числе) отправили на укомплектование готовящихся для обороны Москвы армий, присвоив нам звания младший сержант.

Прибыли в город Балахну, Горьковской области, где нас зачислили связистами в артиллерийский дивизион, формировавшейся 29-ой стрелковой бригады, командиром которой был полковник Федотов. В Балахне жили в маленькой школе и каждый день ходили на кирпичный завод, где стояли наши лошади, чистили их и водили к Волге на водопой.

Двадцать второго ноября 1941 года наша бригада по железной дороге прибыла на станцию Дмитров, Московской области. Ночью разгрузились и заняли оборону на восточном берегу канала Москва-Волга на южной окраине деревни Пермилово. Установили 76-ти миллиметровые пушки.

Противника перед нами еще не было, он был на подходе километрах в пятидесяти.

Однажды я зашел в один дом и лег поспать за печку, но скоро меня выгнали, так как я был из другого подразделения. Я пошел подремать в сарае. Ночью нас бомбила немецкая авиация, а утром оказалось, что в тот дом угодила бомба и разрушила его. Погибли все, кто там был.

С двадцать второго по двадцать четвертое ноября в Дмитровском

Солдат Дюков С. И. в августе 1941года

районе из прибывающих сюда частей с Урала, Сибири, моряков ВМФ и курсантов военных училищ формировалась Первая ударная армия под командованием генерала Кузнецова. Настало жуткое время ожидания подхода противника.

Я был в первой батарее артиллерийского дивизиона 76-ти миллиметровых пушек, командиром которой был лейтенант Ворона.

На первых порах как связисту делать было нечего, я был на подхвате. В ночь с 27-го на 28-е ноября немецкая колонна, переодевшись в русскую форму, под видом отступающих частей подошла к каналу перебила охрану и захватила мост. На нашу сторону стали переправляться немецкие танки и пехота.

Ранним утром 28 ноября 1941 года завязался ожесточенный бой за Москву. Нас бомбила и обстреливала из пулеметов немецкая авиация, обстреливали артиллерия и минометы, остервенело лезла пехота. Наша батарея прямой наводкой поражала танки противника, а мы связисты, радисты и разведчики заняли круговую оборону и как могли помогали огневикам.

Во второй половине дня старшина батареи приказал мне взять пару резервных лошадей, стоявших за деревней, и отвезти их в тыл в соседнюю деревню Костино. Я обрадовался, вспомнил кино «Чапаев», как лихо он скакал на коне. Думаю: ” Вот прокачусь! “. Подбегаю, а там только одна здоровенная кобыла и на ней только чёмбур, больше уцепиться не за что – уздечки-то нет! Я прыгал, прыгал, но она здоровая, высоченная и я ни как не мог залезть на нее. Подвел кобылу к забору и только с него смог перебраться на нее. Мы медленно зашагали в нужном направлении. Проехав километра полтора, лошадь увидела стог сена, подошла и давай жрать. Я ей: “Но! Но! ”, но не тут то было. Стоит и жрет, а надо мной свистят пули.

Пришлось слезть и тащить за чёмбур это чудовище. Таща лошадь, сильно устал. Снял с себя вещевой мешок, противогаз и повесил все это лошади на шею. Все равно тащить было очень тяжело, я все равно уставал. Вдруг догоняет нас маленькая лошаденка с хомутом и полной сбруей и я, после нескольких попыток, сумел все-таки на нее вскарабкаться. Проехали шагом мы с полчаса, как вдруг издалека послышалось лошадиное ржание “И-ГО-ГО” и моя тоже откликнулась, и понесла меня галопом. Я пытаюсь ее остановить, говорю: “Тпру-у-у”, а получается: “Ту-Ту-Ту” – губы замерзли! И несет она меня куда знает. Я лежу на ней, ухватив руками ее шею, а винтовка была с длинным ремнем, сначала по спине “дуц-дуц” и все ближе к голове подбирается, вот уже до шеи добралась. Думаю: “Дела плохи мои! ”, вот-вот по голове начнет долбать, надо падать и пришлось умышлено свалиться. А лошадь, как ни в чем не бывало, поскакала дальше. И пошел я, «не солоно хлебавши», в деревню своим ходом. Прихожу, а лошади мои уже там. Спустя пару часов старшина собрал нас и привел обратно в Пермилово.

К вечеру 28 ноября немцы захватили Пермилово. Как я узнал позже, Сталин интересовался положением дел на нашем фронте и когда узнал, что немцы перешли канал, был сильно встревожен и приказал немедленно восстановить положение. С большими потерями удалось к утру 29-го выбить немцев из Пермилово и оттеснить их на западный берег канала. Через два дня нас во взводе управления из двадцати семи человек осталось только девять. Судьба остальных так и осталась неизвестной.

12 3 Следующая ⇒